Лепесток.
Кацуки
Я вошёл в квартиру, как обычно — со скрипом дверей и криком из кухни. Мать верещала, что суп остынет, что я снова весь в крови, что если я ещё раз попорчу её белое полотенце, она вынесет мне с коленей мозги, и вообще — "ты бы хоть раз пришёл домой нормальным, а не как после драки с быками".
Я ничего не ответил.
Прошёл мимо неё, сел за стол. Ел молча, быстро. Она ворчала, но уже без надрыва — как всегда, когда понимала, что я не отвечу. Когда видела в моих глазах ту злость, которую нельзя выбить даже её визгом.
Поел, убрал посуду, промолчал ещё пару слов в спину.
Зашёл в ванную, разделся, включил воду.
Горячая. Обжигающая.
Пот стекал, кровь уходила в сток, а мысли всё ещё оставались в зале.
В ней. В Эли.
В её ударе.
В её глазах.
В том, что было за ними.
Я вышел. Вытерся. Натянул шорты. Прошёл в комнату. Лёг. Спиной на матрас, руки закинул за голову, потом одну руку откинул на лоб. Глаза закрылись сами. Не от усталости. От чего-то другого.
⸻
Когда открыл их снова — я уже был там.
Цветущая сакура.
Воздух густой, как мёд. Сладкий, почти вязкий.
И лёгкий ветер, шевелящий траву. Она шуршала — едва, как шелест бумажного веера.
Я стоял в знакомом месте. Не в первый раз.
Но ощущение было такое, будто оно ждало меня.
— ...Чёрт, — выдохнул я. — Опять.
Я двинулся вперёд, сквозь траву, слегка цепляющую щиколотки. Земля под ногами — прохладная, упругая. Ветви дерева над головой — неподвижны, но всё вокруг будто дышало. Лепестки висели в воздухе, замирали, как пепел на ветру.
Я шагал — не спеша, но с раздражением.
Я не знал, куда шёл, но тело двигалось, как будто по памяти.
Снова этот сон.
Снова это место.
Я остановился.
Передо мной — озеро.
Зеркальное. Без ряби.
И в его центре — камень.
Старый, почти белый от времени.
И она.
Танцевала.
На камне, босиком.
В длинном, красном хаори, распахивающемся от ветра, как веер на каждом развороте.
Движения — медленные, как в воде. Руки — резкие, потом мягкие.
Нихон-буё. Я знал, что это так называется. Видел когда-то в старых фильмах.
Это не бой, не театральность. Это — ритуал.
Шляпа на голове — широкая, низко опущенная.
От неё свисала красная вуаль, скрывающая лицо. Ни глаз, ни губ.
Но я чувствовал взгляд.
Он был.
Она двигалась по камню, будто по сцене.
Пятки почти не касались поверхности, ткань стелилась по ветру, а рука — в один момент — нырнула в рукав и достала кисэру.
Длинную, изогнутую.
Она затянулась.
Дым вышел тонкой струёй. Ладан. Или что-то древнее. Горькое.
Я чувствовал запах — даже здесь.
Я стоял на берегу.
Руки опущены. Грудь тяжёлая. Глаза прикованы.
Я не хотел говорить — но заговорил. Внутри что-то требовало.
— Ты кто?..
— Почему я здесь?..
— Почему — опять?
Она не ответила.
Танец замедлился.
Её тело остановилось, но она не замерла — нет. Она стояла, будто была частью ветра, частью воды.
Я шагнул ближе, ноги едва не коснулись зеркала воды.
— Слышишь меня?..
— Эй.
Она медленно повернула голову.
Не рывком. Не как человек.
А как нечто, что чувствует движение по-другому.
Лицо всё ещё скрыто.
Я ощутил холод. Не от воды. От внутри.
Сердце — стучало где-то в горле.
Я почувствовал... не страх. Нет.
Ожидание.
Она молчала.
Кисэра — всё ещё в руке.
Дым — поднимается.
И где-то внутри него — слово. Образ. Намёк. Я не мог его понять. Он скользнул. Исчез.
— Ты реальна? — спросил я.
Ответа не было.
— Или ты и есть тот чёртов сон?
Тишина.
Но с ней — вес.
Словно воздух сгустился, словно трава перестала шевелиться, а озеро — на долю секунды вдохнуло.
Я почувствовал, как внутри меня поднялось пламя. Причуда. Или злость. Или то, что давно копилось.
Я шагнул на поверхность воды.
Она не дрогнула.
И тогда я сказал:
— Назови своё имя.
⸻
И в этот момент...
...лепесток сакуры коснулся воды.
И всё пошло волнами.
⸻
Всё вокруг замерло.
Ветер перестал дышать.
Трава встала по струнке.
Даже дым от её кисэры будто застыл в воздухе — прямо в форме, как змей в прыжке.
И тогда это случилось.
Один лепесток.
Один-единственный алый лепесток сакуры отделился от ветки, пролетел короткое расстояние в воздухе — и коснулся воды.
Мир вздрогнул.
Тишина сорвалась.
Поверхность озера пошла кругами — не от ветра, не от движения, а от самой сути.
Волны разошлись по зеркалу, словно кто-то нарушил древний обет молчания.
Я стоял по щиколотку в воде.
И она всё ещё была на камне.
Но теперь... она смотрела прямо на меня.
Глаз не было видно — шляпа низко, вуаль густая.
Но я чувствовал взгляд.
Он впивался в меня, как иглы.
Неспешно, методично.
Раздевал не тело — разум.
Я не двинулся.
Даже дышать не стал.
Кисэра всё ещё тлела в её пальцах.
И вот она затянулась вновь — плавно, как будто в этом ритуале был смысл, древний и не подлежащий объяснению.
Выдохнула в сторону — и дым потянулся ко мне.
В нём было нечто... знающее.
Я сжал кулаки. Рефлекс. Чистый инстинкт.
Причуда отозвалась где-то глубоко — как будто пламя внутри почуяло холод. Не физический. Холод другого порядка. Холод тех, кто смотрит на тебя, но не говорит.
— Назови своё имя, — повторил я. Голос — жёсткий, но ровный.
Она не ответила.
Но движение было.
Она подняла левую руку — медленно, будто каждая мышца тянулась через время.
Пальцы — тонкие, гибкие — будто невесомо подсказали мне: «Смотри».
Я смотрел.
И тогда она другой рукой провела по вуали — не убрала её, нет.
Провела.
Движение едва заметное. Но за ним последовало изменение.
Воздух между нами потемнел.
Свет — рассеянный, тёплый — стал тусклее.
Цвета — смазались, как краска на мокром холсте.
И прямо в центре камня, вокруг неё, образовалась некая тень. Форма, структура которой не поддавалась описанию.
Я сделал шаг вперёд.
Ещё.
Вода под ногами была холодной, но твёрдой, как стекло.
Скользкой.
Но я не проваливался.
Мои глаза искали хоть что-то знакомое — деталь, уцепку.
Но она стояла, как будто вне времени.
— Почему ты молчишь?! — рыкнул я. — Чего ты хочешь от меня?!
Ответа не было.
Но я знал: она слышит.
Мир вокруг снова пошёл волнами.
На воде — не отражение. Картины.
Мелькнули образы: руины, чей-то окровавленный клинок, каменные ступени, и...
И мои глаза.
Моё лицо.
Но искажённое. Злое. Почти... не моё.
Я отшатнулся. Вода хлынула к моим пяткам.
Я выругался — тихо, глухо.
— Хватит. Это игра?
Она не сдвинулась ни на дюйм.
Но всё изменилось в следующую секунду.
Озеро вспыхнуло.
Не огнём — памятью.
Вода вспыхнула, как экран.
И в ней — зал. Спортзал.
Клетка.
Я и она.
Схватка.
Я видел это заново.
Но уже не своими глазами.
Я видел это её глазами.
Каждое движение. Каждую эмоцию.
Она не просто сражалась.
Она считывала.
Изучала.
Как будто я — не человек, а сломанный артефакт, и она разбирает меня на части.
Понимает.
Я отступил.
Руки дрожали.
Она... всё это помнит.
Она носит это в себе.
А значит — она здесь не случайно.
Я взглянул на неё снова.
Теперь я понял, что спрашивать больше не нужно.
Не потому что она не ответит.
А потому что... она уже всё сказала.
Просто — не словами.
⸻
Я открыл глаза в своей комнате.
Пот заливал виски.
Листья на дереве за окном шевелились в ночи.
Я лежал, глядя в потолок.
Предплечье — всё ещё на лбу.
Грудь тяжёлая. Горло — сухое.
И только один вопрос вертелся в голове:
Кто ты, Эли?..