🍓2🍓
"Я хочу почувствовать все, что только можно,—думал он.—Пусть я устану, я хочу почувствовать эту усталость. Я не должен забывать, что я - живу, я знаю, что я живу, мне нельзя забывать этого ни днем, ни ночью, ни завтра, ни послезавтра."
Он не понимал что было больнее: то, что его рисунки ни за что раскритиковали до невозможности, или то, что они сделали это при Фрэнке. Он не понимал. Что-то там внутри, совсем хрупкое, кажется, надломилось, и теперь ему хотелось выбросить свои альбомы, к которым он когда-либо прикасался.
Фрэнк Айеро. Кто это такой? Это мальчик, почти не знавший Джерарда. Это мальчик, которого наш герой увидел однажды в столовой. Он сидел за столом с одним парнем, объясняя ему теорему Пифагора. Как давно это было? Действительно давно. Джерард не знал, что это, но он хотел быть рядом. Он хотел бы говорить с Фрэнком, он хотел бы улыбаться ему, и получать такую же искреннюю улыбку в ответ. Он не такой, как все они. Он принадлежит другой погоде, хорошей такой, теплой, солнечной и ароматной. А они принадлежат урагану, зиме, которая пытается влезть в апрель. А какой погоде пренадлежал мальчик? Он не знал этого.
Быстро отперев дверь, он захлопнул ее и облокотился на стену. Джи сам не понимал своей реакции на происходящее. Произошло то, что происходит с ним чуть ли не ежедневно, так в чем же тогда дело?
А дело в том, что он не хотел, чтобы Айеро узнал о нем вот так. Теперь тот надумает себе чего. Он мог считать Джерарда слабаком, серой мышью, да даже маньяком-педофилом. Джерард бы хотел просто подойти и познакомится, но вместо этого он лишь в течении недели наблюдал за ним издалека, пытаясь понять, в чем же все-таки дело.
Парень поднялся к себе в комнату и не выходил оттуда целый вечер. Братишка звал его на ужин, но тот совершенно не подавал никаких признаков жизни. Вечером, он все же выполз оттуда, чтобы пожелать всем спокойной ночи. Но после этого дверь его комнаты снова захлопнулась.
23:23.
Окно на втором этаже дома семейства Уэй тихо открывается, и оттуда выпрыгивает черный силуэт. Как призрак, мальчик пересекает двор и бесшумно уходит. На улице холодно, обычная толстовка не защищает его от холодного октябрьского ветра.
Но сегодня ночь необычно красива.
Он идет, перебирая ногами опавшую листву, а она отвечает парню тихим шуршанием. Ветер то утихнет, заставляя мальчика благодарить небеса, то снова разбушуется, пробирая Джерарда до костей.
Он пришел на пруд. Большой такой, тихий, умиротворенный. От этого места веет чем-то жутким, мистическим, загадочным, поэтому здесь никогда никого не встретишь. Освещения здесь почти нет - одинокий фонарь и луна с ее подружками-звездами. Сюда, как я уже упоминала, никто не приходит, но юношу это место очень привлекало своей атмосферой. Здесь был построен мост, никто до сих пор не понимает зачем и кем. Но он тут был, и Джерард шел на тот мост.
Он подошел к берегу, обросшему травой, и вдохнул в легкие как можно больше ночного воздуха.
Ночь так вкусно пахнет.
Он сразу почувствовал себя живым. Он ощутил то неприятное чувство, будто кто-то изнутри скребется, и пытается вырваться наружу. А все это было лишь от разных вопросов: "почему они лезут ко мне?", "почему я?", "когда это кончится?", "что думает Фрэнк и думает ли он обо мне вообще?". Это просто кошмарно, терпеть все это. Терпеть унижения, терпеть боль.
А он терпел.
Он ни разу не пожаловался кому-либо, он никогда не говорил об этом. Никто не знал. Никто. Но он писал об этом, он рисовал об этом, он играл об этом. Но никто не видел, потому что он не показывал и не позволял это видеть. Однако, сегодня они могли увидеть. Могли увидеть, что ему больно, что он страдает от этого не меньше, чем страдает котенок, выброшенный на улицу.
Он считал себя слабым. Но он был сильным, очень сильным. На вопрос "как дела?" он всегда отвечал: "лучше всех". И он действительно не давал повода думать, что он хотел сейчас спрыгнуть с этого чертового моста.
Где-то на поляне, довольно далеко от его собственного дома, был пруд, а на пруду был мостик. И на перилах этого моста сидел парень, беззаботно качал ногами и думал, что ему нет смысла здесь задерживаться.
Айеро. Он мог бы стать для Джерарда хорошим другом. Хотя бы пока. Но теперь Фрэнк, вероятно, даже не посмотрит в строну Уэя. А все потому, что подростки испортили ему первое впечатление о Джерарде. Правда, так думал лишь он сам.
Он все время наклонялся вперед, уже готовый упасть в холодную пропасть, но не мог, хватался за перила так сильно, что костяшки на пальцах белели. Уже готовый оставить все он вспоминал маму и папу, которые не смотря ни на что никогда не переставали верить в него. Он вспоминал брата, который любил его очень сильно. Он вспоминал все хорошее, но следом всплывало и плохое. Тогда он снова ослаблял хватку и ждал, когда вода раскинет свои руки для ледяных обьятий.
—Эй, ты же не думаешь спрыгнуть, правда?
Этот голос. Он слышал его лишь однажды. Но он узнал его. Узнал...
Немного помолчав и обдумав слова собеседника, он ответил:
—Только не тогда, когда ты здесь.
Свет фонаря слабо освещал черты лица юноши, но это выглядело уютным.
—Правда? Я могу оказывать такое влияние?—Фрэнк еле заметно улыбнулся.
Уэй усмехнулся себе под нос и посмотрел на собеседника.
—Я думал, ты не заговоришь со мной теперь.
—Почему же я должен был так сделать?
—Не знаю... Ты мог подумать, что я маньяк, раз рисую тебя в тайне от тебя самого.
Недолгая пауза, а мальчик уже думал, что Фрэнк уйдет, оставит его, и тогда бы тот точно спрыгнул. Если даже солнечный мальчик Фрэнк Айеро ушел подальше от него, то это уже явно край. Джи вновь ослабил хватку, но Фрэнки вновь заговорил:
—Ты не похож на маньяка. Ты больше на вампира смахиваешь.
Парень вновь вцепился в перила.
—Никогда не слышал такого сравнения, но сочту за комплимент.
—Заметано.
Он подошел ближе к Джерарду и встал рядом, облакотившись на железную оградку.
—Эм... Мы так и не познакомились по-нормальному, так что я все еще не знаю твоего имени, прости.
—Джерард Уэй, я представляю секту, поклоняющуюся Бэтмену, приятно познакомится,—тот протянул ладонь для рукопожатия.
Фрэнк рассмеялся.
—Ты забавный. Я Фрэнк Айеро и я тоже люблю Бэтмена, а также все комиксы ему посвященные,—тот снова улыбнулся. Улыбка всегда была ему характерна, ведь Фрэнк без улыбки - это не Фрэнк.
—Окей, ты мне нравишься. Думаю, мы подружимся.
И они вновь замолкли. Шуршание листьев, вода, которая волновалась от каждого дуновения ветра, звезды, хаотично рассыпанные по черному небу - все это делало эту ночь такой особенной.
Черная, как смоль, прядь упала на лицо Джерарда, закрывая ему обзор на пейзаж. Он вдруг ощутил волной нахлынувшее вдохновение.
—Знаешь, я бы посмотрел на твой рисунок. Ребята его так обсмеяли, что с каждой новой секундой я становлюсь все более уверенным, что это не так. Не знаю почему, мне кажется, ты должен хорошо рисовать.
Джи замялся. Этот альбом никто никогда не трогал, никто никогда не видел, и никто никогда не предполагал, что он вообще существует.
До сегодняшнего дня.
—Что ж... Я бы ни за что не дал его самозванцу, такому как ты например, но что-то мне подсказывает, что тебе можно поверить.
—Можешь быть уверен в этом.
После этих слов длинные белые пальцы заползли внутрь толстовки и выудили оттуда альбом. Помятый, немного напачканный красками, но он был. Фрэнк аккуратно взял его и начал листать, шурша страницами.
И вот она, та самая страница. Фрэнк долго на нее смотрел, но парень не видел его лица, ведь голову скрывал капюшон толстовки, также опрометчиво надетой в столь холодную погоду, а лицо закрывала упавшая на него челка.
—Это... Это вау, наверное... Слушай, я не знаю, что я мог бы сказать, но я могу с уверенностью заявить, что рисунок мне жутко нравится, а ты - отличный художник.
—Спасибо,—еле слышно произнес Джи, забирая альбом назад.
Прошло некоторое время, как парни снова заговорили.
—Эм... Могу я задать один вопрос, Джерард?
—Да, но тогда и я тоже.
—Ладно.
—Валяй.
Снова порывы ветра окутали юношей, не забыв сорвать с деревьев листву.
—Как ты вообще на меня наткнулся?—спросил Фрэнк, когда ветер немного затих.
—Я не знаю. Я увидел тебя тогда в столовой и понял, что ты другой. Эм, я попытаюсь обьяснить, но не уверен, что у меня получится, ладно? Ты... Ты как солнечный лучик среди серых туч. От тебя... ну, не веет ненавистью и раздражением, ты будто не отсюда пришел. Как будто ты подкидыш что ли. Да, наверное. И ты не выглядел злобным, наверное поэтому я тебя заметил.
—Вау... Здорово...
—Теперь моя очередь. Как ты нашел меня? Вообще, что ты тут делаешь?!
—Я тоже часто тут бываю, этот пруд - не твоя собственность. Я просто шел сюда погулять, а потом увидел тебя, сидящим на перилах, и я понял, что не уйду. Вот и все.
—Хорошо.
—Ты можешь слезть отсюда?
—Что? Зачем это?
—Напрягаешь. Не хочу, чтобы ты упал в воду.
—Ох, ну ладно,—сказал Джерард и спрыгнул на мост, опираясь на руку Айеро.
—Оу, эм, у тебя такие холодные руки, может пойдем домой?
Джерард засмеялся.
—Они всегда такие.
—Нет, ну ты точно вампир!
—Смотри, а то высосу всю твою кровь!
Парни рассмеялись и направились домой. Но Джерард выглядел задумчивым.
—Хей, ты в порядке?
—Да, я в порядке. В полном.
—Уверен?
—Абсолютно.
—Ну ладно, мне здесь налево, а тебе, кажется, дальше... До завтра?—Фрэнк тепло улыбнулся, и кажется, руки Джерарда вмиг потеплели.
—Спасибо.
—За что?—удивился Айеро.
За то, что не дал прыгнуть с моста. За то, что пришел и поговорил со мной. За то, что стал моим другом. Просто за то, что не исчез.
—Ни за что. Просто спасибо,—Джи тоже улыбнулся,—Спокойной ночи, "фанат Бэтмена".
—Сладких снов, "мистер вампир".
И они разошлись по домам.
Завтра они вновь увидятся в школе, они будут замечательными друзьями. Их дружба будет самой крепкой. Джерард знал это. Просто знал.
Мальчик шел и понимал, что ничего в жизни не происходит просто так, все происходит для чего-то. И важно об этом не забывать. Ты живешь, и ты должен помнить об этом и днем, и ночью, и за завтраком, и в школе, всегда.
Просто помни, что ты жив, а жизнь и вера, это самое ценное, что у тебя только может быть.