Наступила ночь

В спортзале раздался резкий стук: баскетбольный мяч с силой влетел в кольцо, но вместо того, чтобы отскочить от пола, он глухо ударился о тело сидящего на полу ученика. Джин Дабом скорчился от боли, его руки машинально были сжаты в кулаки, и если до этого он сидел, согнувшись, прикрывая тыл руками, то сейчас не мог скрыть гримасы страдания.

Трое парней, стоявшие неподалёку  не выражали ни капли сочувствия. Напротив, в глазах читалось самодовольство, а улыбки на губах говорили о том, что чужая боль приносила им искреннее удовольствие.

— Эй!

Джин Ха и Сын Бин резко обернулись. За ними последовал и Кён Джун.

— Что вы делаете?

Президент, приблизившись к однокласснику, властным тоном
просил его подняться. В это время и Дахён не стояла в стороне, она, отступив от Чжу Вона, поспешила помочь парню встать.

Вроде бы серьёзных ран нет...Ой! Кровь стекает с носа.

Он поднял полные признательности глаза — Кан без колебаний протянула ему руку, и Дабом, без малейшего сомнения, найдя в её касаниях опору, крепче сжал хрупкую, невесомую ладонь.

Губы заметно согнулись в кривую усмешку, ведь жест не остался незамеченным "посторонним".Он смотрел на них, не моргая, как на чужую сцену, случайно разыгранную перед ним. Внутри, где-то глубоко, закипало глухое, тяжёлое раздражение — острое, неприятное, похожий на кариес, изъедающий изнутри. Кён Джун сам себе не мог объяснить, почему его задел этот пустяковый жест, почему сердце ответило на него коротким, злым толчком. Всё было неправильно — в этом взгляде, в этой небрежной протянутой руке, в том, как легко они находили друг в друге опору, будто всё заранее было решено без него. Её длинные каштановые волосы мягко рассыпались по плечам, источая сладкий аромат ванили. Он ощущал этот запах даже на расстоянии — и от этого жутко тянуло блевать. Было в этом что-то слишком личное, слишком вызывающее, словно он невольно пересек какую-то незримую границу. Да, она была красивой. Этот факт нельзя было отрицать, как нельзя отрицать утреннюю прохладу или холод железа под пальцами. Но что именно делало её такой притягательной? Её вишнёвые, чуть припухшие губы? Маленький, упрямо-аккуратный нос? Или, может быть, её хрупкость — почти фарфоровая, тонкая кожа, казавшаяся хрустальной под светом ламп? Кён Джун ещё не нашёл ответа — да и не хотел искать. Он не собирался размышлять об этом, в упор не желая признавать, что вообще обратил внимание. Но он точно знал одно: ему нравилось, когда она улыбалась. И это злило, когда сам, заразно, невольно начинал улыбаться.

Он нарочито неторопливо отвернулся. Всё это не имело к нему никакого отношения. И не должно было иметь.

Дахён слегка отвела Дабома в сторону, ближе к старосте.
Она заботливо взглянула на пострадавшего, а затем заметила размазанную по его щеке кровь.
Достав из кармана белый платок, аккуратно сложенный в небольшой квадрат, она осторожно коснулась его плеча и протянула ткань ближе к его лицу.

— Возьми, — тихо сказала она.

— Кён Джун, — произнёс Джун Хи, — тебе не кажется, что твоя «шутка» перешла все границы?

Тот прищурился, лицо его на мгновение изменилось.

— Моя шутка? — он сделал несколько шагов вперёд. — Но сейчас я более чем серьёзен.

Джун Хи гневно посмотрел в сторону, избегая дальнейшего конфликта.

— Дабом поможет нам с завтрашним мероприятием, — сказал он. — Я беру его с собой.

— Но… — начал Дабом, но тут же осёкся. — Я в порядке.

Кён Джун ухмыльнулся и положил руку ему на плечо, обнимая его так, будто они были лучшими друзьями.

— Он сказал, что с ним всё в порядке.

— Прекрати, — вмешалась Дахён.— Вам так нужны его деньги?

Наступила гробовая тишина. Секунда — и её разрезал короткий смешок.

— Господи, эта чокнутая... — пробормотал Сын Бин, хохоча. Он  стиснул плечо девушки. — У тя их много, а? Может твой папаша...

Бах!

Спина Сын Бина прогнулась от неожиданной боли, внутри что-то легко хрустнуло. Он резко вскрикнул, оборачиваясь к нападавшему.

— Сука! Кто это был?!

Из теней выступил ещё один парень.

— Сын Бин, ты стал таким большим, — вкрадчиво произнёс Хён Хо, приближаясь к нему вместе с другом. Они оба были в белых олимпийках, и в их глазах читалось недоброе веселье. — Ты спортом занимался, да?

— Чан Хён Хо, ты придурок… — процедил Сын Бин, растирая ушибленное место.

— Что ты тут разорался? — безразлично вмешался Кён Джун, который посмел оттолкнуть стоявшую рядом девушку, хоть и не сильно, но так, что она пошатнулась, и если бы не рука Хён Хо, крепко обвившая её плечи, Кан бы рухнула. Он удержал её, глядя на Сына Бина — защищающе. Хо, спрятав Дахён за своей спиной, сунул руки по карманам. Мдленно подошёл ближе, усмехаясь.

— Мы просто упражняемся. Что, у тебя проблемы?

Кён Джун усмехнулся в ответ.
Он поднял руку и лениво потер висок, будто у него вдруг разболелась голова. Затем, не меняя выражения лица, он наклонился ближе и сплюнул прямо под ноги спортсменам.

— Вы даже не смогли стать национальными спортсменами. Отлично. Тренируйтесь сколько хотите.

Пару раз похлопав Чана по плечу, он развернулся к своим людям.

— Пойдёмте.

— Эти ублюдки… — сквозь зубы прошипел Хён Хо, сжимая кулаки, но президент вовремя поднял руку, останавливая его.

— Не делай этого.

***

— Я пойду к Ын Ха, она меня ждёт. Сообщите, когда учитель вернётся, — устало проговорила Кан Дахён, бросив рассеянный взгляд на одноклассников.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и направилась в сторону комнаты.

Сегодняшний день вымотал, и всё, чего она хотела — это завалиться в объятия подруги. Хотя… была ли Ын Ха её подругой? Дахён пока не могла сказать точно. Чувство тревоги не покидало, заставляя быть настороже. Сердце на мгновение подпрыгнуло в груди: как на зло, чья-то тёплая, крепкая ладонь схватила девушку за запястье. От неожиданности Дахён испуганно обернулась.

— П-почему так внезапно?! — выдохнула она.

Перед ней стоял Хён Хо. Снова. Почему их пути начали так часто сплетатся с тех пор, как они сюда приехали? И он не ответил. Снова.
Иногда ей казалось, что слова для него платный ресурс. Ни извинений, ни благодарности. Только этот неизменный, чуть ленивый взгляд. Безразличный, но… не злой. Нет, Хён Хо не плохой. Наоборот, всегда приходил на помощь, но  молчаливая манера общения уже начинала раздражать. Таким его видела Кан.

— Вот, — коротко бросил он, протягивая что-то блестящее.

В его пальцах сверкнуло серебряное кольцо. Дахён недоверчиво посмотрела на него, затем осторожно взяла украшение, скользнув кончиками пальцев по холодному металлу, на внутренней стороне которого выгравированы до боли знакомые инициалы. Они  почти стёрты, невидны, и как чьё-то клятое имя, что пытаешься забыть , а оно, будто на зло, постоянно звучит в голове. Тем не менее надписи такие, какие любила Кан, минималистичные. Хеюль, зная об этом, подарил парные кольца на год их отношений.

Как же тогда было хорошо.

— Откуда у тебя… — начала она, удивлённо хмурясь. Но ответ уже мелькнул. — Хеюль передал, да?

Кивок. Дахён усмехнулась, сжимая кольцо в ладони. Типичный Юль.
Молча исчезает — и молча возвращает то, что важно. Через кого-то, кто ничего не скажет.

— Хах, как глупо... Это ведь всё? А то…

Последовал негромкий щелчок. Дверь распахнулась резко, с коротким металлическим звуком замка, и в коридор хлынул жёлтый свет изнутри. На пороге, застыв в растерянной позе, стояла Пэк Ын Ха.
У неё в руках был тонкий пластиковый пакет, в котором бились друг об друга бутылки соджу. Она ойкнула, инстинктивно отступив на шаг назад, будто наткнулась на стену.

— А… что вы… здесь?.. — голос у неё был высокий, удивлённый, почти испуганный. Глаза метнулись от Хён Хо к Дахён, и обратно — словно пыталась понять, не стала ли свидетельницей чего-то лишнего.

Хён Хо посмотрел на Дахён в последний раз:
— Ещё встретимся.

Сказал это так, как говорят не вслух, а внутри — голосом, который остаётся в голове. Он незаметно растворился в глубине коридора, и шаги его больше не слышались.

Девушка коротко выдохнула. Не сказала ничего — ни Ын Ха, ни самой себе. Просто вошла внутрь комнаты.

***

— Как ты? — спросила Ын Ха, наполняя стакан соджу и протягивая его Дахён.

Дахён задумчиво посмотрела на напиток, затем перевела взгляд на подругу.

— Что? — переспросила она, но тут же догадалась, о чём речь. Её лицо слегка изменилось. — А… Если ты про ссору, то мы с того дня больше не разговаривали.

— Значит, вы расстались?

— Не знаю, наверное, — пробормотала Дахён, сжимая стакан в руках. — Но, похоже, Хеюля это вообще не волнует.

— Да брось! Милая, он еле унялся, когда мы играли в мафию. Всю поездку глубоко вздыхал.

Дахён горько усмехнулась.

— Слушай, может, оно и к лучшему? — продолжила Ын Ха, садясь рядом на кровать. — Он ведь абсолютно ничего не воспринимает всерьёз. С ним нормально не поговоришь… Может, для него эти отношения очередная детская забава?

Её голос звучал осторожно, но слова больно ударили в сердце. Где-то глубоко внутри она сама боялась этого. Горло сжалось, а в глазах предательски защипало. Пэк Ын Ха заметила, как её подруга опустила голову, кутаясь в собственные переживания. Мягко, почти бережно, она провела рукой по её плечу, словно пытаясь поддержать.

— Милая, наверняка, Юль и не такой придурок, — тихо сказала она. — Он просто… на людях ведёт себя иначе. Попробуй ещё раз поговорить с ним.  Вдруг всё не так, как кажется?

Дахён закрыла глаза, сжав губы.

Поговорить ещё раз…

Но что, если результат будет тем же?