Тень любви. | Том Каулитц.

Могут ли деньги менять? Раньше мне казалось, что да, и что богатство и положение портят людей, но став падчерицей одного из богатейших людей города, я поняла другое — меняется отношение. Когда другие люди начали узнавать, что теперь мой отчим — Вильям Каулитц, они начинали иначе со мной общаться.

Кто-то отстранился, как Диана Мосс, которую раньше я искренне считала своей подругой. Она вдруг стала делать вид, что не слышит меня и не видит. Не замечала в компании, перестала переписываться со мной в личке, лишь изредка отвечая на мои сообщения в беседе группы и нашем общем дружеском чатике. В общем, отстранилась, хотя пару раз я ловила на себе ее долгие задумчивые взгляды, и это, честно сказать, мне не очень нравилось. Она больше не была той веселой и легкой в общении девчонкой, от нее веяло отчуждением, и это напрягало.

Кто-то, наоборот, начал общаться со мной так, будто бы мы были лучшими друзьями, хотя в конце прошлого семестра мы всего лишь перекидывались общими фразами. Несколько одногруппниц и одногруппников буквально атаковали меня своим дружелюбием, от которого мне становилось не по себе. Меня начали звать на все тусовки, хотя раньше я никогда на них не бывала, и ненароком пытались через меня пригласить и Тома Каулитца, думая, наверное, что мы с ним реально общаемся как брат и сестра. Мой статус в глазах таких людей вдруг необъяснимым образом поднялся так высоко, что мне становилось не по себе от ослепительных улыбок, бесконечных заявок в друзья и комплиментов, от которых отдавало фальшью. Меня звали на дни рождения, на пикники, на свидания. В кино, кафе, в клубы. Меня хотели видеть всюду, но я этого не хотела.

Если поначалу я растерялась, то спустя недели две после начала учебы взяла себя в руки и стала более уверено отказываться от заманчивых предложений потусить вместе или сходить на свидания. Амелия и Оливия тоже были из этой категории. Они без конца напоминали мне, что мы подруги, и в шутку пытались вытянуть из меня, кого из них я считаю лучшей подругой. Они устраивали словесные «бои» за меня, и, хотя все это было подано в форме шутки, я раздражалась. Они будто делили шкуру неубитого медведя, и каждая хотела, чтобы я выделила именно ее. А еще Амелия и Оливия были ужасно любопытными — им очень хотелось попасть в особняк Каулитцов, как в народе называли дом, где я жила, и я все-таки пригласила их в гости — на свой день рождения.

И лишь немногие общались со мной так, как и прежде. Среди них была, конечно же, моя Софи. Она относилась ко мне так же, как и прежде. Все так же шутила надо мной, так же порой обижалась на глупости, но быстро отходила, так же присылала дурацкие стикеры — у нее был настоящий талант раскопать самые смешные или самые пошлые из них. Узнавала, как я, как мое состояние, выслушивала мои переживания, делилась своими. Помогала мне с книгой, подбадривая и делясь вдохновением, спрашивала совета по поводу своей истории, над которой работала — как и для меня, творчество было для Софи отдушиной, которая давала ей силы идти дальше. Мы старались поддерживать друг друга, как могли, и я была безумно благодарна Софи за то, что она осталась прежней.

Я ведь тоже не менялась. Оставалась все той же Авигель. Да, теперь у меня были деньги, и я могла позволить себе все, что угодно, хотя, если честно, не особо стремилась к этому — у меня и так было все, что я хотела. Кроме взаимной любви.

В один из октябрьских дней мы вдвоем гуляли по парку, разбитому неподалеку от Академгородка. Дожди закончились, погода стала сухой и неожиданно потеплело, а небо казалось высоким и будто стеклянным. Часть деревьев были полуголымии, куцыми, а часть еще не успела облететь. В парке были именно такие деревья, с оранжевой и ярко-желтой листвой, точно покрытой медной и лимонной глазурью. Эти деревья замерли в ожидании, словно красуясь в своем прекрасном осеннем убранстве последние дни, зная, что вот-вот наступят холода и начнутся снегопады.

Мы с Софи шагали по широкой дороге, и под нашими ногами уютно шуршала листва, и болтали. Сначала об учебе, которая становилась все тяжелее, потом — о девчонках, которых раньше я могла назвать подругами, а сейчас не понимала, какие между нами отношения.

— Глядя на тебя, я поняла, что зависть может быть... — Софи сделала паузу, давай мне возможность закончить.

— Белой и черной? — спросила я.

— Активной и пассивной, — возразила она. — Одни завидуют тебе пассивно, как Диана, и не могут с тобой общаться. Потому что еще вчера ты была такой же, как она. А сегодня — на несколько ступеней выше. Им сложно вытерпеть это, проще не замечать чужих успехов. Поэтому Мосс делает вид, что тебя нет. Ей так проще. Другие завидуют активно, как Оливия и Амелия. Им хочется того же, что есть у тебя, но все, что они могут — стать твоими лучшими подругами в надежде, что ты поделишься с ними своими привилегиями. Поэтому не парься. Просто прими это.

— Тебе легко говорить, — возразила я. — А для меня все это неприятно. Я чувствую, что потеряла связь с теми, кого считала друзьями. Ощущение, будто я сделала что-то ужасное, из-за чего кто-то избегает меня, а кто-то стал неискренним. Это обидно. И несправедливо, что ли.

— Они тоже считают это несправедливостью — то, что ты стала падчерицей Каулитца, — хихикнула Софи. — На самом деле, завидуют все. Зависть — всего лишь человеческая черта. И в этом нет ничего постыдного. Главное — справился ли ты с этой завистью или нет. Я — справилась. Почти.

— Чему завидуешь ты? — спросила я, заранее зная ответ.

— Тому, что кто-то может выглядеть нормально, — не сразу, но ответила Софи и отвернулась.

Я нахмурилась.

— Эй, мы же сто раз обсуждали, что ты выглядишь нормально!

— А я тебе сто раз повторяла, что ты говоришь мне это, потому что мы подруги! — возразила Софи. — Ты просто любишь меня.

— Именно поэтому я хочу, чтобы и ты полюбила себя.

— А ты? — вдруг спросила она. — Ты любишь себя, Ави?

Я задумалась.

— Наверное, да. Знаю, что неидеальная, но принимаю себя. Наверное, нужно научиться любить себя больше, но пока что я только учусь. И ты учись тоже. Хорошо?

— Если честно, летом несколько раз садилась на диеты., — вдруг призналась Софи, глядя в сторону. — На разные. Но каждый раз срывалась. Меня хватало на несколько дней и... То мама покупала что-то вкусное, то праздновали день рождения отца на даче с шашлыками. То просто на меня что-то такое находила, и я могла ночью сожрать столько что... Боже, даже вспоминать противно. Я ненавижу себя за это.

— От ненависти до любви один шаг, Соф. Даже если это любовь к себе, — тихо сказала я.

— Не знаю... Я очень хочу любви, Ави. Хочу, чтобы меня любили, но... Каждый раз одергиваю себя и спрашиваю: «А за что тебя будут любить? Ты же свинья».

— Слушай, я с тобой сейчас поругаюсь, — я сделала вид, что рассердилась, хотя таким образом прятала свою горечь. — Хватит так говорить о себе.

Но Софи меня не слушала, а продолжала:

— Думаю о Билле и понимаю, что такой, как он, никогда не посмотрит на такую, как я. Вокруг него вертятся девчонки модельной внешности. Ох, извини, что вывалила на тебя все это. Просто...я не знаю, что мне делать. Вернее, знаю — нужно худеть и все такое, но не могу. Не получается. Боже, я такая жалкая. — Софи зажмурилась, словно прогоняя дурные мысли. — Прости, Ави, я не должна была говорить об этом.

Мы вышли из парка и направились к остановке — сегодня я хотела поехать не в особняк, а в квартиру, там нужно было найти прошлогодние конспекты, которые остались в моей комнате. Однако до остановки мы не добрались — нам просигналила машина, затормозившая у обочины. Окно открылось, и я увидела сидящего за рулем Билла. Он смотрел на нас и спокойно улыбался, стуча пальцами по рулю.

— Садитесь, девушки, подвезу, — сказал он вместо слов приветствия, и я тут же почувствовала, как напряглась Софи.

Мне почему-то захотелось, чтобы она побольше пообщалась с Биллом, который так сильно нравился ей. Может быть, это поможет ей лучше узнать его и дать ему возможность лучше узнать ее? В конце концов, Билл отличный парень, хоть и не стандартный. Но, именно за выразительность его и любят. Вдруг он разглядит в Софи нечто большее, чем она сама могла разглядеть в себе?

И я согласилась.

— Спасибо! — улыбнулась я Биллу и буквально потащила Софи за собой.

— Ты что делаешь? — зашипела она. — Я... Я не поеду!

— Почему? — услышал ее слова Билл.

— Ну... Потому что, — не нашла, что ответить подруга, которая умела быть красноречивой, но сейчас терялась.

— Я тебе не нравлюсь? — в лоб спросил Билл, и Софи удивленно заморгала.

— Нет, просто...

— Садитесь, — велел Билл. — Я не могу долго здесь стоять.

Мы торопливо сели на заднее сидение, и машина тронулась с места. В салоне было тепло, играла музыка и приятно пахло — смесь табака, ванили и мужского одеколона с нотками благородного кожаного аромата. Водил Билл аккуратно и плавно, и я поймала Софи на том, что она неотрывно смотрит на расслабленную ладонь Билла, лежащую на руле. Руки у него действительно были красивыми — поэтичными, с венами, татуировками и черным глянцевым лаком на ногтях. Макияжа на нем сегодня практически не было, и я опять поймала Софи на разглядывании его профиля. И откуда только в нем столько очарования?

— Куда едем? — спросил Билл, делая рок-музыку чуть тише.

Мы назвали адреса: Софи — свой, и я — свой, и наш водитель, быстро сориентировавшись, перестроился, чтобы повернуть в другую сторону. Сначала он решил завести домой Софи, а потом — меня.

Всю дорогу мы с Биллом разговаривали, а Софи лишь изредка вставляла пару слов. Она казалась спокойной, но я чувствовала, как подруга напряжена. Более того, она умудрялась строчить мне сообщения, в которых грозилась пристукнуть меня, когда мы останемся наедине. В ответ я присылала ей дразнящиеся стикеры.

— О чем вы переписываетесь? — с интересом спросил Билл. — Я тоже хочу знать.

Софи волком глянула на меня.

— Да так, о своем, о девичьем, — отмахнулась я. — А ты думаешь, что о тебе?

— Я надеялся, — улыбнулся он. — Знаете, люблю, когда девушки и парни обсуждают меня. Мой личный сорт удовольствия.

— Вот ты какой, — шутливо погрозила я ему пальцем, и он увидел через зеркало заднего вида. — Ловелас!

— Что поделать, — рассмеялся он.

— Билл, а какие тебе девушки нравятся? — зачем-то спросила я.

— Разные, — чуть помедлив, ответил Билл. — Но их все объединяет уверенность. Люблю уверенных девушек. Когда смотришь на нее и понимаешь, что она кайфует сама от себя. За такой хочется идти следом. И добиваться ее. А какие парни нравятся вам?

«Том», — чуть не ляпнула я, но, спохватившись, ответила:

— Сложно сказать. Самодостаточные и надежные.

— Как Том? — спросил вдруг Билл, и я закашлялась от неожиданности.

— С ума сошел? В каком месте он самодостаточный и надежный? — повысила я голос.

— Я считаю его именно таким, — пожал плечами Билл. — Временами он тупой, не спорю, но эти слова — про него.

— Не согласна, — резко ответила я.

— Что он тупой? — хмыкнул Билл.

— Что он самодостаточный и надежный.

— Дело твое. А тебе, Софи? — спросил Билл, продолжая вести машину. — Какие парни нравятся тебе?

— Смелые, — тихо ответила подруга.

— Хороший ответ, — кивнул наш водитель. — Я часто задаю этот вопрос девушкам, и мало кто говорит про смелость. Наверное, ты сама очень смелая.

— Почему? — непонимающе спросила Софи.

— Потому что смелые люди ищут других смелых людей, — как-то по-доброму, без грамма пошлости, подмигнул ей в зеркало заднего вида Билл, и подруга смутилась. А я улыбнулась.

Болтая о глупостях, мы добрались до дома Софи. Она вышла из машины, поблагодарив Билла, помахала нам и скрылась за подъездной дверью. А мы развернулись и выехали на широкий проспект. Заскочили на заправку, где Билл попросил меня пересесть вперед, сказав, что так будет удобнее разговаривать. И, заправившись, мы помчались к моему жилому комплексу. Я забрала конспекты и снова вернулась в машину к Биллу — он сказал, что довезет меня до особняка. Отказаться от предложения он мне не дал.

Время близилось к вечеру, и мы застряли в пробке, у которой не было конца и края. Я мониторила ситуацию на дорогах через специальное приложение, и она становилась все хуже и хуже. На сложном участке произошло сразу несколько аварий, из-за чего поток транспорта еле-еле полз. В конце концов, после часа топтания на месте, Билл вдруг предложил заехать в какое-нибудь хорошее местечко — посидеть там, переждать пробку, заодно подкрепиться. Я согласилась, и Билл, ловко перестроившись в другой ряд, подъехал к довольно известному бару-ресторану. Наверное, другой студент не смог бы потянуть даже чашечку кофе в таком месте, но не Билл — денег у него было достаточно. Свободных столиков почти не было — как-никак, вечер пятницы, когда многие хотят отдохнуть в хорошем месте, однако для нас нашелся столик у окна на двоих. За такими обычно сидят влюбленные парочки. Но ни Билла, ни меня это не смутило. Мы устроились друг напротив друга, сделали заказ, стали болтать о фильмах и музыке — оказалось, что у нас с ним почти одинаковый вкус. А когда доели, он вдруг посерьезнел и сказал:

— Слушай, на самом деле я хотел поговорить с тобой кое о чем. Поэтому и решил подбросить до дома.

— О чем? — удивилась я.

— Если этот разговор покажется тебе неуместным, просто скажи об этом, хорошо? — попросил парень, и меня это напрягло.

— Да о чем ты хочешь поговорить, Билли? — не выдержала я.

— О Томе.

Эти слова буквально припечатали меня к стулу.

— Что? Зачем?

— Он нравится тебе? — спросил Билл, сцепив под подбородком пальцы и пронзительно на меня глядя. В его темно-оливковых глазах было нечто такое, что заставляло говорить правду. Но я держалась. Не собиралась признаваться.

— Как человек? Не особо. Ты же знаешь, что у нас с ним были конфликты.

— Но, тем не менее, он спасал тебя, — мягко заметил Билл.

Я прикусила губу.

— Да, но... Он сложный человек. С ним нелегко. Я предпочитаю... Предпочитаю не иметь с ним дел.

— Ладно, поставлю вопрос иначе, — потер подбородок Билл. — Как мужчина он тебе нравится?

Да. Я люблю его.

— Нет, — ответила я.

— А как думаешь, ты ему нравишься? — продолжал он.

Да. Не знаю, любовь ли это, но он определенно испытывает ко мне что-то. Но никогда не будет со мной.

— Нет, — снова ответила я.

— Ты лжешь, — спокойно продолжал парень. — Он нравится тебе. Ты — ему. Но вы не вместе. Странно, да?

— Странно, что ты говоришь об этом.

— Я беспокоюсь за своего друга. Том, он... Сейчас ему максимально сложно. А ты могла бы все изменить, — туманно сказал Билл. — Помочь и ему, и себе. Вы могли быть счастливыми.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — покачала я головой.

— А ты не знаешь, от чего отказываешься, Ава.

Наш разговор прервала девушка, которая вдруг выросла возле нашего стола словно из-под земли. Это была ухоженная брюнетка с красивым, но не запоминающимся лицом куклы. Длинные ресницы, идеальные брови, тонкий вздернутый носик, чересчур пухлые, чтобы быть естественными, губы...

— Биллёнок, — промурлыкала она и без стеснения залезла Биллу на колени. Обвила его шею руками и попыталась поцеловать, но он не дал ей этого сделать — подставил указательный палец к ее губам.

— Привет, Лина, — сказал он, его голос был приятным и бархатистым, но в то же время в нем слышалась некая жесткость, обозначающая между ним и брюнеткой невидимую границу. — Не думал встретить тебя здесь.

— Я тут с подругой, — сообщила Лина. — Увидела тебя, зайка, и решила поздороваться. Ты не отвечаешь на мои звонки...

— Занят, — отмахнулся Билл, и мне почему-то стало смешно.

— Я по тебе скучаю, — надула губы Лина. — Мне только с тобой так хорошо... Мой зайка может пару раз за ночь, — сообщила она мне вдруг. — А я с ним кайфую по несколько раз.

Я покраснела. Это не те подробности, которые я хотела знать о Билле. В то же время мне стало смешно от того, что Билл, кажется, смутился сам.

— Слушай, здорово, — ответила я. — Только скажи, ты всем сообщаешь эту важную информацию? Или только незнакомым людям?

Брюнетка, кажется, зависла.

— Лина, мы разговариваем, — мягко сказал Билл, намекая девушке, чтобы она ушла. Она поняла это, поцеловала его в щеку, заставила пообещать, что он перезвонит ей, и ушла в противоположный конец забитого людьми зала, где ее ждала подруга.

— Значит, пару раз за ночь, — хихикнула я, когда Лина ушла, и Билл на мгновение прикрыл ладонями лицо. Ему было смешно.

— К сожалению, за личными рекордами Лины мне не угнаться.

— Кто это? Твоя девушка?

— Нет, я свободен. Так, спали пару раз, — пожал плечами Билл. — Она подруга Алексы. Кстати, будь с ней аккуратна. У нее серьезные планы на Тома.

Вот сучка!

— А при чем тут я?

— Не притворяйся. Мы оба знаем, что вы нравитесь друг другу, — спокойно сказал он.

— Пожалуйста, давай больше не будем говорить об этом? — попросила я Билла, и он кивнул.

Мне подарили десерт, Биллу — кофе по-венски, и пока мы болтали, я вдруг заметила, что Лина нас фотографирует. Вот стерва. Для чего? Зачем? Ответов на эти вопросы у меня не было, хотя на душе остался неприятный осадок.

Когда мы сели в машину, пробка почти рассосалась, и буквально минут за сорок домчались до поселка. Билл не стал заезжать на территорию особняка, остановился неподалеку. Вышел первым и галантно открыл передо мной дверь.

— Спасибо, что подвез, — искренне сказала я. — С тобой всегда приятно общаться. Такое ощущение, что я давно-давно тебя знаю. Ты идеальный старший брат.

На лице Билла появилась странная улыбка. Широкая, но невеселая. Или мне показалось?

— Эта роль досталась Тому.

— Тогда идеальный друг, — переиначила я, поправляя на шее легкий тонкий шарф, который вылазил из-под куртки.

— Ненавижу френдзону, — вырвалось вдруг у Билла.

Все также воюя с шарфом, я внимательно на него взглянула.

— В смысле?

— Лучше считай меня братом, чем другом, — отозвался Билл и зачем-то шагнул ближе. Он коснулся моего шарфа, с которым я не могла сладить, и стал аккуратно поправлять его. Действительно будто брат... Понимаю Софи, которой Билл так сильно нравится.

— Хорошо, — улыбнулась я.

На миг меня кольнуло тревожное чувство, будто то, что делает Билл, неправильно, но я отогнала его прочь.

Мы поговорили еще немного и попрощались. Я отправилась в дом, а он уехал. От ворот до входной двери нужно было пройти несколько десятков метров, и пока я шагала по дорожке, вдоль которой горели садовые фонари, мне казалось, что на меня смотрят. И когда я почти дошла до особняка, мне вдруг резко захотелось поднять голову. В окне библиотеки, на втором этаже, стоял Том. И смотрел на меня.