Эпилог
С того дня прошло пять лет. Для Оффендера не такой уж большой срок, но некоторые люди умудряются так сильно измениться за это время, что их с трудом узнаёшь. Что-то потянуло его обратно в этот уютный в своём захолустье городок. Вот он за прошедшие года абсолютно не поменялся. Оффендер прошёл мимо проулка, памятного ему благодаря тому пацану, которому он сначала разорвал зад, а потом сам же и залечил. Эх, воспоминания.
Перед ним выросла школа. Хоть дождя сегодня не было, в памяти Оффендера она предстала серой и размытой от водной пелены. К воротам неспешно стекались ученики. Он поискал глазами местных задир-футболистов, но не нашёл. Немного поглазев на оголённые колени старшеклассниц, он развернулся и двинулся вниз по улице.
Оффендер уже потерял счёт времени, и ему казалось, что он добирался целую вечность. Когда же ему предстали знакомые бледно-жёлтые стены дома Логанов, он ощутил, как в груди разливается приятное тепло. Он украдкой заглянул в окна.
В какой-то степени он не удивился, увидев за завтраком совершенно незнакомую семью из трёх человек. Детёныши, мальчик и девочка примерно одного возраста, слишком малые, чтобы ходить в школу, сосредоточенно жевали тосты с арахисовой пастой и ягодным вареньем. Мать читала книгу в мягкой обложке, изредка отрываясь, чтобы глотнуть кофе или одёрнуть одного из детёнышей. Мать откинула с лица светлую чёлку, открыв крупный нос с горбинкой, и Оффендеру показалось, что где-то он уже видел похожее лицо.
Где отец? Уже ушёл на работу? Или его здесь и не было никогда?
Оффендер отвернулся от окна и пошёл в другом направлении. Он знал ещё пару домов, где мог обнаружить то, что ищет.
Почти такой же дом, только не жёлтый, а голубоватый. Заглянув в окна, Оффендер нашёл пустоту. Памятное ружьё покоилось на стене, выполнив своё предназначение сполна.
Оставался ещё один дом. Оффендер с самого начала сомневался, что стоит туда наведываться, но оказался неправ. В старинном здании, напоминавшем особняк в миниатюре, где пять лет назад Оффендер пролил невинную кровь, он нашёл её.
Вернее, их.
Та же картина семейного завтрака. Семья, правда, пока состояла из двух человек, но зато был кот, возможно, репетиция перед появлением спиногрыза. Серый, с хвостом-метёлкой, он растянулся на коленях парня (любовника? жениха? мужа?). На стенах почти вплотную висели картины, которые сразу показались Оффендеру знакомыми. Графичные, выполненные то ли карандашом, то ли углём, они служили доказательством того, что он нашёл нужный дом, и вместе с тем — данью уважения невинному человеку, который жил здесь прежде.
Оффендер взглянул на повзрослевшую Рэйчел Логан. Несмотря на то, что формы её округлились, она всё равно выглядела так, будто сильно недоедает. «Им теперь явно не до еды, да?..» Когда-то длинные, слегка вьющиеся светло-русые волосы, теперь едва доходили до середины лопаток. Её тяга к мужским вещам, как не без некоторого недовольства отметил Оффендер, тоже никуда не делась: она уютно куталась в коричневый пуловер крупной вязки, рукава почти скрыли её тонкие руки, которыми она держала большую кружку с чем-то дымящимся. Сияющие, невероятного цвета серого льда глаза лукаво поглядывали на парня, который что-то рассказывал, размахивая руками. Что до парня, то он за эти пять лет как будто стал ещё шире и выше, так что их пара наверняка выглядела несколько несуразно. Чёрные завитки кудрей уже не падали ему на глаза, а были заколоты у лба девчачьими заколками с пушками. Значит, этот парень всё же умеет дурачится? Или это пришло с возрастом?
Оффендер иногда почитывал газеты. Из парочки таких он узнал, что бывшего заключённого психиатрической клиники, наследника одной из крупнейших корпораций в штате Тодда Логана приговорили к пожизненному заключению — чудо, на которое в этой семейке никто не рассчитывал. Оффендер не сомневался, что Тодд составил завещание, в котором передавал все полномочия сестре. И судя по тому, что они выкупили эту домину, денег у неё теперь куры не клюют. Это объясняло и то, почему она до сих пор здесь, в этом городке, вместо того, чтобы уехать в какой-нибудь престижный колледж. Ей нужно было учиться тому, о чём она даже никогда не задумывалась, — управлять людьми.
Тодд Логан утверждал, что на нём лежит клеймо убийцы, и он хотел обелить себя. Интересно, подозревал ли он, что заклеймил и Рэйчел? Едва ознакомившись с его письмом, Оффендер нашёл ответ на ту загадку: «За что все так невзлюбили Рэйчел Логан?» Когда Тодд случайно убил школьника, бабуля Габриэль, вне всякого сомнения, хотела замять всю эту историю — но ведь всем надёжно заткнуть рты невозможно. Оффендер почти наяву видел, как сплетничают мамаши в детских парках, пока их детёныши резвятся на горках. Как кривятся от этой истории отцы, попивая пиво в местном пабе.
И как все они наказывают своим детёнышам: «Не заговаривай с Рэйчел Логан, их семья опасна». И детёныши усвоили, что от этой девчонки надо держаться подальше. С возрастом, те, кто сторонился Рэйчел в детстве, подзабыли, почему это нужно делать, — но всё равно продолжали.
Н-да, не позавидуешь тому, что оказался в тени психопата.
Оффендер взглянул на картины Рэйчел. Удаётся ли ей продавать какие-нибудь из них? Не является ли её парень нахлебником? Как часто Рэйчел навещает братца? И навещает ли вообще? Оффендеру о многом хотелось бы спросить её, но теперь это было невозможно. Она смогла забыть его за те пару дней, что лежала в больнице — пять лет должны были окончательно вычеркнуть его из её чёрного-пречёрного чулана, называемого памятью.
Оффендер усмехнулся. Одного он не сказал ей в ту ночь, когда она захлёбывалась рыданиями по потерянному братцу. Рэйчел заняла в его сердце непростительно много места. Ей повезло, что она не помнит о нём ничего — потому что он помнил всё в мельчайших подробностях. Об этой стороне своей проклятой жизни он не задумывался, поскольку ещё никто не завладевал монополией на его чувства. Дашь розу — будешь забыт. Выпадешь из жизни жертвы на какое-то время — будешь забыт. Существование, наполненное иллюзиями и удовольствиями.
Чёрт побери, а ведь он просто растянул охоту на слишком долгий срок.
Оффендер посмотрел на Рэйчел Логан, любовно поправлявшую одну из заколок парня. Он тут же накрыл её руку своей, поднёс к губам и поцеловал её узкую ладонь. Нет, он видит её не в последний раз. Он просто не сможет выкинуть её из головы. Он ещё увидит её. И, возможно, позволит ей увидеть себя.
Но если она даже не вспомнит, кто он такой, какой в этом смысл?
Он медленно отвернулся от окна и направился к выезду из города. А листья хрустели под массивными подошвами его сапог.