Наивные люди

      За окном с грохотом проносятся машины, а их фары то и дело освещают потолок полосками света. В комнате Паши все устроено совсем не так, как в моей. У меня светлая мебель, подобранная под бежевые обои, средних размеров кровать с мягким изголовьем, ярко-желтые шторы, не пропускающие пресловутый свет фар, куча всяких плюшевых подушек и разных мелочей, дающих понять, что это чисто девчачья комната. Сейчас же я лежу на огромной чёрной, с железным каркасом, кровати, по всем четырём углам которой расположены высокие пики, увенчанные чёрными черепами. По бокам от неё чёрные металлические прикроватные тумбы очень необычной формы. Их ножки прикручены так, как будто тумбы хотят сбежать отсюда, и сам корпус, кажется немного наклонённым вперёд, но поверхность абсолютно параллельна полу. Одну стену целиком занимал, опять же, чёрный железный стеллаж с книгами самых разных авторов, а на противоположной стороне были: комод, выдержанный в одном стиле с тумбочками, чёрная дверь с рисунком под дуб, зеркало в тонкой металической раме и довольно большой шкаф. Кстати, я очень удивилась, что он, в отличие от всей остальной мебели, был почему-то деревянным. Кровать, на которой я в данный момент ворочалась, изо всех сил пытаясь принять удобное положение, стояла под окном, по идее закрываемом жалюзи, но они всё равно не справлялись со светом, проникающим в комнату. На стене напротив висел небольшой телевизор, часы, и там же на полу под часами было кожаное чёрное кресло-мешок, а в углу, рядом со стеллажом, стоял невероятно красивый металлический письменный стол с кожаным крутящимся креслом рядом. Судя по тому, как мало предметов на нем было, кроме ноутбука, настольной лампы и лимонного дерева в чёрном железном горшке, похожем на небольшое ведёрко, я больше ничего нигде не увидела даже в первую ночь, проведённую здесь, у меня складывается ощущение, что Паша - любитель минимализма. Кроме того, что аккуратно стоит на столе, книг на стеллаже и чёрного вязанного покрывала, нет ничего, что лежит на виду. Сначала мне показалось это немного непривычным, так как я, признаюсь честно, привыкла к некоторой «захламленности» своей комнаты. Конечно, у меня нет бардака, но практически на всех поверхностях что-то лежит или стоит. В противовес моим бежевым обоям, все стены в комнате Паши, кроме одной, текстурой и цветом напоминали мокрый асфальт, а стена со стеллажом резко выделялась из всей черноты тем, что была отделана тёмно-коричневым дубом. Кажется, как будто Паша пытается в книгах увидеть свою светлую сторону. Надо будет при случае спросить у него об этом.

     С такими мыслями, зевая уже в миллионный раз, я, закончив детальный осмотр, закрываю глаза и стараюсь провалиться в объятия сна.

- Можно к тебе? - В темноте я не заметила стоящего в дверном проходе Пашу.

- Это же твоя комната.

- Сейчас она твоя. Можно? - Он указал на кресло-мешок напротив кровати и я кивнула, разрешая ему сесть.

- Я хотел поговорить. Думаю, это важно, - на несколько секунд он замолкает, а я немного напрягаюсь. Что это за важный разговор, который непременно должен состояться в час ночи?

- О чём?

- В общем... Сегодня ты спросила меня, сколько девушек здесь было, - лицо горит, как будто я окунула его в кипящую лаву. Хорошо, что в полумраке Паша этого не замечает, иначе бы я вообще сгорела со стыда. - И я сказал, что ни одной.

      Неужели он тогда соврал? Не поэтому ли он не может заснуть? Мучает совесть? Хоть я для себя и решила, что мне не так важно, был ли кто-то у Паши до меня, но какая-то ревность все равно раздражённо порыкивает где-то внутри, как собака, у которой пытаются отнять сахарную косточку. Я сажусь на кровати, сложив ноги в позе лотоса, и накрываюсь одеялом. В комнате было жарко, мне пришлось открыть окно, и теперь от него немного тянуло холодом по пояснице.

- Короче... Здесь была одна.

      Всё внутри как будто сжалось в маленький комок. Почему он не сказал сразу? Маленький рык ревности так и хочет перерасти в оглушающий вой. Неужели я сижу на той самой кровати, где он трахал непонятно кого? Ну, естественно, не просто же так она такая огромная, чтобы он спал на ней в полном одиночестве. На душе стало невероятно мерзко от одного представления, как кто-то, как и я, лежал здесь в его футболке. Как они вытворяли здесь такие грязные вещи, после которых ещё неделю надо отмываться. А, зная Пашу, именно таким бы он и занимался.

      Я смотрю на него, он смотрит на меня. Не знаю, хочу ли я знать о том, что он хочет мне рассказать. Готова ли я к этому? Надо ли мне оно? Но я же сама спросила. Я, сама того не знаю, положила начало этому разговору. Паша выглядит очень уставшим, как будто ему приходится пытать самого себя, чтобы сейчас мне всё рассказать.

- Один раз я привёл сюда девушку, - он опустил глаза в пол, как нашкодивший ребёнок в ожидании наказания, - ты её, скорее всего, не знаешь, мы познакомились года два назад на дне рождения Дэна.

      Про вечеринки Дениса ходят такие слухи, что просто туши свет. Там собираются самые отборные проститутки школьного сегмента, разливаются моря весьма сомнительного алкоголя, и практически каждая такая сходка заканчивается для её участников в полицейском участке. Удивительно, что по-настоящему серьёзных преступлений там до сих пор не происходило. Как-то раз кому-то вроде бы порезали бедро столовым ножом, но дальше этого не заходили. Осознание того, что Паша мог так низко пасть, во-первых, посещая подобные мероприятия, а во-вторых, ещё и подцепив там какую-то желтобилетницу, приводит меня просто в ужас.

- Она, якобы случайно, пролила на меня какую-то сладкую дрянь, типа ликёра, которую пила, и потащила меня в ванную, чтобы застирать пятно. Там она стащила с меня футболку, отбросила в сторону и сказав, что на джинсы тоже немного попало, потянулась к ремню.

      Мне хотелось закрыть уши, чтобы перестать слышать весь этот ужас. Чувствую, как слёзы начинают подступать, и радуюсь, что Паша всё это время смотрит в пол и не видит, что происходит со мной. По нему видно, что ему так же тяжело говорить, как мне слушать, поэтому я буду терпеть сколько смогу.

- Я не был пьян, но разум почему-то хотел подчиниться ей, поэтому я сказал, что трахаться на вечеринках - дерьмовое занятие и предложил пойти ко мне домой. Это была то ли пятница, то ли суббота, и родителей не было дома. Я зашёл по дроге в аптеку, купил резинки. Не хотелось потом носиться по врачам с тем букетом, который мог от неё получить, - он чуть улыбнулся правым уголком губ, но тут же снова посерьёзнел. - Мы пришли домой и она сразу набросилась на меня, пытаясь снять всё и сразу. Как бы сильно не горело у меня в штанах, я всё равно отправил её в душ, после чего пошёл туда сам. Вернувшись, обнаружил её абсолютно голой, с раздвинутыми ногами на моей кровати. Она ещё что-то сказала типа: «Надо же, как много железа. Может ты любишь пожёстче? Прикуёшь меня наручниками к этой кровати?».

      Слёзы уже текут ручьём и мне остаётся только сдерживать всхлипы, чтобы Паша ничего не заметил. Да, конструкция изголовья кровати очень располагает к тому, чтобы практиковать здесь жёсткие игры. Я об этом подумала сразу, как зашла, но теперь эти мысли вызывают во мне только отвращение, и ничего кроме этого.

- Тогда я достал одну резинку из упаковки, а она в очередной раз посмеялась над моим предохранением. По-моему, это вполне естественно блять, что я тебе не доверяю! Откуда я знаю кому ты уже успела дать хотя бы за этот вечер? - Я на секунду отвлеклась от тошнотворной истории, переключившись на мысли о том, какой Паша ответственный в вопросах контрацепции, но это не сильно помогло, потому что он продолжал свой рассказ, - я лёг к ней на кровать и она мгновенно запрыгнула на меня сверху, обхватив руками мой член, который стремительно начал падать. Сначала я даже не понял что произошло и почему это случилось. Многие парни говорили, что первый раз такое может произойти из-за волнения. Нет. Просто она - не ты.

      Он поднял голову и, увидев моё заплаканное лицо, подскочил, запрыгнул на кровать и уже аккуратно вытирал мои слёзы. Его прикосновения нежные и тёплые, уносят меня куда-то далеко отсюда. Мне хочется забыть всё, что Паша сейчас рассказал. Точнее недорассказал.

- И ты... Ты с ней...

- Нет!! Нет, нет, нет, ты что, Анечка!!!! - Он осыпал градом поцелуев моё лицо, шею и руки, сжимая их так крепко, что, казалось, сейчас послышится треск моих косточек, и с меня как будто свалился огромный десятитонный камень, давящий последние минут пятнадцать. - Первое же её касание всё решило. Умом я понимал, что мне с тобой точно ничего не светит, но моё подсознание, моё тело, они просто отказывались принимать какой-то фальсификат. Я извинился, сказал, что у нас ничего не будет, и она поливая меня всеми немногими оскорблениями, которые знала, собралась и ушла. Годами я внушал себе ненависть к тебе. Но, наверное, это невозможно.

      Он обнял меня, а я пустила его в свой кокон из одеяла. Конечно, он не спал с этой дискотечной профурсеткой, но неприятный осадочек всё равно остался.

- Ты целовал её? - Я шепчу ему еле слышно на ухо, в глубине души надеясь, что он не услышит этот вопрос, потому что я боюсь услышать ответ.

- Нет. Ни в губы, никуда.
- Что было потом?

- Потом? - Он немного отстранил меня и, нахмурив брови, всматривался в мои чуть опухшие от слёз глаза.

- Ну, после того, как ты сказал, что у вас ничего не будет. Вы больше не виделись?

- Нет. Она растрепала своим подругам, которые видели, как мы уходили вместе с вечеринки, что у меня нестояние члена, потому что не могла ничего рассказать о нашей ночи, и какое-то время все считали меня импотентом. Так что, все истории о моих сексуальных подвидах не более, чем фикция, чтобы восстановить свою репутацию.

- Хорошо, - я утыкаясь лбом в его плечо и тихонько всхлипываю. Паша гладит меня по голове, прижимая чуть сильнее к себе.

      Весь наш разговор занял от силы минут двадцать, может быть тридцать, но мне показалось, что прошла вечность. Вечность от того, как я себе представляла его, трахающим какую-то местную интердевочку, которая даже не доросла до совершеннолетия, до того, как он успокаивает меня, стараясь подбирать самые тёплые и ласковые слова.

- Ты останешься со мной? - Я проговариваю это ему в плечо, и вожу рукой по его широкой спине, - в смысле здесь, в комнате. Сегодня на ночь.

- Ань, если ты...

- Нет. Не волнуйся, никакого секса, обещаю. Сегодня я точно не намерена тебя насиловать, - я отрываюсь от него и отодвигаясь к подушкам, - ты идёшь?

      Он нерешительно ползёт ко мне и ложится рядом. Мне хочется ещё о многом у него спросить, но я понятия даже не имею, с чего начать.

- Паш. А зачем ты мне сказал, что тут никого не было?

- Сам не знаю. Сначала я подумал, что ты имеешь в виду, скольких в принципе я сюда приводил, как своих официальных девушек. Их, кстати, не было ни одной. Потом подумал, что, вероятнее всего, ты говоришь про секс, но у меня его тоже ни с кем не было. А после этого, когда я ушёл обратно на диван, я вспомнил этот случай. Вообще о нём я тоже не хотел говорить, ведь ничего не было. Но решил, что ты всё-таки должна знать об этом.

- Ты не хочешь заняться со мной сексом потому что... Почему?

- Потому что это уже высший уровень проявления любви. Это больше, чем какие-либо слова. И я не хочу, чтобы у тебя это было так, как могло случиться у меня с той девушкой. Я хочу тебя, Ань, но мы будем ждать до того момента, пока мы оба не сможем с уверенностью сказать, что мы друг для друга именно те люди, которым уже мало фразы «Я тебя люблю».

      Я слушаю Пашу, и мне кажется, что я только сейчас познакомилась с этим человеком. Что ж, в таком случае он действительно прав. Мне предстоит еще кучу времени изучать его, знакомиться с ним заново. И пока мне нравится эта новая сторона Паши, которой он ко мне разворачивается. Непривычная, но, безусловно шикарная.

      Под окнами мотоциклисты устроили очередной заезд, а в коридоре слышится цокот коготков по паркету. Мы лежали с Пашей в полной тишине и прекрасно слышали любой звук и шорох, который её нарушал. Через несколько секунд в щели приоткрытой двери появляется любопытный нос моей собаки. Она протискивается в комнату и запрыгивает к нам на кровать.

- Чшшш, пусть ляжет с нами, - я только дёрнулась подняться, чтобы прогнать её, потому что дома родители не разрешают Ардее залезать на диваны и кровати, но Паша меня остановил. Сама я очень люблю, когда она со мной спит, но её порой не самые чистые лапы, заставляют всё-таки прислушиваться к родителям.

      Услышав одобрение, Ардея подползает ближе и вклинивается между нами, положив мордочку между подушек. Паша перелезает через нас с собакой и ложится справа от меня на краю кровати, обнимая за талию. Я лежу спиной к нему, но не стараюсь прижаться ближе, чтобы не провоцировать его организм. Мы договорились, что пока ничего не будет, значит не будет. Через пару минут я слышу тихое посапывание Паши и понимаю, что он заснул. Стараясь, как можно осторожнее, чтобы его не разбудить, развернуться лицом, бужу собаку, и она, недовольно ворча уползает в ноги на край кровати. Поворачиваюсь лицом к Паше, и в лучших женских традициях забрасываю на него руку и ногу. Его ровное, спокойное дыхание успокаивает и меня. Спустя какое-то время я чувствую, как проваливаюсь в сон, хотя и не уверена, что он будет хорошим после всего того, что я сегодня узнала.