Глава 8
Тэхен
— Чему ты так улыбаешься? — спрашивает Дженни, ее палец медленно провел линию от моего лба к кончику носа.
Незаметно для нас ночь перетекла на мой диван, где мы открыли еще одну бутылку вина и продолжили игру в правду или вызов. Времени, казалось, не существовало, как и границ между нами — разговор лился свободно, без напряжения, без фальши.
С ней все иначе. Она притупляет мои мысли, словно гасит тревоги, которые всегда роятся в моей голове. Я не привык вот так просто расслабляться, тем более рядом с почти незнакомой женщиной. Я не верил, что смогу снова довериться кому-то, но она... черт, она рушит все мои барьеры, и я даже не уверен, хочу ли их восстанавливать.
— Тебе, — шепчу я, притягивая ее ближе. — Просто впервые за долгое время мне действительно хорошо.
Я провожу пальцами по ее лицу, сердце бешено колотится. Сказать ли ей правду? Или уже поздно? Во мне боролись страхи: а вдруг она — просто хорошая актриса, и я даю себя обмануть? А вдруг она чиста, а мои поступки этой ночью уже обрекли нас на провал?
Лоб Дженни касается моего, а потом ее губы находят мои. И все остальное перестает иметь значение. Этот поцелуй был медленным, исследующим, пробуждающим. Я смаковал ее вкус, едва ощутимо покусывая ее нижнюю губу. Она тихо застонала, и этот звук моментально отозвался во мне раскаленным импульсом желания. Черт, она доводила меня до безумия, весь вечер дразнила, сама того не осознавая.
Я переворачиваю нас, и она мягко падает на диван, ее волосы рассыпаются вокруг, словно золотая аура. Ее взгляд исподлобья, эти темные глаза, наполненные предвкушением... Боже, как она прекрасна.
Я накрываю ее своим телом, и ее пальцы зарываются в мои волосы, притягивая меня ближе. Она извивается подо мной, прижимаясь, и я не могу сдержать стон.
— Черт, Дженни, — прохрипел я, чувствуя, как она сходит с ума от прикосновений. — Ты вообще понимаешь, что ты со мной творишь?
Я прижимаюсь к ней, давая ей почувствовать, насколько сильно она меня возбудила, и тихий стон срывается с ее идеальных губ. Я не думаю, что когда-либо испытывал такое длительное возбуждение, желая кого-то, но изо всех сил стараясь не позволить желанию руководить разговором. Я на грани, и, думаю, она тоже.
Моя будущая жена ахает, когда я раздвигаю ее ноги коленом, и я усмехаюсь, пока моя рука скользит вниз между нами, я хватаю ее за бедро, и мой большой палец скользит по ее кружевным трусикам.
Она насквозь мокрая, даже сквозь ткань, и это чертовски волнующе знать, что все это для меня. Ее глаза вспыхивают тем же желанием, которое чувствую я, и я усмехаюсь, когда мой палец снова скользит по ткани, дразня ее.
— Можно? — шепнул я, пальцами скользя вдоль ее тайного жара.
Она прикусывает губу, в глазах мелькает сомнение.
— Я... Я не знаю, Тэхен... Никто никогда...
Я замер.
— Никогда?
Дженни качает головой, и во мне вспыхнул жаркий, необузданный триумф. Я медленно, нарочито-дразняще скольжу пальцем вниз по ее пропитанному кружеву, ощущая, как ее тело невольно вздрагивает в ответ.
— Позволь мне, — шепчу я, сердце гулко бьется в груди. — Позволь мне подарить тебе это удовольствие. Я хочу слышать, как ты стонешь мое имя... хочу чувствовать, как ты дрожишь под моими пальцами. Только это. Больше ничего.
Она моргает, ее взгляд прояснился, но сомнение не исчезло.
— Я... я не... — она отводит глаза, зубами прикусывает губу. — Я не уверена.
Я внимательно всмотреваюсь в ее лицо, вчитываясь в каждую эмоцию, которая пробегает по ее чертам. Затем отстраняюсь, подавляя желание, но не скрывая нежности.
— Хорошо, милая, — прошептал я, целуя ее в щеку.
— Прости, — она сжалась подо мной, ее голос дрожит.
Я приподнимаюсь, накрывая ее своей тенью.
— Ты не должна извиняться, Дженни. Никогда. И уж точно не передо мной.
Она смотрит на меня беспомощно, неуверенность промелькнула в ее больших, темных глазах.
— Просто... я никогда не чувствовала себя настолько комфортно с кем-то, чтобы позволить это. Думала, что в колледже все случится, но так и не встретила человека, с которым хотела бы... Ну, ты понимаешь. А с тобой... я даже не знаю, почему ушла с вечеринки. Никогда не делала такого раньше. Но просто... мне хотелось... я не знаю...
Я напрягаюсь, перекатывая нас так, что она садится на меня, ее волосы ниспадают вперед, скрывая изгибы тела, а платье сбирается вокруг талии.
— Дженни, бери столько времени, сколько нужно. Я подожду, сколько захочешь. Честно говоря, я сам был девственником до колледжа, так что понимаю. Мне было трудно кому-то довериться, и я постоянно боялся, что история о том, как я потерял невинность, попадет в таблоиды.
Если бы это было самым худшим, что могло случиться...
— Я был уверен, что окажусь в этом деле полным профаном, и кто бы ни оказался со мной в постели, потом побежит давать интервью какому-нибудь тупому журналу вроде «The Herald».
Дженни расширяет глаза, ее настроение мгновенно меняется.
— Я даже представить себе не могу, что значит жить под прицелом СМИ. Есть вещи в твоей жизни, которым я завидую, но уж точно не этому.
Я обхватываю ладонями ее лицо, пальцем проводя по ее губам, чувствуя тяжесть в груди. Как бы я хотел защитить ее от такого внимания... Но стоит только журналистам узнать о ней — они выкопают все, что только смогут.
— Это непросто, но есть и другая сторона. Мы стараемся использовать внимание прессы, чтобы помогать — направляем его на наши благотворительные фонды, на бизнес...
Она кивает, ее взгляд лениво скользит по моей груди, по напряженным мышцам пресса. Черт, я бы отдал весь мир, чтобы она оседлала меня вот так... И когда-нибудь... надеюсь, очень скоро...
— Скажи, есть ли вещи, которые ты никогда не делал? — спрашивает она. — Не обязательно про секс. Просто... то, для чего ты еще не встретил правильного человека?
— Таких вещей много. Есть моменты, которые я берегу только для своей жены.
Ее роскошные карие глаза мерцают любопытством.
— Например?
— Мой дом, для начала. Я никогда не приводил женщину в поместье Кимов. Также — в свой офис, на строительные площадки, в лаборатории. А еще есть более мелкие вещи. Я никогда не готовил ни для кого, кроме семьи. И ни разу не позволял женщине водить свои машины.
Дженни берет мои руки, сплетая наши пальцы, и подносит их к своему лицу.
— Ужин, приготовленный Ким Тэхеном... — Она прижимает губы к моим костяшкам, и сердце замирает в груди. — У меня есть подозрение, что ты выглядел бы чертовски сексуально за плитой.
Я запускаю руку в ее волосы, притягивая к себе.
— Какое у тебя любимое блюдо, Дженни?
Она смеется, и этот звук согревает меня изнутри.
— Определенно мамин бирьяни из баранины.
— Значит, мне стоит научиться его готовить, — бормочу я у ее губ. — Как думаешь, она согласится научить меня?
Она хихикает, не понимая, что я совершенно серьезен. Я всегда думал, что буду ненавидеть вынужденный брак. Думал, что буду презирать свою жену.
Пока не встретил Дженни Ким.
— Я слышала слухи, что ты жуткий бабник, но видеть это вживую — совсем другое дело, — поддразнивает она.
Мой желудок сжимается, горечь накрывает меня.
— Я не встречался ни с кем уже много лет, Дженни. Пресса любит сочинять чушь про мою семью. Если что-то печатают в газетах, это еще не значит, что это правда.
Ее взгляд изучает мое лицо, в поисках ответа.
— Тогда скажи мне еще одну правду, и я предложу тебе вызов.
Я поднимаю бровь, заинтригованный ее азартом.
— Что ты хочешь узнать?
Она колеблется, кусает губу. Одна секунда. Другая. Тишина между нами растягивается.
— Почему ты так долго ни с кем не встречался?
Я напрягаюсь, не зная, как ответить.
— Я предпочитаю логику и разум. Влюбленность — это просто химическая реакция, которая затуманивает рассудок. Мне это не нужно. А значит, мне не нужен и кто-то рядом.
Ее лицо меняется, но она тут же натягивает улыбку — настолько правдоподобную, что я бы поверил, если бы не видел ее настоящих улыбок весь вечер.
— Значит, ты не веришь в судьбу? Или в настоящую любовь?
Я тихо фыркаю.
— Конечно нет. Ты ведь тоже не веришь?
— Верю, — говорит она спокойно. — Невозможно смотреть на моих родителей и не верить в настоящую любовь. Они до сих пор шутят друг с другом, до сих пор смотрят друг на друга, как в первый день. Они оставляют друг другу записки по всему дому. Ходят на свидания каждую неделю. Я хочу такого же брака. Я не хочу просто дружбы под видом брака. Я хочу любовь.
Я отвожу взгляд. Я никогда не смогу дать ей это. Если бы я не знал этого... Возможно, следующие несколько лет были бы легче?