[I still want you]

Чонгук долго стоит, прислушиваясь, но за дверью не раздаётся ни звука. Он сбегает вниз по лестнице, едва не выламывает дверь, пытаясь выйти, бежит, а потом судорожно дышит, прислонившись к холодному стеклу на автобусной остановке.

Гуку тяжело даётся каждый вдох, а каждый выдох застревает в горле, готовый вырваться с криком. Гуку уже давно хочется кричать, но что-то мешает.
Он закрывает рот ладонью, заталкивая какой-то робкий и жалобный стон обратно, и стоит так, закрыв глаза.
На плечах, шее и на всем теле сразу, медленно остывают чиминовы прикосновения. Личный чонгуков апокалипсис разворачивается в нем удушливой волной, жгучим пепелищем, разъедает изнутри.

Чонгук догадывается не сразу. Сначала Чимин-хён кажется ему просто очень забавным.
Он смешной, милый, общительный и вездесущий, тактильный до невозможности. Его можно обнимать когда вздумается, можно подговорить на что угодно и о чем угодно можно с ним поговорить. Чимин потрясающий. Невозможно замечательный.

Его «я тебя люблю» такие трогательные, что по началу Чонгук их даже хранит в себе, как в шкатулке. А потом они растут, их становится так много, что дышать нечем. Их становится больше. Объёмнее. Многозначнее.

А когда до Чонгука доходит, они становятся страшнее.

Чимин пугает.

А потом пугает не только Чимин.

Чонгук сам себя пугает до ужаса.

Ему больше не хочется смеяться после каждого «я тебя люблю». Ему хочется плакать. Как малышу, забившись в угол, закутаться в одеяло с головой. Не вылезать, пока все не закончится, пока все не наладится.
Чонгук очень серьёзный и очень взрослый, он не разрешает себе думать об этом много.

Но думается все равно

Каждое чиминово «люблю» оседает в подкорке невесомым пеплом. Разрастается до целого пепелища.
Чонгук теряется во всем этом, путается и пугается ещё больше.

Тэхён замечательный хён. Всепроникающий, добрый. Но смотрит на Чонгука как-то странно и непонятные вещи говорит. Все его слова, даже банальное «собираемся у меня завтра» похожи на послание, на шифр, ключа к которому у Чонгука нет.

Юнги-хён, пугающий, с тяжелым взглядом, тоже смотрит странно.

Все вокруг как будто пытаются донести до Чонгука одну и ту же мысль, только по-разному закодированную. Проблема в том, что Чонгук с этой мыслью уже знаком, он уже свыкся с ней, сжился, но слишком боится, чтобы признаться в этом кому-нибудь.

Чонгук взрослый и серьёзный, делает то, на что хватает смелости. Он пускает все на самотёк.

Он слушает каждое «я люблю тебя» и улыбается. Чимин такой смешной. Чимин такой...

Боже

Чонгук допоздна занимается в танцклассе, загоняет себя до предела, много гуляет, много слушает музыку. Много думает.

И когда Чимин, спустя всего день после апокалипсиса в прихожей, пишет ему

«Приходи в гости»

Чонгук не приходит. Ему страшно. Он чувствует себя маленьким трусливым пиздюком, но ничего не может с этим поделать.

Чимин звонит ему в тот же день.

И не звонит больше.

Не звонит целую неделю, огромную, растянувшуюся в вечность.

А потом телефон всё-таки начинает трещать.

Но это не Чимин.

Намджун пишет:
«Чимин сегодня всё-таки записывает песню!
Приходи, будет круто!»

Сообщение до отказа набито смайликами и скобочками, настолько их много. Джун давно ждал, пока Юнги и Тэ уломают Чимина.
Намджун дождался, здорово же.

***

Чонгук пьёт кофе недалёко от чиминова дома. А потом звонит Юнги.

—Ты, блять, мелкий..—рычит в трубку.

И звонок обрывается.

Чонгук не хочет знать, что собирался сказать ему хён. Чонгук хочет к Чимину.
Это похоже на ломку, на серию маленьких смертей, когда сама мысль о том, что он не может быть рядом, причиняет невыносимую боль.

Он так долго был рядом, что совсем разучился не быть.

Ему надо многое рассказать, обсудить. Ему необходимо увидеть. Ему необходимо дотронуться. Хотя бы раз.

Похоже, Чимин перестал быть просто крутым хёном ещё где-то в самом начале. Незаметно вырос со своим «я тебя люблю».

***

Чонгук стоит возле подъезда Чимина, когда приходит сообщение.

Чимин пишет:

«Я тебя больше не люблю»

И даже пару скобочек не добавляет, как обычно.

Чонгук набирает Тэхёна, а он не берет трубку. Зато берет Джин-хён. Долго молчит, едва слышно дышит и говорит:

—Я пришлю тебе кое-что.

И сбрасывает. Чон ждёт несколько минут, жадно всматриваясь в экран, а потом лихорадочно жмёт на кнопки, открывая ссылку.

Видео мутное, непонятное. Чонгук распознаёт на нем только Хосока и Юнги. Узнает в обстановке их студию звукозаписи, вздрагивает. Где-то на фоне играет тихая музыка, но Чон её не узнает.
Зато узнает эмоцию на лице Хосок-хёна. Она простая и понятная. Хосок жмурится, морщится, но даже не пытается стереть со щёк жгучие слёзы. Он смотрит за стекло, где возвышается размытый силуэт, сверлит его взглядом и плачет. Горько плачет. Юнги рядом с ним похож на статую, он сидит ровно, непривычно выпрямившись, сжимает руки в кулаки, а когда подскакивает и выходит, едва не выбив стеклянную дверь студии, видео обрывается.

Чонгук сидел на перилах, пытается начать дышать.

Он знает, кто был за стеклом и пел. Знает, что собирался сказать Юнги, когда звонил. И абсолютно не знает, что делать с этим знанием.

«Чувак,—пишет ему Намджун несколько минут спустя,—Я не знаю, что это было, но ты зря все пропустил».

Чонгук не хочет смотреть прикреплённое к сообщению видео.

Но все равно смотрит.

Чимин там такой хрупкий, потерянный и зажатый. Он не похож на того Чимина, которого Чонгук увидел в первый раз.
И на Чимина, который говорит «я тебя люблю», тоже не похож. Он тот Чимин, который говорит «прощай». И объясняет — почему.

—Рана,—говорит Чимин,—оказалась гораздо серьёзнее, чем я мог предположить.

—Тысячу раз на дню,—говорит Чимин,—твоё лицо продолжает всплывать в моих мыслях.

—Без всяких слов, пожалуйста, просто иди ко мне,—поёт Чимин.— Я все ещё жду тебя здесь.

И Чонгук идёт.

Видео крутится на повторе, вбивается в чонгуковы мысли, растворяется в них, как шипучая таблетка, приносит то ли боль, то ли облегчение.

Его ждут.

Чонгук еще не понял — ему некогда понимать. Он выдёргивает наушники из ушей, когда влетает в подъезд.
Запихивает телефон в карман, когда звонит в дверь. Бросает его вместе с курткой на пороге, когда дверь открывается.

И замолкает, остановившись напротив.

—Скажи ещё раз,— Куки просит еле слышно.

Чимин растягивает губы в неровной усмешке, качает головой. Чонгук сгребает его к себе, сжимает, вминает в себя и решается. Решается, правда решается. Он никогда не пробовал, для него это в новинку, это непривычно и странно, но никак нельзя молчать. Не сегодня.

—Ты мне нравится, Чимин,— шепчет он Чимину в шею.— В смысле, по-настоящему, нравишься. Я тебя даже..

Он отстраняется и сбивается, наткнувшись на тяжелый чиминов взгляд.
Чимин смотрит на него, в него даже как-то, и снова улыбается:

—То есть,—шепчет,—Тебе просто спеть надо было?

И впервые за время их знакомства, Куки тянется к нему первым.

ᴛʜᴇ ᴇɴᴅ