Глава 6.
Лиса злилась. Больше, чем злилась. Она была в ярости. Что угодно, но только не обед с Чон Чонгуком! Какого черта он просто не сказал ей сразу, что не собирается продавать ей Бомонд? Хотя с чего бы ему упираться? Лиса предложила хорошую цену, Чон Чонгуку Бомонд не нужен, тогда как ей…
Нет. Лиса даже думать не могла о том, как важно для ее матери вернуть Бомонд. Ее сердце разорвется на части, если Чонгук откажется продавать этот дом.
Хотя зачем ему отказываться?..
Все то же бессмысленное беспокойство снова поселилось в душе девушки. Оно не оставляло ее весь день, пока Лиса бесцельно убивала время, дожидаясь девяти часов. Она позвонила домой и сообщила маме, что будет поздно, а возможно, останется в городе и на ночь. Сначала девушка подумывала о том, чтобы купить себе что-нибудь более подходящее для обеда, но потом передумала. Лиса с самого начала не хотела идти на обед с Чон Чонгуком, так зачем тратить деньги, которых и так мало, на наряды?
Все ее шикарные туалеты, купленные когда-то, чтобы сопровождать отца, висели в гардеробной в ее комнате. Лиса не надевала ни один с тех пор, как покинула Францию.
Нет. Не думай о Франции! Забудь и о последнем обеде с Чон Чонгуком на яхте отца. Вообще не думай об этом мужчине. Ты пообедаешь с ним, отдашь ему чек за Бомонд и уйдешь.
Вот и все. Это все, что ты должна сделать. Собравшись, Лиса поймала такси.
– В отель «Арлингтон», пожалуйста.
Всю дорогу она ощущала какое-то странное чувство.
Ее беспокойство только усилилось, когда, прибыв в «Арлингтон» через минуту после девяти, она обнаружила, что на сегодняшний вечер столик на имя Чон Чонгука не заказан. Дрожа, Лиса подошла к регистрационной стойке. Через пять минут ее волнение достигло апогея. Мистер Чонгук, как сказал консьерж с привычной вежливостью, ожидает ее в своем пентхаусе…
По дороге туда Лиса размышляла. В душе ее шла борьба. С одной стороны, ей не хотелось идти в личный номер Чона, но с другой, она почувствовала облегчение. Обедать в одном из самых дорогих ресторанов Лондона с человеком, который уничтожил ее отца (хотя, признаться, Лиса была ему за это благодарна), под взглядами всех присутствующих, не доставило бы ей удовольствия.
В пентхаусе они, по крайней мере, будут вдвоем. Обслуживание тоже будет гораздо быстрее, а значит, она еще успеет на последний поезд из Мерилибона, заключила девушка.
Отчаянно стараясь справиться с предательской дрожью, Лиса взяла предложенный ей коктейль и оглядела комнату. Ей никогда раньше не приходилось бывать в отеле «Арлингтон». Отец считал это место слишком старомодным. Однако Лисе здесь понравилось. Старинная мебель и декор придавали этому отелю особый шарм.
Она провела кончиками пальцев по натертому до блеска обеденному столу, и тут же сзади раздался низкий голос с акцентом:
– Мисс Манобан…
Чон Чонгук вошел в комнату. Лиса вздрогнула. Каждый раз, когда она смотрела на Чона, словно электрический ток пронзал все ее тело.
Нужно помнить об одном: я здесь с единственной целью – купить Бомонд, мысленно повторила себе девушка. Остальное не имеет значения. И более всего – моя глупая, бессмысленная реакция на мужчину, который теперь владеет домом.
Лиса улыбнулась.
– Мистер Чонгук.
– Прошу вас, садитесь.
Его голос манил и окутывал ее, лаская слух, как шелк ласкает тело.
Нет! – укорила себя Лиса. Не поддавайся!
Девушка села за стол и посмотрела в глаза Чону, когда он занял свое место напротив нее.
Эмоции нахлынули на нее, смывая перед собой все преграды, которые Лиса выстроила за это время.
Как бы ей хотелось обедать здесь с Чон Чонгуком по другим причинам, при других обстоятельствах! Если бы только он не был тем, кем, как она узнала, является!
Ах, если бы она была здесь потому, что Чон был лишь тем самым мужчиной, который покорил ее тогда во Франции, когда их глаза впервые встретились…
Личный пентхаус. Свечи. Букет роз на столе. Прекрасная еда. Великолепные дорогие – вина. Они сидели напротив друг друга, смотрели друг на друга, поедая друг друга глазами…
На мгновенье – один краткий миг – Лиса позволила себе окунуться в грезы о том, как все могло бы быть между ними.
Мы бы обедали вместе, думала она, не сводя глаз друг с друга, раздевая друг друга взглядом… А потом, когда еда и вино закончились, Чон медленно встал бы из-за стола, подошел ко мне, взял за руку и увлек бы меня за собой в свою спальню… в свои объятия…
– Вина, мадам?
Голос официанта прервал ее грезы. Лиса заморгала, не понимая, что происходит. Она, должно быть, кивнула, потому что официант наполнил ее бокал золотистым Шардоне. Когда официант исчез, Чон поднял свой бокал:
– За что выпьем?
И снова Лиса ощутила, как приятное тепло разливается по телу от звука его голоса. И снова напомнила себе о другой стороне личности Чона.
Девушка улыбнулась и тоже подняла бокал.
– За успешный исход сделки о продаже Бомонда, мистер Чон.
– Мистер Чон? – удивился Чон. – Я думал, мы достаточно знаем друг друга, чтобы перейти на «ты», тебе так не кажется?
Было что-то такое в его взгляде, отчего у Лисы голова пошла кругом.
Она поставила бокал на стол. Я должна остановить это. Прямо сейчас.
Как ее учила мама, она напустила на себя подчеркнуто холодный вид.
– Неужели? Я так не думаю, мистер Чон.
Если Чон и заметил, что Лиса сделала это специально, давая ему понять, что произошедшее между ними во Франции совершенно ничего для нее не значит, он не подал виду.
– Тогда, может быть, пора это исправить, нет? – Чон нарочно произнес последнее слово на французском.
Он проницательно смотрел на Лису, мысленно умоляя ее о том, чего он так жаждал.
Будь той, кем я хочу, чтобы ты была. Стань снова той женщиной, которую я целовал тогда в лунном свете! Будь ею! Не позволяй ей раствориться, как иллюзии! Ядам тебе что угодно – все! – только будь той, которая покорила меня с первого взгляда…
Еду подавали, кажется, целую вечность. Но наконец-то официанты исчезли за дверью, оставив их наедине.
Чон наблюдал, как Лиса принялась за еду. Она была одета в тот же костюм, в котором приходила к нему в офис сегодня утром. Она сделала это специально? Чтобы скрыть свои прелести? Или просто потому, что не взяла с собой никакой другой одежды? А может, она просто не потрудилась переодеться к обеду?
Чон не мог найти ответа. Он снова разозлился на себя. Он ничего не мог сказать об Лисе Манобан! Ни причин, по которым она явилась сюда в том же скромном костюме, который скрывал ее потрясающую красоту, ни того, пользовалась ли она своей неповторимой прелестью в корыстных целях – так, как ее отец пользовался своим богатством.
Что ж, сегодня он все узнает. Он узнает правду о Лисе Манобан – раз и навсегда.
Начнем прямо сейчас.
– Почему ты убежала от меня той ночью во Франции?
Лиса издала еле слышный вздох. В ее глазах отразилось что-то странное. Но девушка тут же взяла себя в руки и заговорила с привычным спокойствием:
– Боюсь, что это все лунный свет. Луна вообще иногда странно влияет на здравый смысл. А уж за границей тем более. – Лиса улыбнулась. Она чувствовала себя неловко и не хотела бы продолжать этот разговор.
В таких ситуациях мама учила ее вести себя уверенно и просто сменить тему.
– Я ни разу не была в «Арлингтоне», – заговорила девушка. – Но я слышала, что это один из самых старых отелей в Лондоне.
– Понятия не имею, – буркнул Чон. Его губы вытянулись в тонкую линию, желваки заиграли. Лиса не желает признавать, что между ними тогда пробежала искра. Но почему?
Потому ли, что это для нее ничего не значило? Было ли это для нее всего лишь очередной игрой дочери Джилса Манобана? Но если так, то почему она не продолжает эту игру? Ведь ей прекрасно известно, что его влечет к ней. Наоборот, Лиса холодна, как камень…
Чон боролся с эмоциями. А потом вдруг ощутил облегчение. Да, именно облегчение. Если бы Лиса Манобан была дочерью своего отца, то она не стала бы переводить тему на что-то совершенно невинное. Она бы ухватилась за возможность соблазнить его, ведь ей нужно получить от него Бомонд.
Но Лиса сидела, с невинным видом рассуждая о лондонских отелях. Чон был удивлен ее осведомленностью. Он ожидал, что эта тема окажется скучной; но, к его удивлению, беседа получилась оживленной и интересной.
Однако Чон должен был попытаться снова. Попытаться проверить, какова Лиса Манобан на самом деле. Он должен был знать. Чего бы это ни стоило.
К счастью, основные блюда сменились десертом. И, когда на столе появились ликеры и кофе, Чон отпустил официантов. Совсем. Он не хотел, чтобы их снова прерывали.
Не сейчас. Когда он во что бы то ни стало вознамерился узнать всю правду о Лисе Манобан.
С начала вечера Чон не продвинулся в своих догадках ни на йоту. Лиса никак не показала своей заинтересованности в нем. Будь прокляты эти непонятные английские девушки из высшего общества! Их с пеленок учат скрывать свои эмоции. Чон был уверен, что внутри Лисы скрывается нечто совершенно иное, чем она пытается ему показать.
Поддавшись какому-то неведомому порыву, Чон дождался, пока Лиса договорит, и спросил:
– Скажи мне кое-что… для тебя было сюрпризом то, что твой отец потерял компанию?
Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
– Да, – ответила она просто. – Отец не из тех, кто легко сдается.
– Он упорно боролся, – объявил Чон сухо.
– Могу себе представить, – отозвалась Лиса в том же тоне.
– Джилс использовал все возможное оружие.
Лиса почувствовала, как напряглись нервы. Какого черта Чон затеял весь этот разговор? Почему он говорит о своей победе над ее отцом? Неужели он думает, что это как-то связано с тем, почему она здесь, и с ее желанием выкупить Бомонд? И к чему это замечание о том, что отец использовал все возможное оружие? Было что-то странное в его голосе, когда он произнес это. И вообще, к чему все его вопросы? Ведь Чон прекрасно знает, что она может ответить в сложившейся ситуации. Отец не заслуживал уважения, но все же он оставался ее отцом.
– Полагаю, при таких обстоятельствах каждый поступил бы так же.
– Это зависит… – Чон говорил медленно, четко произнося каждое слово, – от того, какие у человека принципы.
Лиса потянулась к бокалу. Ей нужно было выпить. В голове начинало стучать. Черт возьми, в чем смысл этого обеда? Почему Чон не может просто сказать, продаст он Бомонд или нет? Это единственная причина, по которой Лиса все еще здесь. Чем скорее они договорятся, тем скорее она сможет уйти. Подальше отсюда и подальше от Чон Чонгука.
Лиса отпила вина больше, чем обычно. Она поставила бокал и снова посмотрела на Чона. И снова по телу пробежали мурашки. Как в тот, первый день. Она не могла ничего с собой поделать.
Лиса могла смотреть на него вечно…
Чон снова заговорил, и она заставила себя внимательно слушать.
– Какие у вас принципы в бизнесе, мисс Манобан? – обратился он к ней подчеркнуто вежливо.
Лиса удивилась. Да что с ним такое? Она не имеет никакого отношения к «Манобан Энтерпрайзис». Но Чон задал вопрос, а светская беседа требовала цивилизованного ответа.
– Боюсь, что я не бизнес-леди, мистер Чон.
– Разве нет? – Чон откинулся на спинку стула и проницательно посмотрел на Лису. – Но ведь ты пришла сюда сегодня, чтобы заключить сделку о продаже, или я не прав?
– Едва ли я назвала бы это бизнесом.
– А клиника в Бомонде – разве это не бизнес? – иронично заметил Чон.
– Нет. Она создана не для того, чтобы приносить прибыль. Тем более при данных обстоятельствах это было бы довольно трудно.
Лиса не хотела обсуждать с Чоном клинику. Она желала только одного – чтобы этот обед поскорее закончился, и он согласился продать ей Бомонд. Нервы и так были на пределе. Лиса снова потянулась за вином. Кажется, бокал опять полон. Чон наполнил его? Сколько она уже выпила? Лиса не знала. Да это и не имело значения. Девушка отпила еще и поставила бокал на стол.
Сознание помутилось. Лиса испугалась. Ей нельзя терять рассудок. В отчаянии она искала тему для разговора. Любую. Лишь бы хоть что-то сказать.
– Я заметила на знаке вашей компании голубую лилию. Полагаю, в память об известном нам поэте викторианской эпохи. Это так захватывающе!
О боже, подумала Лиса, когда только закончится этот обед? Когда я смогу, наконец, уйти? Пожалуйста, пожалуйста, пусть все поскорее закончится…
Но ее мольбы, кажется, остались не услышанными. Время тянулось так медленно, что к тому моменту, как бесчисленное количество блюд и напитков подошло к концу, Лиса была совершенно истощена эмоционально.
Когда Чон протянул ей чашку кофе и ликер, от которого она отказалась, Лиса занервничала еще больше. Сейчас Чон Чонгук сообщит ей о своем решении. Она не могла больше выносить этой неизвестности.
Ей нужно было знать. Сейчас же. Она отодвинула кофе и сказала самым вежливым тоном:
– Итак, вы уже приняли решение по поводу продажи Бомонда, мистер Чон?
Его взгляд не выражал никаких эмоций. Именно от этого ледяного спокойствия по спине Лисы пробежали мурашки.
Чон наклонился вперед и, взяв рюмку коньяка, заговорил:
– Скажи… – его акцент сейчас был заметен как никогда раньше, – насколько сильно твое желание вернуть этот дом?
В животе Лисы что-то перевернулось. О боже, он что, пытается поднять цену? Наверное, было глупо сразу предлагать ему рыночную стоимость Бомонда. Но теперь уже слишком поздно. В волнении Лиса отпила еще вина.
– Мистер Чон, – начала она, – я предложила вам рыночную стоимость… я не пытаюсь купить Бомонд дешевле.
Лиса замолчала. Она не собиралась обсуждать свое финансовое положение с этим человеком.
Чон смотрел на нее пронизывающим взглядом.
Лиса Манобан, очевидно, не постоит за ценой. Он не был удивлен. Несмотря на то, что Джилс Манобан уничтожен, его жена и дочь имеют собственные средства к существованию. У них наверняка остались сбережения и фонды. Да и богатые друзья наверняка помогут им поддержать уровень жизни, к которому обе привыкли.
Чон скривился в усмешке. Если уж Лиса может держать клинику для собственных нужд, то у нее уж точно есть деньги. А брак с Джилсом Манобаном кого угодно довел бы до алкоголизма.
Но Чона не интересовала жена Джилса. Только его дочь.
Настал момент истины.
Совсем скоро Чон узнает то, что хотел знать все это время.
– Деньги, – произнес мужчина медленно, – это не все. Что еще ты можешь предложить мне, чтобы уговорить меня продать тебе дом?
Вот оно! Скоро все встанет на свои места. Лиса в изумлении смотрела в его сторону.
– Боюсь, я вас не понимаю…
Все так же медленно Чон поднес рюмку коньяка к губам, потом поставил ее на стол. Он откинулся на спинку стула, демонстрируя широкую грудь и мощный торс. Лиса старалась не смотреть на него, но ничего не могла с собой поделать. Это было бесполезно, безнадежно…
Его длинные пальцы, обхватившие рюмку коньяка, его аккуратные ногти, длинные пушистые ресницы, темные манящие глаза, которые, кажется, видят ее насквозь… его прямой римский нос и эти губы…
Я не могу остановить это…
Осознание собственной беспомощности, неспособность вернуть себе самообладание пугало девушку. Она чувствовала, как вино разливается по телу, овладевая всем ее существом, пьяня и дурманя до тех пор, пока приятная дрожь не нахлынула на ее распаленный мозг…
Я не могу это остановить…
Лиса ощущала лишь биение собственного пульса. Она пыталась унять бешено колотящееся в груди сердце, но не могла. Она была беспомощна. Абсолютно беспомощна.
Перед глазами все поплыло. Лиса старалась сфокусироваться на Чоне, но он упорно раздваивался. Дышать стало трудно. Воздух вдруг показался очень тяжелым.
Чон встал из-за стола. Лиса не знала почему. Неужели это значит, что он хочет, чтобы она ушла? Что он не примет ее предложение? Чон встал позади ее стула. Ждет ли он, чтобы она тоже встала? Чтобы раз и навсегда выпроводить ее отсюда…
– Что вы имеете в виду, говоря, что деньги – еще не все?
– Тебе что, правда, нужно, чтобы я озвучил это? – Чон неожиданно провел рукой по плавному изгибу ее шеи.
Он ощутил, как она задрожала от его прикосновения. Но Лиса не вскочила со своего стула. Она продолжала сидеть, смотря в одну точку, туда, где он только что сидел. Он не видел ее лица, но ему и не нужно было.
Он ясно выразил свое желание. А она ответила.
Мужчина не может ошибиться в том, что женщина испытывает к нему влечение после такого интимного прикосновения.
Чон отступил на шаг.
– Вставай, – он говорил мягко, но властным тоном, не допускающим возражений.
Лиса повиновалась. Мужчина не ожидал ничего другого. Она сделает все, что он ей скажет. Все, из чего потом сможет извлечь выгоду.
Лиса Манобан только что доказала, что она такая, как он и думал. Он заставил ее пройти тест, и она показала свое истинное лицо. Сбросила маску. Показала, какая она на самом деле. Дочь своего отца. Готовая на все, чтобы добиться своего.
Готовая продать свою красоту и свое тело, чтобы получить желаемое.
Но снова в голове Чона зазвучал внутренний голос. Голос, который он хотел заставить замолчать, но тот требовал быть услышанным.
Это не доказательство, кричал он. Это ничего не показывает! Ни-че-го. Кроме того, что ты симпатичен Лисе! Это не повод обвинять ее…
Чон заставил внутренний голос замолчать. Тем временем Лиса Манобан встала и повернулась к нему лицом. Она смотрела на него широко раскрытыми удивленными глазами. Ее полуоткрытые губы дрожали.
О боже! Как же он хотел прижать ее к себе, запустить руку в ее светлые волосы, освободить их от этого пучка и снова вкусить сладость ее губ. Так же, как он уже сделал тогда, во Франции.
Чон инстинктивно вытянул руку и провел большим пальцем по ее мягким пухлым губам, а потом медленно – очень медленно – склонился к ней…
Его губы пахли коньяком, но как сладок был его поцелуй! Все вокруг словно перестало существовать. Лиса как будто вся растворилась в Чоне, позволив ему выпить себя до дна. Она не понимала, нигде она, ни почему вдруг пришла сюда. Она знала только одно: что дрожит каждой клеточкой своего тела.
Где-то в глубине души Лиса понимала, что это сумасшествие, безумие, что она не должна позволять этому случиться, но его губы были такими нежными, а поцелуй таким обезоруживающим, что она ничего не могла с собой поделать.
Все исчезло. Лиса растворилась в объятиях Чона, сдалась в сладкий плен его губ…
А потом поцелуй прервался.
Чон отступил. Он медленно обошел стол и взял свой коньяк. Отпил глоток и поставил его на место. Лиса, как завороженная, следила за каждым его движением. Она еще отошла от жаркого поцелуя, которым наградил ее Чон.
А он молча смотрел на нее. Прошло много времени, прежде чем он заговорил снова.
– Я приму твое предложение при одном условии. Ты проведешь со мной ночь.
Лиса слышала его слова, но не понимала. Он словно говорил на непонятном для нее языке.
– Ты принимаешь мое условие?
Как он может говорить так сухо и расчетливо после всего… после всего, что здесь произошло? Не дождавшись ответа, Чон продолжал:
– Без сомнения, ты привыкла к другому обращению, но у меня нет на это времени. Это очень простая сделка. Ты платишь за дом рыночную цену и проводишь со мной ночь. Какие-то проблемы?
Лиса непонимающе смотрела на него. Недавно он целовал ее, а теперь… теперь бросает ей столь циничное предложение.
– Ты выглядишь удивленной. А чего ты ожидала? Луну и звезды, романтику и приятные моменты, как во Франции? Это в прошлом, Лиса. А сейчас – настоящее.
Словно нож вонзился прямо в сердце. Безболезненный, но смертельный удар. Лиса продолжала стоять, но словно бы превратилась в ледяную статую. Она не могла пошевелиться.
Кажется, ее поведение раздражало Чона.
– Лиса, все предельно ясно. Я не могу выразиться яснее. Теперь выбор за тобой. Это только твое решение. Для меня не важно, продам я Бомонд тебе или кому-то еще или вообще не продам. Ты хочешь купить его. – Чон направился к двери. – Я иду в спальню. Присоединяйся ко мне или отправляйся домой.
Лиса наблюдала, как он покинул столовую, услышала, как перед ним открылась, а затем закрылась дверь спальни.
Наступила тишина.
И только у нее в голове внутренний голос снова и снова повторял: я в это не верю. Я в это не верю. Я в это не верю…