Глава 4. Учитель, ты такой дикий.
После сдачи задания и вечерней тренировки Тао Сихун был настолько измотан, что у него кружилась голова.
– Прости, братан, это моя вина, что ты в итоге стал мишенью для профессора, – сказал Чжан Чэн, виновато следуя за ним.
В тот день, 30 сентября, почти наступил праздник, поэтому Чжан Чэн предложил пойти в учительскую столовую, чтобы хорошо поесть. В результате, пока они стояли в очереди, он получил уведомление об открытии курса по истории западного искусства. В тот момент Тао Сихун не смог сдержаться и выругался.
Кто бы мог подумать, что настоящий Маккой на самом деле сидел за столом напротив него?
Тао Сихун сожалел о своих поступках, потирая опухшие виски.
«Это была моя вина».
На самом деле на предыдущих факультативах были ситуации, когда пропуски занятий приводили к неуспеваемости. Тао Сихун никогда не собирался пропускать занятия намеренно, но школьная команда должна была тренироваться по вечерам, и он не мог отказаться от этого.
Он думал, что учитель не сможет запомнить столько лиц, но теперь он выделялся среди более чем сотни человек.
И что еще важнее, Тао Сихун не мог позволить себе провалить курс. Стипендии были его единственным способом заработать на жизнь.
– Может, это просто совпадение? – попытался утешить его Чжан Чэн.
– Это невозможно, держу пари, он просто хочет со мной поиздеваться.
Тао Сихун был в этом уверен. Он вспомнил тот день в волейбольном зале, когда этот маленький иностранец притворялся, что говорит с ним по-английски, и это разозлило его еще сильнее.
Чжан Чэн спросил:
– Когда ты планируешь его искать?
– В следующий понедельник, – сказал он, беззвучно вздохнув. Лучшим решением сейчас было бы попросить отдел по учебной работе выдать справку об освобождении от посещения занятий и попросить преподавателя подписать ее. Но они не работали по выходным, и было бы неправильно откладывать это дело надолго, поэтому он решил сначала написать преподавателю письмо с извинениями.
Вернувшись в общежитие, Тао Сихун взял компьютер Чжан Чэна, нашел в системе адрес электронной почты Сюй Цзянтуна и заодно просмотрел материалы курса.
– Это действительно доступно на двух языках, на китайском и английском? – он насмешливо рассмеялся над собой.
– Да, я думаю, он очень серьезно готовится к занятиям, – ответил Чжан Чэн. – Неудивительно, что он разозлился на тебя.
– Ему не хватает знакомства с жестокими реалиями общества, – Тао Сихун презрительно скривил губы. – Кто будет всерьез слушать такой бесполезный урок?
– Но на его занятиях до сих пор все места в первом ряду были заняты, – поправил его Чжан Чэн. – Думаю, качество самого урока не так важно, если преподаватель красив.
Тао Сихун уставился на него, лишившись дара речи. Он думал, что если он действительно провалит курс, то даже симпатичная попка преподавателя не сможет его утешить.
После того, как Сюй Цзянтун закончил мыть посуду, он уже собирался отдохнуть, когда в его почтовом ящике внезапно появилась маленькая красная точка. Это было уведомление о письме от Тао Сихуна.
Он открыл его с некоторым волнением, но перед ним возникла плотная стена китайского текста, от которой у него закружилась голова.
Потерев брови, Сюй Цзянтун ответил: «Я не очень хорошо понимаю по-китайски, пожалуйста, говорите по-английски».
Через несколько минут собеседник ответил:
«Я тоже не очень хорошо понимаю по-английски, пожалуйста, воспользуйтесь переводчиком».
Он даже структуру его предложений копировал. Он явно пытался пойти против него.
Сюй Цзянтун стиснул зубы и открыл программу-переводчик.
Письмо было написано очень искренне: он подробно объяснил, почему пропустил занятие, и спросил, свободен ли тот в понедельник, сказав, что приедет к нему, чтобы извиниться лично.
Сюй Цзянтун взглянул на расписание занятий. В понедельник у него не было занятий, поэтому он договорился о том, чтобы занять специальный класс на факультете скульптуры и сделать наглядное пособие для студентов. Он сказал ему, где находится класс скульптуры, и назвал время.
Получив ответ Сюй Цзянтуна, Тао Сихун вздохнул с облегчением. В понедельник утром он первым делом отправился к учителю по учебной работе, чтобы подать заявление об освобождении от посещения занятий.
Он уже все подготовил. Не хватало только восточного ветра.
Как только Тао Сихун закончил занятия во второй половине дня, он переоделся в рабочую одежду и направился в Академию изящных искусств. Академия изящных искусств располагалась в здании в форме буквы «U» с извилистыми коридорами. Он был здесь впервые и не мог найти класс скульптуры, даже после того, как несколько раз обошел его. Он слышал лишь приглушенные звуки чьего-то пения.
Тао Сихун пошел на звук, повернул за угол и оказался в классе с южной стороны.
По мере того, как он шел, пение становилось все отчетливее. Он ускорил шаг. Дверь в класс была приоткрыта, и сквозь щель он увидел только пару рук, разминающих глину.
Он постучал в дверь.
– Учитель?
Его голос потонул в музыке, которую он раньше не слышал.
Тао Сихун постоял у двери с полминуты, прежде чем нетерпеливо толкнуть ее.
Как только дверь открылась, все внутри стало видно отчетливо и ясно.
В классе было полно белоснежных гипсовых моделей, и солнечный свет падал на пол через стеклянные окна, освещая перевернутое трапециевидное поле.
Пыль висела в воздухе, поднимаясь от замешивания глины и масла. Сюй Цзянтун в маске тихо сидел у окна, держа в руках нож для резьбы по дереву, и напевал незнакомую итальянскую народную песню.
Несмотря на то, что он был одет в серую и оранжевую рабочую одежду и сидел в пыльном классе, это не мешало его красоте.
И изысканная глиняная скульптура под его рукой...
Эта сцена заставила Тао Сихуна затаить дыхание, и в его голове была только одна мысль это было похоже на то, как Нува создавала людей.
– Ты здесь? – жужжание резко прекратилось, когда Сюй Цзянтун заметил его. Он убрал нож в рюкзак, спрыгнул со стула и снял маску.
Именно тогда Тао Сихун обнаружил новый факт: Сюй Цзянтун носил очки.
Половина его длинных каштановых волос была собрана в хвост, а другая половина ниспадала на плечи. Металлическая оправа идеально контрастировала с его светлой кожей и делала его брови более прямыми.
Они долго смотрели друг на друга, и Тао Сихун пробормотал:
– Я стучал в дверь, но ты не слышал.
Сюй Цзянтун не хотел спорить с ним на такую детскую тему, поэтому он просто взглянул на листок формата А4 в его руке и спросил:
– Что это?
– О, это ничего. – Тао Сихун посмотрел на бумагу, смял ее в комок и сунул в карман брюк. – Обрывок бумаги.
На самом деле это было официальное письмо об освобождении от посещения занятий, которое он собирался ему показать. Но когда он увидел Сюй Цзянтуна вживую, Тао Сихун скомкал его и выбросил в мусорную корзину.
Возможно, Чжан Чэн был прав. Если ты красив, это может принести тебе доход.
Он не мог не захотеть пойти на урок только для того, чтобы подраться с этой маленькой красавицей и заставить ее плакать.
– Для чего ты разминаешь глину? – с любопытством спросил Тао Сихун.
Сюй Цзянтун замешкался на полсекунды, и прежде чем он успел ответить, Тао Сихун проследил за его взглядом и посмотрел на большой экран.
На огромном экране от пола до потолка была показана группа бледных обнаженных женских тел.
– Черт возьми! – Тао Сихун в шоке выругался.
– Не смотри! – Сюй Цзянтун поспешил вперед, чтобы отключить питание.
Было слишком поздно. Тао Сихун, казалось, открыл для себя новый мир и с ухмылкой сказал:
– Учитель, не стесняйтесь. Я никому не скажу.
– Я не стесняюсь.
На самом деле Сюй Цзянтун совсем не стеснялся. Он спокойно объяснил, в чем дело.
– Школа не разрешает приглашать обнаженных моделей в качестве учебных пособий, поэтому у меня нет другого выбора, кроме как делать их самостоятельно.
– Тогда почему вы так спешили выключить компьютер?
Он серьезно объяснил:
– Наглядные пособия нельзя показывать студентам, если это не нужно для обучения.
Он действительно имел это в виду. Он слышал от друзей, что китайская культура, как правило, традиционна и консервативна и что обсуждать вопросы полового акта в общественных местах запрещено. Декан также сказал, что преподавание с использованием обнаженных моделей запрещено, что еще больше подтвердило это утверждение.
Как настоящий учитель, он должен был защищать чистое сердце Тао Сихуна.
Он и представить себе не мог, что Тао Сихун в итоге будет хохотать до упаду.
– Какой скупой, – пошутил он, а затем спросил в шутку:
– Значит, ты вырос, наблюдая за этими мужчинами и женщинами?
Сюй Цзянтун пожал плечами и уклончиво ответил:
– Искусство приходит с практикой.
Это предложение было как ключ, который полностью открыл сердце Тао Сихуна. Он взволнованно облизнул губы и сказал по-китайски:
– Учитель, вы такой дикий.
– ...Что ты сказал? – Сюй Цзянтун не понял, что он имел в виду. – Пожалуйста, говори со мной по-английски.
Тао Сихун присвистнул и рассмеялся.
– Я просто сказал, что мне жаль.
Он откашлялся и искренне извинился. – B последние несколько недель я не успевал совмещать учебу и тренировки. Теперь я не буду опаздывать и уходить раньше с оставшихся занятий. Надеюсь, вы позволите мне пройти этот курс.
– Но ты же сказал в письме позавчера, что школьная команда должна тренироваться каждый день допоздна и что тренер очень строг в этом вопросе. – спросил его Сюй Цзянтун. – А как же занятия во вторник?
– В худшем случае я просто получу выговор от тренера. – Тао Сихун сухо рассмеялся. – Студенты должны сосредоточиться на учебе.
– Тогда почему ты отсутствовал без причины в прошлую пятницу?
– Простите, причина в том, что это касается моей личной жизни, и мне неудобно раскрывать ее вам, – Тао Сихун ответил не подобострастно и не высокомерно. – Но я обещаю, что в следующий раз не буду этого делать.
Сюй Цзянтун спокойно посмотрел на него.
Интуиция подсказывала ему, что внезапное изменение отношения собеседника к нему на самом деле не к лучшему.
Необходимо было сохранять бдительность.
– Я выставлю тебе итоговую оценку после того, как оценю твою общую успеваемость.
Поразмыслив немного, он решил не раскрывать подробности так легко.
Тао Сихун продолжил расспросы, спросив:
– Каковы конкретные составляющие общей оценки? Какова доля каждого компонента? Пожалуйста, дайте мне точный ответ.
Вместо того чтобы испугаться его голоса, Сюй Цзянтун продолжал делать неопределенные заявления.
– Если вы будете придерживаться высочайших стандартов во всем, что делаете, вы не будете так часто ошибаться.
– Верно, я думаю, что для учителей рисования нормально говорить абстрактно.
Тао Сихун поднял свои блестящие черные глаза и улыбнулся с двусмысленным блеском в глазах.
– В таком случае, вы можете прийти и проверить мои успехи в обучении на следующем занятии.