𝐄𝐥 𝐆𝐀𝐓𝐎 & 𝐏𝐑𝐈𝐍𝐂𝐄

• ✙ •

Хёнджин исчез в проеме неприметной потайной двери, которая тут же захлопнулась, как только омега вошел внутрь. Чонин из машины Кима наблюдал, как Минхо схватил его брата в объятия. Эта странная каменная башня, словно портал в иной мир, поглотила обоих влюбленных, и Чонин на секунду представил, что они исчезли совсем. Вот сейчас он подбежит, распахнет дверь, а там, за ней – пустота. И больше уже ни его прекрасный брат, ни тайный возлюбленный Хёнджина не вернутся в подлунный мир. Останутся там, где могут быть вместе. Навечно.

— Хочешь, поедем куда-то? — Сынмин склонился к омеге, стараясь приблизиться, но не касаться. — Или тебя отвезти домой?

Альфа очень хотел сказать, что у них есть вся ночь. Они могут развлекаться до утра. Кататься по городу и сорить деньгами. Окунуться в жаркую ночную жизнь столицы, где Кима знает каждый и все удовольствия Ада доступны владельцу самого веселого бульвара Сеула. Но не стал. Сынмин был отлично воспитан. Он вырос в прекрасной семье. Однако за всю свою жизнь он следовал нормам этикета от силы несколько раз. А с этим омегой Ким отчего-то внезапно стал образцом джентльмена. Тем человеком, над которыми сам всю жизнь насмехался и считал их глупцами, тратящими время на ненужные ритуалы. Чонин повернулся к Киму и пожал плечами.

— Я обещал забрать его. Хёнджин не должен ходить один. Я ведь его компаньон. Поэтому нет. Домой я не поеду.
— Значит, поедем в другое место, — Сынмин выкрутил руль и поехал прямо. Сердце альфы ликовало. Но лицо было бесстрастно.

• ✙ •

Если существует рай, то он в твоих объятиях. Если существует ад, то он вдали от тебя. Когда любишь, всё на самом деле просто. Есть тот, второй, который дает тебе силу. Дает тебе власть. И ты ощущаешь, будто в мире нет ничего невозможного. Счастье наполняет тебя, и ты, защищенный от всех невзгод и страданий, становишься неуязвим.

— Ты сжег письмо, как я просил? — Минхо не выпускал омегу из объятий. Не отводил глаза. И не переставая, целовал.

Они сидели на постели напротив открытого балкона, выходящего на смотровую площадку башни. Там, снаружи, далеко внизу, горел огнями город, разделенный войной. Здесь, в башне старого моста, соединялись два мира и проходила граница. Последняя черта.

— Нет, — прошептал Хёнджин.
— Почему? — Минхо невольно улыбнулся. Он так и знал. Он бы и сам сохранил письмо, написанное рукой Хёнджина, даже если бы это грозило ему смертью. Таков влюбленный человек. Он собирает крупицы, складывает пазлы, находит сложное в простом.
— Я не смог. — Зеленые глаза омеги горели в полумраке. Один лишь взгляд Хёнджина опасней двадцати кинжалов. И сердце Минхо истекало кровью. Изрезанное и пронзенное.
— Твой брат знает о том, что золотой Глок у меня, — Минхо коснулся ладонью бледной щеки омеги. — Это вышло случайно. Мы ходим по краю. Слишком много подтверждений наших чувств, Хёнджин. Осязаемых и понятных. Пистолет. Письмо. Ночной побег. Что будет, если твой отец узнает обо всём? Я ведь уже говорил, я не перенесу, если с тобой что-то случится.

Хёнджин тихо рассмеялся.

— А что будет, если узнает твой отец? — омега гладил волосы альфы. Играл с черными шелковыми прядями, заставляя Минхо дрожать от ощущений.
— Он знает. Я сказал ему в первый же день. Сразу, как вернулся утром. — Минхо нервно облизал губы.

Близость Хёнджина сводила альфу с ума. Прикосновения и голос. Тепло тела и дыхание. Минхо боялся оскорбить, сделать что-то непозволительное. Но его тело плохо подчинялось рассудку. Его руки сами трогали и гладили. Сжимали и притягивали. Хёнджин был податливым и мягким. Прижимался откровенно, не стесняясь. Смотрел так горячо.

— Так ты во всём сознался? И что же ты сказал? — Хёнджин приблизился так, что между их губами не осталось воздуха. Они пили дыхание друг друга, и их обоих мутило от вожделения.
— Что ты – мой омега. И я люблю тебя.

Минхо выдохнул, а вдохнуть уже не смог. Хёнджин накрыл его губы своими. И всё померкло для альфы. Весь мир исчез. Остался только человек в его объятиях. Горячий и прекрасный. Жаждущий. Любимый. Хёнджин лег на спину и увлек альфу за собой. Они упали на постель, как в пропасть. Рухнули. Отпуская тормоза и ломая преграды.

— Разве я клялся тебе, что я твой? — Хёнджин кривил губы в капризном изломе. Всем телом прижимаясь к альфе, обвивая его руками. Утягивая в пучину, из которой альфа никогда не сможет выбраться.
— Ты мой. И тому есть свидетели: Небо, Ночь и Звезды. Тебе не отвертеться, — Минхо смеялся и кусал омегу в шею.
— Мы сговорились. Но разве из-за этого я стал твоим? — Хёнджин мокро лизнул альфу в ушко. Его горячий шепот плавил мозг. Минхо прикрыл глаза, слушая омегу. — Хочешь, чтоб я был твоим? Так сделай это. Или я должен привести священника, чтоб свел нас по закону?

       Минхо задрожал. Омега соблазняет его. Явно и открыто. Ослепленный его красотой, альфа видит в нем лишь ангела. Но Хёнджин – искуситель, и его чарам не сможет противостоять никто.

— Ты жаждешь погубить или погибнуть? — Минхо сдавил Хёнджина так, что тот невольно откинулся и выгнул спину.
— Мне всё едино. Не играй со мной. Я этого не вынесу. Стану беситься тебе на потеху.
— Я уже погиб, — прошептал Хёнджин. — Ушел из дома среди ночи. И задыхаюсь под тобой от вожделения. Готовый стать твоим на этой постели. Без благословения. Без одобрения. В тайне. И вне брака.
— Поедем в церковь? — Минхо поцеловал омегу в скулу. — Нас обвенчают, и я стану тебе мужем. Не перед людьми, так перед богом. У меня не будет другого омеги. Если я не могу призвать в свидетели людей и получить разрешение твоего отца. Я поклянусь перед всеми святыми. Нет клятвы, которую бы я не дал, скрепив твоим лишь именем.

Хёнджин кусал губы. Минхо сильный. Но полностью во власти своих чувств. Хёнджин ощущал себя готовым на любые безумства рядом с этим альфой. Бежать посреди ночи в церковь? Не проблема. Жаль только, расцепиться они были не в силах.

— Ты делаешь мне предложение сейчас? — омега усмехнулся, глядя мутными глазами. — Тебя не оттолкнуло то, что я так низок? Я смог прийти сюда и соблазнять тебя.

Минхо отстранился. Альфа сел на колени в постели и смотрел, как Хёнджин лежит под ним, доступный и открытый. Такой, каким он снился альфе едва ли ни каждую ночь, с тех пор, как он узнал омегу.
— Меня не нужно соблазнять, Хёнджин. Один лишь факт твоего согласия делает меня твоим рабом. К чему скрываться? Разве я не очевиден? Все мои желания открыты. Хочешь, я скажу о них прямо? — Минхо взял руку омеги и приложил ладонью к своему сердцу. — Читай в моей душе, как в книге. И там любое слово будет о тебе.

Хёнджин приподнялся и тоже сел напротив альфы. Они приняли практически зеркальные позы. На коленях, лицом друг к другу. Омега прижимал ладонь к груди Минхо и ощущал, как гулко бьется сердце альфы в глубине. В голове Хёнджина мелькнула лишь одна единственная мысль. Если ему скажут, что, выйдя отсюда утром, он умрет за то, что будет с этим человеком, он всё равно не откажется. Ни за что на свете. Хёнджин осторожно высвободил руку из хватки Минхо. Длинными пальцами, едва касаясь, стал быстро и ловко расстегивать на груди альфы рубашку. Минхо отлично держится. Хёнджин это видел. У альфы подрагивают мышцы на груди и плечах. Он неосознанно сжимает ладони. Его губы дрожат, а взгляд совсем пьяный.

— Говорят, у всех в вашем клане татуировки тигра, — Хёнджин стянул с плеч альфы рубашку, обнажая его торс. Потянулся к пряжке ремня. — Где твоя?

Минхо улыбнулся. Улыбкой-оскалом обнажая клыки. Омега будит зверя. Гладит тигра. Дразнит его. Напрашивается. Играет. Минхо позволит Хёнджину быть с собой единственным, кому всё сойдёт с рук. И даже внутренний зверь не обидит омегу. Станет лизать ему руки и скулить, заглядывая в глаза.

— На спине, малыш, — Минхо подался вперед и поцеловал Хёнджина. Ему тоже хотелось раздеть омегу. Но движения своих рук альфа не мог контролировать так же легко. Он тянул и дергал слишком сильно. Несколько жемчужных пуговиц с блузки омеги оторвались и застучали по полу, разбегаясь в стороны.
— Прости, — прошептал Минхо.
— Ничего, — низкий шепот Хёнджина выдавал его. Омега пожирал альфу глазами. И его страсть была сильна и слишком явна. — Я хочу посмотреть. Повернись.

Минхо усмехнулся.

— Чтобы рассмотреть целиком, нужно снять с меня всё. Она только начинается на спине. А заканчивается на ногах. Хёнджин дернул ремень на брюках альфы. Расстегнул ему ширинку. Коснулся напряженного члена под тонкой тканью белья, погладил ладонью. При этом не стесняясь, глядя альфе в глаза.
— Тогда снимай всё и повернись. Можешь встать, чтобы мне было лучше видно. Давай.

Повелительный голос Хёнджина возбуждал. Минхо ощутил, как по рукам бегут мурашки. Альфа медленно встал с постели и повернулся спиной. Минхо мог поклясться, что чувствовал, как взгляд Хёнджина жжет ему спину. Как скользит по расписанному причудливыми узорами телу и с интересом жаждет большего. Альфа снял брюки вместе с бельем и выпрямился. Минхо не удержался и взглянул из-за плеча на омегу. Хёнджин разглядывал тело альфы и раздевался. Его изумрудный взор изучал и сканировал. У всех в клане Ли были татуировки тигра. Даже у омег. Свою Минхо набил в 15ть лет и после добавлял и расширял. Украшал, увеличивая картинку. Пока не забил всю спину, плечи и бедра сзади, почти до колен. Его тигр был огромным желтоглазым зверем с оскаленной рычащей пастью, мягкими лапами и острыми когтями. Когда Минхо двигался, казалось, его зверь оживает. Мышцы перекатываются под кожей. Он готовится к прыжку.

Хёнджин снял с себя всю одежду. Ему хотелось коснуться рисунка на спине альфы. Омега бесшумно поднялся и скользнул к Минхо.

— Это красиво, — прошептал Хёнджин. Он погладил Минхо по спине. Спустился к пояснице. Положил ладонь на бедро. Прильнул всем телом. Грудью к спине альфы. Обнял сзади. И начал целовать Минхо плечи, шею. — Став твоим омегой, я буду принадлежать клану Ли? Ведь так?

Хёнджин шептал, облизывая ухо Минхо. Тот откинул голову на плечо омеги и прикрыл глаза. Хёнджин был обнажен и горяч. Он льнул и хотел. И Минхо боялся обернуться. Его тело изнывало. Он был распят, расплавлен, подчинен. Вывернут наизнанку и пришпилен, словно красивое редкое насекомое. Пришит к Хёнджину невидимой нитью.

— Так, малыш. — Минхо говорил с трудом. У него больше не было сил вести разговоры.
— Тогда я хочу такую же на свою спину. — Хёнджин впился острыми зубами альфе в мочку уха. Пронзил. Разорвал тонкую кожу и слизнул капли крови.

Так играют волки и лисы. Тигры и барсы. Прикусывая друг друга до крови. Выясняя, кто главней. Пробуждая инстинкт охотника. Заставляя набрасываться и брать.

— Ты получишь всё, что захочешь, Хёнджин, — Минхо повернулся и схватил омегу в плен своих рук. — Только не отказывай мне.

Хёнджин закусил губу и кивнул. И это было разрешением и сигналом. Минхо отпустил себя. Он больше не старался быть невозмутимым, запирая страсть в тесной клетке собственной груди. Он поднял омегу на руки и заставил обхватить себя ногами. Они слились, вжимаясь друг в друга. Целуясь жадно. Облизывая и лаская. Минхо стонал, закрыв глаза. Хёнджин был весь в его руках. Открыт и послушен. Омега цеплялся за плечи альфы и сладко целовал его, проникая языком в рот. Минхо посасывал мягкий язык омеги и пил его слюну. Их сплетенные тела мгновенно стали влажными от пота. Хёнджин неосознанно терся вставшим членом о живот Минхо. Внутри у омеги уже всё горело. Было мокро и пульсировало. Всё его нутро желало быть раскрытым и наполненным.

Минхо сделал пару шагов к постели и уперся в её край. Он оторвался от поцелуя. Но лишь затем, чтобы бросить Хёнджина на кровать. Тот резко вздохнул от неожиданности и запрокинул голову. Его длинные черные волосы разметались по подушке. Минхо не дал омеге опомниться. Он склонился над Хёнджином, раздвинул ему ноги и дёрнул на себя. Раскрыл его и принялся облизывать, не стесняясь. Всего. От шеи до паха. Целуя и вылизывая все чувствительные места. Ключицы, грудь, соски, живот.

У Хёнджина не было опыта. Никто никогда не касался его так. Омега с детства рос ласковым мальчиком и не испытывал тактильного голода. Он любил обниматься или касаться тех, кто был ему дорог и близок. Но то, что с ним делал Минхо, было совсем другим. Ощущения от прикосновений альфы заставляли омегу извиваться и дрожать. Хёнджин раздвигал ноги и двигал бёдрами в нетерпении. У альфы от этого зрелища давно уже перегорели все платы. Его разум, и без того опьяненный любовью, отключился. Минхо лег сверху на омегу, прижимаясь к нему.

— Обними меня ногами, — шептал он Хёнджину, который, даже не дослушав, уже сделал это. Они сплелись, сцепились, дрожа и изнывая. Стремясь стать одним. Минхо думал, что Хёнджину будет неприятно или больно, когда альфа попытается войти в него. Но всё было достаточно легко. Омега был мокрый и раскрытый. Горячий. Минхо проскользнул внутрь, чувствуя, как Хёнджин сжимает его член внутри себя. Дрожит всем телом и почти сразу расслабляется. Слишком сильное желание и влечение между ними облегчало боль. Делало всё простым и легким. Таким правильным... Хёнджин стонал и насаживался сам. Подгоняя альфу неосознанными движениями. Капризничал. Выпрашивал и напрашивался. Минхо не долго колебался и нежничал. Его тело само желало вбиться глубже и сильнее. Их синхронные движения навстречу друг другу были естественны и желанны ими обоими. Хёнджин то отрывался от Минхо, чтобы вдохнуть воздуха, которого ему ужасно не хватало. То искал губы альфы, притягивая его к себе. Впивался. Целовал. Отдавался и брал. Ему было безумно хорошо. Но он не знал, что бывает ещё лучше. Очень скоро он это понял и прочувствовал сполна.

• ✙ •

Чонин смотрел в окно автомобиля. Как сияющий неоновый город живет и дышит, переливаясь и дрожа. Ночью жизнь не замирает. Пока большинство спит в своих теплых красивых домах, улицы наводняют те, кому не до сна. Сынмин хотел отвезти омегу на берег реки. В район набережной. В самом центре. Там работали уютные ресторанчики, кафешки и кофейни. Альфа думал пройтись по ночным улицам, подышать воздухом. Или посидеть в каком-нибудь тихом заведении на берегу, глядя, как городские огни утопают в черной водной глади.

— Я хочу сыграть, — нарушил все планы Кима омега. Сынмин удивленно поднял брови. Чонин смотрел на альфу горящими лисьими глазами из-под платиновой челки.
— Детка, ты знаешь, что казино запрещены? — милая улыбка Кима могла обмануть кого угодно. Но Чонин никому не доверял заочно. Его острый аналитический ум был слишком развит, чтобы доверять на ровном месте.
— А ты законопослушный гражданин? — ухмыльнулся омега. — Никогда бы не подумал.

    Чонин презрительно фыркнул и отвернулся к окну. Сынмин покачал головой. Он развернул машину и рванул в сторону трассы на Итэвон.

— Только не ставь всё на черное, — произнес альфа, вдавливая педаль в пол. — По-моему это не твое.

Машина набирала скорость, выезжая на трассу. Ночью было мало машин. Но Ким всё равно вел слишком быстро. Грубо. Опасно. Его движения были резкими и рваными. А лицо абсолютно холодным. Чонину это нравилось. Вот что между ними общего. Они оба не те, кем кажутся.
— А что моё по-твоему? — Чонин придвинулся вплотную.

Прильнул практически всем телом, мешая альфе управлять автомобилем. Однако провокация не сработала. Ким и ухом не повёл. Железному терпению папочки Кима почти не было предела. Это все знали. Чонин же это чувствовал и прощупывал границы дозволенного.

— Зеро, малыш, — спокойно ответил Сынмин. — Вот это точно твой вариант.
— Всё или ничего? — дыхание омеги коснулось кожи на щеке альфы, и ресницы Сынмина дрогнули. Он взглянул на омегу. Тёплые кофейные глаза альфы завораживали и обещали. Чонин гадал, сколько Сынмин сможет ехать вот так. Не глядя на дорогу. На полной скорости. Сохраняя контроль, но при этом не напрягаясь.
— Именно так, — Сынмин улыбнулся.

Альфа резко выкрутил руль, вписываясь в поворот на мост в последний момент. Они влетели в тоннель. Редкие вспышки света падали полосами на лица. Тьма сменялась всполохами теплых бликов.

— Заключим пари? — тихо произнёс Чонин.
— Пари – жестокий спор, детка. Проигравший теряет всё. А иначе нет смысла. — Альфа съехал с моста и, не сбрасывая скорость, обгонял машины, направляясь к бульвару.
— Боишься? — Чонин презрительно вздернул верхнюю губу.

     Сынмин наконец выдал себя. Альфа громко рассмеялся. Его глаза горели нездоровым блеском. Этот омега играет с огнём и продует в сухую. Маленький чертенок.

— На что спорим? — Сынмин протянул омеге раскрытую ладонь.
— Выиграю – отдашь отцу землю, которую он так хочет, — Чонин схватился за горячую ладонь альфы. Назад дороги нет. Разбить рукопожатие означает согласиться. Ким в ловушке.
— Проиграешь – и ты мой. Идёт? — Сынмин ощутил, как рука омеги дрогнула в его ладони.
— Идёт. — процедил Чонин и резко вырвал свою руку. — Только я не проигрываю. Детка.

Губы омеги дрожали. Он был уверен в себе. Но Ким не так прост. Может ли быть такое, что Чонин переборщил и ему не повезет на этот раз? Омега изо всех сил старался сохранять спокойствие. Однако червячок сомнения уже разъедал его душу.

— Я тоже.

     В голосе Сынмина арктический холод. Мягкий снаружи, внутри этот альфа был тверже стали. Как поздно Чонин это заметил. Машина стрелой неслась по Итэвонскому бульвару, унося прекрасного ангела прямиком в Ад.

Игорный бизнес официально был запрещен давно. Однако в Итэвоне запреты не действовали. Здесь устанавливал правила лишь один человек. Владелец этой земли – Ким Сынмин.

Семья Ким некогда владела обширными землями на обоих берегах Хангана. Отец Минни и Лили являлся дальним родственником одной из самых древних королевских династий – Императорского дома Японии. Во времена японского господства прапрадед Сынмина был губернатором Сеула. Города с особым статусом. Являющимся административным центром и не входящим ни в одну провинцию страны. После независимости и разделения в государстве многое изменилось. Многочисленные войны и изменения политического строя окончательно лишили могущества некогда великий клан. Семья Ким стала просто одной из многих влиятельных семей, со временем скатившейся в самый низ привилегированного общества. Их родословная была безупречна. Но влияние ослабло, а владения сократились до небольшого пятачка под названием Итэвон. Никому не было дела до этой земли. До тех пор, пока ею не стал владеть Сынмин. Вседозволенность, которую он установил на своей территории, многим была поперек горла. Однако ещё большему количеству людей она была необходима как воздух. Остров Свободы Кима был лакомым куском, бельмом на глазу, Раем и Адом одновременно.

Казино Хрустального дворца было одним из самых роскошных заведений столицы. Итэвон имел дурную славу. Но тусовка здесь была блистательной. Всех притягивала магия запрещенного. Поэтому звезды и знаменитости торчали в вотчине папочки Кима практически безвылазно. Деньги текли рекой, а кокаин искрился в воздухе ангельской пылью, оседая на кристальных гранях зазеркалья.

Чонин старался не слишком пялиться на интерьер и людей. Они с Кимом шли через огромный зал казино, заполненный шумной толпой, в направлении вип-комнат. Все расступались перед ними. Кланялись Сынмину и пожирали глазами его спутника. Альфа никогда не появлялся в обществе с омегой, если тот не являлся его официальным любовником. Поэтому каждый из присутствующих хотел знать, кому так повезло на этот раз. Быть с Кимом хотели многие. Поэтому взгляды, которыми толпа награждала Чонина, были откровенно завистливыми. Омега не сразу это понял. Ему сперва показалось, что он неуместно одет для светского общества.

В вип-залах было тихо. Ким вёл омегу по мягким коврам в полумраке коридоров. Перед альфой распахивались все двери и склонялся каждый, кто оказывался у него на пути. Омега невольно задумался о том, насколько влиятелен Сынмин. Если в глазах каждого, кто смотрел на альфу, Чонин видел лишь благоговение и ужас.

— Ты когда-нибудь играл в рулетку? Голос Кима вырвал омегу из раздумий.
— Нет, — Чонин пожал плечами. Они остановились у стола. Зеленое сукно. Сектора для фишек и собственно рулетка. Над которой в ожидании ставок возвышался невозмутимый крупье.
— Тогда предлагаю наиболее простой вариант. Как новичку. — Сынмин мягко улыбнулся. Он обошел стол и встал напротив омеги. Длинный овальный стол теперь разделял их. Они могли смотреть друг другу в глаза, но Чонину почудилось, будто между ними разверзлась пропасть. — Американская рулетка с одним зеро. Фишки, разделенные по цвету. Смысла назначать номинал я не вижу. Мы играем ровно до того момента, пока один из нас не потеряет всё. Ты согласен?

      Чонин схватывал всё на лету. Он был умён и бесстрастен. Поэтому его руки не дрожали, а лицо было спокойным.

— Да, — он уверенно кивнул. Красивые глаза омеги вспыхнули.
— Фишек нам, — Сынмин кивнул стоящему рядом работнику казино. — По десять тысяч каждому.

     Служащий мигом метнулся и через пару минут выстроил перед альфой и омегой аккуратные столбики фишек.

— Хочешь, научу тебя делать ставки, Чонин? — улыбка Кима была сладкой. Даже приторной.
— Начнем с малого, — усмехнулся омега. Чонин взял в руки фишки и поставил по одной, полностью перекрыв ближайший к нему сектор.

Ким рассмеялся. Парень врет, что никогда не играл. А возможно, он и правда не брал в руки фишек. Но правила знает. В случае выпадения любого номера из сектора, омега автоматически в выигрыше. Лисенок хитрит. Но Фортуна – дама капризная. А Сынмин всегда был её любимчиком. Альфа кинул фишку на 13ть. И взглянул на крупье.

— Ставки сделаны. Ставок больше нет, — монотонно произнёс крупье.

Рулетка быстро закрутилась. Этот звук всегда приятен уху опытного игрока. Обычно все взгляды устремлены на мелькающий разноцветный круг, в котором прыгает небольшой белый шарик. Но Сынмин и Чонин, стоя напротив, смотрели только друг на друга.

• ✙ •

— Останься со мной, не уходи...

Минхо обнимал Хёнджина и шептал омеге на ухо всё, что хотел бы сказать. О чем думал две последние недели. Они лежали обнаженные вдвоём на ещё не остывшей постели.

— Давай сбежим? — Минхо дышал омеге в шею, заставляя того дрожать от ощущений. — Я в прошлый раз с трудом покинул твой дом. Но тогда я не знал, как сладок твой плен. Я лишь предвкушал. Прошел по краю. Заглянул в бездну. Но уже тогда я едва перенес разлуку. А теперь...
— Что теперь? — Хёнджин повернулся к альфе лицом и запустил пальцы в его влажные волосы.
— Теперь ты мой, — прошептал Минхо. — Как мне с тобою разделиться? Если ты часть меня? Ты забрал мою душу. Это полбеды. Моё тело в огне. Я уже схожу с ума от одной лишь мысли, что скоро утро. И ты оставишь меня.
— Вчера ты говорил, что боишься навлечь на меня гнев моего отца. А сегодня хочешь сбежать со мной? — Хёнджин рассмеялся. — Ооо. Это навлечет на меня гнев моего родителя, можешь не сомневаться. Он будет страшно зол.
— Тебе смешно, — Минхо поцеловал омегу в уголок рта. Губы Хёнджина саднило от поцелуев. Они припухли, и альфа старался касаться осторожно. Ночью они не сдерживали себя, и оба слегка перестарались. Омега расцарапал альфе спину, грудь и шею. Искусал его до крови. А альфа оставил на нежной коже омеги множество засосов даже там, где их никто, кроме Хёнджина не увидит. — А я уже на грани.
— Минхо, — Хёнджин погладил альфу по голове. Ему так нравилось играть с его волосами. Такими мягкими, послушными. Блестящими. — Найди священника, что согласится нас связать без благословения моих родителей. И нас уже никто не сможет разлучить. Только смерть.
— Да, малыш. Я всё сделаю. Всё приготовлю и дам знать. — Минхо не удержался и поцеловал омегу. Сладко и нежно. Сдерживая страсть. Но не скрывая.
— Напишешь мне ещё одно письмо? — Хёнджин лизнул верхнюю губу альфы. Она была чуть больше нижней, и это придавало наивности красивому правильному лицу Минхо.
— Хочешь, я буду писать тебе каждый день? Каждый час? Каждую минуту? — Минхо тихо рассмеялся.
— Хочу, — в голосе омеги не было и тени насмешки. — Мне всё равно будет мало. Хёнджин внезапно замолчал. Минхо не должен знать, как сильно омеге сейчас хотелось плакать. Ему так же сильно, как и альфе, не хотелось расставаться и на минуту. Но скрыть что-либо от Минхо Хёнджин уже всё равно бы не смог. Они сблизились слишком сильно. Так, что стали чувствовать и понимать друг друга, как самих себя.
— Не плачь, — шептал Минхо. Хотя слез омеги ещё даже не было. — Я всегда буду с тобой. Ничто нас не разлучит. Верь мне. Даже смерть.

Хёнджин хотел бы верить. Ибо больше ему ничего не оставалось. Хёнджин не нуждался в жалости. Лить слезы он будет после. Когда вернётся в родительский дом и останется один в своей комнате. Пока ночь ещё не закончилась, они вместе. Омега выскользнул из объятий альфы и, смеясь, толкнул Минхо в плечо. Завалил его на спину. Ловко сел сверху. Оседлал и уперся ладонями ему в грудь.

— Хочешь быть сверху? — улыбнулся Минхо, поглаживая бедра омеги.
— Да, малыш, — Хёнджин тряхнул волосами. Они рассыпались по плечам. Омега хотел бы их убрать, но его лента давно развязалась и потерялась где-то в шелковых простынях.
— Детка, — Минхо кусал губы, ощущая, как Хёнджин водит ладонью по его члену. Обхватывает. Ласкает настойчиво и аккуратно. — Тебе будет больно, если сразу.

    Хёнджин уже приподнялся и сам осторожно направлял член альфы куда нужно.

— Разве? — омега только рвано выдохнул, насаживаясь не до конца. Впуская в себя с трудом.
— Да, малыш. Не торопись. — Минхо гладил ноги омеги, стараясь снять напряжение. Хёнджин был слишком узким внутри для такого резкого вторжения. В такой позе. Но Хёнджин его не слушал. Он двигался резко. Сжимался и дрожал. Минхо пронзало от ощущений. От тесноты и жара. Омега был весь из огня. Изнутри и снаружи.
— Не жалей меня, — шептал Хёнджин. — Моё сердце разрывается от боли. От жалости мне только хуже.

Минхо отлично понимал, что имеет в виду его омега. Очень скоро им и вовсе будут не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Альфа схватил Хёнджина за бёдра, насаживая тело омеги резко. Входя глубоко. Хёнджин только распахнул глаза и всхлипнул от неожиданности. Ощущения были слишком яркими. Сильными. Болезненно пронзительными. Минхо, не останавливаясь, трахал омегу, подбрасывая гибкое бледное тело на своем члене. Насаживая до упора и не давая передохнуть. Очень скоро всхлипы превратились в стоны, а стоны в крики. Хёнджин кричал и метался, не стесняясь. Его сердце билось в агонии. А тело пылало в безумном огне желания.

• ✙ •

Всё или Ничего. Эти слова оказались пророческими. А ведь Сынмин его предупреждал. Чонин стоял, кусая губы и вцепившись дрожащими пальцами в край стола, за которым он только что проигрался в пух и прах.

Когда всё пошло не так, как омега планировал? Да с самого начала. Он слишком самонадеянно позволил теплым глазам Кима усыпить свою бдительность. Увидел, что альфа поплыл, и решил, будто нашел его слабое место. У Сынмина не было слабых мест. Но знать об этом всем подряд было вовсе не обязательно. Альфа вообще не любил без особых причин показывать свое истинное лицо.

— Зеро выиграло. Господин Ким забирает банк. Ставка 35:1.

Голос крупье звучал монотонно и обыденно. Чонин же при этом ощущал, как холодный липкий пот ползет по его спине. От страха. Что ж. Дороги назад нет. Он поднял глаза и встретился взглядом с альфой. Ким смотрел спокойно. Не улыбаясь и не говоря ни слова. Маски были сброшены. Расстановка сил завершена. Омега проиграл. И теперь принадлежит альфе. А земля, которую так хотел бы заполучить себе Хван-старший, как и прежде останется за Сынмином.

— Когда я смогу получить свой выигрыш?

Ким расстегнул пиджак и повёл плечами. Казалось, альфа устал и желает расслабиться. Сесть в кресло. Или вытянуть ноги на диване. А быть может, лечь в кровать. Чонин гулко сглотнул. Ким может затребовать свое здесь и сейчас? Почему бы и нет. Он тут хозяин. Захочет трахнуть омегу на этом столе, не отходя от кассы, и кто ему помешает?

— Когда захочешь, — с трудом выдавил из себя слова Чонин.
— Как опрометчиво и дерзко, малыш, — ухмыльнулся Ким. — Это, видимо, в силу возраста. Ну ничего. Подрастешь, научишься говорить, лишь хорошо подумав.

Сынмин обошел стол и приблизился к омеге вплотную. Чонин с трудом устоял на месте. Ему хотелось развернуться и сбежать, не оглядываясь, из этой хрустальной тюрьмы.

— Твоя смелость так же бесполезна, как и твоя дерзость. — Ким схватил омегу в объятия и прижал к себе. Чонин стиснул зубы. Не смог сдержаться, уперся обеими руками в грудь альфы в попытке оттолкнуть.
— Страшно? — тихо спросил Ким. И его голос показался Чонину слишком мягким. Сознаться в том, что он напуган до чертиков, омега просто не мог. В его сердце гордость боролась с отчаянием. Но он попытался усмирить себя.
— Да, — Чонин расслабился и убрал руки. Не сопротивлялся. Стоял спокойно. Его тело было напряженным. Мышцы подрагивали. Но разум был чист. Раз проиграл, значит, нужно платить.
— Поедем к мосту, — улыбнулся Сынмин. — Скоро утро. Нужно забрать твоего брата. Вам пора возвращаться домой.
Альфа выпустил омегу из объятий и отступил на шаг. Чонин кивнул. Они двинулись к выходу. Омега шёл за альфой, не смея поднять глаз. Ему было и стыдно, и страшно, и отчего-то удивительно спокойно. Он уже ничего не решает. Он всё оставил на милость победителю. Так распорядилась судьба. Прежде чем сесть в машину, Ким открыл омеге дверь авто и задержался. Чонин стоял, ожидая, когда ему разрешат сесть в салон.

— Sors Immanis, детка, — без тени улыбки произнёс Сынмин. Альфа коснулся ладонью щеки омеги и заставил Чонина посмотреть себе в глаза.
— Судьба против меня, — эхом ответил омега.
  
      Сынмин подался вперед и коснулся губами губ омеги. Они стояли напротив выхода из сияющего казино Хрустального дворца и целовались. Чонин проиграл себя, но выиграл сердце альфы.

• ✙ •

— Солнце. — Хёнджин вздохнул. — Никогда бы не подумал, что буду так не рад рассвету. Минхо тихо рассмеялся. Он уткнулся носом в шею омеги и дышал его теплым запахом.

Они стояли на смотровой площадке, обнимаясь. Солнце медленно выползало из-за горизонта. Освещало тихий спящий город. Предрассветный час самый спокойный. Ночная публика расходится по домам, устав от веселья. А работающие граждане ещё сладко спят в своих постелях. Город пустеет. Только ветер с реки свободно гуляет по улицам, гоняя пыль и редкий мусор.

— Если бы мы были нормальной парой, — пробубнил Минхо. — Мы бы сейчас поехали в город завтракать. А потом на пляж.
— Для пляжа ещё холодно, — омега повел плечами и откинул голову. Минхо обнимал Хёнджина со спины, сцепив руки в замок на груди омеги.
— Мы бы просто сидели там. Как пожилая пара. Наблюдали бы за людьми. Обнимались. — Минхо потерся щекой о макушку Хёнджина. Тот откинул голову альфе на плечо и прикрыл глаза.
— Мы так и сделаем. Когда будем пожилой парой, малыш. — омега вздохнул и выпрямился, слегка отстранившись.

С балкона площадки было прекрасно видно оба берега реки, дорогу и весь мост. Со стороны Итэвона уже приближалась к тоннелю машина Кима. Нужно было уходить. Спускаться вниз по винтовой каменной лестнице, покинуть эту башню и отправляться домой в холодную унылую постель. Даже мысли об этом были для Хёнджина невыносимы. Он не мог сдвинуться с места. Ему легче было бы спрыгнуть вниз, чем на своих двоих идти домой и снова быть в разлуке с тем, кого желало его сердце. Минхо стиснул Хёнджина в объятиях, оторвал от пола и понес, словно куклу. Солнце сияло всё ярче, но на душе у омеги была кромешная тьма.

Ким притормозил напротив выхода из башни. В салоне авто была гробовая тишина. Чонин смотрел в окно и думал лишь о том, когда и при каких обстоятельствах Сынмин потребует от омеги выполнить условия их сделки. Заключить пари было слишком опрометчивым решением со стороны омеги. И сейчас, при утреннем свете, Чонин отчего-то ясно это понимал. В то время как ночью, опьяненный её мраком вседозволенности, омега считал, что сможет сорвать банк и обмануть судьбу. Въехать в рай на чужом горбу. Получить земли Кима, ничего не отдавая взамен. Чонин усмехнулся собственным мыслям. Самонадеянный глупец. Это послужит хорошим уроком. Что правда, то правда.

Сынмин молчал. Спешить уже некуда. Этот омега его. Ким так решил. А значит, так и будет. Задняя дверь автомобиля распахнулась, и Минхо с Хёнджином сели внутрь. Ким бросил взгляд в зеркало заднего вида. А Чонин резко обернулся. Взгляды омег встретились и были красноречивее любых слов. Прекрасные зеленые глаза были полны непролитых слез. А черные лисьи – отчаяния. Прошедшая ночь изменила многое в жизни названных братьев. И каждый из них это понял, лишь взглянув в глаза другому. Машина тронулась с места. Всю дорогу до особняка её пассажиры молчали. Минхо и Хёнджин сидели, вцепившись друг в друга, словно испуганные дети. А Ким и Чонин, будто разделенные невидимой прозрачной стеной. Близкие и далекие одновременно.

Когда пришло время выходить, Хёнджин и Минхо жадно целовались, не в силах расцепиться. Время поджимало. Чонин попрощался с Кимом, после чего вышел из машины, открыл заднюю дверь и почти силком утащил Хёнджина с собой. Омеги ушли. Минхо, тяжело дыша, откинулся на спинку сидения. Альфе не хватало воздуха. Он задыхался. Сынмин открыл люк на крыше и нажал педаль газа. Машина вылетела на трассу. Лавировала в утреннем потоке куда-то спешащих автомобилей, словно лодка среди волн. Минхо смотрел на голубой и безмятежный клочок неба сквозь открытый люк и плакал. Теперь уже можно. Сынмин его вряд ли осудит. Его дядя хоть и "капитан стальные яйца", но всё же чуткий человек.

Однако Киму было не до Минхо. Плевать он хотел на всё на свете. Теперь. Когда его сердце бешено стучало и жаждало лишь одного. Своего омегу. Такого холодного. И такого прекрасного. После поцелуя у выхода из казино Сынмин не находил себе места. Так сильно его тело плавилось от нежности. Ему хотелось большего. И чтобы Чонин хотел этого так же сильно.