I
Играла мазурка. Милые дамы, ах, милые дамы! Пушкин описывал ваши прекрасные милые ножки. Как вы кружитесь, как изящно двигаетесь, с какой же грацией... Вы, милые дамы, белые лебеди. Вокруг вашей роскоши, вашей загадочной красоты, неописуемого магнитизма, кружат стервятники. Вы весело подмигиваете, путаете, вьёте венки таинственности, окутываете разум сетями.
Так, верно, думал мой давний друг, который и поведал мне одну интереснейшую историю. О том, как женщины пленяют нас. Но не будем забегать вперёд и вернёмся назад.
Что ж, в этот вечер все были приглашены к одной важной персоне: Закревскому. Он же тогда и стал военным генерал-губернатором. И к нему должен был пожаловать наш любимый, быстро прославившийся, писатель: Евгений Петрович Пуэр. Молодой человек был известен своими стихами и повестями. Жил в Москве он не так долго, прибыл к нам из Азовской( а уже Воронежской) губернии. Его приезд изменил жизнь многих наших людей. Да-да, точно, к губернатору в бричке тогда на ужин и приехал мой юный писатель.
На этом ужине были собраны все самые важные и богатые личности. В том числе один очень загадочный молодой человек во фраке. Он стоял поодаль от всех, у стены, и лишь наблюдал, изредко отпивая из стакана коньяк...
Юного писателя, его ещё детскую душу, зацепил образ, столь мрачного человека, от которого явно шла какая-то тайна. От Закревского от узнал, что это иностранец, француз. Живёт здесь не долго: всего месяц.
- Вечер довольно удачный, не так ли? - обратился Пуэр к иностранцу, - а дамы тут какие... Вас как будет звать?
Незнакомец быстро окинул взглядом писателя.
- Филипп де Монпасье, monsieur*. - кратко ответил иностранец.
- А... Так вы и правда из самой Франции к нам пожаловали? Я Евгений Петрович Пуэр. - Юноша отпил ещё немного янтарного напитка, - И что же вас заинтересовало? Вы отдохнуть или по делу?
- И то и другое. Мне пришлись по вкусу ваша одежда, традиции и великая чистая красота природы. - Филипп имел довольно приятные черты лица: хорошо выраженные скулы придавали остроту его образу, как и холодные глаза, которые с интересом осматривали каждого гостя на вечере. И тем не менее взгляд его был мягок. Выбритые виски и тёмно-ореховые волосы, которые он изредко укладывал. Говорил он уверенно, с акцентом, но русским языком очень хорошо обладал. Бархатный, тихий голос, даже немного грубый. Грубость эта иногда обжигала и колола, получше коньяка.
" Аристократ... " - заметил юный писатель и снял очки.
- Ваша природа - ключ к решению всех проблем. Спасение от грустных и холодных будней. Её хочется изображать, запечатлить на бумаге... - продолжил тем временем француз.
" Вот чудак... " - однако Пуэр был согласен с его словами.
- Да, наша природа вдохновляет... И женщины тоже. - отметил Кирилл, и его зелёные, немного карие, глаза сверкнули, - Вы что же, писатель?
Иностранец покачал головой.
- Художник.
" Вот же действительно чудак иностранный. " - усмехнулся Евгений Петрович. Но что-то всё же было в этом французе. Что-то пленяющее и загадочное. Разве во Франции природа не хуже? А аристократия? Кто же не захочет побывать там. А тут на, сами сюда приезжают.
- И где же вы живёте? - спросил писатель, но тут же отругал себя за своё любопытство.
- У Закревского. - ответил Филипп, на удивление Пуэра. - Вы тут, я слышал, известный писатель...
- Да ну какой известный. - смущённо отмахнулся Евгений, поддавшись на лесть француза.
- ... То хотелось бы узнать о красотах и источниках жизни здесь. - продолжил художник, - и вы действительно довольно популярны.
- Не скажите... - начал было Пуэр, возвращая очки и поправляя сюртук.
- Раз говорят - значит известны. Вон те дамы, - бокалом указал на двух девушек в сопровождении служанок, - на протяжении всей нашей беседы не сводили с вас глаз и держали книгу, на которой видна ваша фамилия.
" Как же он заметил это всё и подметил подобное так быстро? " - подумал Евгений Петрович и слегка покраснел.
Это заметил иностранец.
- Ох, простите, я не хотел смущать вас. - поспешил извиняться Филипп де Монпасье. Он хотел было сказать ещё что-то, но его окликнул молодой человек.
- Спасибо за беседу. - улыбнулся писатель, - будете ли вы завтра на патриарших прудах?
- Что же там?
- Что ищете вы - источник жизни. Источник моего вдохновения.
Иностранец улыбнулся, но ничего не сказал и скрылся за толпой людей, оставив писателя наедине со своими мыслями.
***
- Ты представляешь, и даже ничего не ответил! - ворчал Евгений, но уже у себя в кабинете и с Павлом Николаевичем. - А мне - гадай, Павлуша, придёт ли этот француз...
- И чего ты так огорчился из-за этого weirdo*. Ну подумаешь, француз. Я могу тоже носить одежду аристократов, пенсне, изредко пафосно вставлять французские слова и смотреть на всех свысока. - с издёвкой и иронией заметил друг Пуэра, - Евгений, давай лучше на конские скачки завтра в обед пойдём. Говорят, появилась новая " тёмная лошадка".
- Ты не понимаешь. Есть что-то странное в этом французе, чего нет у других...
- Выбритое лицо?
- Павел! Ей-богу, шутки твои выходят за рамки позволенного. - Евгений Петрович взял одну из первых его книг и начал крутить её в руках.
" Волнуется.. " - подметил про себя Павел Николаевич.
- Нет, я имею ввиду... Характер, его вид... То, как он держится, стоит...
- Грацильный? - спросил Павел, уже придумывая шутку.
- Нет, наоборот... - не замечая ловушки, он продолжил, - Он не лабильный, не вероломный.. Немного закрытый... - Евгений усмехнулся, - возможно, педант.
- А кто он, ты говоришь..?
- Художник. - Пуэр поправил очки. Густые волосы были зачёсаны назад, но их изредко всё же приходилось поправлять. - Я бы хотел помочь ему найти то, что он ищет...
- И что же он ищет? - Павел хотел было съязвить, но увидев беспокойство и волнение друга, воздержался.
- Это я и хочу узнать.
Портреты в дагерротипных рамках серьёзно взирали на юношей.
- Смотри-ка, Павлуша, - немного успокоился писатель, - двенадцатый час уже! Скажи Феодосье приготовить нам постельное бельё. Да пусть чайник на завтра подготовит. Какао уж что-то захотелось...
- Прямо ребёнок, может, что-то покрепче? - но писатель лишь помотал головой. - Хорошо, а ты?
- Я пока побуду тут. Мне нужно найти старые черновики... Возможно, ложись без меня.
- Меня гонит, а сам остаётся работать... - буркнул Павел Николаевич, - Долго не сиди.
- Хорошо...
Потухли везде свечи. Везде, кроме кабинета писателя, стояла тишина. Евгений Петрович что-то зачеркивал, вписывая что-то новое. Несмотря на всё это, писатель был погружён в свои мысли, на очень большой глубине. Такой, что сам не заметил, как уснул прямо за своим столом.
Феодосья всплеснула руками, покачала головой и удобно расположила хозяина, укрывая его одеялом.
- Француз...
_________________
Monsieur (фран.); - месье
Weirdo (лат.); - чудак.