Глава 4. Ухмылка предателя.
Песня в данной главе прикреплена видеофайлом.
Оливия
Не могу не заметить насколько идеально падает свет на всех присутствующих на сцене. Я подхожу ближе к каждому актеру на сцене и беспардонно, мешая движению спектакля, делаю снимки, ловя жесты студентов щелчками затвора камеры. На лице появляется улыбка, когда я ловлю бесценные взгляды. За призмой фотообъектива я перестаю ненавидеть людей, и даже наоборот, влюбляюсь в них, в их мимику, движения. Мир становится терпимей, когда я беру в руки камеры, все становится проще и понятней.
— Стоп! — кричит Мистер Коллинз, показывая руками крест. Листки со сценарием в его руках разлетаются в разные стороны и плавно падают на пол. — Это совершенно не годится, вы неорганичны! Премьера через две недели, а вы абсолютно деревянные.
Я опускаю фотоаппарат, вешая ремешок на шею и скрываюсь за кулисами. Не собираюсь слушать преподавателя. Мистер Коллинз через чур эмоционален и часто делает из мухи слона, особенно если дело касается его личных сценариев. И пока он в очередной раз отчитывает бедных студентов актерского факультета, я сижу за кулисами и отправляю очередное сообщение Сэму. Репетиция только началась, а я уже подумываю уйти, зря я согласилась заснять бекстейдж их репетиций.
Когда режиссер успокаивается, репетиция возобновляется, актеры продолжают играть так как и играли, только на этот раз Мистер Коллинз молчит. Я выглядываю из-за кулис и пытаюсь разглядеть выражение его лица, но свет прожекторов слепит меня. Все что я вижу это лишь очертания мастера и темную фигуру которая неспеша к нему подходит.
— Стоп! — как только я снова слышу голос мастера, то сразу же скрываюсь за кулисами. — У меня к вам хорошие новости, у нас появилось звуковое сопровождение, можем забыть о фонограмме.
Все на сцене оживляются, поддерживая отличную новость. А я остаюсь сидеть за кулисами, чувствуя, как скука подступает легким нервозом.
Мистер Коллинз дает десятиминутный перерыв, и как только сцена становится пустой он громко произносит:
— Давайте познакомимся с нашим музыкантом.
Я выглядываю в щелочку плотных штор из-за кулис и наблюдаю как фигура загадочного музыканта поднимается на сцену. Как только он поворачивается лицом к залу и его лицо освещается в прожекторах, мои ноги подкашиваются от неожиданности, а сердце взрывается на миллион частиц. Я прячусь за скопом ширм
— Как тебя зовут? — спрашивает преподаватель. — Расскажи о себе, ты ведь не отсюда?
— Меня зовут Ллойд Форд, — сердце начинает биться быстрее, когда я слышу его голос. — И я вернулся в Лейк - Чарльз спустя три года, я путешествовал по миру.
— Очень интересно, — искренне восхищается преподаватель. — На чем играешь?
— С семи лет играю на фортепиано, а когда был в разъездах научился играть на гитаре. Ее гораздо удобнее носить с собой нежели рояль.
По залу пробегает тихий смех, а я рассматриваю пути отступления, так как огромный рояль стоит буквально в метре от меня. Лишь эти долбанные ширмы, за которыми я прячусь меня загораживают. Только бы он не пошел играть на рояле.
— Отлично, сыграйте нам.
— На чем?
Только не на рояле.
— На чем больше нравится.
Шаги становятся ближе и я почти физически чувствую насколько он близко. Ллойд садится за рояль и зал заполняется плавной грустной музыкой. Я выглядываю из-за ширмы и вижу его вблизи. Светло русые волосы аккуратно уложены назад, точеный профиль за время погрубел и вытянулся, на руках появились новые татуировки. Три года прошло, а я как будто вчера помню нашу последнюю встречу, и от воспоминаний руки сжимаются в кулаки. На лице Ллойда появляется улыбка.
Всё это длится уже так долго,Что я не могу вспомнить, когда всё началось,И как мы все еще держимся.
Он поет неспеша, наслаждаясь каждой нотой и пропевая каждое слово, вкладывая в него особый смысл. Чем дольше я наблюдаю за тем как он играет, тем сильнее прошлое накрывает меня волной.
На днях Сэм поставил на мой телефон одну особую функцию. Чтобы я могла с легкостью найти свой телефон в сумочке, он поставил вспышку на звонок. Теперь каждый раз когда мне звонят на телефон, агрегат исполняет световое шоу, и сейчас, как не кстати происходит как раз то же самое. Сенсор на экране начинает глючить, и от безвыходности я бью пальцами по экрану. Я настолько теряюсь, что не замечаю как музыка резко прекращается.
— Олли?
Все заканчивается очень плохо каждый раз, когда я позволяю себе взглянуть ему в глаза. И на этот раз мой мир не выдерживает и секунды в бездонных зеленных радужках. В его взгляде явно читается раздражение. Раздражение и злость. На его лице ползет ухмылка, что не может не задеть меня. Я чувствую как рассыпается мой внутренний стержень и все похороненные заживо чувства проходят по ребрам жгучей болью.
Собирая всю волю в кулак, я надеваю маску невозмутимости и молча ухожу из зала, чувствуя спиной его надменный взгляд. В коридоре я прибавляю шаг и чуть ли не бегу на выход, придерживая камеру, чтобы она не разбилась болтаясь у меня на шее.
Хочется убежать подальше отсюда, зарыться под землю и просто перестать существовать. Я была уверена, что он не вернется в город, он должен был остаться в Греции, его родители вновь сошлись и мама переехала туда. Ллойда больше ничто не держит ни в этом городе, ни в этой стране. Только если он, конечно, не приехал сюда чтобы насолить мне.
Голова разрывается от потока мыслей, и мне дается больших усилий держаться непринужденно и сухо, когда я встречаюсь со знакомыми в лестничном пролете. Никто не должен увидеть мою слабость, никто не должен узнать насколько сильно меня ранил Ллойд Форд. Он не должен ничего знать, иначе он воспользуется моей слабостью. Из года в год мы подсознательно подавали друг другу эстафету и соревновались кто сделает друг другу больнее. Мы никогда не дружили. Мы ссорились и мирились, уничтожали друг друга, ненавидели и снова были вместе. Но сейчас ненависть перекрывает кислород в моем теле. Мне некуда деться от этого жгучего желания сделать ему больно, но я понимаю, что этого он и ждет. Мне нельзя поддаваться.
Не дай бог все начнется заново.