21. В сумраке мы сказками живем
Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье, Что пыльных арф, висящих на стенах,
Таинственно касаются их руки
И пробуждают в дремлющих струнах
Печальные и сладостные звуки.
Мы сказками предания зовем,
Мы глухи днем, мы дня не понимаем;
Но в сумраке мы сказками живем
И тишине доверчиво внимаем.
Мы в призраки не верим; но и нас
Томит любовь, томит тоска разлуки...
Я им внимал, я слышал их не раз,
Те грустные и сладостные звуки!
(с) Иван Бунин
Мы уже проводили Лизу и счастливые ехали в автобусе в сторону дома. Автобус был забит до отказа и я стояла вплотную прижавшись к Марку. Мне нравилось смотреть на его реакцию, когда я слегка дергала его за рукав или тыкала в разные части тела. У него не было возможности отойти или проявить какие-либо яркие эмоции. Он был таким беспомощным, что было до слез смешно. Скоро его терпение кончилось, он начал тыкаться подбородком в мою макушку и пытался наступить мне на ботики.
Когда приближалась моя остановка, людей становилось меньше и мы начали продвигаться к выходу. Чтобы доехать домой, Марку же нужно было проехать еще две остановки.
— А у тебя родители сегодня дома? — поинтересовалась я прикусывая губу.
— Нет, а что такое? — парень надул губы и ухмыльнулся.
— Тогда я думаю они не заметят что их ребенок не вернулся домой! — после этой фразы, дверь автобуса открылась, и я потянула молодого человека за собой.
— Давай гулять!
— Эй, вы срываете мои планы, мисс! — прокричал парень вылетая следом.
— Ну и какие у тебя там могут быть планы? Посмотреть «спокойной ночи малыши» почистить зубы и в десять на боковую? — с сарказмом отвечаю, уже стоя в плотную к молодому человеку.
— Алло, так уже десять!
— Ничего страшного, до дома тебе недалеко шагать, погуляем часик. — пытаюсь сделать глаза как у кота из Шрека.
Оказавшись на футбольном поле у школы, мы веселились словно два маленьких ребенка, не замечающих ничего вокруг. Бегали и играли в салки, крутились на турниках. Смотрели на звезды, лежа на искусственном газоне. Говорили о будущем и прошлом, вспоминали детство.
— В Питере, я каждый год участвовал в конкурсе «Живая классика». — начал Марк. — В тот раз все читали Чехова, Жванецкого, а я выбрал монопьесу про мальчика, который попал в психиатрическую больницу. — он закончил предложение, и приложив палец к губе, посмотрел на меня в ожидании реакции.
Мне понадобилось пару секунд, чтобы перевернуться со спины на бок, подпереть рукой голову, приняв удобное положение для разговора, и понять, что он сидит на траве подле меня. В нескольких сантиметрах.
— Ага, Питер значит доводит. Учтем! — восклицала я, продолжая. — Вообще с дуба рухнул, чем ты думал вообще?!
— Так это не все еще! — заинтриговывал парень. — Там короче лейтмотивом проходила фраза «А вот было бы у меня ружье, как у Курта Кобейна, я бы застрелился»...
— Ты на учете после этого не стоял, случаем?
— Я выиграл район! — гордо заявил Маркус. — Поехал с этим на город, а потом моих родителей вызвали в школу и сказали: «Ваш Марк склоняет детей к суициду».
— Так... — с интересом внимаю раскрытие интриги.
— Пришли родители, спросили: «Марк, зачем ты склоняешь детей к суициду?» А я их максимум к русскому стритвиру склоняю! — разводя руками, возмущался парень.
После, я еще долго жаловалась ему на детсадовских обидчиков. А он рассказывал о первой школьной любви во втором классе. Мы были такие близкие, беззаботные и счастливые. До одного момента...
Мой звонкий смех прервал звонок. Маркус посмотрел в телефон, на часах было уже за полночь, ему звонила мама. В первую очередь я предположила, что родители вернулись домой и не обнаружили сына, но до ступора испуганные глаза парня, сразу напомнили о том, чего он сейчас боялся больше всего не свете. Мы понимали, что это был за звонок.
Молодой человек подскочил на ноги и отошел на пару метров, оставив меня сидеть на траве. Еще минуту я смотрела на мотающегося из стороны в сторону Марка, но решив дать ему личное пространство, уткнулась в телефон.
Положив трубку, ко мне подошел уже другой человек. Он рухнул на землю. Его руки окутал тремор, а смотрящие в пол глаза были словно пустые. Шокированный, он поднял взгляд. Эту новость можно было не озвучивать. Все было понятно без слов.
— Можно я пожалуйста тебя обниму..? — тихо спросил Марк.
После смерти близкого человека, ты не осознаешь масштаб трагедии. Ты не осознаешь буквально ничего. Может твое тело и реагирует на бешеный стресс, но в голове буквально пусто. Просто пустота.
Первое время Маркус не будет понимать, что больше никогда не увидит свою бабушку, никогда не услышит ее голос или шарканье тапочек на кухне. Он больше не почувствует вкус ее фирменного пирога или запах туалетной воды. Ее любимых цветочных духов. Бабушка будет для него теперь теплым воспоминанием и крестом на кладбище.
Мы просидели в обнимку с десяток минут. Просто дыхание двух людей, находящихся близко друг другу, и его трясущиеся руки.