Глава 16
Отгремел последний звонок, прошёл первый экзамен. Как оказалось, он был достаточно лёгким. Хотя, если нормально готовиться, любой экзамен покажется лёгким.
Теперь уже на правах официальных парня и девушки мы с Пашей могли видеться каждый день, чем охотно пользовались.
- Ну что, как тебе обществознание? Не пыталась от скуки черновиком харакири сделать? - Он прижимает к себе моё тельце, затёкшее от трехчасового сидения на жестком стуле за низкой партой, в крышку которой, несмотря на мой гномий рост, я как-то умудрялась упираться коленями, и целует в лоб.
Я позвонила Паше, как только забрала телефон у нашей классной. От его дома до школы, в которой мы сдавали экзамен, было не так далеко идти, и он сказал собираться не торопясь, он придёт меня встретить. Необычное чувство, когда тебя встречает кто-то, а не просто ты выходишь и идёшь домой, строя в голове диалоги, как бы ты рассказал кому-то о том, что было. Надеюсь, я не одна так делаю, иначе придётся всерьёз заняться лечением своего больного воображения.
Я потёрлась макушкой о подбородок Паши, обозначив тем самым отрицательный ответ. После последнего звонка погода резко испортилась и для конца мая была просто ужасная. Холод пронизывал до костей, я немного вздрогнула и пожалела, что надела джинсовку, а не что-то потеплее. Паша, цокая языком и закатывая глаза, снял с себя куртку и практически насильно надел её на меня, попутно ругая за то, что я «вышла непонятно как одетая, принцесса, ёпта» и «чё голая вообще не пошла?».
- В общем, я ничего не понял, поэтому просто скажи, ты на все вопросы ответила?
- Конечно!
- И эссе написала?
- Естественно написала, Паша! Это вообще, по-моему, лучшее моё эссе! Даже те, которые я писала на пробных экзаменах, мне так не нравились!
По его выражению лица было видно, что Паша все равно ничего не понимает, потому что он никогда не подгружался в нюансы сдачи такого предмета, как обществознание, но всё равно рад, что радуюсь я. В такие моменты он очень напоминает мне Ардею, которая тоже, не видя повода для веселья, всё равно будет веселиться вместе со мной.
- А ещё какой-то парень пытался протащить с собой на экзамен кухонный нож, длинной сантиметров двадцать, наверное, - глаза Паши округляются и я уже знаю что сейчас он скажет что-то в духе «я надеюсь, этот ёбнутый не сидел с тобой в одном кабинете?».
- Блять, Аня, я умоляю, скажи, что этот ёбнутый на голову не был с тобой в одной аудитории. - Хах, я почти угадала.
- Был. Кажется его Дима звали.
Паша останавливается посередине дороги и грозно смотрит на меня сверху вниз. Всякий раз, когда он так делает, мне почему-то становится не страшно, а жутко смешно. Обычно он похож на маленького ребёнка, который чувствует себя невероятно взрослым и пытается это показать родителям.
- Да всё нормально, лис. Его охранник с металлоискателем тормознул, и чувак сказал, что нож ему нужен для самозащиты, если вдруг кто-то нападёт и попытается отобрать его бланк, - меня саму ещё при виде этой картины чуть не порвало, и сейчас я тоже уже заливалась смехом.
- Бля-я-я, отобрать бланк, - Паша до последнего держал своё «суровое» лицо, но тоже забился со мной в истерике. - Но, вообще-то, если серьёзно, он мог ещё какую угодно хуйню протащить, а ты с ним рядом сидела. Чё его вообще не выгнали?
- Не знаю. Может не хотели, чтобы он ещё раз в следующем году сюда вернулся. Тебе Антон не звонил?
- Я знаю, что ты пытаешься сменить тему. Ещё не звонил.
После последнего звонка мы с Антоном и Ларисой договорились поехать ко мне на дачу на выходные, пока экзамены совсем нас не затянули.
- Так уже пятница! Что там о себе думает твой дружок? - Я делаю преувеличенно раздражённое лицо, чтобы Паша понял насколько я негодую. Об этой поездке мы говорили ещё неделю назад, а Антон до сих пор не может дать внятный ответ, сможет он поехать в эти выходные, или нам перенести на следующие. - Значит, если он не ответит, поедем вдвоём.
- Ага, вдвоём. А Лариса?
- Куда она без своего Антона поедет?
- Не, Ань, тогда я с тобой вдвоём не поеду.
- Это ещё почему?
- Я такой красивый, дико сексуальный, вдруг ты меня накачаешь каким-нибудь клофелином и изнасилуешь.
Мой смех невозможно было остановить. Уже представляю себе картину, как я завариваю чай, подсыпаю Паше клофелин в чашку, а потом тащу его огромную безвольную тушу по лестнице на второй этаж, чтобы изнасиловать.
- Хотя, может я бы и не возражал, - Паша смеётся вместе со мной и легонько проводит рукой по моей заднице.
- Давай Антону звони, несчастная жертва маньячки!
Паша нехотя вынимает телефон из кармана, выбирает в списке контактов «Антоша Гандоша» и долго пытается дозвониться, после чего звонит ещё раз, но снова никто не отвечает.
- Как у тебя шикарно номер лучшего друга записан.
- Вообще он первый начал. Я у него значусь как «Паштет Говноед», так что думаю тут все справедливо. Я не буду больше звонить, пошёл он в жопу. Поедем одни и всё.
Перспектива поехать вдвоём с Пашей и снова провести два дня вместе меня радует, но я всё же хорошая подруга, поэтому решаю позвонить Ларисе.
- Если она ничего точного не скажет, то поедем без них.
Я смотрю как Паша раздражённо фыркает и, посмеиваясь над ним, прикладываю телефон к уху. Лара отвечает уже на третьем гудке, но отделённый шёпот явно не похож на её.
- Нафига ты ответила, Лара, блин!? Подождали бы часок, не развалились. Мы потом могли перезвонить!
- Ниче, что Аня моя подруга? А если что-то случилось?
- Ой-й-й, я тебя умоляю. Минуту назад звонил Паша, а теперь звонит Аня, естественно они вместе, что у неё могло случиться?
Лара продолжает припираться с Антоном и они переходят на какое-то змеиное шипение, так что я перестаю разбирать слова.
- Кхм, кхм, вообще-то я всё слышу. - Я решаю вмешаться, чтобы не выслушивать что они о нас с Пашей думают после того, как мы их в буквальном смысле вытащили из постели.
- Малыш, захлопни пасть, - после достаточно резкой фразы в телефонной трубке появляется какое-то шуршание и ворчание Антона. - Алло, Анют, что случилось?
- Да ничего не случилось. Уже пятница, Лара, а вы нам до сих пор не дали никакого ответа.
- Ну... - Лара снижает голос и я еле разбираю что она говорит, - вы же знаете, что родители Антона уехали... И... Мы просто подумали...
На моем лице появляется смущённая улыбка и Паша тоже понимает почему эта парочка так долго раскачивалась.
- Ань, подожди минутку, - в трубке снова пошли какие-то шипящие обсуждения, видимо Лариса прикрывала микрофон рукой, - мы поедем. Сегодня вечером?
- Да, мы думали часа в четыре выйти из дома, чтобы успеть на электричку в пять тридцать.
- Отстань, Антош, вставай, начинай собираться, - Лариса переключилась на громкую связь и, судя по шлепку, Антон в этот момент получил по рукам. - Хорошо, тогда к половине четвёртого мы будем у тебя.
- Отлично. Смотрите там аккуратнее развлекайтесь.
- Спасибо, Ань. Вы очень вовремя позвонили, Ань. Я вам тоже как-нибудь так позвоню, Ань. - Немного хрипловатый голос Антона сейчас был по-детски обиженным, как будто у пятилетнего ребёнка отобрали его любимую конфетку.
- Всё для тебя, братан, не благодари! - Паша прислонился к моему телефону с другой стороны и тоже слушал тираду своего друга.
- Идите нахуй, ребят.
Мы с Пашей уже не могли сдержать смех и присели на ближайшей автобусной остановке, чтобы хоть немного перевести дух. Перед тем, как Антон скинул звонок, мы успели услышать шорох постельного белья, смех Ларисы и убеждения Антона, что у них ещё есть время.
С одной стороны я, конечно, была рада за Ларису и за то, что у них с Антоном нормальная сексуальная жизнь, но с другой стороны я немного этому завидовала. Мы с Пашей пока не торопились с этим, и в ближайшее время точно не планировали ничего интимнее поцелуев, поэтому было немного обидно.
- Как приедете, сразу включите батареи - дом ещё не прогрелся и там страшный холод! И обязательно возьмите к себе на ночь обогреватель из гаража! Вдруг простудитесь, не хватало ещё мне без правнуков остаться! - Бабушка суетилась на кухне, выгребая на стол весь холодильник, и попутно давала наставления Паше, считая его более ответственным. - Так, вот это я вам котлеток пожарила, здесь сырники, скажи Анютке, чтоб разогрела завтра. Только обязательно на сковородке, так вкуснее будут. Ой, я же ещё вам хотела картошку положить!
- Да не надо, бабуль, мы на два дня едем, а не на год, - мы перекрикиваемся через всю квартиру, пока я стою у шкафа и пытаюсь вспомнить, есть ли у меня на даче что-то тёплое, но такое, что не стыдно было бы надеть перед Пашей, или лучше на всякий случай взять что-нибудь из дома.
Бабушка проносится на балкон, а Паша, который последние десять минут на кухне пытался впихнуть этот шведский стол в рюкзак, приходит ко мне в комнату и, обнимая со спины вместе со мной уставляется в шкаф, положив подбородок мне на макушку.
- Я, конечно, не против детей, но, боюсь, что правнуков у твоей бабушки не будет, - он ловит мой непонимающий взгляд в отражении зеркала, - всё время на даче у нас уйдёт на то, чтобы съесть всё, что нам даёт Анна Петровна, потому что обратно я это не потащу.
Паша вытаскивает из моего шкафа самый стрёмный красный шерстяной свитер, который я обычно надевала под комбинезон, когда шла зимой кататься с горки, и целуя меня в висок, удаляется на зов бабушки. В этом свитере с горлом я похожа на красного колобка, но с Пашей спорить бесполезно, так что придётся ехать так. В принципе он неплохо будет смотреться с джинсами и подойдёт под мой красный рюкзак.
Ещё немного времени у меня уходит на сбор своих кремов, пенок для умывания, шампуня и прочих мелочей, так что, когда пришли Лариса и Антон, мы с Пашей уже в куртках и с рюкзаками стояли в коридоре.
Если я что и не люблю, так это поездки на дачу общественным транспортом. Трястись два часа в электричке, потом ещё час в автобусе и пятнадцать минут идти пешком от остановки через всю деревню до нашего дома это просто ад. Обычно я езжу с родителями на машине, но бывают случаи, когда я еду одна и в такие дни я проклинаю всё на свете.
- Астана.
- Абакан.
- Новосибирск. Ань, тебе на «к».
- Кострома.
- Кострома была уже! - Лариса начинает раздражаться потому что я не слежу за игрой и в который раз называю город невпопад. - Что с тобой вообще сегодня?
Антон замечает лёгкий толчок в бок от Ларисы, который обозначает, что ему надо отвлечь Пашу, чтобы она могла со мной пошептаться, и завязывает разговор о каком-то их общем знакомом, а Лара подсаживается ко мне, менять с Пашей местами.
- Ну и что случилось? - В её голосе слышится неподдельное волнение, которое она старается скрыть за улыбкой, чтобы Паша не ничего не заметил.
- Мы когда вам сегодня позвонили, - я ещё не успела договорить, как щёки Ларисы уже начали густо краснеть, а её взгляд с моего лица перешёл на плечо, - я подумала, что... Ну... Может попробовать с Пашей? Он говорит, что будет ждать сколько надо, но я подумала, почему нет... И потом, он сегодня так странно сказал, что не против детей и я задумалась ещё больше. Короче на знаю, это всё как-то...
- Вишенка, извини, что отвлекаю, мне кажется, что котлетки Анны Петровны в рюкзаке дали течь. - Я перевела взгляд на рюкзак Паши за своей спиной и увидела в нижнем углу жирное пятно.
- Я, наверное, сильно облокотилась и контейнер открылся. Ты брал с собой влажные салфетки? - Я вскакиваю и замечаю меньших размеров пятно чуть ниже поясницы.
Пока мы ликвидировали последствия, все вокруг истекали слюной от запаха котлеток. Пятница, конец мая, дачники спешат на свои участки, электричка почти битком набита голодными садоводами и огородниками, которые бежали с работы, наспех захватив свою рассаду, чтобы успеть к пяти тридцати.
- Помню, мы так с мужем лет пятьдесят назад ехали на поезде в Красноярск к его родителям. Мы с Боренькой были примерно как вы, ещё совсем молодые восемнадцатилетние первокурсники. Познакомились в институте, он сел рядом со мной на первой лекции, такой высокий, красивый, как бес, и как-то завертелось у нас, закрутилось. Провожал меня до дома, в кино водил, родители мои в нём души не чаяли, ну и решили, что пора уже с его родителями познакомиться. Садились мы в поезд, а я возьми, да и вырони баночку с котлетами прямо на рельсы между вагоном и платформой. Она лежала на самом верху в сумке. Расстроилась я, конечно, страшно. А Боренька мне говорит мол, не расстраивайся, Машуля, с кем не бывает. Я же знала, как он котлетки мои любит и после этого пообещала ему, что всю нашу жизнь буду их ему готовить каждую неделю. Пятьдесят лет мы прожили с Боренькой, и знаете что, девочки и мальчики? Сдержала я своё обещание. Каждую неделю ему готовила котлетки, а он каждый раз целовал меня, садился за стол и говорил: «Вот если бы ты тогда сама сумку собирала, Машуля, то не жил бы я так счастливо, как сейчас!», - тётя Маша, как она сама сказала нам её называть, на минуту замолкает, вытирая слёзы в уголках глаз, и печально улыбается, - Боренька мой умер год назад, я с тех пор и разлюбила котлеты, а воспоминая так и лезут наружу.
Мы слушали её историю как заворожённые, боясь пропустить хоть слово мимо ушей. Тётя Маша сидела через проход от нас, и когда услышала что у нас тут происходит, и что мы собираемся тереть жирное пятно влажными салфетками, тут же достала из своей небольшой тележки на колёсиках пачку соли, объяснив, что соль впитает жир, а салфетки только ещё больше размажут его. Когда-то бабушка мне тоже об этом говорила, но в этой ситуации у меня все напрочь вылетело из головы. Когда она закончила с пятном, мы разговорились и она оказалась крайне интересным собеседником.
- А как вы поняли, что Боренька и есть Ваша судьба на всю жизнь? - Мне хотелось впитать как можно больше мудрости этой женщины.
Мудрость черпается от семьи, но чаще всего родные люди говорят вещи, которые считаются правильными, чтобы воспитать ребёнка «как надо». Но бОльшая часть этих советов не жизненные.
- Как я поняла. - Тётя Маша закрывает глаза и электричку освещает её потрясающая, добрая, какая-то уютная и домашняя улыбка. - Из всех девчонок в аудитории на первой лекции Боренька выбрал именно меня. Там были девочки и намного симпатичнее, и веселее, и те, вокруг которых собралась куча мальчиков. А он пошёл к тихой неприметной девчонке на первой парте. Он заставлял моё сердце биться чаще даже тогда, когда сам того не хотел, и я всегда была уверена в том, что за Боренькой я буду, как за самой настоящей стеной. Он не дарил мне цветов, но, когда у него была возможность, покупал мои любимые шоколадные конфеты. Просто так, без повода, просто потому что он меня любит. Старался доставать билеты в санаторий у моря, а когда у нас родилась дочка Вера, Боренька всегда вставал ночью, чтобы укачать её. И всю нашу жизнь он называл меня не иначе как Машуля. Вот так, ребятки.
На какое-то мгновение мне показалось, что передо мной не женщина семидесяти лет, а молодая, двадцатилетняя девчонка с блестящими радостными глазами. Тётя Маша положила свою тёплую ладонь на мою и наклонилась, чтобы тихо сказать мне на ушко.
- Всегда слушай, что говорит тебе твоё сердце, Анечка. Оно точно никогда не подведёт. Уж поверь старой тёте Маше. - Она немного сжимает мою руку и встаёт, поправляя легкое бежевое пальто, - ну что ж, вот и моя станция. Всего вам хорошего, ребятки. И спасибо, что послушали меня. Вы дали мне почувствовать себя нужной, а это очень важно в моём возрасте. Так странно, но такой счастливой, как сейчас, я не была уже очень давно.
Я снова увидела слёзы в глазах тёти Маши и поняла, что для неё это был не просто разговор, чтобы скоротать время в нудной поездке, а скорее возможность отчасти вновь пережить некоторые моменты своей жизни. Мы не сделали ничего сложного и сверхъестественного, но смогли подарить этой замечательной женщине несколько минут счастья. Я и не задумывалась, что это может быть так легко.
Перед остановкой мы все обняли тётю Машу и Паша помог ей спустить тележку на платформу. Пока его не было, Лариса села обратно к Антону и, крепко прижавшись, положила голову ему на плечо. Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Каждый из нас думал о чём-то своём, но у всех была одна и та же добрая, светлая, по-домашнему уютная улыбка, которая передалась нам от случайной собеседницы в вагоне электрички.
«Всегда слушай, что говорит тебе твоё сердце, Анечка». Эта фраза крутилась у меня в голове снова и снова.
Паша целует меня в висок. Что говорит мне моё сердце? Неужели оно правда молчит? Или я просто не слышу его голос?