7
— Только не говори, что это опять плохие новости.
Я едва успеваю поднять трубку, как на меня тут же обрушивается его голос — взволнованный, настойчивый, полный упрёка:
— Нири, ты вообще обо мне скучаешь? Где ты? Что делаешь?
Я закатываю глаза, глубоко вздыхая. Опять он. Опять его чувства, его эмоции, его ненужные вопросы. Господи, как же меня это раздражает. Мне не нужны ни его признания, ни его забота. Всё, чего я хочу, — чтобы он просто выполнял свою работу и не совался в мою жизнь.
— Что с делом Элизабет Смит? — мой голос жёсткий, без намёка на терпение.
— Её удалось освободить из-под стражи, — нехотя отвечает он. — Ещё одно задание — и она будет свободна.
Я прикрываю глаза и на мгновение позволяю себе короткий облегчённый выдох. Отлично. Она не должна гнить в тюрьме среди убийц и отбросов.
— Нири... — Джейс колеблется. Я чувствую, что он хочет что-то сказать, но не решается. Наконец, он продолжает: — Когда ты вернёшься? Тебя нет в квартире, я видел документы на продажу дома и машины. Тебе нужны деньги? Почему не сказала?
Его голос звучит обеспокоенно. Но вместо благодарности или хоть какой-то тёплой реакции я чувствую лишь раздражение. Он ведёт себя так, будто вправе задавать мне такие вопросы. Будто имеет значение в моей жизни.
— Джейс, — мой голос ровный, ледяной. — Мы не в тех отношениях, чтобы я перед тобой отчитывалась.
На том конце линии воцаряется тишина. Я слышу его дыхание — короткое, напряжённое.
— Я пока не собираюсь возвращаться в Штаты, — продолжаю спокойно. — У меня дела за границей. Когда всё решу, может быть, и вернусь... но не к тебе, это точно.
Я жду его реакции, но он молчит. Долго, слишком долго. В этой тишине что-то есть. Что-то, что меня настораживает.
— А ты лучше займись делом Элизабет Смит, — добавляю я резко. — Не порть статистику компании.
Несколько секунд тишины. Это выводит меня из себя. Я сбрасываю звонок. Больше нет смысла тратить на него своё время.
Спустя несколько дней
Я работала над ним без отдыха, просчитывая каждую возможную лазейку, каждую деталь. Он был идеален. Два экземпляра — на английском и турецком. Формально — соглашение о сотрудничестве между Кара Холдинг и Империей Урганджиоглу. По сути — моя стратегия. Мои условия.
Я прикрепляю файлы к письму и коротко формулирую сообщение:
«Господин Урганджиоглу, договор о сотрудничестве готов. Через три дня я назначу встречу в офисе Кара для подписания. Ожидаю подтверждения».
Ответ приходит быстрее, чем я ожидала.
«Госпожа Карасу, условия меня устраивают, но встреча в вашем офисе — не вариант. Если хотите, чтобы я подписал этот договор, жду вас сегодня вечером в ресторане Nusr-Et. В 20:00».
Я перечитываю сообщение, чувствуя, как внутри меня поднимается раздражение.
Каан Урганджиоглу не привык играть по чужим правилам.
Он уверен, что я приму его условия.
Я бросаю телефон на стол, прикрываю глаза на мгновение. Он хочет встречи в ресторане? Значит, он считает, что сможет перетянуть ситуацию в свою сторону.
Что ж, чёрт с тобой, Золотая Рыбка. Хочешь встречу? Будет тебе встреча. Но не думай, что получишь от неё удовольствие...
Я поднимаюсь с кресла, ощущая внутри неприятное напряжение. Каан Урганджиоглу играет в свои грязные игры, и ему явно нравится манипулировать. Он хочет поставить меня в некомфортные условия, хочет наблюдать за моей реакцией.
Но он просчитался.
Я не та женщина, которую можно загнать в угол одним лишь приглашением на ужин.
Ресторан Nusr-Et. 20:00
Я вхожу в зал и сразу же чувствую его взгляд.
Пронзительный. Жадный. Проникающий под кожу.
Каан Урганджиоглу сидит в дальнем углу ресторана, небрежно откинувшись в кресле. В одной руке — бокал красного вина, в другой — он лениво барабанит пальцами по столу.
Он ждёт. Ждёт меня.
Я приближаюсь к его столику медленно, плавно. Я знаю, как держать осанку. Как играть в эту игру.
— Господин Урганджиоглу.
Его губы трогает ленивая усмешка.
— Госпожа Карасу, — тянет он, чуть подаваясь вперёд. В голосе — лёгкое предвкушение, словно он заранее наслаждается тем, что будет дальше. — Или всё же... Нериса?
Мои пальцы едва заметно напрягаются.
— Не думала, что для вас это имеет значение.
Каан поднимает бокал, делает медленный глоток.
— Ошибаетесь. Всё, что касается вас, имеет значение.
Его голос — низкий, чуть хриплый. Опасный.
Я выпрямляюсь, встречаясь с ним взглядом.
— Нам нужно обсудить контракт.
— Контракт подождёт.
Я резко поднимаю на него глаза.
— Как раз наоборот. Он должен быть подписан как можно скорее.
Каан лениво водит пальцем по краю бокала.
— Если вы хотите, чтобы я поставил подпись, госпожа Карасу, вам придётся хотя бы сделать вид, что этот ужин вас не тяготит.
Я наклоняюсь ближе, чувствуя, как между нами вспыхивает напряжение.
— Вам стоит забыть это имя, — шепчу я. — Для вас я — госпожа Карасу.
Каан скользит взглядом по моим губам, затем выше, в глаза.
— Возможно, — тянет он. — Но мне нравится, как твоё имя звучит, когда я произношу его для тебя.
Что-то горячее вспыхивает внутри.
Он опасен. Слишком опасен.
— Вам ничего не даст этот ужин, — холодно произношу я.
Каан смотрит пристально, медленно.
— Напротив. Я уже получаю удовольствие.
Вновь ощущая его взгляд на себе, я понимаю: он точно не собирается отступать. Каан Урганджиоглу, этот человек с ледяным спокойствием и ядовито притягательной силой, решит, что моя игра стоит гораздо больше, чем все эти утончённые манёвры. Но я не намерена поддаваться.
— Господин Урганджиоглу, — произношу я, делая паузу, — неважно, как вы будете ко мне проявляться. Вы меня не получите.
Я отпиваю глоток из бокала, позволяя вину плавно скользить по губам, оставляя после себя терпкое послевкусие. Глаза мои встречаются с его, и я не убираю взгляд, несмотря на ту жгучую напряженность, что наполняет пространство между нами.
Каан медленно, с тонким выражением насмешки на лице, поднимает бокал. Я слежу за его пальцами — они напрягаются, едва заметно, но достаточно, чтобы понять: он не может скрыть, как раздражение уже пробуждается в глубине его холодных глаз.
— Разумеется, — отвечает он, его голос низкий и убаюкивающий, но я чувствую, что в нём скользит холодная игривость. — Мы ведь всего лишь деловые партнёры.
Как и ожидалось, его маска сохраняется, но я чётко улавливаю этот сдержанный взрыв эмоций. Он ждёт, что я сломаюсь. Но он ошибается. Мне не нужно быть первой, чтобы занять эту позицию. Он ещё не понимает, что я здесь — не для того, чтобы уступать.
Я снова прикладываю бокал к губам, наслаждаясь каждым глотком, но мои глаза не отрываются от него. Он следит за мной, внимательно, буквально поглощая все движения.
— Вы ведь хотели, чтобы я расслабилась? — спрашиваю, и мой голос звучит так, как если бы я обещала нечто далёкое, таинственное. Я наклоняю голову вбок, играя с ним.
Каан не спешит отвечать. Его взгляд слегка темнеет, и в нём появляется нечто новое, неизведанное — уязвимость. Он не ожидал такого ответа. Он не ожидал, что я буду столь хладнокровна.
— Есть успехи, госпожа? — его вопрос почти невесом, но в нём прячется обжигающая жажда победы.
Я улыбаюсь, едва заметно, только уголки губ тронуты игривой искоркой, прежде чем я наклоняюсь немного ближе, едва касаясь его. Тёплый воздух между нами наполняется ещё более тяжёлым напряжением. Я могу почувствовать, как его тело слегка напрягается, а мышцы готовятся к неизбежному.
— Пока что ваше общество оказывает обратный эффект, господин Урганджиоглу.
На его лице появляется та самая усмешка, которую я ожидаю увидеть. Он чуть поджимает губы, а потом почти не замечает, как скрывает волну раздражения. Но его глаза? Они уже выдают больше, чем он думает.
— Почему же? — спрашивает он, будто интересуется, но в его голосе проскальзывает нотка угрозы.
Я поднимаю бровь, играя, как если бы эта игра была для меня увлекательным спектаклем.
— Вы... слишком настойчивы.
Он чуть качает головой, в его глазах вспыхивает злобное удовлетворение, скрытое за вымученной улыбкой. Я вижу, как его подбородок чуть поджимается, а взгляд становится ещё более внимательным, разжигая этот странный интерес ко мне.
— А вы слишком искусны в игре, — произносит он, и его пальцы, не отрываясь от ножки бокала, чуть сжимаются. Он всё же не пьёт.
Я снова пригубляю вино, давая ему возможность разглядеть, как этот момент для меня — нечто большее, чем просто мимолётное столкновение взглядов. Это момент, когда мои руки двигаются в такт этому искусству.
— Вы первый начали, господин Каан, — говорю я, почти в такт с его дыханием. Он начинает раздражаться. Ещё немного, и я приду к его нервам.
Его взгляд становится резким. Но он скрывает это под маской и снова расправляет плечи. Он будто решает, что всё ещё контролирует ситуацию. В его ответе скрывается странная лёгкость.
— А тебе нравится играть, Нериса...
Я позволяю себе тихую усмешку, а потом делаю шаг в сторону, чтобы он не почувствовал моей излишней открытости.
— Я просто следую вашим правилам.
Он не сразу отвечает, а только даёт мне возможность оценить, как его пальцы вжимают бокал. Я ощущаю, как каждый его жест становится более сдержанным. Он хочет вернуть игру, но она уже потеряла свой смысл для него.
— Ты играешь с огнем, — он чуть наклоняется вперёд.
— Разве не вы его разожгли? — я ловлю этот момент, и слова мои выстреливают, как искра, попавшая в сухую траву.
Я вижу, как он сжимает челюсть, но ни одно движение не выдаёт его эмоции. За его плечами я почти слышу этот короткий, едва заметный стук бокала о стол, словно символ того, что он потерял контроль. Ему не нравится, когда кто-то заставляет его быть на грани.
И тут я позволяю себе лёгкое движение — ещё один глоток вина. Он смотрит на меня, не отводя глаз. И я знаю, что он готов броситься, готов напасть, но я не буду ждать. Сейчас настала моя очередь.
Я делаю вид, что полностью увлечена ужином, но на самом деле гораздо больше меня интересует мужчина напротив. Я чувствую его взгляд на себе – тяжёлый, пристальный, полный скрытого напряжения. Каан смотрит так, словно пытается разгадать меня, но всё, что он получает в ответ, – моя безупречная маска.
Я лениво откидываюсь назад, позволяя платью мягко сползти по ногам. Медленным, неторопливым движением я скрещиваю ноги, а затем едва заметно приподнимаю ткань, оголяя длинную стройную линию бедра.
Я не спешу. Хочу, чтобы он видел.
Каан замирает на долю секунды. Его пальцы, только что державшие бокал с вином, крепче сжимают ножку, и я почти слышу, как он сдерживает рваный вдох. Напряжение в его челюсти выдаёт всё.
Как интересно.
Я поднимаю взгляд, встречаясь с ним глазами.
— Вам не нравится мой способ расслабляться, господин Урганджиоглу? — тяну я, голос мягкий, но в нём скользит игривый оттенок.
Каан чуть качает головой, в его глазах вспыхивает голодное желание, но он скрывает его за ленивой усмешкой.
— Не провоцируй меня, Нериса, — его голос становится чуть ниже, темнее, а в следующую секунду он добавляет: — Иначе наш ужин закончится на рассвете.
Моя улыбка становится шире.
— Забавно, но рассвет я всегда встречаю одна, — отвечаю, наклоняясь ближе, давая ему прочувствовать это сладкое противостояние. — Не позволяю мужчинам оставаться в своей постели.
Каан чуть хмурится, но уголки его губ дрогнут в опасной усмешке.
— Жестоко, госпожа Карасу.
Я едва заметно приподнимаю бровь, приглашая его к новой игре.
Но он не колеблется.
Я не успеваю опомниться, как его силуэт уже смещается ко мне. Он подходит медленно, уверенно, словно дикий зверь, что наконец-то решил взять свою добычу.
Его тепло окутывает меня ещё до того, как я чувствую, как его руки ложатся на мои плечи. Твёрдо. Властно.
Я замираю. Горячее дыхание касается моего уха, прежде чем он хрипло роняет:
— Ты самый сексуальный юрист, которого я когда-либо видел.
Его голос, этот низкий, вибрирующий рык пробегает по моей коже, заставляя волны возбуждения пронестись по телу.
Каан наклоняется ближе, и я чувствую, как его губы едва не касаются моей шеи.
— Подписание контракта назначим через пять дней. В пятницу. У меня другие дела. Но тогда мы сможем спокойно закончить то, что начали.
«Аллах, спаси и сохрани! Этот мужчина напасть»
Я закрываю глаза на мгновение, позволяя этому дикому удовольствию захлестнуть меня, прежде чем нахожу в себе силы снова улыбнуться.
— Решение уже принято, — произношу, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но в нём всё же скользит некая хрипотца. — Ужин окончен.
Каан медленно убирает руки, но я чувствую, как в нём бурлит сдерживаемое желание.
«Я заставила его потерять контроль. Но в этой игре победитель определяется не первым шагом, а тем, кто останется последним.»