Сердца на грани

«...Александр Лавров продолжает подтверждать статус главного открытия сезона. Новый вратарь сборной увереннозакрепился в основном составе, проведя три выездных матча с абсолютной победой — и не пропустив ни одного мяча.

Его реакция впечатляет даже самых далёких от спорта зрителей.

В интервью молодой спортсмен поделился своими профессиональными ориентирами: из классиков — Лев Яшин и ГордонБэнкс, из современных — Мануэль Нойер и Георги Мамардашвили.

"Не подражать, а учиться у лучших — вот цель", — отметил Лавров.

Присоединившись к команде всего два месяца назад, он уже стал её неотъемлемой частью. Возможно, наша школа наконецполучила шанс завоевать заветный кубок области».

— Очень хорошо, — одобрительно произнёс папа, сворачивая газету. — Особенно органично вписала цитату про «учиться у лучших».

— Правда? — осторожно уточнила я, убирая Стива в рюкзак Миши. В первый школьный день после больничного ему как никогда понадобится рядом верный друг.

— Конечно, — он отпил кофе и кивнул. — Хорошо выстроен текст, чёткий ритм, сильные формулировки. Но... — он на секунду замолчал, будто сомневаясь, стоит ли продолжать.

— Критикуй, я выдержу, — усмехнулась я, застёгивая рюкзак. Даже на работе отцу редко попадались идеальные версии, что уж говорить о моих.

— Тебе бы добавить чуть больше себя в текст. Читатель должен чувствовать не только героя, но и автора. Не в лоб, конечно, но чтобы между строк звучала твоя интонация. В этом и есть профессионализм.

— Но ведь статья о нём, а не обо мне, — прищурилась я.

— Это не противоречит. Просто... не бойся быть смелее. Особенно если пишешь о ком-то, кто тебе... не безразличен, — сказал он, многозначительно посмотрев мне в глаза. Но у меня совсем не было желания обсуждать эту тему, особенно сейчас.

— Спасибо за совет, — коротко ответила я, выходя в прихожую к Мише. После десятиминутных попыток застегнуть куртку здоровой рукой он, наконец, сдался и принял мою помощь.

Попрощавшись с папой, мы вышли из дома и, вдыхая холодный ноябрьский воздух, отправились на учёбу. Я предлагала брату доехать с отцом на машине, чтобы сберечь силы для скорейшего восстановления. Но Миша был непоколебим в своём решении прогуляться.

Он аргументировал это желанием больше времени провести с сестрой. Хотя я думаю, что он просто устал целую неделю не выходить за пределы дома.

А вот я бы сейчас с радостью отсиделась. Каждый день нам добавляли новые поверочные работы, тестовые задания, да и подготовка к балу начала набирать существенные обороты. И Дэн...

— А ты можешь попросить у Алекса ещё одни очки? — перебил мои мысли Миша, дёрнув за рукав.

Я вопросительно посмотрела на брата, не понимая этой просьбы. Дома все оценили этот трогательный жест и настаивали на личной благодарности. А меня...

Меня до сих пор поражала его внимательность к деталям. Ко мне.

Недавно он случайно проговорился, что искал эти очки во всех детских магазинах, но нашёл подходящие в отделе для рукоделия. Разве кто-то станет так стараться для малознакомого человека?

— Зачем тебе вторые? — вспомнила я о разговоре с братом, заворачивая к школе. — Стиву же, вроде, хватает и этих.

— Это не для него, — засмущавшись, ответил Миша. — Я хочу попросить родителей об аксолотле.

— Аксо-чём?

Это хоть существующее слово?

— Не чём, а ком! — поучительно продолжил брат. — Аксолотль, что-то вроде смеси ящерицы и рыбы, только на самом деле лягушка. Я вчера видео смотрел.

Врачи точно хорошо осмотрели его после падения?..

— Допустим, — ответила я, будто всё поняла. Враньё. — А почему ты вдруг решил заменить старого доброго Стива на него?

— Ну помнишь, Алекс сказал одолжить способность к регенерации у моего осьминога? Но рука ведь до сих пор сломана. А в видео говорилось, что аксолотль может любую конечность вырастить заново! И делает это быстрее осьминогов, может даже несколько одновременно. И вдруг, если я тоже подарю ему очки, он скорее починит мою руку? Может даже сделает супергеройскую...

— Ох, милый, — остановившись, я аккуратно приобняла брата и поцеловала в макушку. — Тебе не нужен никакой аксодротль, чтобы стать супергероем, и уж тем более срастить руку. Я верю, что ты прекрасно справишься сам!

Миша, кажется, не до конца поверил, но я собиралась напомнить ему об этом ещё не раз. Последнее, чего мне хотелось бы, — чтобы брат считал, что самого его может быть недостаточно.

Нет уж. После истории с лестницей я только больше убедилась, что должна ещё тщательнее приглядывать за Мишей. У него обязательно всё будет хорошо. Я об этом позабочусь.

По приходу в школу я сначала провела его прямо до класса, передав в руки соскучившимся одноклассникам. И только затем отправилась на свои занятия.

Подходя к кабинету, я на секунду закрыла глаза и сделала 3 глубоких вдоха.

Может, сегодня он наконец одумается...

Открыв дверь, я сразу же заметила за нашей партой Дэна.

Одного.

Он выглядел уставшим и с головой погрузился в учебник, не замечая никого.

Сердце начало учащённо стучать от волнения, а дыхание боялось выйти наружу, чтобы не спугнуть зародившуюся надежду.

Неужели...

Я уже сделала шаг вперёд, как вдруг знакомая фигура с едва заметным фингалом под глазом уверенно опустилась на моё место.

Макс.

Хотя... было ли это место по-прежнему моим?

Неуверенность встала комом в горле. Как и сомнение в нашей с Дэном дружбе.

Одна ссора — и вот уже вторая неделя молчания.

Самая долгая. Самая глупая. И первая, в которой я не пришла мириться первой.

Каждое утро я всё больше сомневалась в правильности этого решения. Но затем приходила сюда, видела перед глазами повторяющуюся картину — и не могла.

В этот раз Дэн и правда перегнул палку.

Я просто надеялась, что он не сломает её окончательно.

Обведя взглядом класс, я заметила, что все сидят по парам. Конечно, сегодня же ежемесячные литературные дебаты... Один из любимейших форматов Лебедева. И последнюю неделю я то и дело повторяла предыдущие темы, чтобы не упасть в грязь лицом. Но если останусь без пары — придётся дебатировать с Николаем Викторовичем, а это чересчур... волнительно. Его аргументы всегда были весомее, а авторитетное преимущество часто заставляло меня сомневаться в собственном мнении.

«Моё» место уже не вариант, а Лера, как обычно на литературе, сидела с уже вернувшейся в школу Ясей. Видимо, удача от меня окончательно отвернулась... Я бы так и осталась стоять на пороге вплоть до прихода преподавателя, если бы не знакомый голос позади, о котором меня заранее оповестили бдительные мурашки:

— Говорят, если сделать шаг, войти будет намного проще, —бархатный тембр прямо над моим ухом разлился теплом по всему телу, заставляя улыбнуться.

Я развернулась и подняла голову, ожидая встретиться взглядом с обладателем загадочных штормовых глаз, но моё внимание тут же переключилось. Ямочка на левой щеке без капли стеснения подмигивала мне, даже не собираясь прятаться, как делала это каждый раз. На секунду мне даже захотелось прикоснуться, чтобы убедиться, что она действительно настоящая. Но вовремя включившийся мозг отбросил эту идею и заставил ответить.

— Я не очень-то спешу... войти, — прокомментировала я, отведя взгляд. Поворачиваться и наблюдать картину у окна мне точно не хотелось.

Парень на минуту замолчал, явно оценивая ситуацию в классе. А я поправила лямку спадающего набок рюкзака.

— Знаешь, мне бы не помешала пара на сегодняшних дебатах, — наклонившись, ответил Алекс. И мой взгляд моментально вернулся к его глазам.

Как они могут успокаивать и будоражить одновременно? Какая-то... магия.

— Предлагаешь стать твоей парой? — уточнила я, слегка приподняв правую бровь в такт сомнению.

В этот момент мой рюкзак был готов отправиться в свободное падение.

— Умоляю, — почти прошептал он, одной рукой подхватив спавшую лямку, а другой галантно указывая на свою парту. — Но, если ты предпочитаешь формальности — я готов встать на колено.

В ответ я лишь рассмеялась и, не позволяя сомнениям брать верх, согласилась, готовясь забрать свой рюкзак. Однако Алекс деликатно положил ладонь мне на талию, заставляя развернуться и пройти вперёд. От ощущения его руки на моём теле я на мгновение забыла, где нахожусь и что нужно делать. Тело отзывалось самым тёплым трепетом, который ощущался как возвращение домой. Будто его ладонь всегда должна быть здесь...

— Надеюсь, вы уже разбились на пары для сегодняшних дебатов? — бодро произнёс внезапно появившийся Лебедев.

Мы с Алексом в спешке прошли к его парте, и он уступил мне место у окна. Сидеть прямо за спиной Дэна мне сейчас совсем не хотелось. Николай Викторович, как обычно, начал с объяснения «правил» дебатов: каждая парта поочерёдно вытягивает тему из уже полюбившегося всем мешочка, на обсуждение темы даётся до семи минут. Затем листочки переходят по кругу, и так 4–5 раз за занятие. В конце обсуждаем самые весомые аргументы для каждого вопроса или разбираемся в спорных.

— «Что важнее для человека: внутренний мир или общественное признание?», — прочитал Алекс, развернув листок с темой.

— Не по произведениям? Везёт, такие попадаются нечасто, — заметила я, перебирая в голове возможные аргументы.

— Причём довольно однозначный выбор, — пожал плечами он. И, заметив мой прищур, уточнил: — Внутренний мир. Без вариантов.

Наверное, я бы согласилась. Но если бы жила в розовом мыльном пузыре, а не реальном мире. В том, где я на протяжении одиннадцати лет доказываю «обществу», что заслужила это место.

— Но ведь ты, как никто другой, понимаешь важность общественного признания, — начала я, поймав встречный вопросительный взгляд. — Разве во время матча не важна поддержка и одобрение зрителей?

— У всех своя мотивация заниматься футболом, но «общественное признание» точно не является моей, — ответил Алекс, раздумывая над следующими словами. — Ведь не все матчи проходят удачно. Ты хорош, пока выигрываешь. А гнаться лишь за одобрением толпы... не по мне.

— Ради чего тогда играешь ты? — мой вопрос явно отходил от темы, но любопытство победило в этой схватке.

Алекс внимательно всмотрелся в мои глаза, и только потом продолжил.

— Я дал обещание, которое не имею права нарушить, — уклончиво ответил он, переводя русло к теме дебатов. — Ты действительно считаешь, что признание общества важнее внутреннего мира?

— Нет, я просто пытаюсь рассмотреть и другую сторону, — сказала я, складывая бумажку с темой пополам, чтобы прогнать волнение. Иногда страшно сказать то, что думаешь на самом деле, чтобы не показаться полной дурой. — Подумай: если тебя никто не замечает, твоих идей никто не слышит — какой в этом смысл? Человек развивается через признание, через общество. Без этого он как... маяк в тумане, который сам себе мигает.

К концу моего монолога листик был полностью смят, и Алекс поспешил забрать его из моих рук, снова заглядывая в глаза.

— Но ведь маяк светит, даже если вокруг туман. Потому что это его природа — светить, — парировал он, пробуждая во мне настоящий азарт. — Мне кажется, что внутренний мир — это якорь. Если тебя несёт только волнами чужого мнения, ты быстро тонешь. А когда есть внутри что-то своё — уже можно выжить и в штормах.

— Очень... поэтично, — только и ответила я, переваривая его слова. Особенно об обещании, которое нельзя нарушить.

— Что, не подхожу под стереотип о недалёких спортсменах? — усмехнулся Алекс, передавая нашу тему по кругу после сигнала Лебедева.

Мы оба потянулись за следующей, когда наши руки соприкоснулись. И в ответ на его вопрос я смогла лишь помотать головой, осознавая три беспощадные истины.

Во-первых, садиться с Алексом было самой большой угрозой для моей успеваемости. Слушать его рассуждения, особенно сказанные этим голосом, мне было интереснее любой темы. Ход его мыслей отличался от моего, но этим и увлекательнее было разгадывать, куда приведёт следующий поворот.

Во-вторых, моё тело всё с большей отдачей реагирует на его прикосновения и взгляды, вынуждая искать новой встречи. А талия всё ещё предательски горела в месте, где ещё совсем недавно лежала его ладонь.

Третью истину я не смогла озвучить даже в своей голове, пряча в самый пыльный ящик сознания.

Последние вопросы дебатов пролетели словно в тумане. Я отвечала машинально, иногда поддакивая Алексу, иногда вставляя свои замечания. И вплоть до конца занятий мои мысли словно боролись за свою бдительность.

Только когда вся параллель собралась в фойе для первой репетиции вальса, мне наконец удалось сосредоточиться. Это было единственное достаточно просторное место в школе, способное вместить одновременно весь выпуск.

Мы с Лерой устроились у одной из колонн — полукруглая арка давала ощущение уединения среди общего гула. Она устало опустила рюкзак и вздохнула:

— Всё ещё не могу поверить, что Афанасьев зарубил тематику «Сумерек». «Недостаточно торжественно»... Ну конечно. Только «Зимняя сказка» снова, с шариками и снежинками — это прям вершина изыска!

«Зимнюю сказку» действительно делали почти каждый год. Бело-голубые гирлянды, ёлка с бантами, мишура — всё удобно, проверено, привычно. Но именно это и раздражало. Мы с Лерой мечтали сделать что-то своё.

Я посмотрела на неё — в её взгляде смешались обида и усталость. И вдруг, сама не ожидая от себя, вслух сказала:

— А что, если мы всё-таки сделаем бал по «Сумеркам»... но для себя?

Сегодняшние дебаты с Алексом будто... разбудили во мне желание озвучивать свои мысли, не обдумывая каждое сказанное слово. Это будоражило и придавало азарт, поэтому я продолжила, стараясь ухватиться за появившийся импульс.

— Ну, не буквально. Что если мы оформим бал как «Звёздный лес»? Это звучит достаточно возвышенно для Афанасьева. Вроде: «выпускники — звёзды», «светящиеся надежды» и всё такое. А про лес — ну, он же всегда настаивает на связи с природой, школой, традициями.

— А на самом деле? — прищурилась Лера.

— А на самом деле — это будет наша пасхалка. Лес. Тот самый. Из свадьбы.

— А звёзды? — Лера наклонила голову, взгляд её стал лукавым. — Намекаешь на «это кожа убийцы, Белла»? — театрально прошептала она, скопировав интонацию Эдварда.

— И это в том числе, — усмехнулась я. — Но вообще, я думала о бесконечности и предначертанности судьбой, — закончила я свою мысль.

— То есть, ты предлагаешь обмануть Петра Васильевича и дать ему то, что он хочет. В то время как мы сами сделаем наш бал мечты? — уточнила Лера, внимательно вглядываясь в меня.

Я кивнула в ответ, и она на минуту замолчала. Такого никогда не случалось раньше...

— Кто ты и что сделала с моей подругой? — серьёзно спросила она, а затем улыбнулась. — Это... гениально. Просто гениально! Я всегда знала, что ты способна на заговор. Горжусь.

Мы ещё успели обсудить, как вписать в план бал светящиеся инсталляции и арку из еловых веток, когда в фойе раздался хлопок ладоней.

— Все в сборе? Прекрасно, — бодро произнесла преподаватель по хореографии, выходя к центру зала. — Если кто-то не знает, меня зовут Ирина Анатольевна. В ближайшие два месяца мы будем встречаться дважды в неделю. Так что советую быстрее ко мне привыкнуть.

Она окинула взглядом зал, пересчитывая учеников. Вряд ли в финальном танце будут участвовать все, но запасные пары ещё никому не мешали.

— Сегодня разучим базовые элементы вальса, — продолжила она, стараясь встретиться глазами с каждым. — А пока найдите себе партнёра — так мне будет проще скорректировать пары.

По фойе пронёсся лёгкий гул. Кто-то сразу потянул за руку соседа, кто-то замешкался, неловко оглядываясь по сторонам.

Я даже не успела осмотреть зал, как мой взгляд будто магнитом притянуло к обладателю штормовых глаз, стоящему у противоположной колонны. На мгновение всё вокруг замерло. Почему мне всегда так легко найти его среди толпы? Словно мои глаза найдут путь к его в любом лабиринте.

На секунду мне даже показалось, что он смог прочитать мои мысли. Я чувствовала, что за этим взглядом скрывается что-то большее. Только пока не знала, что именно.

Словно в замедленной съёмке, я заметила, как его лицо стало на миллиметр ближе, и опустила глаза вниз.

Он сделал шаг. В мою сторону.

Неужели он...

Сердце совершило кульбит, остановившись в самой высокой точке. Уши заложило, будто я не в школьном фойе, а в самолёте, набирающем скорость. Лицо окатило жаром, а дыхательная система и вовсе забыла, что ей нужно делать.

Но сейчас — впервые — мне не хотелось убежать. Не хотелось спрятаться.

Я вдруг почувствовала этот внутренний импульс, шептавший мне пойти навстречу. И мне хотелось поддаться.

Но я не успела сделать шаг, как сбоку раздался голос:

— Потанцуем?

А затем высокая фигура в миг перегородила мне путь.

Он слабо улыбался, но в глазах сквозила неуверенность. Будто изо всех сил боролся с собой, чтобы просто подойти.

Васильковые глаза пронзали мои, напоминая, кто стоит передо мной. А привычный морской запах вперемешку с цитрусом в миг взбодрил спящие рецепторы.

Это был Дэн. Мой Дэн.

И сердце опустило железную завесу. Мир мог рушиться и сходить с ума, но мы всегда мирились и возвращались друг к другу.

Поэтому я кивнула.

— Конечно.

Белов подал мне руку, и мы шагнули к центру зала, присоединяясь к остальным парам.

— Лера, тогда возьми в пару кого-то не танцующего, чтобы хоть научился основам, — громко произнесла Ирина Анатольевна и продолжила расставлять пары. Подруга упоминала, что просто физически не сможет танцевать на балу, ведь ей постоянно нужно будет контролировать происходящее и отчитываться перед директором. Так что риск был слишком велик.

Краем глаза я заметила, как Ковалёва подошла к Алексу, предлагая стать её танцевальным партнером. Он бросил пронзающий взгляд на меня и, кивнув в ответ, повёл Леру к остальным парам.

В этот момент моё сердце, все ещё висящее в верхней точке, начало свое резкое падение.

Всё должно было быть не так.

Нет, всё как-раз правильно.

Но ведь ты хотела...

Чтобы отвлечься от бессмысленного диалога внутри головы, я повернулась к Дэну. Кажется, он уже минуту что-то говорил, пытаясь вернуть моё внимание.

— Этот тренер следил за мной ещё в прошлом году, и сейчас готов приехать на просмотр, — продолжал шёпотом Белов, пока преподаватель ставила музыку и показывала основные движения. К счастью, они уже были нам знакомы, поэтому можно было ненадолго отвлечься. — Кузнецов еле уговорил его посетить персональную тренировку... Это же такой шанс!

— Поэтому ты такой уставший? — перебила я друга, осмотрев его лицо.

Я догадывалась, что он перегружает себя, судя по внешнему виду и ежедневно уменьшающейся активности. Даже сидя с Максом, он перестал так часто шутить на занятиях и постоянно пропадал после занятий. И отсутствие эгоцентризма не позволяло мне думать, что дело только в нашей с ним ссоре.

— Тренироваться приходится вдвое больше, — признался друг. — Но, если смогу впечатлить — попаду в академию. А это моя мечта, ты же знаешь, — добавил он, повторяя движения за преподавательницей.

— Уверена, ты его покоришь, «самый выдающийся капитан команды за последние десятилетия», — процитировала я недавнее заявление директора, стараясь приободрить друга. Мне редко доводилось видеть его взволнованным, но это был тот самый случай.

И несмотря на то, что мысль о его теоретическом отъезде в академию пугала своей неизвестностью, я спрятала это ощущение в уже переполненный сегодня ящик с непонятными эмоциями.

Дэн закончил очередное движение и, остановившись, произнёс:

— Я скучал.

Мне не удалось ничего ответить, потому как Ирина Анатольевна начала громко объяснять следующее движение и просила каждую пару повторить его отдельно. Пока не получится идеально.

Когда придумывали слово «перфекционизм», она точно послужила вдохновением.

Мы продолжили репетировать почти молча, стараясь сконцентрироваться на занятии. Прикосновения Дэна были знакомыми, но даже в них чувствовалось всё ещё повисшее напряжение. Будто мы просто отошли на шаг от обрыва и притворились, что впереди ровная дорога.

А где-то рядом в толпе я всё ещё чувствовала тот самый штормовой взгляд.

И никак не могла понять, почему то, что выглядит правильно, ощущается совсем не так.