Глава 217
Глава 217
Наступила поздняя осень, и раннее утро немного прохладное.
Рано утром Ван Чжэньхай ждал возле здания правительства префектуры. Он огляделся и, наконец, увидел, что подъехал паланкин Цзо Шаоцина, но он был единственным, кто вышел из паланкина.
С разочарованием в глазах Ван Чжэньхай все же шагнул вперед, поклонился и поздоровался.
Цзо Шаоцин не ожидал, что этот человек будет здесь так рано утром. Он не мог притвориться, что его там нет, поэтому ему пришлось отвести его в ямэнь.
После того, как их провели в приемную, они оба сидели молча, и никто не заговорил первым. Цзо Шаоцин не хотел ничего говорить, а Ван Чжэньхай не знал, как начать.
Только когда слуга принес свежезаваренный чай, Цзо Шаоцин нарушил молчание и спросил: «Почему третий мастер Ван так хочет меня видеть?»
Ван Чжэньхай немного выпрямил спину, рассеянно посмотрел на Цзо Шаоцина и некоторое время колебался, прежде чем заговорить: «Мой господин, вы можете называть меня просто по имени. Я пришел сюда, чтобы... поговорить с вами о ребенке».
Цзо Шаоцин был удивлен его прямотой. Если бы это был Ван Сюй, ситуация определенно была бы иной. Однако, поскольку он прекрасно это знал, он не собирался терять времени.
«О? Тогда о чем ты хочешь поговорить?» — бесстрастно спросил Цзо Шаоцин.
Ван Чжэньхай по очереди представил всю информацию, которую узнала семья Ван, просто чтобы доказать, что он является биологическим отцом Цзо Сяолан.
У него еще оставалась доля здравого смысла, поэтому он не стал просить о ребенке, а сначала поблагодарил Цзо Шаоцина за то, что тот заботился о ребенке в этот период.
Цзо Шаоцин опустил голову и поиграл чашкой. Резкий звук смешался с немного нервным голосом Ван Чжэньхая, образовав резкий контраст.
«Я подобрал эту штучку. Боюсь, вы так и не узнали, какая у него была жизнь раньше?» Цзо Шаоцин тяжело поставил чашку и рассказал ему все о своей встрече с Цзо Сяоланом.
«Когда я впервые привел его обратно, он не мог ходить, не мог есть палочками и даже не мог говорить.
Он ничем не отличался от дикого животного. Я приложил немало усилий, чтобы воспитать его, ел за одним столом и спал с ним в одной постели.
Мне потребовалось много энергии, чтобы медленно вырастить его как нормального человека. Ты думаешь, я верну тебе ребенка только из-за твоих слов?»
Ван Чжэньхай открыл рот и широко раскрыл глаза, в его глазах читались потрясение и сожаление.
Его семья на самом деле не имела ни малейшего представления о том, где находилось это маленькое создание в течение двух лет, пока оно пропадало, или какую жизнь он вел. Они просто подумали, что его кто-то подобрал.
Я не ожидал, что ребенка подберет в горах дикий зверь. Это настоящее чудо, что ребенок смог вырасти таким здоровым. Неудивительно, что ребенок, которому почти три года, выглядит всего на год.
Он не мог себе представить, каково это — жить среди диких зверей. Он знал только, что в этот момент ему хотелось бы, чтобы время повернулось вспять, и он хотел бы занять их место.
«Семья Ван — самая богатая семья в Хэчэне, но отношения внутри семьи хаотичны, что не способствует развитию Цзо Сяолан».
«Но...» — хотел возразить Ван Чжэньхай, но Цзо Шаоцин остановил его холодным взглядом.
«Не рассказывай мне о кровном родстве между отцом и сыном. Нет никаких человеческих или материальных доказательств. Однако... я не злой человек.
Пока мы находимся в Хэчэне один день, тебе будет разрешено навестить нас. Если ты сможешь заставить Цзо Сяолан сказать, что он хочет быть с тобой, я никогда тебя не остановлю».
На губах Цзо Шаоцина появилась расчетливая улыбка. Хотя особняк герцога Чжэнго был достаточно большим, для маленького парня было бы неплохо иметь еще одного покровителя.
«Кстати, я слышал, что господин Ван и нынешний глава семьи крупно поссорились. Я помогу вам решить этот вопрос в течение месяца».
Ван Чжэньхай в отчаянии ушел. Когда он вернулся домой и рассказал Ван Сюю о случившемся, тот огорчился из-за печального опыта своего внука и ударил сына по голове, отругав: «Ты все еще слишком наивен!»
Хотя характер сына сильно изменился и он стал гораздо разумнее, он все еще был далек от того юноши, который стал чиновником в столь юном возрасте.
Цзо Шаоцин сдержал свое слово и помог Ван Сюю занять пост главы семьи всего за полмесяца.
Когда дела семьи Ван были улажены, меморандум, поданный из Хэчэна, привлек внимание всех гражданских и военных чиновников при дворе.
В своем мемориале Цзо Шаоцин подробно остановился на последствиях неограниченного въезда и выезда морских торговцев и на скрытой опасности роста цен, вызванного крупномасштабным импортом золота и серебра морскими торговцами.
Он предложил суду составить список импорта и экспорта и усилить проверки биографий иностранных граждан в различных портах, чтобы предотвратить проникновение шпионов из других стран.
Из-за последнего случая сговора между правительством и пиратами первое, что сделал Цзо Шаоцин после вступления в должность, — усилил проверки товаров, ввозимых в порт и вывозимых из него, причем объектом проверки были не только люди, но и товары.
В то время структура тарифов, взимаемых с морских торговцев, была еще очень простой и рассчитывалась исключительно на основе оценочной стоимости импортируемых и экспортируемых товаров.
Это привело к тому, что подавляющее большинство морских торговцев предпочитали хранить товары в частном порядке или даже подкупать таможенников, чтобы те провозили товары контрабандой.
Сам Цзо Шаоцин уже делал что-то подобное и был ветераном Банды Цао . По логике вещей, он не должен был быть первым, кто выдвигал такое предложение, но, насколько ему было известно, это предложение было сделано официальным лицом не позднее конца года.
Более того, Лу Чжэн собирался снова выйти в море для тренировок. Ему нужно было устранить скрытые опасности в городе, и у него должна была быть законная причина арестовывать или увольнять подозрительных людей в Хэчэне.
Если бы он совершил столь оскорбительный поступок без одобрения императорского двора, его бы наверняка залили слюной.
Однако все чиновничество Хэчэна имело разные взгляды на действия Цзо Шаоцина. Некоторые ждали, что он попадет в беду, некоторые ждали, что над ним посмеются, а некоторые даже смеялись над ним, говоря: «Префект Цзо слишком молод, и он действует импульсивно, не задумываясь о последствиях.
Неужели он действительно думает, что все будет хорошо, если его поддержит Чжэн *Гогун?»( *Гогун-герцог)
Конечно, есть и честные должностные лица, которые выступили в поддержку этого предложения.
В суде также было много словесных перепалок. Те, кого этот вопрос не волновал, держались в стороне, не поддерживая и не выступая против.
Те, чьи семейные интересы были затронуты, выступили с опровержением, полагая, что префект Цзо проигнорировал желание императора расширить морскую торговлю, что ослабило бы энтузиазм торговцев.
Чиновники, заранее получившие покровительство герцога Чжэнго, встали, чтобы поддержать Цзо Шаоцина.
Первоначально на этот вопрос у каждого были свои причины. Видя, что на данный момент прийти к какому-либо решению невозможно, Чжань Юаньфэну ничего не оставалось, как отложить заседание суда, а затем отправиться в императорский кабинет, чтобы обсудить вопрос наедине с шестью министрами и несколькими важными чиновниками.
«Я думаю, что господин Цзо не преувеличивает. Наши предки установили морской запрет, чтобы не дать врагу воспользоваться ситуацией.
Морской бизнес важен, но слишком опасно открывать дверь и позволять кому угодно входить и выходить по своему желанию. У вас есть какие-нибудь хорошие идеи?»
«Ваше Величество...» Премьер-министр Шан вышел вперед и, уловив смысл слов Чжань Юаньфэна, сказал: «Я думаю, что самая неотложная задача — это сформулировать полный набор законов о портовой торговле.
Будь то для людей или товаров, должен быть справочный кодекс, чтобы его можно было объявить миру».
Министр доходов хотел было открыть рот, чтобы возразить, но военный министр схватил его за рукав.
Он подмигнул первому человеку, дав понять, что ему следует дважды подумать, прежде чем действовать.
Когда министр доходов подумал, что из-за этого мемориала серебро, изначально поступавшее в национальную казну, сократилось по меньшей мере на одну пятую, он почувствовал такую горечь, словно наглотался горьких трав.
Но как он, прослужив при дворе много лет, мог не понять намерений императора?
Поскольку премьер-министр Шан первым встал и согласился, у всех министров не было иного выбора, кроме как высказать свое мнение по этому вопросу, хотели они того или нет.
Чжань Юаньфэн достал из тайника толстый мемориальный лист и попросил евнуха передать его.
«Это отчет, представленный Цзо *Айцином(*Айцин- дорогой министр обращение императора к министру) в одиночку.
В нем подробно изложено содержание таможенного контроля и соответствующие меры. Вы можете сначала взглянуть».
Все присутствовавшие были ветеранами и с первого взгляда поняли важность мемориала.
Никто не ожидал, что молодой префект, только что вступивший в должность, будет обладать такими выдающимися способностями.
Некоторые люди про себя роптали: «Неужели советники поместья герцога Чжэньго придумали эту идею, чтобы вознаградить Цзо Шаоцина за его заслуги?»
Чжань Юаньфэн взглянул на их лица и не смог сдержать вздоха в своем сердце. Молодой человек был действительно необыкновенным.
Тот, кто мог завоевать расположение Лу Чжэна, должен был обладать какими-то способностями.
Ему стоило сделать исключение и повысить самого молодого префекта в истории.
Чжань Юаньфэн понятия не имел, что мемориал Цзо Шаоцина был создан путем объединения реальной ситуации в Хэчэне и политики, которую он слышал и видел в своей предыдущей жизни.
Даже Лу Чжэн считал, что Цзо Шаоцин в его возрасте не способен придумать ничего подобного.
«Хорошо, Министерство обрядов и Министерство доходов будут работать вместе, чтобы разработать проект и сначала опробовать его в Хэчэне.
Другие порты сначала будут регистрировать въезд и выезд неизвестных лиц и проводить строгие расследования. Ни один подозрительный человек не будет пропущен!»
"Да!" Министры покинули дворец со смешанными чувствами, а затем быстро вернулись домой, чтобы донести эту последнюю политику до людей в той же фракции.
Поздно ночью в спальне императора все еще горел свет. Чжань Юаньфэн снова и снова перечитывал мемориал Цзо Шаоцина, брал красную ручку, чтобы выделить самые важные моменты, и писал комментарии к тем местам, которые, по его мнению, нуждались в улучшении.
Некоторое время он даже не замечал, что уже три часа ночи.
Цао Цзунгуань прислонился к изголовью кровати, держа в руках книгу, и время от времени поглядывал на мужчину, который сосредоточенно работал.
Впервые с момента встречи с Чжань Юаньфэном он видел его таким взволнованным и сосредоточенным.
Иногда он был занят государственными делами и ложился спать очень поздно, но обычно это происходило потому, что он сталкивался с чем-то тревожным или трудным, и он никогда не был таким веселым, как сегодня.
Когда Чжань Юаньфэн отложил ручку и встал, чтобы подойти, Цао Цзунгуань быстро опустил голову и сосредоточился на книге.
Чжань Юаньфэн с озорной улыбкой отобрал у него книгу, прижал его к кровати и вдохнул его неповторимый запах.
«Этот Цзо Шаоцин действительно потрясающий. Я сожалею, что издал императорский указ о даровании брака».
"Что ты имеешь в виду?" Цао Цзунгуань также услышал о повышении Цзо Шаоцина и впервые задал вопрос, вызывающий у него сомнения: «Неужели из-за герцога Чжэньго вы позволили 14-летнему мальчику занять пост префекта?»
«Хм? Ты так думаешь?»
Цао Цзунгуань оттолкнул его голову, натянул на них одеяло и задумчиво ответил: «С точки зрения интеллекта я не считаю тебя таким императором, но все так говорят».
Чжань Юаньфэн глубоко вздохнул и с удовлетворением посмотрел на красную отметину. «Кажется, в глазах Цао Цина я не так уж и плох, хе-хе...»
Цао Цзунгуань хотел взять свои слова обратно: «Я просто говорю о фактах».
«Сначала у меня были личные соображения, но, увидев его достижения, я почувствовал, что мое решение было абсолютно правильным!»
«Шао Цин... неужели он действительно так способен?» Цао Цзунгуань всегда чувствовал, что Цзо Шаоцин, о котором он услышал после освобождения из тюрьмы, не был тем трусливым и робким ребенком, которого он помнил.
Он признал, что Цзо Шаоцин талантлив, но сказать, что он настолько талантлив, было бы совершенно невероятно.
С тех пор как он сдал императорский экзамен , этот молодой человек словно переродился.
Он был совершенно не в себе и был настолько ослепителен, что люди не могли смотреть на него прямо.
«Ха-ха... Кажется, у Лу Чжэна острое зрение, и он может видеть сквозь вещи, как сквозь огонь! Какая жалость...» Чжань Юаньфэн покачал головой, не зная, о чем он сожалеет.
Цао Цзунгуань перевернулся, похоронив этот важный вопрос в своем сердце, и небрежно спросил: «Почему ты сменил евнуха, который вызвал меня сегодня?»
Чжань Юаньфэн всегда находил постоянного человека, который вызывал его каждый раз, что также было необходимо из соображений безопасности.
Однако человек, вызвавший его сегодня, оказался незнакомцем. Если бы он не достал рукописное письмо Чжань Юаньфэна, он бы вообще не пришел.
«А, это...» Чжань Юаньфэн протянул руки, крепко обнял мужчину, а затем ответил, срывая с него одежду: «Предыдущий случайно упал в колодец».
Цао Цзунгуань почувствовал холодок по всему телу, не понимая, было ли это из-за того, что он больше не был прикрыт одеждой, или из-за смысла этих слов.
Короче говоря, он совершенно не верил, что здоровый человек может внезапно упасть в колодец.
Однако это было не то, что ему следовало знать, и внезапное горячее прикосновение не оставило у него ни времени, ни сил размышлять об этом вопросе.
Чжань Юаньфэн разжал зубы и обхватил его язык своим, сильно посасывая его. За золотым пологом кровати, помимо тяжелого дыхания, был слышен только назойливый шум воды.