На энергетическом уровне
Спустя почти неделю меня выписали. Покидала стены лазарета я в гордом одиночестве, ведь отпустили меня в середине дня, как раз когда идут лекции, поэтому ни Исса, ни кто-либо из однокурсников, которые навещали меня, не пришли. Рик выписался еще два дня назад, так что даже его не было.
Честно говоря, было приятно наконец выйти на свежий морозный воздух и пройтись. За то время, что я лечилась, мне безумно надоело ничего не делать. Целители не разрешали много ходить, поэтому в основном я либо лежала, рассматривая потолок, либо читала книги, которые принесла Агата – однокурсница, с которой мы неплохо ладили.
Так за чтением и посиделками с друзьями и прошла неделя. Иногда в коридоре, когда выходила немного размяться, я встречала Рика, с которым обменивалась привычными колкостями. После визита его отца отношения между нами стали куда более напряжёнными, чем даже до нашего перемирия. Я старалась держаться от него как можно дальше, ведь предупреждение Арамиля Адэртада звучало действительно внушительно и правдоподобно. Кажется, Рик понял, что я его избегаю, поэтому тоже не особо обращал на меня внимание.
Обдумывая все, я решила, что не стоит больше обращаться к Рику за помощью. Если он и в этот раз пострадает из-за меня, его отец точно меня убьёт. В отличие от Рика, у меня нет богатых и влиятельных родителей, которые защитят меня в случае чего. Я обычная ведьма из обычной семьи. Переходить дорогу таким как Арамиль Адэртад для меня – гиблое дело.
Комната в общежитии никак не изменилась, пришла к выводу я, когда, наконец, добралась до неё. На стороне Иссы был привычный кавардак из книг, разбросанных листов пергамента и одежды. Улыбнувшись, я кинула сумку с вещами на свою кровать и неуверенно подошла к столу. То, что я задумала, откладывать было нельзя, ведь я и так уже затянула с этим. Уже не было времени колебаться и притворяться, что все хорошо.
Пришло время поговорить с родителями.
Насколько мне было известно, ректор не уведомил их о произошедшем. В противном случае они давно были бы здесь. Они не знали ни о том, что я полукровка, ведь господин Ирвэт надеялся на мою благоразумность, ни о выбросе силы. И я не знала, плохо это или хорошо. Если подумать, в последнее время я так много от них скрыла. Промолчала, потому что не хотела их тревожить. Но правильно ли я сделала? Может, расскажи я о произошедшем маме еще в самом начале, выброса не случилось бы?
Мотнув головой, я крепче сжала кулаки. Какая уже разница? Пора исправлять ошибки, а не сожалеть о содеянном. Достав из ящика стола лист бумаги и перьевую ручку, я принялась писать.
Моё откровение заняло несколько листов и двадцать минут времени. Слова лились из меня безумным потоком, наверное, потому что я уже давно хотела об этом кому-то рассказать. Поставив последнюю точку, я подула на лист, чтобы чернила быстрее высохли, и взяла письмо в руки, чтобы перечитать.
«Дорогая матушка,
Прости, что так давно не присылала писем. Я долго оттягивала, боялась писать и рассказывать об этом, но теперь уже нет времени разбираться в себе. Пора отвечать за свои поступки.
Что ж... Обо всем по порядку. Помнишь, в прошлом письме я говорила, что не сдала экзамен по демонологии? Наверное, с него все и началось. Для того, чтобы его пересдать мне пришлось попросить кое-кого помочь. Не буду вдаваться в подробности, потому что сейчас они не имеют значения.
В тот день мы пришли на полигон, чтобы потренироваться в призыве, но я напутала с заклинанием и вместо фейри призвала сильфа. Именно тогда я впервые воспользовалась светом, что помогло нам спастись. Сильф разбушевался и пытался нас убить. Когда я поняла, что силы заканчиваются, почему-то вспомнила день, когда ты мне показывала, как ты управляешь Светом. Ты сказала, что для того, чтобы призвать его, нужно найти свет в себе, открыться теплу. Ты говорила, что лучше всего помогают приятные воспоминания и эмоции. Любовь, сопереживание... что-то достаточно сильное, чтобы сила вышла наружу.
Я вспомнила дом. Нашу кухню, запах трав, который витает в каждом уголке нашего дома. Я думала о твоей улыбе и папиных уроках магии. В тот момент я не поняла, что именно сделала. Единственное, о чем я могла думать, это как выжить. Лишь позже я начала осознавать, что такого быть не может. Я всегда была тёмной, пользовалась Тьмой. Тогда как так вышло, что именно Свет меня спас?
Как позже выяснилось, я полукровка. Ещё до того, как ректор мне сказал об этом, я уже догадывалась в чем дело. Это было очевидно, но я не хотела в это верить.
Я никому об этом не рассказывала, потому что было страшно. Я боялась, как это воспримут люди. Боялась осуждения и сплетен, которые обязательно будут, когда об этом узнают. К тому же, сам ректор сказал помалкивать. Думаю, не только из-за ненужных разговоров за спиной. Но и потому что это может быть опасно. Ты ведь лучше многих знаешь, сколько жестокости таится в сердцах этих больных фанатиков, сторонников «чистой крови». Многие до сих пор категорически против любых союзов тёмных и светлых магов, а к полукровкам они еще более безжалостны.
Стыдно признаться, но даже тебе я боялась рассказать. Наверное, я до последнего не хотела признавать то, что произошло. Ведь это означало бы, что моя жизнь уже не будет прежней.
Я боялась, тривожилась, злилась, и это все привело к ужасным последствиям. Первое правило, которое должен усвоить маг, – это контроль в любой ситуации, но я сознательно его игнорировала. Я не справилась с эмоциями, и из-за этого у меня случился выброс.
Главное, не переживайте, мам, пап. Сейчас я в порядке. Не нужно никуда бежать, ехать и собираться. Я жива и здорова.
Но факт остаётся фактом, я не умею уживаться с обеими сторонами себя одновременно. Тьма старается подавить Свет и наоборот. Если я не научусь контролировать это, то в следующий раз я могу не справиться. Все может закончиться намного печальнее.
С этого дня я буду ходить на обязательные медитации, чтобы справляться с эмоциями, но этого не достаточно. Я должна научиться управлять Светом. Но ни один тёмный маг не поможет мне с этим, поэтому я прошу помощи у тебя, мам.
Помоги мне. Я снова хочу быть целой, а не разделённой на куски».
Дочитав, я удовлетворенно кивнула и сложила письмо. Накапав на бумагу воска, я прижала к алому пятну печатку и перевязала послание тонкой ленточкой. Осталось только отправить. Но с этим мне поможет Гарольд.
***
Крук, словно сошёл с ума, когда увидел меня в птичнике. Фамильяр громко каркал, бессмысленно хлопал крыльями и пытался укусить меня за палец. Последнее ему все же удалось после нескольких попыток.
– Эй! Больно вообще-то, – воскликнула я и спрятала обе руки за спину, чтобы эта вредная птица не достала.
Гарольд надменно каркнул и спрятал клюв за широкими крыльями. Вот гаденыш мелкий. Я понимала, почему он себя так ведёт, но, все-таки, зачем кусаться?
– Ну прости, – я виновато улыбнулась, но фамильяр и не пытался убрать крылья от головы. – Посмотри, что я принесла.
Я состроила заговорщическую мину и достала из кармана небольшую баночку. Открутив крышку, я выловила оттуда огромного червя и поднесла его ближе к Гарольду. Червь неприятно извивался в руках, но я стоически терпела ради любимого фамильяра.
– Какая вкуснотища, а, – я пыталась говорить без выражения отвращения на лице, но не уверена, что мне это удалось. – И все это для одного тебя.
Гарольд продолжал дуться. Он развернулся ко мне спиной – наверное, чтобы не дать слабину. Я устало выдохнула и положила червя обратно в банку. В этот раз фамильяр обиделся не на шутку.
– Ну прости. Я знаю, что ты переживал за меня. Знаю, что не находил себе места. Прости, что не позвала тебя ни разу за эту неделю. Я плохая ведьма, раз так плохо забочусь о своём фамильяре.
Фамильяры – не просто животные. Это часть нашей силы, часть нас самих. После привязки они стают нашими верными товарищами, друзьями и семьёй одновременно. Связь настолько сильная, что фамильяр на расстоянии сотен миль может чувствовать своего хозяина. От нашего состояния зависит и состояние питомца. Если мы тревожимся, тревожатся и они; если нам больно, больно и им.
Я не могу себе даже представить, что чувствовал Гарольд в момент моего выброса. Должно быть, он очень испугался. А я совсем забыла о нем и даже не додумалась позвать его, чтобы он убедился, что со мной все хорошо. Кажется, все то время, что я лежала в лазарете, фамильяр сходил с ума от беспокойства.
Вместо лишних слов я отправила Гарольду импульс, в который вложила все свои эмоции сейчас: вину, беспокойство, жалость и благодарность. Прошло несколько мгновений, прежде чем он повернулся обратно ко мне.
– Ура! – я широко улыбнулась фамильяру и погладила его по голове.
Гарольд довольно задрал клюв и ткнулся им мне в руку. Я засмеялась и достала обратно банку. Фамильяр не умел долго злиться, но свежим червякам был рад всегда.
– Вот держи, – я поставила перед птицей банку, а сама достала письмо родителям. Разгладив края, я дождалась, когда Гарольд доест, и ткнула ему в клюв послание. – Отнеси это маме, пожалуйста. Это срочно.
Фамильяр понятливо кивнул и, схватив письмо, вылетел в открытое окно птичника. Несколько мгновений я слушала шелест крыльев, который с каждой секундой ставал все тише, но вскоре вышла на свежий воздух.
Не успела я и шага в сторону общежитий сделать, как на кого-то налетела. Больно ударившись носом, я резко отскочила и подняла глаза. Передо мной стоял мужчина с длинными слегка рыжеватыми волосами, крючковатым носом и прищуренными карими глазами. Словно рыжая ворона, в очередной раз подумала я, встретившись взглядом с мужчиной.
– Господин Гдварк, – поприветствовала я нашего куратора, лицо которого уже успела забыть. Последний раз я видела его в конце прошлого учебного года, когда мы сдавали последние экзамены. – Что вы здесь делаете?
Гидеон Гдварк посмотрел на меня своим фирменным скучающим взглядом и слегка сдвинул бровь. Я ему определённо не нравилась, но это нисколько меня не расстраивало. Этот человек был самым неприветливым, холодным и раздражительным человеком из всех, кого я знала, поэтому и я к нему никакой симпатии не питала.
– Пришёл за вами, адептка Маури, – проскрежетал мужчина и плавно качнулся в сторону, махнув рукой куда-то позади себя. – Ректор приказал лично провести вас на урок медитации.
Я слегка поёжилась от взгляда господина Гдварка и слегка кивнула, давая понять, что поняла. У меня было несколько вопросов, но я не хотела их задавать, чтобы лишний раз не слушать голос нашего куратора. Когда он говорил, было ощущение, что кто-то проводит ногтем по стеклу или же скрипит очень старая дверь; одним словом, голос не из приятных. Говорят, у него в предках были гоблины, отсюда и сложная фамилия, и остальные «особенности», но я в это не сильно верила. Кто в своём уме выйдет за гоблина?
– С этого дня ваше наказание в прачечной отменяется в пользу медитаций, – куратор развернулся и, уверенный, что я последую за ним, направился в сторону академии. – Каждый день я буду вас провожать на урок, чтобы проследить, что вы выполняете рекомендации ректора.
Я едва не хмыкнула. Это не рекомендации, а скорее принуждение. Пришлось промычать что-то невнятное, чтобы дать понять, что я все понимаю и согласна на это. Хотя не думаю, что господину Гдварку есть какое-то дело до моего согласия. Дальше мы шли в тишине.
Зал для медитаций находился в главном корпусе и был сосредоточением уюта и милоты. Сион – медиум, который проводил уроки, приложил все усилия для того, чтобы эта небольшая комнатка стала безопасным островком для студентов. Последний раз я была здесь, когда училась на первом курсе, и с тех пор здесь почти ничего не изменилось. Добавилось подушек, которые валялись прямиком на полу, и кристаллов разных форм и расцветок, а в остальном, все было как и два года назад.
Куратор провёл меня до двери и удалился. И слава Тьме, потому что терпеть эту напряжённую атмосферу я больше не могла. Ещё чуть-чуть, и я бы закричала от ужаса. Вот почему нашего куратора не любил никто, даже ректор и тот старался как можно реже с ним пересекаться.
– Гоблин недоделанный, – пробормотала под нос я и ступила в храм душевного равновесия, вдыхая воздух, наполненный сотней разных благовоний.
Урок скоро должен был начаться, поэтому зал был заполнен на половину. В основном на полу сидели первокурсники, как и ожидалось. Сион, фамилии которого никто никогда не слышал, сидел на одной из подушек и привычно раскачивался из стороны в сторону. Когда-то, будучи первокурсниками, мы шутили, что он что-то курит для того, чтобы входить в свой «транс».
– Веста, как рад тебя видеть, – пропел преподаватель еще до того, как я успела подойти. Он сидел спиной ко мне, поэтому я вздрогнула, когда он назвал моё имя. – Ректор говорил, что ты придёшь.
Я натянуто улыбнулась и кивнула, не зная, увидит он это или нет. Сион был сильным медиумом, поэтому для того, чтобы видеть, ему не нужны были глаза. Он ощущал этот мир при помощи колебаний энергии, поэтому легко узнавал людей даже с закрытыми глазами. Загадкой оставалось только то, как он запоминает имена всех студентов, хотя в академии учится около тысячи адептов. Сион же знал имя каждого.
– Садись на третий ряд возле окна, – преподаватель резко взмахнул руками, но так и не повернулся ко мне. Привыкшая к таким странностям, я пожала плечами и села, куда велел Сион.
Первый курс поглядывал на преподавателя с насмешкой, но, кажется, они тоже уже привыкли к Сиону и его поведению. Вдохнув тошнотворный запах благовоний, я скривилась и отвернулась, неожиданно встретившись взглядом с Риком, который сидел через два места от меня.
– А ты что здесь забыл? – от изумления я даже забыла, что приняла решение игнорировать его.
Рик покосился в мою сторону, словно я была пустым местом, и тут же отвернулся. От такой наглости я фыркнула.
Вообще-то, это я тебя игнорирую, придурок, а не ты меня.
– Проблемы с самоконтролем? – не понимая почему, злилась я. – Или ты меня преследуешь?
Видимо, наши отношения, только начавшие налаживаться, опять дали трещину. Адэртад посмотрел на меня с таким пренебрежением, что мне резко перехотелось знать, что он тут делает.
– Больно надо, Маури, – Рик издевательски улыбнулся. – Зачем мне преследовать деревенщину?
Не успела я возмутиться, как Сион хлопнул в ладоши, оповещая о начале занятия. Все голоса резко стихли, и в зале воцарилась гробовая тишина.
– Слышите? Ах, эта прекрасная энергетическая песня! – Сион часто говорил странные вещи, которые никто, кроме него, не понимал. – Сегодня ваша энергия особенно сильна и напориста. Но в один миг напористость может перерости в жестокость, поэтому будьте крайне осторожны. Давайте попытаемся направить энергию в более спокойное русло.
Я по старой привычке сложила ноги крест-накрест, а ладони прижала к коленям. Прикрыв глаза, я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и сконцентрироваться. Медитации были достаточно скучным занятием. Для того, чтобы полностью расслабиться, ощутить свой резерв и окружающую тебя энергию, требовалось не только время, но и терпение, которого мне обычно не хватало.
– Все же помнят, что делать? – Сион взял в руки металлическую чашу и небольшой молоточек. – Расслабьтесь, забудьте обо всем, что вас окружает. Думайте только о силе, которая бежит по вашим венам, о частичках энергии, которые вас окружают. Старайтесь удерживать свои мысли только на этом.
Как только медиум перестал говорить, я постаралась откинуть все мысли и эмоции и почувствовать свою силу, понять, чего она хочет. Я даже не вздрогнула, когда Сион ударил молотком о чашу, и пространство завибрировало звуком высокой частоты. Колебания воздуха постепенно угасали, а моё сознание все глубже проваливалось в полусон. Сион называл то место, куда мы уходили, энергетическим уровнем, где мы могли «пообщаться» со своей силой, а также принять её.
Теперь я не слышала звуков и не чувствовала запаха благовоний. Единственное, что я ощущала, это силу. Я медленно открыла глаза и увидела, что вокруг моей фигуры светится белый ореол. В зале больше никого не было, была только я и... Сион. Увидев фигуру преподавателя, от удивления я чуть не потеряла концентрацию. Обычно мне вообще не удавалось сконцентрироваться настолько сильно, чтобы выйти на энергетический уровень. Вероятно в этот раз Сион мне помог.
– Почему мы здесь? – едва шепнула я в пустоту. Сион все также не смотрел на меня, а сидел с закрытыми глазами и качался из стороны в сторону.
– Чтобы помочь тебе, – пояснил медиум с такой интонацией, будто он взрослый, который объясняет очевидное маленькому ребёнку. – Твоя сила в раздрае. Между Тьмой и Светом нет равновесия. Тебе следует найти его.
От шока я едва не уронила челюсть. Откуда он знает, что я владею и той, и той силой? Хотя... Это же Сион. Он знает все. А может, ему просто сказал об этом ректор. Решив проигнорировать этот вопрос, я задала другой, более важный.
– И как же мне найти равновесие? – в отчаянии спросила я. – После выброса я не ощущаю Тьмы, хотя она давно должна была вернуться. Резерв уже должен быть полным, ведь прошло достаточно времени. Я чувствую только Свет. Почему? Я больше не смогу пользоваться Тьмой?
Внезапно по щекам потекли слезы. Я и сама не замечала, как сильно боялась этого. Как сильно боялась, что Тьма больше не будет меня слушать. Я совершенно не представляла, как пользоваться Светом и как с ним уживаться. И это все беспокоило меня, заставляло чувствовать себя неуверенно.
– Тьма все еще с тобой, девочка, – Сион перестал раскачиваться и открыл глаза. Наверное, это первый раз в жизни, когда я их увидела. Они были насыщенного синего цвета, словно в них плещется океан. Его взгляд был уверенным, и именно это успокоило меня. – Она глубоко внутри, спрятанная, дожидается часа, когда ты перестанешь её бояться.
Бояться? Но разве я боюсь? Сион понятливо улыбнулся и обратно закрыл глаза. Я не стала спорить, а просто кивнула. Наверное, мне нужно об этом подумать, чтобы я могла понять, что это означает, а пока еще есть вопросы, на которые я хочу узнать ответ.
– А равновесие? – снова спросила я. – Как его достичь?
– Очень просто, – Сион качался, как маятник. – Прими все стороны себя. Прими то, что ты полукровка. Прими сама себя. Перестань отрицать. И тогда ты найдёшь своё равновесие.
Я открыла рот, чтобы снова спросить, но не успела. Тишину разрезал резкий звук ударившегося молотка о чашу, а голос Сиона оповестил: «Время вышло».