20
ЛИ МИНХО
Кожа покрылась потом, пока я держал огнетушитель и помогал в тушении последних всполохов огня. За это время звуки выстрелов постепенно угасли, а к нам на помощь поспешила половина солдат.
Моё сердце ёкнуло, когда глаза не нашли такое родное и сосредоточенное лицо феи. Но я постарался успокоить себя, что, возможно, она помогает раненным.
Когда наконец с огнём было покончено, все облегчённо выдохнули, радуясь тому, что не позволили огню добраться до горючих материалов.
Я стоял посреди тлеющих деревяшек, что когда-то служили ящиками, и в растерянности оглядывался вокруг. Что я ищу? Чего жду? Сам пока этого не знаю.
— Эй, чего ты встал? — вдруг кто-то грубо толкнул меня в плечо, заставляя обратить на него внимание. — Раз не разгребаешь доски, то иди помогай остальным с раненными.
Я лишь рассеяно кивнул, не понимая, что за странное опустошение и тревога поселились в груди. Но тем не менее, узнав, где организовали «лагерь» для помощи пострадавшим, направился туда.
Назвать это лагерем было сложно. Под уцелевшей крышей своеобразного крыльца лежали носилки, спальные мешки, зимние бушлаты и подобное этому, на которых расположились тяжело раненые солдаты. Более уцелевшие сидели немного сбоку, дожидаясь своей очереди для оказания помощи, кто-то даже сам занимался своими ранениями, если ему это было под силу.
Остальные же суетились над хрипящими и стонущими от боли бойцами, носясь туда-сюда с обеззараживающими и обезболивающими средствами; бинтами, пихая их в огнестрельные раны, чтобы остановить кровь; турникетами и жгутами; противоожоговыми повязками и окклюзионными пластырями. Оценив эту картину взглядом и застыв на пару секунд, почему-то слишком медленно соображая, что делать дальше, я наконец схватился за свою индивидуальную аптечку, в которую вложил немалую сумму денег. Выцепив взглядом «свободного» бойца, я побежал к нему.
Приседая на корточки рядом с тяжело дышащим парнем, который был явно младше меня, я принялся осматривать его, ища наиболее серьёзные повреждения. Он не мог дышать, жадно хватал воздух, но ничего кроме задушенных хрипов не выходило. Это сразу натолкнуло меня на мысль о пневмотораксе. И действительно, отодвинув его бронежилет в сторону и разорвав форму, я увидел сквозное отверстие в груди, что не позволяло бедняге получить порцию кислорода. Какого чёрта его оставили на потом?! У него слишком мало времени осталось!
Пока копался в аптечке, отыскивая стерильные салфетки и окклюзионный пластырь, поднял глаза на лицо раненого, невольно замирая на мгновение. Его глаза полны страха и отчаяния, в истошной борьбе со смертью он из последних сил хватался за постепенно угасающую надежду. Его глаза были словно отдельный потусторонний мир, невидимый для обычного человека. Мир, который отражал муки и страдания бойца, держащегося за хрупкую ветку над обрывом, что в любой момент может обломиться и бросить его в объятия неминуемой гибели, в объятия старухи с косой.
Новый хрип, вырвавшийся из горла парня, вернул меня в реальность. Руки быстро вскрыли упаковку салфетки, а затем быстрыми, но оттого не менее точными и выверенными движениями стали обрабатывать ранение в груди, стирая все следы грязи, пота и крови. Затем, двигаясь так же быстро, ухватился пальцами за крепление и снял защитный слой пластыря, направляя липкий слой к пулевому ранению, клея его ровно по центру отверстия раны. Затем моя рука опустила на грудь пострадавшего, плотно придавливая пластырь к ране. Медленно приходя в себя, боец наконец смог сделать короткий вдох, откидывая голову назад. Проследив за его состоянием ещё пару минут, я подозвал бегающего рядом со мной и явно ничем важным не занятого солдата, приказывая ему недолго вентилировать ранение. Дождавшись от него уверенного кивка, я уже было попытался подняться на ноги, чтобы поспешить к следующему бойцу, когда за мою руку кто-то крепко ухватился.
Опустив взгляд вниз, я увидел, что парень, которому я только что оказал помощь, крепко сжимал мои пальцы в своей вспотевшей ладони. Когда я перевёл взгляд на его лицо, он кивнул мне, глаза его светились чистой и искренней благодарностью и... и преданностью. Он ещё слишком молод, чтобы воспринимать это как должное. Возможно, это даже его первая серьёзная задача, ведь что-то внутри подсказывало мне, что он из новоприбывших, тех, кто приехал сюда вместе с моей подругой. Я ответил парню взаимным кивком, пытаясь изобразить подобие улыбки, что однозначно вышла кривой. Наконец, он отпустил меня, позволяя продолжить оказание первой помощи остальным, кому она требовалась.
Я потерял счёт времени, завертевшись среди беготни то к одному, то к другому сослуживцу. Однако, когда всё-таки удалось устало выдохнуть, я с ленивым удивлением отметил, что солнце постепенно вступает в свои права, отражаясь в каплях росы на нескошенной траве. Будто уходя, луна забрала с собой всю кровь и весь ужас, творившийся здесь во время её царствования, а солнце принесло с собой долгожданные облегчение и покой, прогоняя ночные кошмары.
Устало рухнув на обломленную бетонную ступень, я опустил голову на колени, шаг за шагом приходя в себя. Отсутствие сна, накалённые до предела нервы и выброс адреналина делали своё дело. Усталость мощной волной накрыла тело, зазывая упасть прямо здесь, на холодный бетон, и просто закрыть глаза часов на десять, чтобы проснуться и подумать, что всё это было сном. Но такой роскоши в сложившихся условиях я не мог себе позволить, поэтому медленно поднял отяжелевшую голову с колен и осматривал таких же измождённых и ссутулившихся бойцов.
Оглядев всех, я удостоверился, что весь уцелевший отряд собрался здесь. Почти весь.
В мгновение ока тело превратилось в натянутую струну, мышцы звенели от напряжения, пока глаза лихорадочно носились по лицам, не находя того, что так мне необходимо. Не найдя его, я переключился на пострадавших, безуспешно пытаясь найти его там. Нет. Её нет среди них.
Сердце ухнуло вниз, мерзкий, не предвещающий ничего хорошего холодок пробежался по позвоночнику, а грудь скрутило спиралью адской боли.
Нет.
Этого просто не может быть.
Не поверю.
Никогда.
Ни за что.
Медленно мои ноги подняли меня со ступени, каждый шаг давался так тяжело, будто к моим ногам привязаны килограммовые кандалы. Шатаясь, я шёл ко второму въезду. Кажется, она занимала именно эту позицию.
Проходя мимо небольшой группки солдат, что душили свои лёгкие никотином, я краем уха уловил их разговор, который заставил меня замереть и прислушаться.
— ...Их нет уже четыре часа.
— Всё ещё думаешь, что они до сих пор живы? — горько усмехнулся в ответ чей-то голос. — Трое против целого взвода вооружённых до зубов террористов. — со злость выплюнул он.
— Какого чёрта Чан распорядился взять лишь троих?! — негодовал третий голос.
— Как думаете, что будет, если они не вернутся? — тихо спросил первый голос.
— Вероятнее всего, капитан Ким займёт место командира, когда вернётся из госпиталя. — пресно отвечал ему второй. — Убину найдут замену среди наиболее выдающихся в медицине оставшихся солдат. А отряд капитана Ян... ну, скорее всего Сынмин передаст его под руководство Суа. Думаю так.
— Да сплюньте вы оба! — не выдержал вновь третий голос. — Какого хрена вы уже похоронили их? Может, они живы и уже возвращаются, зачем же так пессимистично.— солдат говорил, но сам не верил в свои слова, с каждым сказанным словом его голос утихал.
А во мне поднималась чистейшая первобытная ярость, параллельно соперничая с облегчением от того, что мои худшие предположения не подтвердились. Хотя они могут подтвердиться совсем скоро.
Не осознавая того, я уже уверенно шагал к этой группке солдатов, которая обсуждала то, что крайне нужно мне узнать. Прямо сейчас и во всех подробностях.
— Что произошло? — сходу спросил, вырывая из рук ошалевшего солдатика уже прикуренную сигарету. — Где, чёрт возьми, капитан Ян?
— Так она... они... приказ же... от капитана... — начал мямлить один из них.
— Я повторю свой вопрос. — не выдерживая этого слабого зрелища, сказал я. — Где. Мать вашу. Капитан Ян? — чётко проговаривая каждое слово, рыкнул я.
— Солдат Ли, — взял на себя инициативу тот, кто предполагал, как будет развиваться дальнейшая жизнь в подразделении без трёх важных лиц. — капитан Бан отдал приказ медбрату Ким Убину и капитану Ян Чанми отбыть с ним на базу потенциального врага. — отчитался он, заставляя меня сжать в руке недокуренную сигарету, не обращая внимания на укус боли от ожога.
— Что? — обманчиво тихо прошипел я. В моей голове не укладывалось, как Чан смог пойти на такую откровенную глупость! — Куда они отбыли?
— Н-на базу врага. В-втроём. — заикаясь, словно перед ним не такой же солдат, как и он, а какой-нибудь генерал, не меньше, проблеял тот. — По свежим с-следам. Там п-пленные...
— Какого... — договорить я не смог, ибо мне просто было нечего сказать. Два тяжёлых вздоха, от которых моя грудь буквально вибрировала, и я сделал пять уверенных шагов, становясь прямо по центру и привлекая внимание всех. — Слушайте внимательно! — выкрикнул я, уже стопроцентно привлекая внимание к своей персоне. — Наши товарищи сейчас в прямой опасности! И мы обязаны им помочь. Я никому ничего не приказываю, я лишь жду добровольцев, готовых пойти со мной! Тех, кто согласен, прошу сделать два шага вперёд.
Секунд пять стояла гробовая тишина, давящая на нервы тяжёлым грузом. А затем, к моему шоку, каждый, кто уверенно стоял на ногах, сделал два шага, останавливаясь передо мной. Ещё секунду я рассматривал их с изумлением, а затем наконец вернулся в реальность. Однако в груди приласкалось чувство гордости, согревая ошмётки сердца.
— Что ж, отлично. — прочистив горло, сказал я. — Тогда все бегом в уцелевшие грузовики, с автоматами, гранатами и остальными боеприпасами. И да, как минимум двое должны остаться, чтобы следить за состоянием раненых.
Самые трусливые и морально слабоватые сделали два шага назад. Я не смею их осуждать и не собираюсь. Я знаю, на какой риск мы идём и сколько ещё потерь можем понести, но отступать я не собирался.
— Хорошо. — кивнул, давая понять двоим замершим в напряжении бойцам, что всё в норме. — И последнее, кто-нибудь может указать на карте примерное направление, куда отправились капитан Бан и двое наших сослуживцев? Примерное расположение базы?
С приподнятой бровью я оглядывал всех, пока вперёд не вышел тот, что несколько минут назад обрисовывал мне ситуацию. Кивнув остальным начинать сборы, я остановился рядом с солдатом, внимательно следя за его пальцем, что вычерчивал линии на карте, указывая примерный наш путь. Обговорив детали, мы решили, что он поедет первым, а я буду ехать за ним, чтобы точно не сбиться с пути.
Спустя пятнадцать минут мы уже были в пути, проезжая под палящим солнцем и мимо быстро сменяющих друг друга деревьев. На половине пути я увидел на дороге что-то сверкнувшее в свете беспощадного солнца. Слегка притормозив, я поджал губы, когда узнал три железных жетона, среди которых был и жетон Чанми.
Перехватив руль одной рукой, второй я схватился за рацию и, зажимая кнопку большим пальцем, передал информацию Донхёну, так оказалось зовут того парня:
— Снимите свои жетоны сейчас же и выбросьте их из машины.
Последовал краткий ответ «есть», и я прервал связь. Затем обернулся к тем, кто ехал со мной в грузовике, сказав им тоже самое.
А затем и моя рука потянулась к нагрудному карману, доставая небольшую железную пластину с выгравированными на ней данными, и выбросил в открытое окно, оставляя её лежать на пыльной земле и только надеясь, что она вернётся в мой карман.
***
Первые звуки стрельбы донеслись до наших ушей уже в десяти минутах езды от базы. Они не прекращались и, кажется, даже не собирались.
Мои внутренности сковал липкий страх, но не за себя и свою жизнь, а за одну безбашенную и к чёртовой матери отбитую на всю голову женщину! Вот уверен, что Чан не приказывал ей отправляться с ними, по-любому выискивал добровольца, и им оказалась именно она.
Клянусь, если я вытащу её оттуда, а я вытащу, чего бы мне это не стоило, то просто выпорю! Ремнём с блестящей на нём бляхой! А потом зацелую все красные и горящие следы. Будет очень символично, мать вашу!
Однако вытаскивать никого не пришлось. Когда мы подъехали к уже полыхающей тут и там базе, увидели ребят из местных подразделений. Значит, власти всё-таки успели раньше нас. А потом мои плечи опустились, но всего на пару секунд.
Моя маленькая девочка, моя хрупкая фея, с кровоточащей рукой и с неподдельным ужасом в широко распахнутых глазах, пыталась на себе утащить чьё-то тело.
Мёртвое тело.
Принадлежащее Ким Убину.