Пепел [about V.Tsygankov]

Вписка прошла отвратительно. Во-первых, притащились какие-то парни с района Женьки, один из них был уже готовенький и полез к нашим девчонкам. Кто-то из пацанов вступился, слово за слово и завязалась драка. Еле растащили. Потом подтянулся друган этого авторитета и начал угрожать, кажется, его звали Олег, но товарищи называли Рог. За какие такие заслуги, я не знаю.

Рог оказался очень наглым, борзым, за словом в карман не лез. Накинулся на Жеку, я не выдержал, тоже влез. Мы вышли на улицу, так сказать, один на один. Правда, один на один было только на словах, внизу нас поджидало еще четверо. И если с Рогом я разделался в два счета, то с оставшимися пришлось повозиться. Разбили гады мне губу, но я в долгу не остался. Потом и Кир с Юркой подтянулись, мы уравнялись, хотя и без них шло неплохо.

Соседи из-за шума вызвали полицию, всех участников драки увезли в ближайший участок и давай по очереди допрашивать. Позвонили отцу, тот приехал злой как черт, всучил конверт с деньгами кому-то и всю дорогу отчитывал меня за выходки.

Во-вторых, Матвиенко добавила. Я ведь ее оставил там, не сказать, что по доброй воле, нас в принципе никто не спрашивал – молча скрутили, затолкали в бобик и увезли. Катька, правда, не поверила, она-то сама не была свидетелем драки. Зависала в компании с девчонками в дальней комнате, с ее слов – ничего не слышала. Вышла, а меня уже нет. Ну и началось: зачем ты полез в драку, а что без тебя бы не справились, а как же я, и прочая муть, без которой и так голова болела.

В итоге мы опять поругались. Я пожелал Матвиенко найти себе каблука со стальными нервами, а она что-то пискнула и бросила трубку. Собственно, ничего нового.

На утренней тренировке Ребров, конечно, нас отчитал по полной. Заставил пробежать сто кругов ада, отжиматься, приседать, короче из зала мы не вышли, а выползли.

– Да в гробу я видел эти вписки, – буркнул Кирилл, стягивая с себя майку. На часах было почти восемь, в школу начал прибывать народ, а мы уже устали.

– Как будто он сам никогда не дрался, – вздохнул Юрка, облокотившись о холодную стену.

– И так все болит, еще и эти пытки, – протянул устало Женька.

– А нафига ты приглашаешь каких-то левых, Володин? – крикнул раздраженно я. Развернулся и поплелся в душ, громко хлопнув дверью. Тело ныло, мышцы гудели и даже под струями горячей воды не хотели расслабляться. На кровать бы плюхнуться, какао выпить и булочку заточить, а не это все...

На первый урок мы опоздали, химичка в очередной раз отчитала своим надменным тоном, подчеркивая, что с таким отношением никакого светлого будущего нам не светит. Сама же явно страдала от этого самого распрекрасного будущего: с мужем развелась, об этом вся школа болтала тогда, дочка вроде залетела от кого-то, а ей, на минуточку, всего семнадцать. В такие моменты я поражался, как люди могут учить жизни других, если за своей уследить не получается.

Мы с Жорой не стали спорить, молча вошли в кабинет и проследовали на свои места. Отодвинув стул, я плюхнулся на него и зачем-то глянул в сторону Лики. Сегодня ее волосы были завязаны в конский хвост, а вот широким рубашкам и длинным юбкам девчонка не изменила. Лицо Лики вытянулось, я думал, она отвернется, как обычно делала, но Прокопович продолжала изумленно разглядывать меня. В ее взгляде читалась смесь тревоги и сострадания что ли. Я аж поежился – до того необычно, давненько так на меня не смотрели.

– Что? – шепнул, не выдержав напряжения.

– Ничего, – тихо ответила Лика и тут же подобралась вся, схватив ручку с парты, склонила голову над тетрадкой.

– Иногда парни дерутся, так бывает, – зачем-то пояснил я.

– Я думала, футболисты не дерутся, – прошептала себе под нос Лика. Она ничего не писала, только сжимала ручку в тонких, довольно изящных пальцах. На них не было модного маникюра или дорогих колец. Однако я почему-то продолжал пялиться на руки девчонки, не понимая, что в них такого магнетического.

– Когда обижают девушек, приходится драться. Крутые ребята всегда заступаются за своих. Это важное правило тайного мужского клуба.

– Им повезло.

– Им? – зацепился я не столько за тон голоса, сколько за такое просто и короткое слово. – Не вам? Ты не относишь себя к девушкам, из-за которых машут кулаками?

– Цыганков! – крикнула Юлия Игоревна. Умеют же люди портить атмосферу, а мы почти начали разговаривать. Хотя, лучше бы не говорили, зачем оно мне? Но, откровенно говоря, взгляд Лики тронул гораздо больше, нежели истерики Катьки. У меня даже настроение подскочило внезапно.

– Эй, ребят, – обратился я к народу. – Вы чего такие шумные? Я не слышу голоса нашей прекрасной Юлии Игоревны. Простите их, – растянув губы в улыбке, ерничал я. – Хотите, к доске выйду, так уж и быть.

– Хочу, – кивнула химичка. Однако пытать меня по домашке не стала, выдала задачу с прошлого урока и подсказала потом, когда я забыл формулу. Ну что женщинам для счастья нужно? Пара добрых слов, и они расцветают. Хотя, не все, вот Лика не расцветала. А может, я просто не говорил ей добрых слов или понятия о «доброте» у нас серьезно разнились. С другой стороны, плевать. Мне плевать на нее.

На перемене нарисовалась Матвиенко. Нагло заявилась с подружками в класс, встала напротив нашей парты, а девчонки ее присели рядом с пацанами на галерке. Сначала она молча буравила меня взглядом, я-то не планировал с ней разговаривать, вытащил телефон, включил игрушку и залип в экран. Лика рядом что-то чиркала в тетрадке по литературе, короче, мы оба были заняты. Серьезно, на минуточку, заняты. Особенно я.

Катька скрестила руки на груди, громко вздохнула, а потом обошла меня и начала вытворять какие-то максимально странные действия: пыталась протиснуться между мной и партой, куда только, не понял.

– Эй, – боковым зрением я заметил, что Матвиенко потыкала пальцем в плечо Лику. Та отреагировала моментально, на меня вот так не реагирует, зараза.

– В чем дело? – спокойно поинтересовалась Лика.

– Будь добра, иди погуляй, – вроде и мягко, но в то же время требовательно заявила Катя. Я качнул головой, поражаясь выходкам Матвиенко. Сначала устраивает истерики по телефону, на следующий день приходит устраивать публичные разборки. Нет, может в другой раз я бы и поговорил с ней, но после тренировки Реброва ни сил, ни желания тратить нервы не было.

– Что прости? – переспросила Прокопович . Конечно, она офигела, да тут и я офигел от таких заявочек.

– Погуляй, говорю, – повторила с улыбкой на губах Катька. Лика не посмотрела на меня, но начала медленно подниматься. Я стиснул челюсть, прикрыв веки. Часы громко тикали, за окном шелестела листва, стул со скрипом отодвинулся. Лика подалась вперед, но я схватил ее за кисть руки и резко дернул обратно.

– Она тебе не собачка, – рявкнул громко, оглянувшись. Матвиенко вмиг побелела, в глазах ее блеснуло негодование и раздражение, в классе же воцарилась гробовая тишина. Любит наш народ зрелища, хоть каждый день подавай.

– Витя, – сквозь зубы произнесла Катя. Лика попыталась вырваться, однако я лишь сильнее сжал ее руку.

– Единственная, кому следует выйти, это ты.

– Так значит? – между нами словно сверкнула молния. Я готов был подорваться со стула и силой вытащить Матвиенко– до того напрягало ее присутствие. Хотя нет, меня взбесило другое: как она разговаривает с Ликой. Может, Прокопович и выглядит серой мышкой, может, я и ненавижу ее, но простое человеческое уважение никто не отменял.

– Хорошо, но мы еще вернемся к этому, дорогой. – Прошипела Катя. Выскочила дикой кошкой из-за моей спины, махнула своей верной поддержке, что улыбалась пацанам на галерке. С неохотой девчонки поднялись со стульев и поплелись к дверям. Опять послышались голоса, звуки, народ будто ожил от долгого сна.

– Может, уберешь уже руку? Мне вообще-то больно, – с какой-то обидой в голосе произнесла Лика, напоминая, что я до сих пор крепко сжимаю ее кисть.

– А где «пожалуйста»? – думал, прозвучит с ноткой веселья, а вышло наоборот. Я даже не смог улыбнуться.

– Цыганков, – Лика вдруг наклонилась, впиваясь взглядом. Меня охватил аромат ее геля для душа, который напоминал о беззаботном детстве, о наших общих мечтах, пирожках с капустой и ночных посиделках. Мы любили засыпать вместе и болтать до рассвета. Самое большое разочарование приходит в тот момент, когда любимый человек неожиданно отталкивает тебя. Когда весь мир превращается в большую серую кляксу, а ты продолжаешь как дурак стоять у закрытых дверей и ждать чуда.

– Что? – холодно произнес, отпуская руку Лики.

– Будь так любезен, разбирайся со своей подружкой без моего участия.

– Обязательно, – фыркнул я, подскочил со своего места и поплелся за парту к Судакову. Плевать. Больше не буду сидеть с ней. Какого вообще не пересел раньше?! Хватит! Поигрались и пошло все к черту!