Глава 1: Переворот
СВЯЗЬ СО МНОЙ В ТГК: L_Fisher шепчет...
Ситуация банальна: переезд из-за новой должности отца и желании матери открыть свой бизнес в виде цветочного бутика в центре Сеула, главного города в Корее. Там, где мне приходилось вылезать словно из бездны, что поглощала меня в свое нутро все больше и глубже с каждым прожитым днем. А началось это тогда, как стоило получше взглянуть на человека, который озадачил и заставил подумать, что я умственно лишенный и неадекватный подросток. Казалось бы, всего лишь семнадцать лет, а жизнь устаканиться не может из-за ощущения, что мне, на самом деле, всего лишь мелкие семь лет...
Эта школа возвышалась надо мной, создавая впечатление, что упадет прямо на тело и раздавит, чтобы не ощущать тот позор, который я умудрился прочувствовать на своей же шкуре в ближайшие месяцы. Образовательное учреждение выглядело куда современнее, стильнее и красивее снаружи. Четырехэтажное, окруженное большой территорией вокруг, куда вместили небольшую площадку для младших классов, которые выводят в то время, когда старшие и средние классы пляшут около учителей и исписывают последние ручки из пенала. Во дворе много кустарников и деревьев, а клумбы с цветами пробуждали чувство умиротворения в моей душе, как только охранник открыл калитку.
Поправив соскальзывающую лямку ниспадающего портфеля за спиной, я обмочил губы вяской слюной, делая первые шаги ко входу с торопящейся толпой, идущей спереди и сзади меня. А это значит, что как бы мне не хотелось сбежать, — не получится. Слишком высокое давление для чистого и безупречного ребенка, как я. Однако, всегда могу изменить ход событий более мягко и безнаказанно, если захочу. Но поодаль от входа меня принудил остановиться голос, который принадлежит разъяренному мужчине, ругающегося по телефонному звонку. Мое любопытство порой зловещее. Оторвавшись от учеников, я покосился на незнакомца: одет чисто, просто, но со вкусом. Единственное, что удалось рассмотреть более детально, — это черная водолазка, плотно облегающая тело незнакомца и подчеркивающая атлетическое телосложение, которое производило впечатление. Хорошо развитый пресс выделялся так же отчетливо, как и мускулистая грудь. Широкие плечи и сильные руки дополняли образ, а на одном запястье плотно сидели наручные часы, предположительно из новой коллекции известного бренда. Длинный черный пиджак доходил почти до колен, сочетаясь с черными брюками, зафиксированными ремнем. Лицо мужчины оставалось невидимым из-за его быстрой и неровной походки, а также опущенной головы, направленной вниз.
— Да, нет времени на бессмысленные оправдания... Ты слышишь меня? Что значит "хаотично"?.. — звонок молниеносно обрывается, на что мужчина рефлекторно закатывает глаза, неспешно поворачиваясь к испугавшемуся и прильнувшего к ближайшей колоне мне.
Ничего не оставалось делать, как подождать пару секунд, чтобы в дальнейшем благополучно зайти внутрь школы. Но пока я стоял и поджидал время, в голове возник один вопрос: кто этот человек, с которым я и взглядом не встретился? От этого мужчины так и прет холодом в морозную ночь. Тембр, на удивление, вполне убедительный и размеренный, даже вовремя перепалок. А слова лились друг за другом четко, что чаще всего это свойственно учителям. Может, он действительно преподаватель? Выглянув из-за бетонной фигуры, зрение расфокусировалось буквально на секунду из-за действующей сонливости, но стоило проморгаться, как раздаженного на вид мужчины и след простыл. При развороте обратно уже хотелось выдохнуть и обвякнуть прямо на месте, но тот самый возможный учитель пронесся мимо меня, смотря в другую сторону, проводя за собой достаточно нейтральный на запах шлейф духов. Аж тело оцепенело, ведь тот напугал своим внезапным появлением.
Собравшись с духом, я потянул за ручку главного входа. И пройдя совсем немного вперед, уже проскочил через металлоискатель под присмотром некоторых старших. Теперь моя задача: добраться до сто двадцать шестого кабинета биологии, где ждут классный руководитель и мой новый класс с первым уроком в очередной понедельник. Спокойно пройдя к вахте, я старался оглядываться по сторонам, чтобы побыстрее ознакомиться с новым местом, которое должен буду посещать 6 раз в неделю. С таким графиком нервную систему точно не обделили. Везде окружали светлые тона, а искусственные цветы были расставлены по углами первого этажа. Вероятно, аналогичное декоративное оформление ожидало и на следующих этажах. Мягкие лавочки с металлическими ножками, в полный рост зеркало на одной из стен около лестницы, создавали впечатление продуманного интерьера. Пост охраны и вахта были оформлены в едином стиле, подчеркивая идентичность. Многочисленные учащиеся и оживленная атмосфера свидетельствует о значимости учреждения. Переводя взгляд на учащихся, я заметил несколько заинтересованных взглядов. В их глазах читалось любопытство, вероятно, вызванное моим незнакомым обликом и первым появлением в этих стенах.
— Здравствуйте. Вы не подскажите, где находится сто двадцать шестой кабинет? — я осмелился спросить лишь у вахтерши, которая лениво подняла свои очи, чтобы внимательно меня рассмотреть.
— Пройди на второй этаж, затем, до конца коридора и направо.
Ей трудно судить, новенький ли перед ей стоит или старичок. Но было понятно одно: эта работа не вдохновляет, а остатки кофе в пожелтевшей кружке словно кричат о том, как же кофейным зернам надоело служить этой женщине.
И вот я добрался до преподавателя, которому доверили меня родители, назвав его самым опытным из оставшихся молодых кандидатов. Стоило мне войти в указанный кабинет в расписании, по началу старший не заметил присутствие новенького, что не скажешь о одноклассниках. Как только заметили, что я не собираюсь покидать данный кабинет, сразу присмотрелись, а некоторые отвернулись и стали шептаться, чуть приглушив шум из голосов. Вероятно, другого бы это подломило, но только не меня, привыкшему к тому, что становлюсь любимчиком многих сверстников. Поэтому, уверенно расправив плечи, я целеустремленно поддался к учителю, моментально привлекая к себе внимание.
— Простите?
Тот откликнулся, как только нарисовал загагулинку на неизвестном документе. Он быстро переложил листок под массивную стопку бумаг, попросив одну из девушек отнести это в кабинет директора.
— Миен, будь добра, помоги дедушке, — и ему помогли, оторвавшись от очевидно интересующего разговора с подружкой, оставшейся смиренно ждать возвращения второй сплетницы. — Джисон, ты ли это?
— Само собой, господин...
— Чонин. Господин Чонин.
Миловидный парень, выделяющийся круглыми очками, которому трудно дать даже двадцать лет, но внешность обманчива. Не назвать учителем, ведь такому человеку еще торчать и торчать в колледже. Однако, личные вопросы остались в мыслях, а широко натянутые уголки губ так и не спадали с моего и лица того в ожидании реакции на знакомство. И буквально через пару секунд учитель миловидно усмехнулся, вставая с самого значительного здесь места, проходя к доске. Он придерживал меня за плечо, чтобы я мог чувствовать себя более комфортно, а я, в свою очередь, и не сопротивлялся.
— Минуточку внимания, одиннадцатый "В"!
Класс затих, что показалось для меня невероятным, ибо привык к тому, что многие долго успокаиваются, когда учитель пытается донести что-то не во время урока. Они насторожили уши, вытягиваясь и привставая, чтобы внимательнее осознать происходящее вокруг них. А я, от такой забавной картины, подставил согнутый указательный палец так, что прикрыл свою усмешку, опуская голову вниз. Кажется, что поладить с этими ребятами не составит труда.
— Спешу вам сообщить, что с этого дня, а быть точнее, то... — господин Чонин обернулся на доску, где уже красавлось сегодняшнее число. — Второго апреля, у вас официально появился новый товарищ. Прошу, представься.
Мне не было волнительно стоять перед огромным количеством людей, у которых разное на уме. Я не боялся кому-то не понравится, и не трепал кончик рубашки под худи, когда пытался сопоставить слова для первого монолога.
— Что ж, я очень рад оказаться с вами, и, надеюсь, что смогу найти общий язык с каждым из вас. Мои родители были вынуждены переехать в такой прекрасный город, как Сеул. Меня зовут Хан Джисон. Могу попросить вас лишь об одном: позаботьтесь обо мне, — учитывая все нормы приличия, я по привычке поклонился во время приветствия. И это сыграло мне на руку, ведь многие в кабинете были удивлены смелости, а учитель таял от моей улыбки.
— У тебя милые щечки, — это я услышал из дальнего угла, где стояла небольшая компания девочек. Как либо реагировать я не предпочитал, тем не менее, когда все уставились на меня в очередной раз, был вынужден более в мягкой форме выплюнуть благодарность. С самого неосознанного возраста меня не интересовали какие-либо отношения, кроме рабочих и дружеских. Перепалки и влюбленность постоянно отходили на задний план, превышая работу с учебой. Не спорю, что личная жизнь так же важна, но пока что в таких мелких деталях я не нуждаюсь. Сколько себя помню, то за мной бегали красотки разного типа: от адекватных до ненормальных, которых приходилось разворачивать, давая понять, что наскучивать не лучший вариант в общении.
— Если у вас есть есть вопросы, то задайте их, когда господин Чонин усадит меня.
— Ах, да... У нас есть несколько свободных мест, поэтому выбери себе самое удобное. Можешь сесть рядом с Ли Феликсом за третью парту первого ряда или с Чхве Ханой за предпоследнюю.
Предоставление возможности выбора оказалось наиболее благоприятным обстоятельством. В данной ситуации я имею возможность тщательно проанализировать все преимущества и недостатки. В результате, предпочтение было отдано энергичному молодому человеку, который поспешно отодвинул свой портфель, заметив мое приближение именно к нему. Мои рассуждения основывались на том, что девушка могла бы создать излишний шум, препятствуя спокойному развитию. Она вероятно, стала бы навязчивой и мешала, задавая вопросы личного характера, стремясь получить от меня как можно больше информации, поскольку я заметил в ее взгляде надежду на то, что новый ученик в классе выберет место рядом с ней. Поэтому, стараясь не посматривать на дамочку, поскорее присел к стоящему Феликсу, оценивающему меня взглядом.
— Вообще со мной сидел парень, который сейчас на больничном, но видимо его пересадят.
— А я смотрю ты очень дружелюбный, — подставляя кулак под щеку, я ответно проскользил рассеянным взглядом, пока тот неожиданно замер, скрестив руки на груди. Это было чем-то новеньким.
И все же этот Феликс не умеет держать хватку до последнего. Очаровательный светловолосый парень залился смехом, который, по какой-то необоснованной причине, умудрился меня подхватить и расслабить кисть, давая пасть лицом на парту. Но никто из нас обоих не растерялся и, мы одновременно протянули руки для крепкого рукопожатия.
Пока остальные вовлечены в различные дела и разговоры, я, как давний друг, поддерживал беседу с новым знакомым, который проявлял в мою сторону интерес не переходящий грань.
— Ли Феликс значит говорят...
— Пока имя не менял, — я расширил глаза на очередную вылетевшую шуточку, а тот пытался держать себя в руках, лишь бы не показаться слишком резких в дальнейших высказываниях.
— И слава богу.
— Слушай, а ты совсем никого из города больше не знаешь? Когда приехал?
— Считай, что четыре дня назад, примерно... А времени знакомиться совершенно не было, потому что я пытался найти для себя местечко, пока родители судорожно старались отправить меня в вашу школы. Оправдывались тем, что далеко идти не придется, да и сама школа славится своими преподавателями и выпускниками с красными дипломами.
По моему мнению, этот парень обладает хорошими знаниями. Я пришел к такому выводу, случайно взглянув вего раскрытую тетрадь, где обнаружил несколько выполненных заданий с выставленными оценками. Его манера поведения, характеризующаяся склонностью к шуткам, не вызывает у меня недоумения, а скорее, представляется мне весьма близкой и понятной.
— Школа, конечно, место примечательное, — задумчиво прознес он, откидываясь на спинку стула. — Красные дипломы, талантливые преподаватели... Звучит как рекламный проспект. Но, признаться, доля правды в этом есть. Главное — найти свой путь, а школа может стать неплохим подспорьем.
— А ты сам как, нашел уже свой путь? — с любопытством поинтересовался я, слегка наклонив голову.
— Пока в процессе поиска, — ответил Феликс, сдержанно улыбнувшись. — Но определенные ориентиры уже наметились. Интересуюсь танцами, музыкой... Возможно, свяжу свою жизнь с чем-то подобным.
Разговор завязался непринужденно, словно мы были знакомы уже много лет. Его открытость и легкость в общении располагали к себе, и я с удовольствием делился своими мыслями. Мы обсудили школьные предметы и планы на будущее. Вскоре стало очевидно, что у нас много общего, несмотря на то, что мы провели друг с другом мало времени. Возможно, именно эта общая новизна и объединяла нас, создавая ощущение взаимной симпатии и понимания. Но эту приятную атмосферу прервал первый звонок на урок, принуждая учеников встать для приветствия классного руководителя, давая начать ему вести эти сорок минут.
Биология давалась мне не так трудно. Всегда находил, что ответить точно так же, как и Феликс. Мы прекрасно сработались и старались друг другу помогать с новым материалом, а когда был задан совместный проект, на который мне разрешили не соглашаться, я с уверенностью поднял руку и попросил допустить к выполнению задания. На самом деле, я бы затаился на дне и не решался взять на себя лишний груз, но оценки нужно было получить, чтобы в дальнейшем забить на учебу и подумать о работе. Собственно, на мою отзывчивость господин Чонин тепло отреагировал, дав понять, что я уже заслужил место в его сердце. И на следующий урок мы должны были вручить учителю проект, посвященный изучению влиянию антропогенных факторов на популяцию редких видов бабочек в местном заповеднике. Феликс обладал более глубокими знаниями в области энтомоголии, что значительно облегчит процесс сбора и анализа данных. Придется провести полевые исследования, тщательно документируя видовой состав бабочек, их численность и состояние среды обитания. Мы сразу же стали предполагать, что одним из ключевых этапов работы станет определение степени загрязнения окружающей среды. Поэтому придется взять пробы почвы и воды для анализа на содержания тяжелых метталов и петисцидов.
Во время урока я не мог не уловить шепот, который точно не рассчитали по громкости. Девочки что-то обсуждали за моей спиной, на что я вскинул бровь, продолжая игнорировать и не вслушиваться в чужие темы без разрешения. Было очевидно, что там говорили про меня. Однако, ощущение чужого внимания не покидало. С каждым новым словом преподавателя, с каждой новой формулой, выведенной на доске, спиной я чувствовал направленные взгляды и тихие перешептывания. Это создавало некий дискомфорт, мешая сосредоточиться на учебном процессе. Я старался отвлечься, но ощущение постороннего обсуждения до сих пор оставалось.
В подобных ситуациях важна выдержка и умение сохранять баланс. Поддаваться на провокации и высяснять причины шепота — значит, давать желаемый результат тем, кто его начал. Более разумным решением казалось игнорирование происходящего и концентрация на своих задачах.
Внутренне я задавался вопросом, что могло послужить причиной подобного интереса к моей персоне. Возможно, дело во внешности, или моем приходе. Причины могли быть самыми разными, и гадать о них не мало смысла. Нужно сохранять уверенность в себе и не позволять чужому мнению влиять на самооценку.
По окончанию урока я планировал собрать вещи и покинуть класс, не обращая внимания на происходящее вокруг. Если же девочки решат открыто обратиться ко мне с вопросами, я был готов выслушать их и дать адекватный ответ, не опускаясь до уровня взаимных возможных обвинений и оскорблений. Стоит оставаться быть вежливым и уважительным, даже если собеседник не придерживается тех же принципов.
Когода господин Чонин замолк, стало понятно, что он закончил объяснение темы урока. Уговорив нас отправить на перемену чуть раньше положенного, он с легкостью согласился на компромисс, поправляя спадающие очки на переносице.
— Прошу, будьте придельно аккуратными и видите себя тихо, чтобы никто не застукал.
Данный преподаватель выделялся умением понимать и слышать своих учеников. Господин Чонин вновь за день согласился участвовать в очередной затее своих воспитанников. Интересно, какие чувства испытывает педагог, когда ему предстоит расставание с учениками на выпускном вечере? Одиннадцатый класс подходит к концу, и выпускной уже не за горами. Было бы весьма неприятно покидать такого учителя, который сумел оставить о себе хорошее впечатление. К сожалению, учителей, обладающих подобными качествами, не так много. Таких наставников необходимо ценить.
Убрав учебник и остальные принадлежности, я поднял глаза прямо на Феликса, который уже ожидал меня о чем-то раздумывая.
— Что-то случилось?
— Не хочешь пройтись по школе, пока на тебя не налетели стервы класса и не сожрали тебя? За одно покажу, что и где располагается.
— С радостью, дружище, — я не мог сдержать улыбку благодарности, смотря в его глаза, в которых не читался лишний подтекст. Он подошел ко мне и осторожно с ответным воодушевлением приобнял меня, потерев рукой спину в знак поддержки.
Феликс раскрывается передо мной как осторожный человек.
Мы направились в столовую, а до звонка оставались считаные минуты. Нельзя сказать, что я внимательно следил за повествованием блондина о его жизни. Он активно жестикулировал, словно создавая передо мной образы, пока показывал мне разные места. Я изучал интерьер, но когда заметил, что на голове Феликса запутались длинные локоны, решился подойти на помощь и распутать недоразумение. Все бы ничего, но тот быстро отпрянул, прикусив виновато нижнюю губу. Понятное дело, что до меня не доходило такое поведение, поэтому сразу же извинился. Но когда парень произнес первое предложение, я вытянул шею вперед в знак непонимания.
— Мне не нравится, когда трогают мои отросшие волосы, потому что со мной произошел случай, которого я никому не пожелаю.
В тот момент я не придал этому значения, но после его рассказа я был ошеломлен.
— Однажды я решил отрастить волосы, о которых мечтала каждая девочка, бегавшая за мной, чтобы рассмотреть их или заплести. Но для парней эта особенность казалась женственной, что повлияло на мое положение. Моя бабушка всегда говорила, что я сам могу выбирать свой внешний вид, поддерживала меня и не позволяла трогать длину без моего согласия. Но после школы меня зажали в угол старшеклассники и обрили то, что у меня было. Знаешь, я не плакал и даже не расстроился. Но когда я пришел домой, бабушка увидела это и очень разозлилась. Даже хотела подать в суд на школу.
Я внимательно посмотрел на него. В его глазах читалось не столько сожаления, сколько глубокая рана, зажившая, но оставившая ощутимый след. История, пусть и краткая, была наполнена болью и потерей личной идентичности. Он продолжил дрожащим голосом рассказ о том, что бабушка всегда говорила, что волосы — это не просто украшение, это часть личности, истории. Она научила его себя ценить таким, какой он есть, и не позволять никому диктовать ему, как выглядеть. Дальше вовсе замолчал, словно давая мне время переварить услышанное.
— После того случая, я долгое время не мог смотреть на себя в зеркало. Но бабушка не дала мне сломаться. Она поддерживала меня, помогла мне принять себя новым и двигаться дальше. С тех пор я отращиваю волосы, не только потому, что мне это нравится, но и в память о ней.
Тишина повисла между нами, нарушаемая лишь приглушенным топотом с верхних этажей. Видимо классы стали выпускать. Я почувствовал необходимость высказать свое сочувствие, но слова казались недостаточными перед лицом пережитого им. Вместо этого я просто кивнул, давая понять, что услышал его.
Он слегка улыбнулся, словно благодаря за молчаливое понимание. Его взгляд устремился куда-то вдаль, возможно, в прошлое, где он вновь переживал ту болезненную ситуацию. Я заметил, как его пальцы непроизвольно коснулись длинных волос на затылке, словно проверяя, на месте ли они. И в этот момент прозвенел звонок, оповещающей о первой перемене. Ученики начали расходиться по коридорам, выходя из кабинетов. А Феликс молча посмотрел на часы и, собравшись с духом, закончил диалог: "Пора идти, иначе опоздаем". Я кивнул, стараясь скрыть переполняющие меня эмоции. Его история так тронула, заставив задуматься о том, как хрупка человеческая идентичность и как важно уважать выбор каждого.
Как только мы начали движение, мой чуткий слух уловил тихий всхлип. Внимательно прислушавшись, я различил приглушенный голос, звучавший грубо и отрывисто. Этот звук привлек мое внимание ко входу в столовую, куда мы с Феликсом так и не решили войти. Я остановил своего спутника, слегка придержав его за рукав, и приложил палец к губам, призывая к тишине. Феликс, не понимая моего намерения, хотел было возразить, но моя серьезность заставила его повременить.
Жестом приглашая его следовать за мной, мы, словно два ниндзя, крадущихся на задании, начали осторожно подбираться к месту, вызвавшему у меня подозрение. Мелкими шагами, стараясь не спугнуть никого и не выдать своего присутствия, мы продвигались вперед. Приблизились к распахнутым дверям и тут же услышали более уверенные и громкие голоса, принадлежащие, очевидно, парням, которые что-то не поделили, решив, что мы уже покинули это место.
Феликс попытался меня остановить, но я вырвался из его хватки, тихо прошетав, что если кому-то требуется помощь, то сейчас самое время проявить себя и поддержать человека, попавшего в беду. Было ли то проявлением травли или просто обычной ссорой, оставалось неясным. Важно было то, что Феликс немедленно согласился с моим утверждением и не стал отступать, позволяя мне вести его за собой.
Оказавшись у порога столовой, я осторожно заглянул внутрь. Картина, представшая моему взору, не оставляла сомнений: разворачивался конфликт. Двое молодых людей, стоя над мальчишкой, который пал на плитку, обменивались гневными репликами. Их лица были искажены яростью, а жесты выдавали крайнюю степень возбуждения. Третий юноша, съежившись, стоял в стороне, явно испытывая дискомфорт от происходящего около раковин.
Я решительно шагнул в столовую. Мое появление стало неожиданностью для всех присутствующих. Гневные взгляды, направленные на того мальца, мгновенно переключились на меня. Воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием учасстников конфуза. Феликс, следуя за мной, замер у порога, готовый в любой момпент прийти на помощь.
— Что здесь происходит? — спросил я, стараясь придать своему голосу уверенность и спококйствие. Мой вопрос повис в воздухе, словно призывая к объяснениям.
Самый физически развитый из присутствующих юношей издал протяжный вздох, выражая досаду запрокинутой головой с протяжным стоном. Демонстрируя неторопливость, он приблизился к нам и с видимой усталостью вгляделся в наши лица, выказывая малую часть безразличности к таким героям, как мы.
— Мальчики, вам бы идти отсюда. Хвостики поджать, язычки проглотить.
Его подбородок слегка подрагивал, а зуд в области шеи проявлялся почти сразу после моего появления здесь. Он небрежно коснулся моей груди указательным пальцем, постепенно поднимая взгляд к моим глазам и удивленно приподнятым бровям.
— Такое личико то портить нет желания. Папочка прибежит и выкинет нас в окно, да?
— Слышь, козырь ты наш, что учудил? — не выдержав Феликс, разворачиваясь всем корпусом к т ому самому юноше, чье прикосновение грозило толкнуть меня с места. — Он еще совсем юн, а ты уже планируешь что-то предпринять? Взгляни, одни кожа, да кости. А ты здоровый двухметровый кабан.
Хулиган проявил замедленную реакцию. Он не спешил отвечать на попытки вступить с ним в диалог. Он выставлял на показ превосходство над окружающими, что не ускользнуло даже от самого безучастного наблюдателя происходящего. Гораздо больше занимал вопрос, каким образом данному индивиду удалось проникнуть на территорию пристижного учебного заведения в состоянии наркотического опьянения.
— Это не должно быть предметом вашего беспокойства, — произнес он, и палец, указывавший мгновение назад на меня, сжался в крепкий кулак, схвативший мою одежду. — Вы не имеете представления о той пользе, которую этот мальчишка нам приносит, и о том, как часто он это делает.
— Наркотические вещества? Снюс? Возможно, что-то более опасное? Вы — бездушные существа, склоняющие несовршеннолетних к совершению серьезных правонарушений, тем самым нанося непоправимый ущерб их будущему.
Пока Феликс читал нотации собравшимся, я отреагировал незамедлительно, предприняв попытку добраться до юного субъекта, пребывавшего в состоянии шока и неспособного к каким-либо действиям. Однако, меня отбросил в сторону тот самый неадекватный тип, а его сообщник заслонил собой пострадавшего. Падение оказалось болезненным, я ощутил удар в область локтя. Тогда я не успел наклониться в сторону, чтобы перехватить замах нападающего. Острая боль пронзила руку, но я проигнорировал ее, осознавая безотлагательность ситуации. Мой взгляд метался между Феликсом, который опешил от начала драки, и юношей, чье состояние вызывало серьезное опасения. Необходимо было действовать быстро и решительно, чтобы предотвратить дальнейшее развитие трагических событий.
Собравшись с силами, я поднялся на ноги, игнорируя протесты локтя. В голове зрел план: отвлечь внимание агрессоров, выиграть время и вызвать на помощь.
— Оставьте его в покое. Вы не имеете права распоряжаться его жизнью. Если с ним что-то случится, вы ответите по всей строгости закона.
И мои слова произвели эффект. Те замерли, обменявшись взглядами.
Этого момента было достаточно. Я рванулся вперед, оттолкнув одного из злоумышленников и схватив юношу за руку. Но тут то я и прогадал. Третий все-таки соизволил откликнуться на просьбу главного, чтобы нас задержать. Феликс в ту же секунду сообщил мне, что сейчас позовет на помощь. Ученики стали собираться около места происшествия, доставая телефоны, но в маленькой толпе не оказалось такого типа, который был готов всех разнять.
Удар пришелся в плечо, отчего меня повело в сторону. Юноша выскользнул из моей хватки, и я увидел, как на его лице отразился испуг. Замешательство длилось лишь мгновение. Его утянула девочка, требуя куда-то отбежать. Я перекатился, уходя от повторного удара, и вскочив на ноги, готовый к обороне. Толпа вокруг нас росла, галдящие голоса смешивались в неразборчивой гул.
Один из хулиганов, двинулся на меня. Я оценил его габариты и понял, что в прямой схватке мне не выстоять. Решив, действовать быстро и нестандартно, я уклонился от его выпада и подставил ногу, заставив его споткнуться. Пока он пытался восстановить равновесие, я нанес удар в солнечное сплетение его другу. И тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Я не дал ему опомниться и добавил легкий удар в бок. Первый нападавший поднялся неожиданно, на что я не успел среагировать, поэтому мне пришлось терпеть два удара, чтобы схватиться за руку парня и сильно сжать, удерживая ее на весу. Треснув между ног, тот болезненно простонал, кладя голову мне на грудь. И вот казалось, что моя взяла, но главарь шайки, не тревожась о состоянии своих товарищей, откинул ослабевшего на моем теле парня. Он наклонился ко мне так, что я почувствовал его зверское дыхание на достаточном расстоянии. Тут я действительно напрягся, все с каждой минутой понимая, что этот человек мне не по силе. Ощущал неминуемую угрозу наказания, представляя, как буду вынужден пропустить первые учебные дни из-за полученных травм. Однако, неожиданно появились они: Ли Феликс и...
— "Этот самый мужчина?" — мелькнула мысль, когда хулиган поднялся и отошел в сторону, стараясь не привлекать внимания. Мои глаза расширились от удивления, когда я осознал, что передо мной стоит мой знакомый вместе с тем незнакомцем, которого я видел на улице и подслушал его разговор по телефону.
— Господин Минхо, эти молодые люди напали на Джисона!
Кожа, светлая как дорогой фарфор, излучала мягкое сияние при попадании света. Четкие, темные брови резко выделялись над выразительными, прищуренными глазами, напоминающие взгляд кота. Невозмутимый и загадочный. В то время как мысли некоторых людей легко читаются, в данном случае это крайне затруднительно. Идеально уложенные короткие волосы достигали изящного изгиба тонкого носа, который отличался мелкой горбинкой. Губы имели оттенок распустившейся розы и форму банта. Уголки губ были опущены вниз, что придавало образу серьезность и формальность. В целом, черты лица отличались деликатностью, но в некоторых местах заострялись, подчеркивая скулы, что могла указывать на неудовлетворенность происходящим.
Феликс теребил учителя за пиджак, а тот, в свою очередь, сердито нахмурился. Господин Минхо явно обеспокоенный ситуацией, окинул взглядом меня, Феликса и шайку, лежавшую в полусознании. Он пытался сохранять невозмутимое выражение лица. В воздухе повисла напряженная тишина, прерываемая лишь моим сдавленным дыханием. Я ожидал, что Минхо опровергнет обвинения, но он лишь молча наблюдал за картиной, словно изучал каждого из нас. Повернувшись к толпе из подростков, которым не хватало лишь продолжения спектакля, он решительно потребовал всем разбежаться и спрятаться по норкам.
— Разберись с этим, — наконец произнес господин Минхо, обращаясь к главному компании. Его тон был ровным и лишенным каких-либо эмоций, что заставило меня почувствовать еще большее замешательство. Что все это значит? Вопросы роились в голове. Он хотел было уйти, но тут же остановился, повернув лишь голову на меня и рядом стоящего Феликса, помогающего мне подняться. — За мной. Полагаю, нам следует пройти в мой кабинет и обсудить все в спокойной обстановке.
Главный хулиган, до этого момента старавшийся оставаться незамеченным, теперь со смешком провожал нас из столовой, оборачиваясь на кухню, где поварихи боялись высунуть головы, зная, что с ними может произойти.
Недоумение сковывало меня. Почему господин Минхо, казалось бы, обычный человек, проявляет такую власть и влияние? Мы последовали за Минхо, покинув столову, оставив позади почти поверженных хулиганов и озадаченных свидетелей, которые пытались уловить хоть что-то после своих шагов назад.
Кабинет господина Минхо оказался скромным, но аккуратным. Запах дерева, смешанный с парфюмом, витал в воздухе, создавая атмосферу умиротворения, которая резко контрастировала с только что пережитым столкновением. Минхо указал нам на стулья, а сам уселся за стол, его взгляд становился нечитаемым, словно за непроницаемой маской. Он держался сдержанно, от него веяло спокойствием, граничащим с отстраненностью.
— Итак, — начал он, сложив руки в замок. — Я слушаю.
Феликс, все еще взволнованный, начал рассказывать о том, как увидел, что на меня якобы напали хулиганы с самого начала, и как он поспешил на помощь. Мальчика выдавать совершенно не хотелось, поэтому приходилось придумывать иной сюжет. Я, в свою очередь, добавил детали о зачинщике конфликта, о его угрозах и о том, как ситуация вышла из-под контроля.
— Также этот парень находился под наркотиками или под чем-то подобным, — завершил я, потирая губу, словно там капельки крови.
Минхо слушал внимательно, не перебивая. Его взгляд, обычно острый и проницательный, сейчас казался задумчивым, словно он пытался разглядеть правду между строк. Когда мы закончили, он вздохнул и откинулся на спинку стула, потирая двумя пальцами переносицу, щуря кошачьи глаза. В этом жесте чувствовалась усталость, но вместе с тем и какое-то понимание.
Для меня Минхо был особенным из тех преподавателей, которых я видел. В его присутствии ощущалась какая-то необъяснимая уверенность, будто за его плечами стоял не только опыт, но и глубокое знание жизни. Его взгляд, иногда отстраненный, иногда пронзительный, заставлял меня чувствовать себя увиденным. В этой немногословности и сдержанности чувствовалась сила, которая притягивала и внушала уважение. Возможно, именно это умение слушать, не осуждая, делали господина Минхо тем, к кому хотелось обратиться за советом или поддержкой.
— Одиннадцатый... "В"? — ему кивнули, и затем он продолжил, разминая шею, наклоняя голову в разные стороны. — Я не знаю, как вы могли не знать, кто такой Банчан, когда он в центре скандалов.
Я посмотрел на Феликса, который однозначно не в курсе событий.
— Этот парень, сын директора. Создает значительные трудности для педагогического состава. Его поведение, выходящее за рамки допустимого, вынуждает окружающих проявлять терпимость во избежание конфликтов. Распространено мнение, что образовательные учреждения, обладающие значительными финансовыми ресурсами и положительной репутацией, обеспечивают полную безопасность для учащихся. Однако, как показывает практика, даже в таких престижных местах могут находиться дети из состоятельных семей, чьи действия вызывают серьезную обеспокоенность.
Этот голос было приятно слушать. Казалось, что мне поют колыбельную на ночь, не смотря на значимость озвученных слов господином Минхо.
Феликс окончательно паник, ведь он подвел меня из-за того, что сам не ведал, кем тот человек является и на что он способен. Выходит, что Банчан и его шайка могут делать все, что им вздумается и эта стычка могла привести к чему-то более серьезному. Я, в свою очередь, однозначно обязан поддержать товарища, что, собственно, и сделал.
— Прошу прощения за инцидент. Я в классе новенький и вовсе никого не знаю, — мой голос вздрогнул, когда я встретился со взглядом учителя. — Признаю, это было опромечтиво с моей стороны, но уверяю вас, подобное больше не повторится, — закончил я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри все кипело. Адреналин, выброшенный в кровь после драки, постепенно отступал, оставляя за собой неприятное ощущение липкости и усталости.
Минхо продолжал смотреть на меня своими пронзительными глазами, словно пытаясь заглянуть в самую душу. Его молчание давило сильнее любых упреков. Я отчетливо понимал, что наша небольшая потасовка, скорее всего, повлечет за собой последствия, и далеко не самые приятные. Впрочем, отступать некуда.
— Ты мне нравишься, — наконец произнес Минхо, нарушив затянувшуюся тишину. Его легкая ухмылка сбила с толку, что я отвел взгляд на Феликса, который тяжело вздохнул. — Вы оба понимате всю серьезность произошедшего. Но я не стану об этом разглошать. Ли... — он повернулся к Феликсу, — тебе следувет быть внимательнее при выборе друзей и контролировать свои эмоции. А тебе...
— Хан Джисон.
— Хан, я надеюсь, что первое впечатление об учебном заведении не будет испорчено этим неприятным инцидентом.
Я скромно выдавил из себя улыбку, лишь бы не показаться каким-то отрицательным. Этот человек действительно хороший и портить о себе впечатление не хотелось бы.
— Ранения?
Едва господин Минхо затронул тему физических повреждений, как в локте возникла тянущая, неприятная боль. Мое лицо исказилось, приобретя хмурое выражение, и я невольно ухватился за плотную ткань в области поврежденного сустава, что не укрылось от внимательного взгляда учителя. Минхо, склонив голову набок, явно ожидал объяснений относительно моего самочувствия, однако я промолчал.
— Феликс, покинь кабинет.
Не успел одноклассник подняться со стула, как прозвучал звонок, эхом разнесшийся по многолюдным коридорам школы. Феликс сразу же обратил на меня взгляд, в котором читалось беспокойство: как я смогу найти нужный кабинет, не зная его местоположения. Но прежде чем я успел произнести, господи Минхо ответил на его невысказанный вопрос:
— Я провожу его. Урок отменен.
После этих слов Феликс поспешно покинул кабинет, вежливо поклонившись и прикрыв за собой дверь.
Оставшись наедине с учителем, я почувствовал нарастающее напряжение. Вопрос о моей травме оставался не озвученным, но явственно ощущался в воздухе, словно невидимый барьер между нами. Господин Минхо, обладая безупречным тактом, не стал настаивать на немедленном ответе, предоставив мне возможность самому решить, когда и как раскрыть детали произошедшего.
Вместо этого он молча привстал и взял из ящика в руки массивный журнал, заполненный аккуратным почерком. Пролистав несколько страниц, он остановился на одной из них и, указав на нее пальцем произнес:
— Вот расписание занятий для вашего класса. Кабинет 313, где будет урок. Находится в западном крыле здания. Покажу дорогу, но для начала сфоткай расписание, если у тебя его до сих пор нет.
Я тут же попытался вытащить мобильный из заднего кармана черных джинс, но тот локоть пропустил пульсацию, от чего я прошипел и сдался...
— Ладно, хорошо. Да, мне больно. Да, я повредил локоть и кажется, что разбил из-за такого падения.
Господин Минхо внимательно наблюдал за моей безуспешной попыткой достать телефон. Было видно по его действиям, что он испытывает беспокойство, смешанное с профессиональным интересом. Он прикрыл журнал и положил его на стол, затем медленно, как будто подкрадываясь, обошел стол и приблизился ко мне.
— Позволь взглянуть, — произнес он, протягивая руку. Я нехотя позволил ему осмотреть локоть, но сперва предстояло стянуть с себя первый слой одежды в виде худи, чтобы расстегнуть пуговицу рукова рубашки и удобно закотить, чтобы ничего не мешало.
Я осторожно встал, в то время, как мужчина наблюдал за переменой моего настроя. Его очевидно забавило то выражение лица, которое он увидел, когда я схватился за края одежды, чтобы снять. Ему хватило совести, чтобы подшутить надо мной.
— Может, помочь?
Я почувствовал, как кровь приливает к щекам. "Ни за что" — промелькнуло в голове. Его слова прозвучали двусмысленно, и это для меня выглядело странно. Я нарочито медленно снял худи, стараясь не смотреть ему в глаза. Затем принялся расстегивать пуговица на рукаве рубашки, ощущая его взгляд на себе. Он стоял не слишком близко, поэтому не нарушал личное пространство.
Наконец, я закатил рукав до локтя и протянул руку тому. Он взял ее, внимательно осматривая место ушиба. Его пальцы слегка касались моей кожи, вызывая неприятное покалывание. Я старался не смотреть на него, сосредоточившись на ощущении его прикосновений. В его глазах я видел какое-то странное любопытство, которое мне не нравилось.
— Выглядит нехорошо, — константировал он, поднимая взгляд на меня. — Возможно, стоит приложить лед. Я могу вызвать медсестру, или хочешь позвонить родителям?
Я сразу же отказался от обоих предложений. Визит к врачу означал бы объяснения, анализы, и возможно, даже временное отстранение от занятий. Этого я допустить не мог.
— Не стоит, господин Минхо. Но насчет льда..., — я вылез из хватки учителя. — Не откажусь.
— Значит жди меня здесь.
Как только дверь захлопнулась, я облегченно выдохнул. Позволил плечам расслабиться и тихо шмыгнув носом. Стало так душно, что освободил из плена две пуговицы около шеи, расправив воротник по обе стороны. Откинулся на спинку стула за партой и не смог сконцентрироваться на мыслях. Вроде есть, но голова кажется пустой. Это только второй урок, а произошло много того, что смогло поразить. Вспомнив про расписание, я потянулся за журналом и стал неспеша пролистывать разные записи в таблицах. Некоторые пометки красовались на границах листов, в которых писалось про многие отмены. И добравшись до своего класса, я уверенно потянулся за телефоном, игнорируя боль.
На экране телефона всплыло уведомление о том, что меня добавили в группу класса. А это означало, что я больше не нуждался в расписании учителя Минхо.
Я старался занять себя чем-нибудь, беспорядочно листая видео в приложении, но мысли упорно возвращались к тому. В его глазах, холодных и сосредоточенных, я распознал настоящую заботу о пострадавшем ученике. Обычно преподаватели задают вопросы о состоянии только из-за того, что это их часть обязанностей, но здесь другой случай. Было ли это сочувствие? Или что-то более сложное, что я не в состоянии рассмотреть? Я нервно потер ушибленное место. Боль была тупой, до сих пор назойливой, напоминая о неудачном падении. Я предпочел бы сломать ногу, чем снова испытывать это неприятное чувство стеснения и неловкости, охватившее меня под взглядом господина Минхо.
Минуты тянулись мучительно долго.
Высокий рост, черты лица, невозмутимый взгляд — все это создавало образ неприступной крепости.
Наконец, дверь отворилась, и в помещение вошел господин Минхо, держа в руке небольшой пакет со льдом, обернутый в полотенце. Он молча подошел ко мне, присел на стул рядом и приложил лед к ушибу. Холод пронзил мою кожу, вызывая приятное онемение. Я старался не делать резких движений, наслаждаясь близостью холодного объекта. Его рука снова коснулась моей, легко прижимая лед. На этот раз я решился взглянуть ему в глаза. И в их таящемся смысле я не смог разобраться, не контролируемо хмуря брови. Учитель первый оборвал зрительный контакт, меняя положение своей руки. Мы просидели так несколько минут в молчании, прерываемом только шумом льда, таящего на моей руке. И в этом молчании было больше, чем в тысяче слов. Когда лед полностью растаял, господин Минхо встал, убирая остатки полотенца.
— Спасибо еще раз.
Он кивнул, не произнося ни слова, будто знал, что слова могут что-то разрушить. Его холодные пальцы оставили достаточно приятный след, передающий искреннюю заботу.
— Со мной подобное случалось. Понимаю какого это, поэтому хочу уделить особое внимание здоровью. Запиши мой номер и напиши завтра о самочувствии. У меня выходной будет, а урок с вами аж в четверг из-за переносов занятий.
Я кивнул, чувствуя, как внутри что-то перемещается, освобождаясь от груза неловкости. Это был не просто учитель, а человек, способный видеть за внешним видом, понимать без лишних слов.
Добавив его контакт в список и прихватив худи, он принялся показывать дорогу до нужного мне кабинета. Прошло пятнадцать минут от начала, но господин Минхо пообещал все объяснить за меня. Короткий путь пролегал через лабиринт коридоров, увешанных детскими рисунками и плакатами с грамматическими правилами. Минхо шел уверенно, зная где каждый угол, а я старался не отставать. Он бросал короткие взгляды, убеждаясь, что я не потерялся, давая собраться с мыслями. И вот мы остановились около двери с табличкой "Кабинет литературы". Преподаватель постучал и, дождавшись ответа, приоткрыл дверь, пропуская меня вперед. Внутри царил полумрак из-за проектора, пахло старыми книгами и свежесваренным чаем. За большим столом, заваленным стопками тетрадей, сидела женщина с добрым лицом и строгими очками.
— Госпожа Наын, это новенький из класса господина Чонина. Я все объясню позже, — сказал Минхо, обращаясь к учительнице. Она кивнула, приветливо улыбнулась мне и пригласила сесть.
Тот коротко попрощался и исчез, оставив меня с классом и учительницей. Я робко опустился за парту к Феликсу, который сразу же стал извиняться за свою тупость.
— Ханни, прости, пожалуйства. Я не думал, что все настолько плохо...
Но меня рассмешила не его попытка извиниться, а...
— Ханни?.. — скорчив лицо, я так же, как и он, старался не повышать свой голос, чтобы перекрыть монолог учителя. — Это звучит чертовски бредово, чел.
Он тут же замер с расстроенной гримасой, которую постепенно накрыло лицо недопонимания. То есть, душевные высказывания и сжирающее чувство вины меня якобы не интересует, а вот как следует отрегировать на новое прозвище — важнее?
— Ты дурак, или как?
— Но мне нравится. Называй меня так, бро.
Белобрысый уже хотел надуться, как я тут же толкнул кулаком в плечо, широко улыбаясь.
— Не накручивай себя. Все в порядке. Но кажется мне, что это только начало...
Освободившись от школьных занятий, мы покинули здание в приподнятом настроении, ощущая свежий воздух, сопровождавший нас в начале времени свободы. Увлеченные моментом, мы продолжили движение, отклонившись от намеченного маршрута и отправившись на прогулку. Минуя различные постройки, мы вели беседу, посвященную моим первым впечатлениям.
В тот день город предстал перед нами в новом свете. Архитектурные сооружения, обычно воспринимаемые как данность, теперь казались свидетелями истории, молчаливыми хранителями памяти о минувших эпохах. Мы обсуждали влияние различных стилей на облик города, и я с удивлением обнаруживал, как много скрыто за фасадами зданий, мимо которых я ежедневно проходил.
Наша беседа плавно переткла в обсуждение моих первых впечатлений от жизни вдали от дома. Я делился своими радостями и трудностями. Мой спутник увлеченно слушал, задавал вопросы, подбадривал и давал советы, основанные на своем опыте. Я чувствовал себя окруженным теплом и заботой, ощущал поддержку.
Время пролетело незаметно. Солнце начало клониться к горизонту, окрашивая небо в мягкие пастельные тона. Мы остановились на набережной, чтобы полюбоваться закатом. Вода в реке блестела, отражая последние лучи солнца. В этот момент я почувствовал, что нахожусь в гармонии с собой и миром.
— Слушай, а что было, когда я ушел от вас с господином Минхо? — Феликс перелез перила, ограждающие нас от самого берега моря и ловко уселся, держа равновесие.
— Он поделился списком уроков и помог понять, что у меня с рукой. Дал свой номер и попросил написать о своем самочувствии завтра... А какой предмет он ведет? Я так и не спросил...
Как оказалось, господин Минхо — весьма уважаемый преподаватель математики в школе. Его работы широко известны в академических кругах. И я слегка удивился этой новости. Минхо известен своей хладнокровностью, краткостью, и проницательностью. И такой прямой интерес к моему здоровью показался мне необычным. Впрочем, я благодарен за его внимание.
— Но ранее о нем ходили слухи о том, что он является персоной с нетрадиционной ориентацией, что в будущем подтвердилось с его же уст. Сейчас же он состоит в отношениях, — Феликс спрыгнул с перил и подошел ко мне, слегка прищурившись. Ветер трепетал его светлые волосы, и в этот момент он казался воплощением юности и беззаботности. — И что ты думаешь об этом всем? — спросил он, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я пожал плечами. Честно говоря, меня мало волновали слухи о личной жизни господина Минхо. Важнее было то, что он оказал мне помощь и проявил участие. Но, конечно, я понимал, что в нашей школе такие вещи могли вызвать пересуды.
— Мне все равно, кто он, — ответил я, — Гласное, что он хороший преподаватель и помог мне.
Феликс кивнул, словно ожидая такого ответа. Он всегда был прямолинейным и не любил лицемерия.
Профессионализм, внимание к деталям и, да, даже неожиданная забота о здоровье — все это перевешивало любые сплетни. Я прекрасно понимал, что его действия могли быть истолкованы по-разному, но признание в реальном желании... Может, он просто хороший человек, который не безразличен к своим ученикам. Или, как говорят слухи, его интерес мог быть и более глубоким. Но я предпочел не зацикливаться на этом. Факт оставался фактом.
— Знаешь, — продолжил Феликс, наклонившись и сгребая песок в кулачок, — я и сам сбит с толку. С одной стороны, он действительно казался заинтересованным в том, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. С другой... Ну, его статус предшествует ему. В школе говорят, что он — человек-загадка. Некоторые говорят, что он чрезвычайно талантлив, но при этом совершенно не любит контактов и держит всех на расстоянии. Другие же уверены, что он эксцентричный гений, который живет в своем мире. — он замолчал, вглядываясь в даль, где волны спокойно накатывали на берег. Ветер нес с собой соленый запах моря и крики чаек. — А ты думал об этом номере, который он тебе дал? Ты напишешь ему завтра?
— Я задумался. На самом деле, еще не решил. С одной стороны, это было вежливо и правильно сообщить ему о своем состоянии. Но с другой... Знаешь, мне было вполне комфортно в той неясной зоне, где его забота оставалась просто жестом профессионализма и человеческой доброты. Возможно, — наконец ответил я. — Я подожду завтра. Посмотрю, как будет чувствовать себя рука. Если будет хуже, я напишу.
Феликс вновь кивнул, удовлетворенный моим ответом.
Мы недолго сидели на набережной, наблюдая за бескрайним морем и обсуждая более легкие темы. Разговор плавно перетек к школьным новостям, предстоящим экзаменам и планам на летние каникулы. Тема господина Минхо оставалась незавершенной, но она уже не казалась такой напряженной и назойливой. Она заняла свое место среди других мыслей и впечатлений, оставшись легким намеком на нечто необычное и не до конца понятное, но при этом приятное.