глава 25: хирургическое вмешательство
— Ты какая-то дерганая. — Микки наклоняется к ней, чтобы нашептать на ухо. Френки, сидящий рядом, к сожалению, услышал это и тоже обернулся на Беллу, чтобы понять, что происходит. — Что-то случилось?
А происходил банальный стыд. Даже больше: ненависть, поглощающая все на своем пути. Ненависть, черная и порочная, которая заполонила все, закрыла весь обзор, и нет более проблеска. И Изабелла погрязла в ней, целиком и полностью.
Они смотрели на нее: Френки и Мики, в гостях у которых она оказалась, по вполне логичному стечению обстоятельств. Блондинка оказалась одной из самых первых ее подруг в Барселоне, а этого чувства ей давно не хватало. Вот так вот посидеть с бокалом вина и посплетничать о своем, о женском. Но была одна проблема:
проницательный Френки Де Йонг, мучающий ее расспросами о Педри. Нидерландец, по ее мнению, явно что-то подозревал, и, по сути, это было чистой правдой.
— Все в порядке. — отмахивается Белла, снова пригубив чая. Очередная сладкая ложь для чужих ушей, лишь бы не копались, что у нее там, внутри.
Но, если Мики повелась на это, Френки все понял сразу. И самое главное, что он усвоил: он раскроет Педри и заставит его рассказать всю правду, прежде чем это сделает Белла.
Стыд накрывал все больше. Какой же надо быть сукой, чтобы поступить так, как это сделала она. Гарсия пыталась себя оправдать, оправдать себя самой себе, но у нее не получалась. Она смотрела на них, на счастливых Микки и Френки, и хотела разрыдаться.
Гави ничего не знает. И не узнает. И она покончит с этим всем, рано или поздно, она была уверена. Педри, как бы больно не было признавать, был самым действенным отвлечением от реальности. Он дарил эмоции, другие, такие неспокойные и буйные, о каких она могла только мечтать. Но она устанет. Рано или поздно. И оставит все, с минимальными потерями.
— Как там Жуан? — спрашивает Френки, снова надавливая на больное. Искусно, словно хирург. Раз - Гави, смотрящий на нее своими большими, полными любви глазами; вводит инъекцию. Два - Педри, пытающийся скрыть свои чувства последними клеточками мозга; разрезает кожу. Три - Феликс, кричащий от боли в раздевалке «Атлетико» и пытающийся смириться с тем, что это, возможно, конец для него; вырезает опухоль.
— Жуан? Я, правда, не знаю.
— Я думал, вы друзья.
Бум! Задел сосуды, и кровь хлынула фонтаном в мозг. С тебя удачный хирург, Френки, только если твоя цель - убивать.
— После того, что произошло на матче, я не думаю, что он хочет меня видеть.
Белла чувствовала, что будто это она сама тогда столкнула Феликса на поле. Будто она сломала ему что-то, нажимая на каждую кость и разрывая на куски мышцы. Из-за нее его вынесли с поля на носилках, ведь сам идти он был не в силах.
Она - источник всех бед. Из-за нее жизнь стольких людей идет по наклонной. Она - зло, которое нужно уничтожить, чтобы спастись.
Раз, два, три — новые уколы совести авторства Френки, конечно же.
"Феликс же сделал это из-за тебя, я правильно понимаю?"
Ранил.
"Знаешь, Педри как-то странно себя ведет в последнее время, он тебе ничего не говорил?"
Ранил.
"Пабло, конечно, хорошо себя показал на матче. Правда, после того инцидента нога у него слегка болит, но, я думаю, это несерьезно."
Убил.
Она стучит в комнату, пытаясь отдышаться. Закрытая дверь ездит туда-сюда на слабых петлях под натиском ее кулаков. Стучит, стучит, а сама надеется, что он ей не откроет. Но Феликс, на удивление, в своей лучшей форме, стоит у открытой двери, облокотившись о косяк, и нагло улыбается.
— Какие люди. — снова эта фраза, уже без тени усмешки или упрека. Он был искренне рад ее видеть, ведь думал, что тогда это был последний раз для них обоих. Парень запускает ее в номер, она молча заходит, теперь думая, как исправить ситуацию.
Боже, да она думала, что он лежит, не вставая. Что у него травма и что все очень и очень плохо.
— Как ты себя чувствуешь?
— Это было простое растяжение, не стоит переживать. — Жуан улыбается, обнажая ряд белоснежных зубов. Ни капли злобы, ни капли обиды. — Этот матч открыл мне глаза. Да и на меня тоже приоткрыл глаза, если это можно сказать.
— Про что ты? — она уже курит, чтобы скрыть нервозность и тревожность. Будто табак сможет заглушить всю боль.
Она ведь знает, что, сколько бы она не обращалась к вину или к сигаретам, легче ей никогда не становилось.
Парень бросает ей под ноги синюю футболку. Доказательство того, что все получилось. На, смотри — и наслаждайся его победой. Дрожащей рукой она поднимает, видит этот герб, его имя на спине.
— Челси?
— Аренда на полгода. Вчерашний матч помог им принять окончательное решение. — гордо шепчет он, запуская пальцы в волосы. — Через пару дней я уеду в Лондон.
Она рада, даже если и не показывает этого. Значит, самое время сделать то, что она делает хуже всего — извиняться. Неумело и коряво, но хоть как-то. Она тараторит, быстро перебирая всевозможные слова, приходящие ей на ум, оправдывается, боясь обидеть. Пытается объяснить, чтобы услышать то, что, как оказалось, перевернуть наше представление о его намерениях.
— Знаешь, у меня очень, очень и очень плохо получается заводить друзей здесь, в Испании. — устало отвечает Феликс в попытке переварить кучу ее непрошеных извинений. — Наверное, мне стоило объясниться еще раньше, чтобы не было конфузов, что возникли сейчас. И, прости, что так... скажем, отыгрался на твоем Пабло, просто мне казалось, что это он отнял моего единственного друга.
Неумелое извинение породило такое же неумелое объяснение. Феликс заигрался в попытке не потерять ту спасительную веточку, связывающую его с реальностью, и заигрался настолько, что чуть не слег с травмой спины. Девушка прижимает парня к себе, аккуратно, дабы не задеть его горящей сигаретой, треплет свободной рукой по волосам.
Минус повод для слепой ревности.
Она тушит сигарету, чтобы обнять его еще крепче. Хотя бы здесь, хотя бы тут она поступит правильно: она не убежит и не оставит его. Ей плевать на его переезд, она будет рядом. Вставать на праведный путь всегда было тяжело, но с чего-то нужно было начинать.
Белла стояла под дождем, прижимая к груди эту голубую футболку с именем португальца и гербом «Челси», пока ждала Френки, который любезно согласился ее забрать. Крупные капли скатывались по ее лицу, мешаясь с наступившими слезами. Если она для себя самой решила проблему с Феликсом, это не значит, что все в ее жизни стало так прекрасно и радужно. Садясь в черный автомобиль, что был практически не различим в темноте, Белла пытается делать вид, что все хорошо. Но прижимает злосчастную футболку в губам, пытаясь не закричать.
— Разобралась?
Нет, Френки, нет. Не делай этого снова. Прошу.
— А с Педри ты когда разберешься, милая?
Она поднимает на него внимание заплаканные глаза, вытирает слезы футболкой. Изабелла не хочет спрашивать, как он узнал или что-то в таком духе. Она не хочет, чтобы он снова задел ее своими правдивыми словами. Но такова была его суть. В силу возраста и опыта Де Йонг тонко чувствовал все, через что проходила Белла, и, если уж не собирался откровенно направлять ее, коротенькое напутствие был дать обязан.
— Не ввязывайся в это все, если ты не уверена. — шепчет Френки, выезжая на трассу. — Потом будешь жалеть.
— А если я уже ввязалась? — Изабелла горько усмехнулась, поджимая под себя ноги. Слова Френки не то, что не помогали - делали только хуже.
— Пока не поздно, можешь выбраться. Чтобы никого не мучить, понимаешь? — парень усмехается. Не думал, что придется объяснять некоторые настолько банальные вещи. — Себя в первую очередь.
Какая там у людей обычно защитная реакция? Нападение? Именно этим и воспользовалась Белла, чтобы закончить разговор.
— Слушай, Френки, я взрослая девочка, и сама разберусь. В конце концов, с Феликсом я же смогла самострельный разобраться.
— Да, через потасовку на поле. Спасибо, разобралась. — фыркает блондин, крепче сжимая руль.
— Я не знала, что все так обернется, так что хватит винить меня в том, к чему я не причастна!
А ты правда веришь, что ты не виновата, Белла?
— Хорошо, допустим, ты не причастна. Но ты же приложишь руку к разбитому сердцу Гави?
— Заткнись, Боже, заткнись! — она кричит, надрывая связки, пока где-то в горле не закололо от напряжения. — Я не позволю этому случится. Я закончу весь этот цирк, и все будет в порядке.
— Только не поздно ли ты спохватилась?