2
Часы показывают 07:45, но сотрудники уже заняли свои места. Офис залит холодным светом ламп, а стеклянные стены конференц-зала отражают строгие костюмы юристов. Я прохожу мимо рядов столов, стуча каблуками по мраморному полу. Секретарша подскакивает с места, но я лишь бросаю ей короткий взгляд:
— Всех в конференц-зал. Через пять минут.
Она молча кивает и бросается выполнять приказ.
Я вхожу в кабинет, кидаю на стол папку с документами по делу и бросаю взгляд на город за окном. Всё ещё утро, но оно уже наполнено тревогой. Я закрываю глаза на пару секунд, собираясь с мыслями, затем беру в руки чашку эспрессо и направляюсь в зал.
Сотрудники уже ждут. На меня устремлены десятки взглядов. Они знают: если я собираю экстренное совещание, значит, дело непростое.
— Доброе утро, — произношу я спокойно, ставя чашку на стол. — Сегодня обсуждаем дело Элизабет Смит.
Лёгкий шорох проходит по залу. Кто-то уже слышал о громком убийстве бизнесмена Ника Смита. Остальные только что впервые услышали это имя, но уже понимают: дело серьёзное.
— Вчера я встретилась с её родителями, изучила материалы, провела первую встречу с клиенткой. И я вам скажу: это дело можно выиграть.
Кто-то вскидывает брови, кто-то скрещивает руки на груди. Один из старших партнёров, мистер Грейсон, наклоняется вперёд:
— Госпожа Карасу, но ведь в деле чётко указано, что она нанесла смертельный удар ножом. Вопрос только в том, была ли это самооборона.
— Именно. И наша задача — доказать, что Элизабет Смит не убийца, а жертва. Её муж избивал её. У нас есть свидетели, есть зафиксированные побои. Но самое главное — у нас есть факт: она была беременна и потеряла ребёнка после избиения.
В зале наступает тишина.
— Это значит, — продолжаю я, сжав пальцы в замок, — что у нас есть реальная возможность доказать, что убийство произошло в состоянии аффекта.
— Прокуратура будет давить на умышленное убийство, — вставляет один из адвокатов.
— Они могут давить на что угодно, — спокойно отвечаю я. — Но я не проиграла ни одного дела, и это не станет первым.
— Подготовьте стратегию защиты. Нам нужны психологи, которые подтвердят её эмоциональное состояние. Нам нужен судмедэксперт, который сможет доказать, что удары мужа могли привести к потере ребёнка. И нам нужен специалист по домашнему насилию, который объяснит суду, почему жертвы не всегда заявляют об избиениях сразу.
— Когда первое слушание? — спрашивает секретарь.
— Через три дня. У нас мало времени, но этого достаточно, чтобы сделать всё, что нужно.
Вставая смотрю на собравшихся.
— Я не защищаю убийц, и если бы я сомневалась в её невиновности, я бы не взялась за это дело. Но я верю, что эту женщину можно спасти. И я это сделаю.
Я разворачиваюсь и покидаю зал. За дверью я останавливаюсь, глубоко вдыхаю и направляюсь в свой кабинет.
Стук в дверь нарушает моё спокойствие. Я медленно поднимаю голову от бумаг и вижу свою секретаршу. В её руках чашка крепкого чёрного кофе и планер на день.
Внимательно смотрю на неё, прежде чем ровным голосом произнести:
— Перенеси все мои вечерние встречи. Сегодня после 18:00 меня не будет.
Я говорю это не потому, что у меня были другие важные дела. Нет. Просто мне не хочется видеть семью. Особенно Сулеймана, который снова станет твердить, что я предала их.
В детстве я мечтала быть похожей на маму. Восхищалась её уверенностью, её грацией, её безупречным умением обращаться с оружием. Я научилась стрелять так, как это умеет только человек, родившийся в семье мафии. Это было естественно. Ты не можешь быть частью нашего рода и не уметь защищать себя.
Если бы Сулейман не был моим братом, я бы давно отправила его за решётку. Он это знал. Именно поэтому он ненавидел меня ещё больше с того самого дня, как я стала адвокатом. Я, его родная сестра, выбрала закон вместо крови.
— Идиот... — вырывается у меня вслух.
Тут же замечаю, как секретарша замерла, но не комментирует мою вспышку.
— Госпожа? Я перенесу встречи на следующую неделю.
Как только дверь за ней закрылась, я сосредоточилась на деле Элизабет Смит.
Время летит. Когда я в очередной раз взглянула на часы, было уже 17:00. Заканчивая последнюю встречу, я машинально посмотрела на телефон. И моё лицо, до этого непроницаемое, мгновенно смягчилось.
«Асу, душа моя, ужин будет готов в 18:00. Мы ждём тебя, принцесса».
Папа знал, как сделать так, чтобы я не отказалась.
Через сорок минут я уже была у родительского дома. Я понимала, что сегодня прислуги нет, и с лёгкостью открыла ворота пультом, заехала в гараж. Там стояла Ламборгини Сулеймана. Закатив глаза, я с лёгким раздражением направилась в дом, в котором выросла. Я любила этот дом. Его холодная аристократичность передавалась всем, кто здесь жил. Он внушал уважение и страх.
Как только я вошла внутрь, меня тут же встретил раздражённый голос брата.
— Папа, да как ты можешь это допустить?! Она же предательница! Изменщица! Я уберёг её от того подонка, а она как дура отказалась от нас!
Как же знакомо. Как же предсказуемо.
— Сулейман, заткнись. Это её выбор, и ты не имеешь права так говорить о сестре, — спокойно ответил отец.
Я не собиралась терпеть бредни брата и вошла в гостиную, гордо вскинув голову.
— Не утруждайся, папа. Наши слова для Сулеймана пустое место. Не так ли, братец?
Демонстративно бросила красное пальто и ключи от машины на диван, позволяя голосу звучать с лёгкой насмешкой.
Он тут же вскинулся:
— А вот и та, которая отказалась от родной семьи. Так чего же припёрлась? Неужели соскучилась?
Его голос был пропитан агрессией. Я улыбнулась ему сладко, но холодно.
— Да, соскучилась. По маме и папе. Надеялась, что ты магическим образом испаришься и не будешь мозолить мне глаза.
— Асу! — окликнула меня мать, но я лишь пожала плечами.
— Да скоро можно собачиться! — всплеснула руками мама. — Оба угомонитесь! Вы же взрослые люди, а ведёте себя как дети.
Её появление немного разрядило обстановку.
— Как ты, дочка? Давно не виделись, душа моя... — раздался голос отца.
Я тут же смягчилась.
— Папочка, только ты можешь пригласить меня так, чтобы я не смогла отказать, — рассмеялась я и подошла обнять его.
Его крепкие объятия мгновенно вернули мне чувство защищённости.
— Говоришь так, будто тебя много мужчин зовут на ужин. С таким характером тебя закопают в свадебном платье, — хмыкнул Сулейман.
— Сулейман, захлопнись! — строго сказала мама и дала ему подзатыльник.
Мы сели за стол. Еда, как всегда, была восхитительна. Я ни в одном ресторане не находила тех вкусов, что были здесь, в родительском доме. Но вдруг я заметила, как родители переглядываются. Сулейман читал что-то на телефоне, его лицо стало жёстче.
— Неужели моего брата привлекла какая-то девушка кроме Ванессы? — решила я разрядить обстановку.
Но никто не засмеялся. Отец только сильнее напрягся.
— Таких, как Ванесса, на что-то другое не променяешь, — пробормотал брат и раздражённо откинул телефон.— Варги о смерти предупреждают сестрёнка, радуйся!
— Дочка... Скажи, тебе никто в последнее время не присылал странные сообщения, угрозы например?
Кровь во мне застыла...
— Может вы наконец-то скажете что за чертовщина тут происходит и во что вы опять ввязались? Что тут за долбанная охота на нас снова нашла? Папа!
Мне уже было не до ужина. Я хочу ответов. Отец поставил бокал виски на стол, затем достал папку с документами и положил передо мной.
— Асу, — его голос был ровным, но в нём слышалась тяжесть, — здесь документы. Документы на мафию Кара. Теперь она принадлежит тебе.
Странно но не сразу поняла смысл его слов.
— Что?
— Эта мафия всегда должна была принадлежать тебе, доченька. Ты единственная из нашей семьи, о которой никто в этом кровавом мире почти ничего не знает. Самирхан и его мафия Кара Йылдыз нацелились на нашу империю. Он псих, его никто не остановит, и всё, что ты сделаешь, зависит от тебя.
Асу смотрела на документы, но буквы перед глазами расплывались. В груди сжалось.
Она всегда верила в закон. Жила по его правилам. Боролась за справедливость в залах суда, выводила на чистую воду убийц, насильников, преступников. Она не раз сталкивалась с самыми грязными сторонами этого мира и знала, насколько он жесток. Но теперь перед ней стоял выбор, который рушил все её принципы.
Закон — это её жизнь. Но семья — её кровь.
— Отец... — голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. — Я адвокат, а не убийца. Я не могу но я не хочу брать на себя это наследие.
Отец молчал. Затем резко встал, подошёл к окну и, сцепив руки за спиной, заговорил.
— Если бы всё было так просто, мы бы не сидели здесь. Ты думаешь, что твоя профессия сможет нас спасти? Нет, дочь. В этом мире твои законы не работают. Здесь правит тот, у кого есть власть. У кого есть власть, у того и кровь на руках будет.
Он обернулся, его глаза были наполнены сталью.
— Если ты не примешь и не начнешь из тени управлять мафией, нас убьют. Всех.
Асу тяжело сглотнула.
— Самирхан... Он...
— Никто не знает, кто он, — голос Сулеймана звучал жёстко. — Никто. Ни одного фото, ни одной записи. Он — тень. Он действует быстро, жёстко и беспощадно. Люди пропадают, их находят только частями. Если находят.
Асу сжала кулаки.
— Но почему я?
Отец подошёл ближе и опустил ладонь на документы.
— Потому что ты призрак, Асу. Ты выросла в этом мире, но тебя в нём не было. Все знают меня, знают Сулеймана, Мираль. Но никто не знает, где ты. Ты можешь пройти мимо врага, и он даже не поймёт, что смерть смотрит ему в глаза.
Он выдохнул и продолжил:
— Ты единственная, кто может защитить нас и наше дело которое строило три поколения до тебя. То дело из-за которого пролилась кровь твоих дедушек и бабушек. Если ты не сделаешь этого... Самирхан уничтожит всё, что принадлежит нашей семье, он уничтожит нас. Мы защищаем ДарКаст в Штатах а ты будешь защищать мафию Кара в Турции.
В её голове шумело. Она не может позволить им умереть.
— Если я соглашусь... — медленно произнесла Асу, её голос был похож на шелест лезвия. — Если я приму это наследие... Я больше больше не смогу быть адвокатом Нериса Карасу...
Отец смотрел на неё без эмоций.
— Ты станешь самой сильной женщиной Турции, тебя будут бояться и уважать. Ты будешь Асу Каст, дочь самого Дьявола и его жестокой жены Мираль Кара. Никто не посмеет тебя тронуть или обидеть, мы знает кто ты и какая ты на самом деле.
— Сестра, ни одна женщина не сможет быть холодней и расчетливей тебя и я прекрасно понимаю что в чистом омуте черти водятся. Ты такая же жестокая как и я. Признай это!
Я сжимаю челюсти. Он прав... Как бы я ни хотела верить в закон, моя семья всегда стояла выше, выше закона, выше власти. Моя семья и есть власть.
Сулейман с большой гордостью говорит эти слова, я знаю себя и знаю на что я способна в ярости но мой братец не знает одного.
— Если бы я была такой же расчётливой тварью как ты Сулейман, я бы засадила тебя за решетку как минимум на 20 лет и заправляла бы обеими мафиями, ну ты мой брат и какой бы тварью ты не был я всё равно вытащу тебя из дерьма в котором ты когда-то погрязнет. Я молюсь на то чтобы не настал тот день когда ты будешь на скамье подсудимых за многочисленные тысячные убийства, а я буду твоим адвокатом который я доказывает твою невиновность. Адвокатом который защитит тебя даже если знает какая ты тварина. А если я больше не адвокат и человек закона... Я стану той женщиной, которой будешь бояться даже ты, папа...
Забрав документы со стола я накинула пальто и направляюсь к выводу понимая что весть мир скоро вспомнит кто такая Асу Каст и начнёт её искать. А я буду мстить тем людям из-за которых мне придётся вступить обратно в этот кровавый мир. Этот Самирхан поплатиться за то что я втянута в эти игры. Я стану последним что он увидит перед смертью.