глава 4
Эти четкие и ритмичные отбивания каблука о асфальт, заставили парня насторожиться. Он резко переглянулся из стороны в сторону и увидел: высокого роста, в белом халате со светло-зелеными брюками — мужчину. Его темные волосы настолько хорошо уложены, что никак не трогались ветром, а послушно лежали прядями по бокам.
Чен опустошил банку и отправил ее в ближайшую урну. Он думал больше не садиться, потому что внезапно вспомнил про свою мать: она должна была уже очнуться...
Решение пришло мгновенно. Отбросив сомнения, Чен направился к проезжей части, остановившись на самом краю тротуара. Слух не улавливал приближения машин, и, не оглядываясь, он шагнул на дорогу. Однако, в этот самый миг, словно удар молнии, слева раздался пронзительный, рвущий тишину гудок. Время замерло. Тело сковало ледяное окоченение, ноги отказались слушаться. Мысли, как стая испуганных птиц, забились в клетке его черепа, возвращая его в прошлое, к давно забытым страхам. Тревога, вязкая и липкая, окутала его, а оглушительный гудок не прекращался, пронзительно крича о надвигающейся опасности. Смерть казалась неизбежной, и в этот момент он увидел всё: свою жизнь, свои ошибки, свои сожаления, всё проносилось перед глазами, как кадры фильма, обречённого на скорый конец...
— Ли Че-е-е-ен-н!...
Всего меньше минуты понадобилось, чтобы потерять рассудок и полный контроль над действиями. Всего пару секунд понадобилось для перехода из этого мира, в мир полной заторможенности, наполненный яркими всплесками света. Всего секунда понадобилась, чтобы почувствовать смысл этой жизни... Понадобились чувства, чтобы ощутить резкое притяжения назад. Ступни ног отклеиваются от поверхности словно липкого асфальта и взлетают к верху, вновь приземляясь, ощущая твердую боль. Несущаяся легковушка проносится в метре от него, с визгом шин о дорогу.
Был ли он еще здесь, на земле, или уже парил в невесомости между мирами? Жив ли он, или его дух уже готовился к последнему полету в бескрайние просторы небытия? Ответа не было, лишь гулкая пустота звенела в ушах. Но вдруг, словно луч света пробился сквозь тьму, возникло отчетливое, неоспоримое чувство – присутствие. Ощущение реальности, прикосновения к чему-то ощутимому. Его тело, будто очнувшись от летаргического сна, взбунтовалось, не давая соврать о том, что он все еще здесь. Особенно руки… Они чувствовали вес, тепло… что-то, или, скорее, кого-то, хрупкого и живого.
Вначале это было легкое, почти нежное прикосновение. Чужие пальцы запорхали в его волосах, вызывая странное, обманчиво приятное ощущение. Казалось, кто-то хотел утешить, успокоить, вернуть к жизни. Но внезапно и безжалостно эта иллюзия растаяла. Пальцы, до этого такие ласковые, превратились в стальные клешни, вцепившись в пряди и с силой дернув их вверх, откидывая голову назад.
Резкая боль пронзила затылок, казалось, что его хлестнули кнутом. Из горла вырвался непроизвольный крик, полный боли и возмущения:
— А-й-а-й-а-й!... — Зубы судорожно сжались, пытаясь удержать стон, сквозь них прорвалось лишь шипящее проклятие, полное отчаяния: — Су-ка-а!
На его отчаянный возглас, ответил ледяной, пропитанный презрением голос:
— Вы кем себя возомнили, черт возьми?! Понимаете вообще, что творите, идиот?! — произнес тот, кто, казалось, был готов разорвать его на части. И, словно с трудом сдерживая ярость, процедил сквозь стиснутые зубы, выплевывая слово, как яд: — Блять!
Оглушенный и дезориентированный, Ли Чен не мог произнести ни слова. Он словно провалился в другой мир, где правила логики и здравого смысла больше не действовали. Перед его внутренним взором мелькали обрывки воспоминаний, странные образы, а гул в голове заглушал все внешние звуки. В этой сюрреалистичной реальности все казалось нормальным, даже то, что секунду назад он едва не лишился жизни. Ему казалось, что нет причин для беспокойства, что все идет своим чередом.
Но реальность вернулась жестко и бескомпромиссно. Яростное лицо, искаженное гневом, застыло прямо перед ним. В глазах незнакомца пылал такой огонь, что казалось, еще немного, и он готов будет разорвать Чена на мелкие кусочки. В этот момент до него дошло, что он только что сотворил, что чуть не погубил себя и подставил под удар своего спасителя. Он понимал, что всем обязан этому человеку, стоявшему сейчас перед ним, готовому взорваться от ярости.
— Доктор Ким, я… — пробормотал Чен, пытаясь хоть как-то оправдаться, но его тут же оборвали.
— Без слов! — отрезал Су Ген, его голос звучал, как удар хлыстом.
Не давая ему опомниться, Ким схватил фельдшера за запястье с такой силой, что у того перехватило дыхание. Он потащил его через проезжую часть, не обращая внимания на возмущенные сигналы проезжающих машин, а парню стало немного страшно от этого. Их путь лежал в сторону корпуса А, высившегося слева, за небольшим переулком.
Свернув на территорию больничной парковки, Ким, не снижая скорости, потащил Чена вверх по лестнице, продолжая держать за запястье Правой рукой он оттянул тяжелую дверь, а левой буквально впихнул фельдшера внутрь. Проведя его к стойке регистрации, мужчина, глядя в глаза перепуганной девушке, произнес ледяным тоном:
— Проследи за этим придурком, чтобы он больше никуда не лез. Я сейчас вернусь, — и с этими словами, развернувшись, стремительно удалился вглубь больницы.
Полы его белого халата взметнулись за спиной. Чену привиделись крылья разъяренного ангела, спешащего вершить свой гневный суд.
Девушка за стойкой озарила того сочувственным взглядом, а затем украдкой подозвала к себе, легонько спросив:
— Что это с ним? Я его не припомню таким, когда он выходил отсюда несколько минут назад.
Чен зашевелился, потер голову у затылка и будто вообще не помня о произошедшем ранее, ответил с какой-то загадочностью:
— Да хрен его знает. Сам в шоке от происходящего.
Вдруг администраторша оживилась:
— Я его еще таким бешеным не видела! Обычно он спокойный и шутливый, а сейчас так резко поменялся. Я его не узнаю как раз с момента... — девушка замерла в раздумьях, пока парень в предвкушении ожидал ее ответа, — с момента твоего появления!
— С моего появления? — неожиданно повторил парень.
— Да. Я точно не знаю, но он на протяжении всего этого дня, метался из угла в угол, когда ваша бригада выезжала на вызов. — Все еще в задумках говорила девушка.
Ли Чен вновь углубляется в свои мысли рассматривая различные варианты. Такое поведение врача ему знакомо. Ведь каждый представитель этого общества, должен покорно подчиняться разуму. А когда дело касается больных пациентов, то вдвойне переживать за их жизнь и бороться за нее до последнего. Клятва Гиппократа — вот что позволяет каждому врачу делать свою работу четко и уверенно.
Все собравшиеся сгустки мыслей, внезапно, словно сгорели и превратились в черный пепел, разносящийся по ветру. Его тело снова перестало повиноваться самому себе, повинуясь чужим действиям.
— Следуй за мной. — Холодно произнес мужской голос, тут же растворившись в белизне коридора.
Мужчины не долго ходят в окрестностях здания, пока впереди не показывается преграда. Ли на ходу читает надпись, что располагается выше больших дверей, которые прямо сейчас впускают их в общее терапевтическое отделение.
— Что, зачем нам сюда? — Вдруг сопротивляется Чен.
Су Ген лишь серьезно взглянул на его лицо и улыбнулся:
— А ты не в курсах? — Постепенно изменив выражение и тон голоса на более низкий, — я твою родственницу из реанимации сюда перевел. Не рад что ли? — Услышав эти слова, фельдшер выпутывается из оков Су Гена и начинает метаться туда-сюда, ища палату, номер которой не удосужился спросить. — Придурок, — пробормотал Ким добавив: — 303 палата.
Сердце Чена ликовало, душа пела от счастья! Все страхи, переживания и терзания последних дней мгновенно отступили, оставив место лишь безудержной радости. Он знал, что мама жива, она в безопасности, и это было главным. Чен принялся метаться по коридору, лихорадочно вертя головой в попытках отыскать заветную дверь с номером 303. Но его беспорядочные поиски не приносили никаких плодов. Палата словно заколдованная, ускользала из виду, и время тянулось мучительно долго.
Минуты превратились в подобие вечности. Отчаяние начало подкрадываться к сердцу, но в этот момент, Ким, стоящий все это время в стороне и наблюдавший за хаотичными метаниями Чена с насмешкой, игравшей на губах, подхватил парня за рукав. Словно непослушную собачонку на поводке, он вновь потащил его за собой, не обращая внимания на протесты и бормотание.
Их путь, наконец, завершился возле долгожданной палаты, расположенной практически в самом конце длинного коридора. Ли Чен украдкой взглянул на Доктора, будто прося негласного разрешения. Он чувствовал себя мальчишкой, получившим право на долгожданную встречу. Собравшись с духом, опустил дрожащие пальцы на холодный ободок дверной ручки.
Переступив порог, он попал в иной мир. Его встретила совершенно другая атмосфера, пропитанная тишиной и покоем. В воздухе витало что-то похожее на сладковатый, приторный запах, знакомый и одновременно неуловимый. Что-то, что пробуждало смутные воспоминания, вызывая щемящую тоску в груди. Где-то... Когда-то... Он уже чувствовал это.
— Мама? — прошептал Ли, едва слышно, боясь разрушить хрупкую тишину. Его сердце замерло в ожидании ответа, хотя он и без слов знал, кто находится в этой палате.
Женщина, сидевшая на больничной койке, медленно повернула голову, отвлекаясь от кружки с напитком. Ее лицо было бледным и осунувшимся, но в глазах, смотрящих на Чена, вспыхнул огонек радости и узнавания. И тут же, из ее горла вырвался полный счастья и облегчения возглас:
— Сыночек! Родной мой, как мне было страшно!
Парень перестал медлить и кинулся в ее объятья преодолев расстояние от порога. Все тело начало сводить, как тогда... Он чувствует, как она сильно боится, дрожит и слышит ее плачь. Слезы в его глазах перестали терпеть и хлынули по щекам мелкими струйками.
— Все хорошо, мам... Не плачь... Не надо... — Захлебываясь в собственных же соплях, успокаивал Чен.
— Я не знаю, что мне теперь делать? Он ушел, понимаешь? Ушел!
Она громко рыдала ему в плечо, дрожа от собственного голоса. Ли Чен не смог ее успокоить, поэтому пришлось доверить ей свои эмоции. Пускай выплеснет все наружу и освободит место от горя.
В глубине души, где-то в самом потаенном уголке сознания, Ли Чен Ын уже давно знал, что это неизбежно. Предчувствие, преследовало его на протяжении последнего года, становясь все более отчетливым и зловещим. Все началось с мелочей, с едва уловимых перемен в поведении отца, которые поначалу он списывал на усталость и стресс. Но постепенно эти признаки становились все более явными, складываясь в общую картину, которая не оставляла места для сомнений. Гон Дэ, его отец, словно пытался сказать что-то, намекнуть на существование другой жизни, другой семьи, которую он тщательно скрывал от них.
Внезапно, как по щелчку пальцев, их привычный мир рухнул. Семейный бюджет, ранее складывавшийся из двух зарплат, неожиданно иссяк. Они остались наедине с трудностями. Мать, Ли Юн Хве, вынуждена была оставить работу из-за стремительно ухудшающегося здоровья. Ее и без того слабый иммунитет, подорванный многолетней борьбой с болезнью, больше не позволял ей трудиться в обычных условиях. Теперь она была полностью зависима от сына, и это бремя тяжким грузом легло на плечи Чена.
Гон Дэ, отец и, казалось бы, надежный плот семьи, вдруг словно испарился. Он перестал звонить, избегал встреч, желая вычеркнуть их из своей жизни. Юн Хве, наивная и доверчивая, пыталась найти объяснение его исчезновению, предполагая, что случилось что-то серьезное на работе или его внезапно отправили в командировку. Но когда Гон все же вернулся, его поведение разительно отличалось от прежнего. От него исходил какой-то ледяной холод, смешанный с резким запахом алкоголя и перегара. В его глазах поселилась чужая, незнакомая тоска, а взгляд стал отчужденным и равнодушным. Это был уже не тот человек, которого они знали и любили. Словно в его тело вселилась чужая душа, чуждая их дому, их жизни.
Со временем Гон стал появляться дома все реже и реже. Он перестал ночевать, есть с ними за одним столом, разделять их радости и горести. Его визиты в их квартиру стали кратковременными и нерегулярными, похожие на выполение долга, прежде чем сбежать в другой, более привлекательный мир. Он навещал их лишь на несколько часов — с обеда до вечера, а затем, под каким-нибудь предлогом, исчезал в ночи. Конечно, Чен редко видел отца. Он работал, как проклятый, почти круглосуточно, то подменяя заболевших коллег, то выполняя свои собственные смены. Его жизнь превратилась в бесконечный круговорот работы и сна, не оставляя времени на личную жизнь и общение с семьей. Так они и существовали до недавнего дня. Обреченные и окруженные стенами отчуждения и недосказанности.
Руки разжали тело женщины и ухватились за мягкие плечи.
— Мам, ты держись. Я вытащу нас из этого положения... Обещаю! — Приговаривает Ли вытирая свои щеки запястьем, попутно притрагиваюсь и сводя большим пальцем ее слезы.
Она лишь улыбнулась и неуверенно кивнула головой, смотря в эти полные жизни карие глаза, что с надеждой глядели на совсем потерянную женщину
Высокая светлая фигура метнула в проем двери и скрылась за ее пределами, уходя слышными шагами куда-то влево по коридору. Он разозлился? А может и срочный вызов.