17
ЯН ЧАНМИ
Сжавшись и опустив голову, я шла по коридору лагеря, лавируя между большим количеством солдат, которые знакомятся друг с другом.
Меня никто не замечал, и, возможно, это даже к лучшему, но Минхо тоже было не до меня.
Я проводила взглядом его спину, скрывшуюся за первым поворотом, ведущим в его с Чаном комнату, вместе с хрупкой спиной той девушки.
Внезапно все голоса стали давить на голову, заставляя сжать виски пальцами, горло сдавило, почему-то захотелось плакать. Почему?
Может, я чувствую себя брошенной? Но ведь я сама отталкивала Минхо, одумалась лишь сегодня.
Чану не до меня, у него слишком много дел. Да и его я не всегда радушно встречала. Так почему же теперь я жалею себя? Сама же виновата.
Встряхнув головой и прогнав эти мысли, я пыталась заставить себя поверить в то, что не нуждаюсь ни в ком. Я вполне могу одна справиться со всем, так же как делала это ранее. Продолжу свою карьеру в армии, возможно, дослужусь до какого-нибудь чинного звания.
Закрыв уши руками, чтобы не слышать давящие на нервную систему голоса, я ускорила шаг, стараясь как можно быстрее дойти до комнаты незамеченной. Мне просто нужно скрыться от людей, просто часок одиночества, и всё, со мной снова всё будет хорошо.
Я вскрикнула, когда меня беспардонно схватили за плечи и остановили на полпути. Подняв голову, я наткнулась на Чана, что мягко улыбнулся, встретив мой взгляд.
— Куда бежишь, Чанми? — спросил он, обхватывая мои запястья и убирая их от моих ушей. — Что-нибудь случилось?
— Нет, просто... просто возвращаюсь к себе. — ответила полуправдой.
— Придётся мне тебя огорчить, ты нужна мне. То есть мне нужна твоя помощь. — смущённо исправился Чан, разворачивая меня и закидывая руку мне на плечо, ведя в противоположном от моей комнаты направлении. — Мне нужна помощь с бумагами, так как капитан Ким временно отсутствует. Я хочу, чтобы ты помогла мне, заодно отвлеклась от гнетущих мыслей.
Чан не дал мне и слова вставить, чтобы возразить, пока вёл в своеобразную канцелярию.
На старом дубовом столе в две аккуратные стопочки лежали бумаги. Послушав инструкции о том, что с ними надо делать, мы с Чаном приступили к работе.
Удивительно, но через время это действительно отвлекло меня от преследующего меня голоса разума, что пытался напомнить мне о трагедии. Я сосредоточенно вчитывалась в текст, то и дело благодаря Чана за очередную заваренную кружку чая.
С облегчённым вздохом я отложила последний подписанный лист бумаги, откидываясь на спинку скрипучего и неудобного стула, потирая глаза, в которых до сих пор рябили строчки с буквами.
— Отлично поработали, Чанми. — похвалил Чан, поднимаясь со своего места и разминая затёкшие мышцы спины. — Не хочешь ещё чая?
— Нет, спасибо. — я покачала головой, отодвигаясь на стуле назад и поднимаясь со своего места. — Если мы закончили, я могу идти?
— Да, конечно. — кивнул Чан, но выглядел отчего-то раздосадованным. — И, Чанми, — остановил меня капитан, заставляя обернуться. — Я дал тебе время пережить боль и свыкнуться с потерей, но завтра с утра я жду тебя на спортивной площадке для физической тренировки. Тебе пора вливаться в привычную жизнь.
— Я поняла тебя, Чан. — кивнула я, понимая смятение и неловкость капитана. — Я буду, и со мной всё в порядке. — я натянула на лицо максимально широкую и неестественную улыбку.
Кивнув ему, я развернулась, направляясь к выходу и с облегчением думая о том, как вернусь в свою комнату, чтобы снова не вылазить из кровати.
Но едва я вышла за порог, как на моё плечо опустилась тяжёлая рука, останавливая, а дверь за мной со стуком закрылась.
Чан развернул меня к себе, а я недоумевающе уставилась на него. Ну что ещё? Я когда-нибудь смогу побыть в одиночестве? Но своей досады я, конечно, Чану не высказала, вместо этого бодро поинтересовалась:
— Что-то ещё?
— Да, Чанми, я хотел поговорить с тобой. — серьёзно сказал Чан. — Ты обещала мне свидание, но произошла трагедия, и я не моральный ублюдок, чтобы требовать с тебя что-то, пока ты переживаешь свою потерю. Но сейчас я хочу, чтобы ты выполнила своё обещание. Я не настаиваю, лишь прошу, и если ты откажешь мне, то я пойму.
Я молча слушала речь Чана, который продолжал мягко сжимать моё плечо, пока мы стояли в шумном коридоре лагеря, где туда-сюда сновали военнослужащие.
Чан прав, у меня совершенно нет желания идти на свидание, его не было тогда, нет и сейчас. Я не могу позволить себе развлечения, когда сердце моего брата больше не трепещет, а его тело будет укрыто холодной землёй.
— Послушай, я знаю, что ты чувствуешь, я понимаю твою боль, Чанми. — заметив сомнения, отразившиеся на моём лице, начал Чан. — Но я хочу разделить это с тобой, я не хочу оставлять тебя одну в эпицентре этих эмоций. Можешь не называть это свиданием, просто прогулкой двух друзей. Но не отталкивай меня. — отчаянно взмолился он, хватаясь за мои плечи двумя руками и с надеждой заглядывая в мои глаза.
Я продолжала молчать, путаясь в мыслях и словах, которые собиралась произнести. Да или нет? Согласна ли я на прогулку между двумя давними друзьями? Или я согласна на свидание?
Я приняла окончательное решение, когда среди гомона остальных голосов услышала знакомый бархатный голос с хрипотцой и вторящий ему звонкий женский смех.
Скосив взгляд, я увидела выходящих из-за угла Минхо и новую девушку, имя которой я так и не знаю. Минхо шутил, похоже, рассказывал анекдоты, потому что девушка смеялась, пихая его в плечо.
Когда-то он тоже рассказывал мне армейские анекдоты, заставляя так же смеяться.
Они шли в нашу сторону, и, не долго думая, я обернулась к Чану и слишком громко выпалила:
— Я согласна. Давай сходим на прогулку. — укол вины поразил меня, когда глаза Чана вспыхнули детской радостью. — Когда и куда?
— Я зайду за тобой в восемь вечера, когда в лагере будет не так оживлённо. — тщетно пытаясь скрыть улыбку, сказал Чан. — Мне плевать, что подумают другие, но я знаю, что тебе будет некомфортно от последующих слухов, которые обязательно будут.
— Хорошо, а куда мы пойдём?
— Это секрет. — Чан игриво подмигнул, уже не скрывая своей улыбки, что показывает милые ямочки на его щеках. — Но тебе понравится. А теперь давай я проведу тебя до твоей комнаты, ты ведь туда направляешься?
Краем глаза уловив приближение парочки, я кивнула и ухватилась за предложенный локоть капитана.
— Да. — коротко ответила я, позволяя Чану вести меня.
Мы шли навстречу Минхо и незнакомки, я старалась не так отчётливо пялиться и хотя бы краем уха слушать Чана, но всё же следила за реакцией Минхо.
Вот только реакции не было.
Мы прошли мимо друг друга, даже не взглянув в глаза. Что-то упало внутри меня, разбилось. Но лицо продолжало сверкать лёгкой полуулыбкой, скрывая истинные чувства.
***
Вечер наступил быстро.
И к своему стыду и к стыду своего стервозного женского эго я ждала Минхо. Ждала того, кто так и не пришёл, с разочарованием осознавая, что больше он и не явится. Все его слова, каждое его «фея» были временными, пустышками.
— А ты, Ян Чанми, уже успела губу раскатать. — невесело хмыкнула, завязывая шнурки.
До восьми оставалось ещё десять минут. Пока я ждала Чана, размышляла о том, как хорошо было во времена, когда я противилась всему, что связано с любовью и семьей. Сейчас я не поменяла своих взглядов, но всё же умудрилась вляпаться в это болото.
Стук в дверь отвлёк меня от размышлений и взбудоражил, ведь мне, похоже, действительно нужно проветриться. Сходить на прогулку, пообщаться с тем, кто, по крайней мере, точно не бросит меня. Я уверена в своём друге, Чан всегда был моей неразрывной частью, как и Чонин. Два самых близких мне человека после гибели родителей.
— Привет. Ну что, готова? — улыбаясь, спросил Чан, стоило мне открыть дверь.
— Как никогда. — кивнула я, хватаясь за предложенную руку и следуя за Чаном. — Так и не скажешь, куда идем? — вновь попыталась выведать информацию.
— Не-а. — мотнул головой он, хитро улыбаясь. — Пока ты просиживала в комнате, я осмотрел окрестности. Я знаю, что место, которое я выбрал, понравится тебе. Просто потерпи немного, и я покажу тебе это.
— Эх, ладно. — сдалась я, понимая, что разговорить друга не получится. — Сколько нам хотя бы идти до этого твоего секретного места?
— Недолго, за минут пятнадцать управимся.
Покинув лагерь, мы шли рука об руку в уютной тишине. Сумерки опустились на город под ровную песнь сверчков. Под ногами шуршала нескошенная трава, щекоча ноги.
Когда я в очередной раз захотела уточнить, сколько же еще нам идти, Чан остановился перед кустами. Я непонимающе взглянула на него, а затем перевела взгляд на эти зеленые заросли. Ну ничего себе «секретное» место.
— Видела бы ты сейчас свое лицо! — не стесняясь, хохотал Чан. — Не знал, что люди могут так высоко поднимать брови.
— Очень смешно. — фыркнула я. — Это и есть... то самое место? — настороженно спросила я.
— Почти. — продолжая посмеиваться, ответил Чан. — Нам всего-то нужно пройти через эти кустики.
Вернув свой взгляд на кустики, я прикусила щеку изнутри, размышляя, как пробраться через эту сеть переплетенных веток.
Но Чан размышлять не собирался, своими огромными ручищами он с легкостью раздвинул ветки кустов в разные стороны под шелест листвы.
— Дамы вперед. — улыбнулся он, отступая на полшага в сторону, чтобы я смогла протиснуться между ним и кустами.
— Ничего себе. — прошептала я, замерев.
«Секретное» место Чана действительно было невероятным. Небольшое озерцо под сумеречным небом было окружено травой и красочными цветами, яркости и красоты которых в полной мере рассмотреть невозможно из-за наступающей ночи.
Только-только вступающая в свои права луна играла на поверхности воды и создавала сказочное мерцание.
У самого берега озера лежало большое бревно, куда меня и повёл Чан, держа за руку.
— Я ведь говорил, что тебе понравится. — с гордостью заметил Чан, усаживаясь рядом со мной и тоже обращая свой взгляд к переливающейся воде, где отражались редкие звезды. — За столько лет я успел полностью изучить тебя, Чанми.
— Не смеши меня. — фыркнула я лишь для вида, с легкой улыбкой продолжая наблюдать за пейзажем.
— Я говорил, что не собираюсь давить на тебя. — внезапно серьезно начал Чан, заставляя меня оторваться от красоты природы и взглянуть на него, продолжающего задумчиво вглядываться в гладь воды. — И сейчас мы с тобой на прогулке как друзья. Поэтому я не скажу того, что хочу сказать уже давно. Я желаю просто посидеть и насладиться тишиной рядом с тобой, Чанми. Когда ты рядом, даже она, тишина, уютна.
Я опустила глаза и вновь повернулась к озеру. Мы с Чаном знаем друг друга уже очень давно и чутко воспринимаем чувства каждого из нас. Именно поэтому Чан не собирается давить на меня. Я знаю, что это последняя его такая романтичная вольность, а дальше он снова станет моим другом. Он чувствует, знает, что я отвергну его любовь.
Я люблю и уважаю Чана как своего друга и товарища, но я не могу дать ему того, чего хочет его сердце. Я не могу дать ему любви.
Но я и не хочу прощаться с ним. Будет сложно, но я уверена, мы вернемся к границам дружбы и останемся такими же верными друзьями, как и раньше.
Мы долго сидели, наблюдая за постепенно выходящей в центр луной, за темными силуэтами маленьких птичек, слушали шелест травы, приласканной легким ветром.
Но чем больше времени проходило, тем становилось прохладнее.
— Пора возвращаться. — прервал наше тихое, рассчитанное лишь для нас, умиротворение Чан. — Но для начала я хотел отдать тебе то, что принадлежит тебе.
Я с интересом наблюдала, как друг полез в нагрудный карман и достал оттуда цепочку с подвеской. Лишь приглядевшись, я узнала медальон, который принадлежал Чонину.
Взяв мою подрагивающую ладонь, Чан медленно опустил поблескивающую вещицу мне в руку.
Точно такой же медальон лежит в боковом кармане моего тактического рюкзака. Я не надевала его, боясь потерять, пока Чонин всегда носил его на своей груди.
Медленно, с слишком громким в оглушительной тишине щелчком, я раскрыла медальон. Большой палец с нежностью провел по маленькой фотографии внутри. На ней пятнадцатилетняя я в обнимку с восьмилетним Чонином, а позади нас наши родители. Это была последняя фотография перед гибелью папы и мамы.
Нижняя губа предательски задрожала, глаза увлажнились, а вскоре я почувствовала влажную дорожку на щеке.
Мамочка... Как же я скучаю...
Папочка... Я безумно сильно хочу обнять тебя...
Чонин... Вот бы ты снова шутил надо мной и трепал по голове...
Я всхлипнула, не в силах контролировать эмоции. Я слишком устала, я потеряла всех, кто был мне дорог. Из всей семьи Ян осталась лишь я, Чанми.
На спину и затылок опустились теплые ладони и прижали к крепкой груди, позволяя выплакаться.
— Вот об этом я говорил. — тихо прошептал Чан, в успокаивающем жесте поглаживая меня по спине. — Не прячься в своей раковине, покажи мне свою боль, поделись ею.
— Никого... Никого не осталось. — всхлипывала я, прижимая медальон к груди.
— Я. — твердо сказал Чан, легонько отрывая меня от своей груди. — Я остался. И я буду рядом с тобой всегда. Неважно кем я буду: другом, товарищем, простым сослуживцем и коллегой, я просто всегда буду идти рядом с тобой, Чанми. Мои объятия всегда открыты для тебя.
Я закивала на его слова, не сумев высказать слова благодарности из-за кома в горле, и с новыми рыданиями вжалась в его грудь, позволяя успокоить себя и принять мою боль.
***
Когда мне удалось более-менее справиться с накрывшей меня волной эмоций, мы вернулись в лагерь. На часах одиннадцать вечера, тишина в коридорах лагеря, лишь из неплотно закрытых дверей слышится приглушенный храп.
Проводив меня до комнаты, Чан вновь отправился в канцелярию, чтобы написать рапорт о прибытии пополнения.
Я же, скинув с себя одежду и оставшись в майке и растянутых штанах, устало плюхнулась на кровать, потирая лицо ладонями.
Наконец, усталость и сон сморили меня, призывая подняться на ноги и направиться к выключателю, когда меня потревожил громкий стук в дверь.
Может быть, Чан что-нибудь забыл? Или ему нужна моя помощь?
С этой мыслью я дёрнула щеколду и открыла дверь, с шоком встречая на пороге Минхо.
— Где ты была? — с ходу спросил он, делая шаг в мою комнату. — Я везде искал тебя.
— Зачем? — с вызовом спросила я, когда удалось утихомирить бешеный стук сердца.
— Что?
— Зачем ты меня искал? — подняла бровь я, наступая на Минхо, вынуждая его попятиться назад. — У тебя есть с кем провести время, так что забудь дорогу к этой двери.
— Чанми, о чём ты? — Минхо мастерски продолжал изображать полное недоумение. — Я чем-то обидел тебя? Наши ночи, нам же было хорошо, что с тобой происходит? — с каждым словом раздражение набирало обороты в его голосе.
— Наши ночи? — усмехнулась я. — Было хорошо? Так вот кто я для тебя, хорошее развлечение на ночь? Я...
Мой поток слов прервал яростный рык, а следом губы накрыли чужие, влажный язык вторгся в мой рот, отчаянно ища мой.
О боже, как же хотелось поддаться этому порыву, упасть в крепкие руки Минхо и позволять делать с собой всё, что он только пожелает, зная, что все его действия подарят жаркое удовольствие моему телу.
Но мои руки уперлись в плечи Минхо, с силой отталкивая от себя, а затем последовал взмах руки и шлепок от хлёсткой пощёчины эхом пробежался по стенам помещения.
Минхо во все глаза таращился на меня, пока я отчаянно пыталась сдержать горячие слёзы обиды и унижения.
Хорошо проводили время... Как же.
— Знаешь что, — прошипела я, чувствуя, как боль и разочарование прожигают внутри огромную дыру. — лучше бы я оставила тебя, цепляющегося за мою ногу, на той дороге и позволила умереть!
Едва слова покинули мой рот, как моя рука взметнулась вверх, прижимаясь к губам, а глаза расширились в ужасе.
Что я только что сказала?!
Минхо отшатнулся от меня, будто я выстрелила в него очередью. Боль в его глазах разорвала трепыхающиеся остатки от моего сердца на куски.
Он сделал шаг назад, затем ещё один и ещё.
— Вот как. — прохрипел он. — Я понял вас, капитан Ян. Клянусь, что ни в коем случае никогда больше не потревожу вас и не заставлю спасать мою жизнь. Доброй ночи.
Он развернулся и ушёл, захлопывая дверь в мою комнату с оглушительным ударом. А я поняла, что только что поставила точку в нашей истории, разрывая ту нить между нами, что могла стать спасением наших душ.