Глава 3.
Машина остановилась у серого, угрюмого многоэтажного дома, от которого повеяло сразу чем-то коммунальным, усталым, и безнадежно провинциальным.
— О чёрт… — выдохнула я, уставившись в окна, которых было слишком много, и ни одно не выглядело обнадёживающе. — Это что за многоквартирный муравейник? Только не говори, что ты тут живёшь. У вас-то хоть комната для меня есть, а?
Боря только усмехнулся, вышел из машины и вытащил мой чемодан из багажника. Гена, лениво облокотившись о капот, глянул на меня, ухмыляясь:
— Пока, красивая нахалка.
Я закатила глаза, но губы скользнули в полуулыбку:
— Слышишь, рот-то свой прикрой. А за "красивую" — спасибо, первый в этом городе, кто сказал что-то толковое.
Гена рассмеялся, а я, вжав плечи, последовала за Борей к подъезду. Дверь с тугим замком, серая, с облупившейся краской и жирной вмятиной у ручки. Мы вошли — и меня тут же окатило смесью запахов: старого ковра, перегоревшей проводки и далёкого, постоянного аромата варёной капусты.
— На какой этаж? — спросила я, затаив дыхание, чтобы не нюхать.
— Третий наш. Пошли, — бросил Боря и направился к лестнице.
— А что, в вашей залупе не слышали о существовании лифта? — я окинула лестничный пролёт презрительным взглядом, но всё равно поплелась за ним, волоча чемодан по скрипучим ступеням.
Боря усмехнулся, но промолчал.
Подъём был коротким, но успел вымотать морально. Мы остановились у одной из дверей. Номер чуть стёрт, дверь старая, с надтреснутым глазком. Боря достал ключ и повернул замок. Щёлкнуло, и мы вошли внутрь.
Квартира была… обычной. Уютной, по-своему. Но не моей. Я чувствовала это всем телом — чужая мебель, чужой воздух, чужой уклад. Боря поставил мой чемодан в коридоре.
— Родители на работе, — сказал он. — Так что дома только сестра, Оксанка. Кстати, ты с ней в одной комнате будешь.
Я обернулась резко:
— В смысле в одной? А как же личное пространство? Границы там всякие, Алло?
Но тут в дверном проёме показалась она — светловолосая, с голубыми глазами, в простой футболке и домашних шортах. Красивая, ухоженная и при этом не вычурная. Наверное, вот такой и должна быть паинька из хорошей семьи.
Я подошла к ней с ехидной полуулыбкой:
— Ну привет, Оксана. Очень тебе завидую.
— Привет, — улыбнулась она искренне, немного смущённо. — А чего завидуешь-то?
Я подняла брови и пожала плечами:
— Того, что твоя соседка по комнате теперь — я.
Она хихикнула, то ли от нервов, то ли потому что подумала, что это шутка. Но я не шутила. Моя сардоническая ухмылка была как броня.
Оксана жестом пригласила меня пройти дальше, вглубь квартиры. Прошли мимо узкого коридора, на стене висел старый семейный портрет — видимо, их родители, ещё молодые, Боря маленький, и девочка с белокурыми косами — сама Оксана.
— Идём, покажу твою теперь комнату, — сказала она мягко, без наигранности, без пафоса. Просто и спокойно, как будто я не вывалилась на её голову с чемоданом, московским акцентом и взглядом, будто я тут выше всех.
Мы вошли в комнату. И знаешь, она оказалась... вполне уютной. Небольшая, но чистая. Одна стена была оклеена нежными обоями с абстрактными узорами, на другой — пара постеров с группами, ламповый свет от торшера в углу. И две кровати. Одна — аккуратно застеленная, с мягким пледом и плюшевым медведем у изголовья. Вторая — у окна, с чистым бельём и простым покрывалом.
— Вот, — сказала она, указывая. — Это твоя. Под окном.
Я кивнула, бросила взгляд на кровать:
— А чего у тебя в комнате вообще две кровати? Патологическая гостеприимность?
Оксана усмехнулась и села на край своей.
— Мы с Борей тут раньше вместе жили. Это была наша детская. Ну и вот, вторая осталась, пусть стоит.
Я бросила чемодан на пол, расстегнула молнию и начала вытаскивать вещи. Сложила футболки на кровать, поставила рядом косметичку, потом достала зарядку и телефон, глянула на неё краем глаза.
— Ну, уютно у тебя тут, однако, — буркнула я неохотно, почти удивлённо, словно сама себе не верила.
— Спасибо, — тихо ответила она и на секунду замолчала, а потом, как будто издалека: — Слушай, а ты… за что к нам-то? Ну, типа... ты ведь, кажется, не от большой любви к Коктебелю сюда приехала.
Я уселась на кровать, скинула кеды и облокотилась на локти, глядя в потолок.
— Да, знаешь… Характер у меня огненный. Родители не справились, вот и решили, что пора перевоспитывать. Ну и сплавили, в местную нору.
Оксана усмехнулась:
— Они думают, что ты тут исправишься?
— Ага. Забавно, да? — я хмыкнула. — Я не программа, чтоб исправлять. Я — это я. Неудобная, громкая, честная. И если кто-то не умеет с этим жить — это их беда.
Она кивнула, задумчиво уставившись в пол. Потом снова взглянула на меня и неожиданно тепло сказала:
— Ну, если что… я тебя не боюсь. И не против, что ты теперь тут. Посмотрим, как мы поладим.
Я подняла брови. Не лесть, не фальшь. Просто… нормальный, адекватный человек. В этом море провинциальной серости — вдруг кто-то, кто не раздражал.
— Ну, ты ничего, Оксана. Вижу, у тебя тоже не всё глянцевое внутри. Это радует.
Она рассмеялась, искренне, без наигранности. А я даже, кажется, чуть расслабилась. Впереди — новая жизнь, новые люди, и пусть я всё ещё ощущаю себя как тигрица в клетке, но, может быть, клетка не такая уж и тесная.
Оксана сидела на своей кровати, скрестив ноги, пока я продолжала складывать вещи в ящик под кроватью. В комнате пахло духами, свежим бельём и, как ни странно, какой-то уютной нормальностью. Неожиданно для самой себя я почувствовала, что с ней легко. Не душит. Не лезет.
— Слушай, а что у вас тут со школой? Куда меня определят-то вообще? — спросила я, усаживаясь на край кровати и бросая футболку в сторону шкафа.
Оксана фыркнула, будто этот вопрос звучал как шутка.
— Ну, у нас одна. Одна-единственная, Величайшая Школа Коктебеля, — сказала она с театральным пафосом. — Тут же не Москва, не разгуляешься.
Я закатила глаза.
— Ну конечно… деревня с трёхтысячным населением. Чего я вообще ожидала? Асфальта, наверное…
— Ну ты не думай, школа у нас норм, — пожала плечами она. — Учителя вменяемые, иногда прикольные даже. Но тебе точно не соскучиться. Ты с Борей в один класс попадёшь.
Я поморщилась.
— Да вы шутите… Мало того, что живу теперь с ним, так ещё и в классе сидеть рядом?
— Ну, зато сразу компания будет. У нас там, знаешь, кто только не учится. Есть прям персонажи. — Она оживилась, глаза заблестели. — Вот, например, Кислов. Мы его все Кисой зовём. Иван. Он такой, дерзкий, с характером. Кажется придурком, а на деле — умный, просто с гонором.
— Киса? — хмыкнула я. — У вас что, зоопарк?
— Подожди, это только начало. — Оксана рассмеялась. — Есть ещё Мел. Его зовут Егор, но все зовут Мелом. Это он придумал "Чёрную весну" — типа клуб по интересам, но они больше как своя стая. У него всё на душе, типа — правда, любовь, честность. Немного страдалец, но настоящий.
Я вскинула бровь. — Романтик среди деревенщины? Вот это редкость.
— Ну вот, Рита. Это прямо бомба. Сильная, жёсткая, её все боятся немного. Она может поставить любого на место одним взглядом. Но за своих порвёт.
— Люблю таких, — усмехнулась я. — Интересно, кто её "свои".
— Локон — Локонов, это шутник. Он, как поехавший космонавт. Может реально встать посреди класса и сказать, что чувствует, как сквозь него течёт Вселенная. С ним или весело, или страшно.
Я прыснула. — Звучит, будто мне там скучно не будет.
— Наташа — тихая, но острая на язык. Если шутит, то так, что от неё не отмоешься. А Илюша… он, как тебе сказать… из «золотых» мальчиков. Всегда правильный, всегда чистый. Но что-то в нём есть странное. В последнее время особенно.
Я кивнула, задумавшись.
— Ну… окей. Звучит, как лютый треш. Но, может, не так уж и плохо. Кто знает, может, вы тут меня и не сожрёте.
— Не переживай, — подмигнула Оксана. — Тут сожрут только если сам не рвёшься. А ты — рвёшься.
Я усмехнулась. Уж это точно.
Оксана вдруг хлопнула ладонью по лбу, будто вспомнила что-то важное:
— А! Забыла рассказать про Анжелу.
— И кто это у вас ещё? — спросила я, вытягиваясь на кровати, облокотившись на подушку.
— Ну… как тебе сказать… Она типа королева драмы. На людей ей пофиг, но почему-то все к ней липнут. Особенно Мел. Вот он, бедный, прям бегает за ней как щенок. А она его — то пнул, то позвала.
— О, супер, уже ненавижу, — фыркнула я. — Терпеть не могу таких "особенных". Эти все "ах, я сложная" — просто манипуляторши.
Оксана прыснула со смехом:
— Да, у тебя нюх, Веро. Прям с лёту палишь.
— Я просто их в Москве пачками видела. Они там тоже как будто особенные, но всё заканчивается фоткой на фоне граффити и "вечером с мыслями". Пфф, давай дальше.
Оксана уселась по-турецки и вдруг стала серьёзнее.
— Кстати, с Кисой лучше поосторожней.
Я вскинула бровь:
— В смысле?
— Ну… с ним весело, не спорю. Но его скоро, кажется, наш батя на учёт поставит. Он у нас, если что, мент. А Киса — на грани. Уже несколько раз к нему попадал.
— Интересно, — протянула я с любопытством. — А что наш невинный Киса мог натворить?
Оксана пожала плечами, но взгляд у неё был многозначительный.
— Говорят, он не просто употребляет… Он ещё и барыжит. Причём не только шишки. Иногда что-то потяжелее. Но при этом — клянусь — он никогда не навязывает, и если с ним просто болтать, он норм. Просто не лезь к нему слишком близко.
Я выдохнула и тихо присвистнула:
— Ух, вот это уже интересненько… Такой типаж меня зацепил. Опасненький, со своими тараканами. У нас в классе в Москве такие только притворялись плохими, а тут, похоже, всё по-настоящему.
Оксана усмехнулась, но не ответила. А я уже прокручивала в голове: Киса, Анжела, Мел, Рита, Локон… — да тут целый сериал, блин. Интересно, где окажусь я — в главных героинях или в той, кто сжигает сценарий к чёртовой матери и пишет свой?
И с каждой новой историей я чувствовала, что скучать в этом "захолустье" точно не придётся.
На лице у меня расплылась лёгкая, самодовольная ухмылка. Компашка тут, похоже, знатная. Мел — со своими душевными метаниями, Киса — с диким блеском в глазах, Боря — хоть и занудный немного, но что-то в нём есть. И если всё сложится как надо… да мы бы могли на уши поставить всю школу.
Рита — вот кто реально зацепила. В ней чувствовалась сила, настоящая. Такая подруга рядом — это как броня. И в моей голове уже рождался сценарий: я и Рита — хищники в мире скучных овец. Хм. Так и будет. Вся школа будет под нами. Точняк,так и будет.
Я довольно потянулась, плюхнулась спиной на кровать, достала телефон, разблокировала экран. Открыла наш старый чат с друзьями— «Огненный движ», как мы его когда-то пафосно назвали.
Я: Ребята, вы не представляете, в какой я сейчас жопе мира.
Первой ответила Катя, это одна из подруг моих:
Катя: Ты уже доехала? Где ты? Рассказывай всё!!
Мы с Алиной тут ставки ставили, сбежишь ты или нет)
Алина: Я говорила, она уедет и взорвёт Коктебель. Город больше не будет прежним!
Тимофей кинул гифку, как кто-то падает в грязь лицом.
Тимофей: Фото в студию. Где тебя поселили? У тебя хотя бы вайфай нормальный есть?
Андрей, как всегда, написал чуть позже всех. Сдержанно, но я знала — всё читает с первого слова.
Андрей: Всё норм? Как ты? Там безопасно хоть?
Я усмехнулась. Вот он, весь такой заботливый. Уже слышала, как он бы подошёл, встал рядом, посмотрел бы в глаза: "Ты точно справишься?" — а я бы сказала: "Всегда справляюсь."
Я: Меня поселили в общагу-пансион для выживших. Воняет лестница, соседи — семья батиных родственников, которых я вижу впервые.
Но есть новости: тут реально интересно. Народ дикий, но в хорошем смысле.
У меня уже на горизонте потенциальные союзники — Мел, Киса,Хенк и одна жёсткая Рита.
План: стать королевой школы и не умереть от скуки. Поехали.
Катя: Боже, я обожаю, когда ты в таком настроении. Захвати эту деревню!
И шли фотки, я хочу увидеть твою "тюрьму".
Миша: Братва, давайте замутим чат с названием "Вероника и её царство"
Скинь фотки одноклассников. Проверим, стоит ли им завидовать.
Андрей: Если что — звони. В любое время. Даже если просто побеситься.
Я чуть задержала взгляд на его сообщении, потом выключила экран.
Да, пусть я и в жопе мира, но мои люди со мной.
И у меня есть план.
Теперь бы только дожить до понедельника — до встречи с этой дикой школой.
Катя — моя лучшая подруга с пятого класса. Всегда рядом, всегда за меня.
Алина — душа компании, с ней весело хоть на краю света.
Тимофей — мастер сарказма, но добрый до чертиков.
Миша — наш клоун и антикризисный психолог по совместительству.
Андрей — самый спокойный, но самый настоящий. Думаю, я ему нравлюсь.
Мы все познакомились в разное время, но стали чем-то вроде своей стаи.
И пусть я сейчас в полной глуши, мне дико повезло, что они поддерживают меня, даже отсюда.