Rope ladder
Когда-то я всерьёз думала, что счастье – это верёвочная лестница.
Каждая ступенька такой лестницы вела к свободе. Верёвочная лестница была проводником из мира рутины, волнений и пыли в волшебный мир, дышащий весной. Грустно то, что у меня никогда её не было.
Когда сил оставалось катастрофически мало, мысль о лестнице была спасением. Зажмурив глаза, я представляла, как перекину лестницу через подоконник, надену тёплый свитер, домашние тапочки и спущусь вниз. Мимоходом загляну в соседние окна...
На четвёртом этаже девочки играют в дочки-матери. Они наливают воображаемый чай в пластиковые розовые чашечки и поят им нарядных кукол с белокурыми волосами.
— Подлей немножко Марине! — руководит старшая. — Должно получиться поровну.
Другая быстро кивает и старательно наклоняет чайник ниже. Хмурит брови и надувает губы, ей важно всё сделать правильно.
— Вот так?
— Да, молодец! — первая хлопает в ладоши. — Теперь садись и...
— Девочки!
Дверь отворяется и в комнату входит краснощёкий отец.
— Мама зовёт всех ужинать. Я с самой работы бежал на запах говяжьих котлет, — он садится рядом с гурьбой мягких игрушек. — У куклы Марины день рождения?
— Да, и ты приглашён, — дочери смеются, обнимая папу, и тянут его на кухню. — Но это позже. Мама, наверное, ужасно соскучилась, идём!
Ещё ступенька. На третьем этаже живёт одинокая бабушка с рыжей кошкой Мандаринкой. Бабушка тихо дремлет в старом кресле-качалке, а Мандаринка свернулась калачиком у неё на коленях. Закипает чайник, и от громкого свиста кошка вскакивает, истошно визжа. Бабушка устало протирает глаза и, медленно семеня маленькими ножками, идёт к плите, попутно успокаивая взъерошенную любимицу.
— Чего испугалась, дурочка? — она наливает кипяток в кастрюлю и поправляет расписной платок. — Не бойся, это всего лишь вода вскипятилась, сейчас будем суп с тобой варить из мозговой косточки.
Она возвращается к креслу и чешет у Мандаринки за ушком. Улыбается удовлетворенно и снова идёт к плите, что-то ворча о неполитых цветах.
И ещё на ступеньку вниз. На втором этаже за широким письменным столом сидит сгорбившийся человек. Под его глазами глубокие впадины, вокруг много скомканных листов бумаги и полупустых кружек с кофе. Он что-то пишет и зачёркивает, пробует, и снова рисует каракули на проделанной работе. В конце концов, хватается за голову, часто дыша.
— Мне не успеть сделать это к завтрашнему дню...
Делает глоток обжигающего напитка, вздыхает, и снова берётся за работу. Пишет, пишет, перечитывает.
— Нашёл! — радостно вскрикивает человек и любовно прижимает работу к груди.
Его глаза горят и он преображается, будто тех непрерывных часов работы, казавшихся вечностью, не было вовсе.
Последний этаж. На нём пока никто не живёт, но иногда здесь бывают рабочие. Они делают ремонт для новых жильцов, что вот-вот заселятся.
— Эй, подай-ка мне тот шпатель! - громким шёпотом говорит один рабочий другому. — Да не этот, а тот, что лежит возле твоей ноги! Надо бы навести здесь порядок...
Один из них молодой студент, а другой старый холостяк, но в команде им работать, как не странно, одно удовольствие. У них мало времени, так что приходится оставаться и ночью, но чтобы не доставлять неудобств мужчины вынуждены быть настолько тихими, насколько это возможно.
— Надо бы, — таким же шёпотом соглашается напарник. — Совсем скоро хозяева приедут с дочкой, так что завтра с утра этим и займёмся.
— С дочкой? — первый заметно приосанивается. — Это с той, которую Машей зовут?
— Да, кажется. А с чего такой интерес? — усмехается второй. — В зятья хозяйке решил заделаться? Строите друг другу глазки. Я, конечно, не эксперт в этих ваших чувствах, но и не слепой!
Его напарник отмахивается, краснея.
— Ну тебя! У меня защита диплома на носу, а ты говоришь... — Лучше подай рулон. Да не этот, а тот, что под столом!
Земля. Наконец-то ноги коснулись ровной поверхности, а лёгкие начал заполнять влажный ночной воздух, до жути приятный. За спиной трепещут пока ещё совсем неокрепшие крылья, они тянут вверх, к звёздам, белоликой луне, прячущейся в темно-синей дымке...
В чём же счастье и где его найти? Нужна ли верёвочная лестница, чтобы прийти к нему? А есть ли необходимость вообще куда-то идти? Счастье каждого из жильцов было в доме. В людях, которые рядом. В вещах. В дружелюбной, но ужасно глупой рыжей кошке. В касаниях и звуках. В маленьких и больших победах. В мечтах. В любви.
Каждый этаж излучал разный, но одинаково прекрасный уют. И свет.
И тепло, которое ощутимо даже за толстой рамой закрытого окна.