Обыкновенные истории

Тиканье оставленных на столе наручных часов разносилось эхом по кабинету. Оно уносилось прочь, оставляя место тревоге, царившей в помещении наравне с неопределенностью.

В удобных креслах, предназначенных именно для тех встреч, когда преподносятся плохие вести, сидели двое. Муж и жена. Сидели, синхронно закинув ногу на ногу. И каждый ждал, когда хозяин часов вернется за свое рабочее место и наконец огласит диагноз.

— У вас болезнь Хантингтона, — доктор объявил диагноз с порога, не дав посетителям приготовиться.

Мужчина в кресле тяжело вздохнул.

— То есть я теряю память? Так я и думал. Бог проклинает меня.

— Бог здесь ни при чем. У вас забиты сосуды. К этому могли привести неправильное питание, недосыпание и алкоголь.

— Чушь собачья!

— Дорогой, но ты и вправду питаешься чем попало. Доктор, он кушает в забегаловках, пьет во время работы. Приходит к полуночи и уходит ни свет ни заря. Я готовлю обед, но он не приходит вовремя, а есть холодную пищу он отказывается.

— Лиза, пожалуйста, сейчас не место!

— Ваша жена права. Нужно следить за тем, что и когда вы кушаете. В любом случае в вашем возрасте необходимо следить за своим здоровьем.

— Мне всего сорок семь.

— И вы в том возрасте, когда следует следить за собой.

— И что теперь, вы прокапаете меня и посадите на диету?

— К сожалению, ваша ситуация сложнее, чем вы себе представляете. У вас болезнь Хантингтона.

— Вы это уже сказали. И вы сказали, что это не потеря памяти.

— Я этого не говорил. У вас кратковременные провалы. Они вызваны кистой в вашем мозге, из которой, в свою очередь, произошла протечка спинномозговой жидкости. Мы можем удалить его при помощи краниотомии. К сожалению, лечение довольно сложное и его исход предполагает потерю памяти.

— Как это может быть? Я не понимаю. С болезнью я теряю память, и при лечении я теряю память.

— В случае успешной операции вы не будете помнить минувшие несколько недель, может, месяцев.

— А в случае вашей ошибки?

— Если в ходе операции возникнут осложнения, возможна полная потеря памяти. Но и в таком случае есть выход.

— Просветите же нас, доктор.

— Новые методики лечения амнезии показывают, что в сроки от года до трех лет возможно восстановить до восьмидесяти процентов памяти. То есть через некоторое время вы вернете себе большую часть воспоминаний, даже если операция пройдет с осложнениями.

— Доктор, простите, а что будет, если оставить все как есть? Провалы ведь редки. Неужели нельзя лечить это медикаментозно?

— К сожалению, если оставить все как есть, это чревато разрывом кисты и летальным исходом. Без операции вашему мужу останется от силы несколько месяцев до следующего приступа.

— Сколько у меня есть времени, чтобы подумать? И какие шансы успешной операции?

— Моя команда сможет провести операцию хоть завтра, и, если вы решитесь на нее, я советую вам подготовить дневник памяти.

— Что это еще такое?

— Видеозапись, где вы объясняете сами себе, что с вами произошло и почему вы что-то не помните. Наш психолог поможет с его подготовкой. Если вы решитесь, мы сможем дать вам пару дней. Но лучше не затягивать.

— Вы так и не ответили про шансы на успех.

— Статистика небогата. К сожалению, такую операцию делают в соотношении один к пяти тысячам. Успех составляет почти семьдесят процентов. Но я бы не полагался на статистику, ведь, как я сказал...

— Спасибо, доктор. Я не вижу причин откладывать принятие решения. Операцию нужно делать. Видео и все необходимое я подготовлю сам и буду здесь через четыре дня, в понедельник.

— Лучше прибыть к семи утра, чтобы сдать повторно все анализы. Никакой тяжелой еды накануне, и никакого алкоголя все эти дни. В понедельник не завтракайте, анализы стоит сдавать натощак, также стоит ограничить и в употреблении обычную воду. Вам все ясно?

— Предельно.

— Тогда зайдите в бухгалтерию, у них есть вопросы, касательно вашей страховки, и жду вас здесь в понедельник.

Алексей посещал больницы крайне редко. Два раза, когда рождались его сыновья, и еще дважды — когда его жене удаляли аппендицит и желчный пузырь. Нельзя сказать, что он гордился своими редкими для сорокасемилетнего мужчины посещениями докторов, но некоторое превосходство над сверстниками все же испытывал.

По возвращении домой, не раздеваясь, он поднялся в кабинет, где обычно просиживал допоздна. Дети гостили у его матери и должны были вернуться только к вечеру.

Неожиданная свобода позволила Лизе посвятить послеобеденное время готовке. Все ее мысли заполнила предстоящая операция Алексея, и потому ей хотелось порадовать его чем-то приятным, а вкусный ужин казался подходящим решением. Она с сожалением отставила бутылку сухого грузинского вина, которую ей презентовали коллеги на минувший день рождения и которую она специально хранила для особого случая. Близился их с мужем юбилей — двадцать лет совместной жизни — и сорокалетие Лизы через три недели после того.

Когда ужин был готов, Лиза и дети, успевшие к тому моменту вернуться домой, собрались внизу. Женщина хотела привнести в ужин что-то особенное, наполнить его торжеством, потому надела красивое вечернее платье и нанесла на лицо легкий макияж. На ее груди лежало ожерелье, а на запястьях красовались тонкие браслеты, усыпанные дорогими камнями. Дети тоже были одеты нарядно, но не из-за предстоящего ужина, а потому что вернулись из театра, куда их так любила водить бабушка.

Семья Лизы и Алексея была редким гостем в фешенебельных ресторанах или пабах, хотя их всегда ждали и каждый их визит сопровождался торжеством в местной интеллектуальной прослойке города. Впрочем, Лиза и Алексей были редкими гостями не только ресторанов и пабов, но и детских кафе, развлекательных центров, кинотеатров, выставок. Алексей не любил публичные выступления или выходы в свет. А Лизе меньше всего хотелось казаться на людях матерью-одиночкой.

Так они и жили много-много лет, отчего посещенные торжества можно было пересчитать не по пальцам рук, конечно, но вспомнить, не прилагая особых усилий. Алексея такой образ жизни устраивал — для него жизнь кипела в кабинете с высокими потолками, где он проводил большую часть времени. Лиза же, вначале злившаяся на уготовленную ей судьбу, вскоре смирилась и научилась ценить те редкие моменты, когда ее муж снисходил до исполнения роли отца семейства и они устраивали торжественные приемы дома или выбирались в город.

Итак, нарядившись для ужина, Лиза послала старшего сына за отцом, а сама достала из духовки запеченную индейку с овощами и поставила на стол рядом с шоколадным кексом и бутербродами. От одного взгляда на блюда можно было зайтись слюной. Впрочем, младший из сыновей, пользуясь суматохой, сунул палец в кекс, после чего принялся слизывать с него крем.

Послышались шаги, и вскоре на кухню зашли Алексей с сыном. В отличие от остального семейства, Алексей не был настроен на совместный ужин. Об этом свидетельствовал и потрепанный халат, который он надевал во время работы, и недовольное выражение лица. Мужчина не любил суматоху, причиной которой так часто становились его жена и домашние торжества. Их он тоже не переваривал. Порой, наблюдая за Лизой, он задавался вопросом, как они ужились, столь разные, находящиеся на противоположных берегах океана увлечений и интересов люди.

— Ужинайте без меня. Мне нужно работать.

Вынув из холодильника минералку и пару мандаринов, он направился обратно в кабинет, переступая через ступеньку.

— Но ведь папа обещал с нами поужинать, — запротестовал младший из двух братьев. Он был явно недоволен отсутствием любимого родителя за столом. И даже отцовская порция кекса, которая досталась бы ему, не могла перебить вкус горечи, оставленной родительским пренебрежением.

— Ваш папа просто забыл об этом. Такое случается.

Наведя на кухне порядок, уложив детей в кровати и выполнив оставшиеся «обряды» прилежной домохозяйки, Лиза заглянула в кабинет мужа, предварительно постучав по двери.

Лиза безумно сильно любила свой дом. Каждая его составляющая была продумана женщиной давным-давно, еще в молодости, когда она писала сочинение про дом своей мечты. Она любила нежно-голубые обои, которыми были покрыты стены, и каждый из многочисленных цветков, стоящих на подоконниках.

Но среди всех прелестей в замке уюта и тепла все же было место, которое вызывало у женщины чувство тревоги. Кабинет Алексея рождал в Лизе непреодолимое чувство одиночества. Ее муж же, напротив, любил свой остров отчуждения, где мог скрыться от разочарований окружающего его мира.

Постучав и выждав несколько секунд, Лиза приоткрыла дверь. Алексей усердно работал над чем-то и потому не замечал вошедшую жену вплоть до того момента, пока она не положила руку ему на плечо.

— Идем спать?

— Позже. Ложись без меня.

Лиза передвинулась и крепко обнял мужа со спины.

— Пошли со мной. Тебе нужен отдых, — она принялась гладить его по плечам, медленно спускаясь вниз, пока руки не оказались на его бедрах. Наклонившись над ухом, она поцеловала его.

Алексей обернулся и только тогда смог рассмотреть жену. Под полупрозрачным халатом виднелось белье, которое он подарил ей на прошлую годовщину. Тогда он пытался проявить инициативу и купил что-то на свой вкус. Он не сомневался, что напортачил с выбором, но именно то, во что в итоге одевалась его жена, когда рассчитывала на близость, его и возбуждало.

— Тебе нужно расслабиться. Доработаешь завтра.

Она сжала его руку и потянула за собой, но он не поддался и остался сидеть в кресле. Его лицо не выражало ничего, кроме неприязни.

— Ты можешь оставить меня одного? Пожалуйста. Я ценю все, что ты делаешь, но мне сейчас это неинтересно.

— Тебе никогда это не бывает интересно. Дети ждали тебя за ужином, но ты даже не смог уделить им и пяти минут. Неужели твоя работа настолько важная, что не пережила бы твоего отсутствия?

Алексей ничего ей не ответил. Он не любил подобные разговоры и потому просто отмалчивался. Отвечать что-либо он не хотел, жена не поняла бы его, да и он не видел необходимости переводить свои чувства на чужой язык.

— Ты меня совсем не хочешь?

— Почему ты задаешь такие глупые вопросы?

— Потому что я не знаю на них ответов. Если бы я знала, что у тебя происходит в голове, если бы у меня была хоть какая-то уверенность в том, что ты все еще воспринимаешь меня больше, чем домохозяйку, возможно, тогда я бы не удручала тебя столь глупыми, как ты выразился, вопросами.

Алексей оторвался от компьютера и еще раз взглянул на жену. Несмотря на приближающееся сорокалетие, он была так же хороша, как и в день их знакомства. И кожа была такой же гладкой, и волосы были такими же шелковистыми, и улыбка ничуть не потускнела. Но, в отличие от той двадцатилетней студентки, с которой Алексей познакомился, будучи на заграничной стажировке, стоящая перед ним женщина была лишена чего-то, что раньше разжигало в нем страсть.

— Конечно, я хочу тебя. Всегда! И только тебя! Просто сейчас неподходящее время.

Алексей поднялся, обошел стол и, остановившись возле жены, поцеловал ее в лоб. Он не мог честно ответить даже себе, сделал он это специально, чтобы успокоить ее, или потому, что так велело его сердце.

— Спасибо.

Наутро ничего не изменилось. Лиза приготовила завтрак на всю семью, однако Алексей не спустился ни когда дети собирались на учебу, ни когда жена вернулась из школы. Собрав посуду с едой на поднос, она поднялась к кабинету. Внутри, правда, никого не оказалось. Оставив поднос на тумбочке, она принялась расхаживать по комнате, рассматривая содержимое и ища подсказки, куда мог подеваться муж.

Рабочий стол был завален бумагами и исписанными тетрадями. К удивлению Лизы, ноутбук отсутствовал. Проведя пальцем по месту, на котором раньше он стоял, женщина убедилась, что происходящее ей не мерещилось.

Забрав поднос, она спустилась вниз, поставила еду в холодильник и принялась за уборку. Ждать и гадать, куда подевался ее муж, Лиза отвыкла еще много лет назад. На телефонные сообщения он никогда не отвечал. А звонки были бесполезны, если он уезжал по работе.

Между делом она задумалась, что заставило супруга уехать так рано и прихватить ноутбук. Электронной почте он не доверял, а значит, то, что находилось на компьютере, было чересчур важным.

Алексей вернулся лишь к вечеру, когда Лиза собиралась ехать за детьми. У старшего по расписанию стоял теннис, а у младшего был запланирован визит к стоматологу. Опаздывать было нельзя, но Лизе не терпелось узнать о делах мужа.

— Я решил задачу Прокопенко-Петрова и отвез результаты Виктору, — Алексей был настолько взбудоражен, что не сразу смог подобрать слова. — Мы долго обсуждали мой подход, и он согласился, что решение можно использовать в той системе анализа данных, над которым работала наша команда. Он говорит, что, если мой подход окажется практически применимым, мы получим грант и постоянный контракт.

— Поздравляю! — Лиза радостно обняла мужа. — Я тобой очень сильно горжусь. И я рада, что ты теперь сможешь сделать перерыв и отдохнуть перед операцией. Тебе это нужно.

— Что ты! Никаких перерывов. Мне за выходные нужно доработать концепцию. Оформить все сноски, пояснения и инструкции. Как бы ни закончилась операция, после понедельника я уже не смогу работать также продуктивно, как сейчас.

— Но ведь завтра у нас гости. Мы пригласили твою сестру с детьми к нам на ужин. Ты ведь обещал, что мы проведем вечер все вместе.

Выждав некоторое время, Алексей кивнул в знак согласия.

— Ну раз я обещал, значит, так и будет.

От чувства восторга, с которым Алексей вернулся домой и с которым Лиза восприняла новость об успехах мужа, не осталось ни следа. Супруги обнялись, и каждый вернулся к своим обязанностям. Лиза поехала за детьми. Алексей заперся в кабинете.

Все следующее утро прошло в подготовке к визиту гостей. Свояченица Лизы и ее муж, по совместительству член того же сквош-клуба, куда раньше ходил Алексей, были самыми желанными гостями в доме. Их дети отлично ладили, что еще больше сближало семьи.

Лиза специально не использовала пылесос, чтобы не мешать мужу работать. В своем желании угодить ему она часто шла на жертвы, кажущиеся со стороны диким проявлением покорности. Но в предвкушении предстоящего вечера Лиза была счастлива и не замечала неудобств.

Гости не были редкостью в их доме. Сестры Алексея и братья Лизы со своими семьями навещали их часто. Так же, как и родители Алексея. Его мать была любимой бабушкой мальчиков, даже несмотря на ее страсть к многочасовым мюзиклам и походам по выставкам, от которых пахло скукой.

Закончив с гостиной, Лиза переключилась на кухню, где и должно было развернуться торжество. Она застелила свежую скатерть, достала праздничный набор посуды и бокалы. Отдельно она накрыла детский стол. Раньше они старались сидеть все вместе, но дети быстро уставали от взрослых разговоров, и потому каждый раз, когда приходила семья Кристины, Лиза раскладывала стол для детей.

Старший сын Лизы Олег, вернувшись с тренировки, принялся помогать ей наводить порядок и расставлять все для будущего приема.

— Мы опять будем сидеть за детским столом? Мам, мне же пятнадцать. И Вове тоже.

— Вова всегда следит за младшим братом. Тебе тоже следует. Тем более так мы не будет отвлекать вас от стрелялок.

— С каких пор нам можно брать телефоны за стол?

— Вы все равно их достаете. Так что играйте на здоровье, главное — поешьте и хоть немного поговорите.

— Спасибо, мам, ты лучшая!

Лиза поцеловала сына в лоб и показала на метлу с совком.

— Убери, пожалуйста, в прихожей. И расставь свою с братом обувь. Гостям нужно будет где-то раздеться.

— А почему пылесосом нельзя? Так ведь быстрее.

— Ваш папа работает. Шум пылесоса будет его отвлекать.

Лиза строго посмотрела на сына, зарубив на корню все возможные возражения. Перечить матери, когда она занималась подготовкой к приему гостей, было бесполезно, это Олег выучил давно.

Когда за окном стемнело, лампочка над крыльцом загорелась, а кухня наполнилась приятным ароматом, в дверь позвонили. Лиза, одетая в то же вечернее платье, что и за день до этого, принялась радостно встречать гостей — Кристину и Виталия.

Алексей не заставил себя ждать и тоже спустился вниз. На его лице красовалась улыбка, да и сам он был одет вполне прилично: в строгие брюки и рубашку в узкую клетку. Он поприветствовал гостей и с благодарностью принял бутылку вина из рук зятя.

Усадив детей за отдельный стол и поставив для них пиццу и жареные крылышки, взрослые расположились за своим столом.

— Красивая скатерть, — заметила Кристина.

— Спасибо. Это мама Алексея подарила ее нам несколько лет назад.

— Дорогой, тебе нравится скатерть?

— Да-да, довольно симпатичная. Я видел что-то похожее в IKEA, когда мы выбирали шкаф.

— Точно. Что-то такое и я припоминаю.

— Ну, из IKEA у нас только те кухонные шкафчики. Но я уже присмотрела им замену, — Лиза старалась сдержать радостные чувства и не выглядеть хвастуньей. — Они чехословацкого производства, и им почти сто лет. Отлично впишутся в интерьер кухни.

— И ты не против? — спросил Виталий у Алексея.

— Все, чтобы жена была счастлива, — он улыбнулся Лизе и сжал ее руку.

— Вы такие счастливые. Сколько вас помню, не устаю радоваться, как же вам повезло друг с другом. То, как вы сильно друг друга любите, наслаждение для глаз, — Кристина всегда умилялась и по-доброму завидовала теплым чувствам брата и его жены.

— За это и выпьем. За крепкие чувства, — она подняла бокал, и гости соприкоснулись бокалами.

Кухню заполнил звон стекла, который чуть позже сменился непринужденными разговорами о детях, школе, проблемах на работе и в быту. Они не упоминали предстоящую операцию Алексея, чтобы не портить атмосферу чудесного вечера. И даже когда Виталий поинтересовался, почему Алексей пил сок, а не вино, тему довольно быстро сменили.

Когда гости покинули дом, а дети легли спать, Лиза спустилась вниз, на кухню. К ее удивлению, посуда, мытье которой она так не любила, уже была чистой. Подойдя сзади, она обняла супруга и опустила подбородок ему на плечо.

— Ты ведь мог воспользоваться машинкой.

— Захотелось поработать руками.

Лиза помолчала и, дождавшись, пока он закончит и обернется, взяла в свои руки его и произнесла то, что копилось в ней на протяжении всего вечера:

— Ты стал редко говорить, что любишь меня. Но сегодняшний вечер прозвучал для меня гораздо громче любого признания, сказанного тобой за все эти годы. Спасибо.

Алексей стоял молча. Обычно ему не приходилось лезть за словом в карман, но в тот момент он не знал, что ответить. Поцеловав руки жены, он принялся убирать посуду в шкафчики.

— Ты еще поработаешь или пойдешь спать?

— Я кое-что закончу и скоро приду.

— Хорошо, я буду ждать тебя.

— Лиза, — Алексей едва не позволил ей уйти в спальню, — не жди меня, засыпай. Я могу задержаться. И знаешь, что еще? Наша машинка так грохочет во время стирки, что я не могу сосредоточиться, совершенно невозможно работать. Посмотри на днях в каталоге что-нибудь новое, тихое.

Помолчав, Лиза ответила:

— Хорошо.

На большее у нее не хватило сил.

Утром Алексей проснулся позже обычного. Часы показывали почти одиннадцать. Одевшись, он спустился вниз. Лизы не было, как и детей.

На столе лежала записка.

«Мы в церкви. Завтрак в духовке. Разогрей и поешь. Будем к обеду. Целую».

Отложив записку, мужчина засунул в микроволновку завтрак — остатки ужина. Лазанья и пицца, которую не доели дети.

Алексей любил лазанью. Впервые лазанью ему приготовила мама после того, как он вернулся из армии. Тогда это блюдо казалось ему деликатесом, чем-то настолько изысканным, недоступным обычным людям. После женитьбы Лиза в попытках угодить мужу принялась готовить лазанью так часто, что магия вкуса куда-то улетучилась.

Загрузив грязную посуду в посудомоечную машинку, Алексей сел обратно за стол и принялся искать нужную книжку в планшете. До операции оставалось меньше суток, и его работа была почти завершена. Ему предстояло лишь собрать все наработки в один файл и отослать коллеге. И потому, воспользовавшись свободным временем и тишиной, он принялся дочитывать роман, который начал читать, когда у него случился первый провал в памяти.

Сюжет книги был зауряден, но Алексею не терпелось перелистнуть последнюю страницу, и не чтобы узнать, чем закончится история матроса, выброшенного в открытый океан, но чтобы торжественно заявить: «Так я и знал». Однако вскоре чтение Алексею наскучило.

Что-то не давало ему покоя, и он никак не мог понять, что именно. Сначала он подумал, что дело в лазанье, что, может, она успела испортиться за ночь. Но, когда он отложил планшет и встал, чтобы выпить активированный угол, пазл в его голове сложился.

Дежавю. Алексей не просто ощутил, что подобное с ним происходило, но и знал, где и когда. Он уже кушал лазанью за чтением романа со схожим сюжетом. Сразу после армии он отправился работать волонтером в подростковый лагерь, где встретил Катю — девушку, не ответившую на его чувства по той причине, что он их ей так и не открыл. Спустя много лет он узнал от их общего знакомого, что и Катю тянуло к нему, но она, как и полагает девушке, ждала первого шага от Алексея.

Поднявшись в кабинет и вывернув коробку с памятными для него вещами, он нашел открытку, которую прислала ему Катя на день рождения в тот же год. Снизу был указан ее домашний номер.

Гудки прошли, однако никто не поднимал. Повторив попытку еще несколько раз, Алексей наконец-то услышал тяжелое дыхание на другом конце провода, после чего раздался низкий женский голос.

Голос — это первое, что забывается о человеке. И потому Алексей не мог сказать, та ли женщина, что была нужна ему, подняла трубку.

— Катя?

— Вам нужна Катя? Минутку.

В трубке раздались громкие звуки и шуршания, после чего другая женщина поздоровалась и представилась Катей. Она не сразу узнала Алексея, но, когда вспомнила, ее голос ничуть не изменился.

Разговор не заладился. Алексей пытался расспросить ее о жизни, чем она занимается. Но женщина отвечала односложно, ничего не спрашивая в ответ. Казалось, что она разговаривает из вежливости, боясь обидеть отказом в разговоре.

Повесив вскоре трубку, Алексей убрал открытку в коробку, а ее саму засунул в дальний угол тумбы. Долго не решаясь, он все же удалил исходящий вызов из записной книги и, оставив телефон на столе, вышел в коридор.

Он не испытывал разочарования. Чего еще можно ожидать от человека, с которым он не общался почти четверть века. Алексей стал бродить по дому, детально разглядывая его и местами удивляясь выбору своей суженой.

Заметив в окне подъезжающую машину супруги, он вернулся в кабинет, пододвинул кресло к столу и рухнул в него. На записке возле лампы были выведены два слова: «Дневник памяти». Задание, которое дал ему доктор и которое он все откладывал на потом.

Вдохнув полной грудью, он взялся за работу, выбросив из головы мятежные мысли о несостоявшейся любви с девушкой, черты лица которой он с трудом мог вспомнить.

Через несколько часов Лиза заглянула к мужу в кабинет.

— Идем ужинать.

Она оттягивала момент, когда нужно было звать мужа за стол, настолько, насколько могла, давая ему время поработать.

— Кушайте без меня. Мне нужно еще поработать.

— Но ты ведь все закончил. И это наш последний совместный ужин перед операцией.

— Еще будут ужины. У меня остались дела.

— Но, Леша, так нечестно.

— Боже, Лиза, пожалуйста! Не доставай меня хотя бы сейчас. Мы ведь вчера провели вечер вместе. Неужели тебе не хватило этого? Неужели я не могу побыть один хоть какое-то время?

Не понимая, из-за чего он взорвался, Алексей вскочил с места и навис над женой, словно был выше ее не на полголовы, а на несколько метров, и принялся изливать все свое негодование.

Лиза стояла молча, слушая и принимая его слова настолько близко к сердцу, насколько это было возможно. В какой-то момент из ее глаз хлынули слезы, и Алексей замолчал. Он понял, что перешел границу дозволенного, и тут же обнял ее. Но было слишком поздно.

Оттолкнув мужа, Лиза открыла дверь, чтобы выйти, но задержалась на пороге.

— Я надеюсь, что завтра операция пройдет успешно и ты не забудешь ни один из этих дней, когда вел себя как настоящая свинья. Амнезия для тебя — милосердие, которое ты не заслужил. Жаль, мне Бог не послал такую благодать.

И, вытерев слезы, он вышла из комнаты, которая вызывала у нее такое же отвращение, как и мужчина, оставшийся внутри нее.

Алексей лежал на кровати и смотрел в потолок. Маленькая стрелка часов неумолимо приближалась к семи. За ночь он таки не сомкнул глаз. Он все прокручивал в голове ссору с женой. Лиза была обижена на него, и это чувствовалось даже в том, как она спала: под отдельным одеялом, отвернувшись от него и свернувшись калачиком.

Просидев в кабинете до ночи, Алексей так и не решился заговорить с женой. Ему было стыдно и страшно. Хотелось, чтобы раздалась пронзительная боль и он потерял сознание. Хотелось, чтобы позже врачи объявили, что с ним случился очередной провал памяти. Но ничего из этого не произошло, и все, что оставалось мужчине, — поступить по-мужски. Признать свою вину и попросить прощения. Однако к тому моменту, как он собрался с духом, было уже поздно — жена спала, как и дети.

«Ты меня любишь?» — Алексей вспомнил, как Лиза спросила его об этом накануне. С ропотом, неуверенно, словно боясь услышать отрицательный ответ.

Повернув голову, посмотрев на мирно спящую жену и поджав губы, он пожал плечами. Он не знал, как ответить честно. Легко было бросаться словами любви в начале отношений, когда все казалось беззаботным, когда не было быта, не было ссор, не было сложностей во взаимопонимании.

Задумавшись о любви и о том, как много она значила для Лизы, Алексей постарался понять, что было важным для него. Ответить честно, каким бы циничным или разочаровывающим ответ ни оказался.

Он сам и его эго — для Алексея это было важнее всего. Его профессия, где он испытывал удовлетворение, которое не могло подарить ни одно другое занятие. Часы, проведенные в кабинете за работой над решением очередных формул и задач, которые позволили жить на широкую ногу и никогда не произносить «На это сейчас нет денег» — фразу, часто звучащую в его детстве.

Когда часы показали ровно семь, Алексей бесшумно вылез из кровати. Стараясь не разбудить Лизу, он оделся в ванной и заглянул в детскую. Младший сын не спал. Сев на край кровати, он принялся гладить того по волосам.

— Мама сказала, что ты потеряешь память.

— Совсем немножко. Ты и не заметишь.

— А ты нас забудешь?

— Ну что ты! Конечно, нет. У меня пропадет кусочек отсюда, но здесь все будет в целости, — Алексей сначала коснулся виска, а потом груди.

Он знал, что сын не поймет литературного приема, который он использовал, но фраза так ему понравилась, что он не смог не произнести ее вслух.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Нам скоро вставать?

— Ты еще можешь поспать полчасика. Мама вас разбудит.

Закончив приготовления, Алексей вынес сумку с вещами в прихожую и принялся одеваться. На улице лил дождь и завывал ветер — погода, которая не предвещала ничего хорошего.

— Ты почему меня не разбудил? Я проспала, — обхватив себя руками, словно не желая расставаться с теплом, Лиза спустилась за мужем.

— Я решил, что тебе нужно выспаться, и переставил твой будильник. Я приготовил завтрак, он на столе, и ссобойку детям в школу — она в холодильнике.

Лиза хотела что-то ответить, но от удивления не смогла подобрать слова.

Одевшись, Алексей повесил сумку на плечо и повернулся к Лизе. Она пристально смотрела на него, но, когда их взгляды встретились, зажмурилась. Ей было неловко. Муж проявлял свою заботу редко, и в таких ситуациях обычно ей становилось не по себе, отчего она терялась и не знала, как себя вести.

— Я позвоню перед операцией.

— Хорошо.

Алексей кивнул и подошел к жене вплотную.

— Леша, я люблю тебя.

— Не сомневайся, что и я тебя тоже, — и, приподняв жену за подбородок, Алексей поцеловал ее так же нежно и робко, как много-много лет назад, когда Лиза призналась ему в своих чувствах.

Скрипнула дверь. Над крыльцом загорелся фонарь, а в детской сработал будильник. Алексей отправился на операцию. Интуиция же подсказывала мужчине, что его жизнь по-настоящему только начинается.