худшие подруги

Тася
Сижу на широком подоконнике, упираясь лбом
в ледяное стекло. Желтый свет фонарей гуляет по
сугробам, а в окнах соседних многоэтажек мерцают
яркне огоньки праздничных гирлянд. Умиротворяю-
шая картинка, которая совершенно меня не успокаи-
вает. Новый год наступает на пятки старому, хочется
оставить в нем все проблемы и переживания, кото-
рые больно ударили по голове и оцарапали сердце.
Но что, если боль не пройдет никогда, сколько бы
сожженных бумажек я ни проглотила вместе с шам-
панским под бой курантов?
Вновь думаю о Глебе и о нашем поцелуе, после
которого Юдин избегает меня покруче любого нинд-
зя. Я бы смогла ему все объяснить, но, кажется, уже
слишком поздно. Он так на меня смотрел… С лютым
презрением и ненавистью. Это вряд ли можно испра-
вить, сколько бы милых детских воспоминаний нас
ни связывало.
Поражение, Тася Козырь. Ты проиграла.
- Дочь, слезай с окна. Простудишься.
Оборачиваюсь и вижу, что на пороге комнаты  В нашем доме есть правило - не входить без
приглашения. Личные границы важны даже
родителями и детьми, Как же мне все-таки
с предками.
Присаживайся, - киваю я в сторону динан
ка рядом с книжным шкафом и свешиваю ноги с
доконника.
Папа недолго мнется, а после проходит в комнату
и занимает предложенное мною место. Он напряжен
но вздыхает, словно готовится к суперудару: значит,
хочет серьезно поговорить.
- Я в порядке, пап, - отвечаю, не дожидаясь во-
проса, и улыбаюсь, умиленная отцовской заботой.
- А по тебе не скажешь… Сидишь и грустишь од-
на. Может, сходите куда-нибудь с Алей? Я вас отвезу.
На каток или по магазинам. Куда захотите.
Не выдерживаю зашкаливающих показателей на
«ми-ми-метре» и спрыгиваю на пол, бросаясь в па-
пины объятия. Сажусь рядом и кладу голову ему на
плечо, он обнимает меня одной рукой, крепко при-
жимая к своему боку.
- Спасибо, папуль. Ты у меня самый лучший, но
Алю сегодня отправили к бабушке, поэтому в дру-
гой раз.
- А хочешь тоже к бабушке? - подхватывает он.
Я бы, если честно, не отказалась. Наша бабуля
вообще крутая. Напокупала себе квартир в примор-
ском городе, теперь сдает их приезжим, а сама живет
у океана. Говорит, море ей приелось, да и классных
мужиков за бугром побольше. Шестьдесят пять лет
человеку, а она не отчаивается найти себе нового му-
жа. В прошлом году чуть было на свадьбу лететь не
пришлось но бабушка пазорвала помолвку, заявивПолетим на Бали? - смеюсь я. - А как же ко-
нец полугодия?
Точно! Тогда слетаем к ней на праздничных ка-
никулах. А что? Мы давно не виделись.
Ага. Только ты сначала с мамой поговори. Они
с бабулей хоть помирились?
Вот еще одна давняя история. У бабушки с ма-
мой тихая война вот уже много лет, но я не в курсе,
с чего все началось. Папа не хочет рассказывать, а от
родительницы и бабушки я все время слышу разные
версии развития событий. Они обе, наверное, и сами
забыли, но упрямо держатся каждая своей стороны.
Ведь даже не кровные родственники, а характер -
один В один.
- Мм… - тянет папа. - Бабушка сказала, что по-
мирится с невесткой только перед смертью. Правда,
не уточнила, перед чьей.
Тихонько смеемся. Если мама узнает, почему мы
хихикаем, то помирится с бабулей на наших похо-
ронах.
- Тась, скажи, я могу тебе чем-то помочь? - вне-
запно серьезным тоном спрашивает отец.
Было бы здорово, но…
Ты умеешь путешествовать во времени? - ус-
мехаюсь я, понимая, что мне никто не поможет.
- Нет, - удивленно отзывается он.
- Значит, не можешь. - С моих губ срывается пе-
чальный вздох.
- Слушай, дочь… Возможно, сейчас тебе кажется,
что дела очень плохи, но любые ошибки можно ис-
править и без путешествий во времени. Все решаемо.
Верно, но я не знаю, что именно мне нужно сде-
лать. Как это исправить?
Пап, а если бы девушка сделала тебе больно, но,
поняв свою ошибку, захотела извиниться… Ты бы ее
простил?
Если бы девушка мне нравилась, то конечно.
Знаешь сколько раз мне пришлось прощать твою
маму, пока она пыталась разобраться в чувствах ко
мне? Сотни. Она же ерунду творила. Игнорировала
меня, отшивала, выводила на эмоции. Ой… Такое бы-
ло… - качает головой папа, предаваясь воспомина-
ниям. - Я однажды даже решил все бросить и пере-
стать ее добиваться. Надоело стучаться лбом о же-
лезную дверь.
И почему не перестал?
Во-первых, любил. А во-вторых… Длинная
история, но если коротко, то мама - та еще гордяч-
ка. Она никогда не подошла бы сама. И как только я
от нее отдалился, она продолжала делать вид, что ей
все равно, но… Ее подруга рассказала, что Тоня, ока-
зывается, без меня очень страдает. И когда я пришел
к ней, то больше не отпускал, а она меня не отталки-
вала. Как-то так.
Колесики в мыслях начинают вертеться быстрее
и быстрее. История отца будто приоткрыла дверь в
светлое будущее. Не мое, но… С Глебом уже нет шан-
сов. Он теперь с распрекрасной принцессой Пупыроч-
кой. И в ней столько плюсов: миленькое личико и от-
сутствие ужасного характера. Он с ней будет счаст-
лив. И я, наверное, когда-нибудь тоже буду. Но вот
Бойко и Аля… Я ведь еще сумею спасти этих котят, за-
блудившихся в темноте. Ну не может Макар сдаться,
я в такое просто не верю. Наверное, он, как и мой па-
па, потерял энтузиазм. И кто, как не я, способен отве-
сить ему волшебный пендель в нужном направлении?
Я даже черея сообщения чувствую, как Аля стра-
дает и грустит, Макару осталось сделать всего один
mаr, постучать в железную дверь - и она распахнет-
ся без проблем.
Пап! - воодушевленно выпаливаю я. - Оде-
пайся. Мы с тобой прокатимся. Только я сейчас по-
звоню кое-кому.
Хорошо. Жду тебя, - отвечает он и, оставив по-
целуй на моей макушке, выходит из комнаты.
Судорожно листаю список контактов, пытаясь
отыскать нужный номер. Надеюсь, Бойко его не сме-
нил. Телефон парня у меня еще с тех пор, когда мы с
Алей пытались отвадить от нее Макара, притворяясь
его сумасшедшими фанатками. Веселье было недол-
гим, Бойко быстро нас раскусил, но насмеялись мы
тогда на несколько лет вперед.
Есть!
Жму на значок с зеленой трубкой и с бешено ко-
лотящимся сердцем молюсь, чтобы услышать гудки.
- Да? - гремит грубый басовитый голос.
- Привет. Это Тася, - смутившись, представля-
юсь Я.
- Козырь? Ты? - уточняет стопроцентный Бойко,
меняя тон: теперь его голос звучит непринужденно.
Мальчишки… Вечно выделываются. И обязатель-
но нужно было так грубо отвечать? Я чуть не… Ну
я ему…
- А ты знаешь еще какую-то Тасю, которая станет
звонить тебе по ночам, Бойко?
Прости, не признал сразу, - ржет он.
И почему у тебя нет моего?… Ай, ладно! Не важ-
но. Ты где?
- А что?
Цветы заказываю, хочу курьера попросить пря-
мо к ногам твоим бросить. Макар, блин, ответь на во-
прос. Дело есть.
- Тась, если это касается ваших с Алей разбо-
рок, то…
- Нет у нас с ней никаких разборок, а вот у ва-а-ас…
Что ты имеешь в виду?
- То, что ты валенок! Я пять минут тебе втираю -
нужно поговорить. Лучше лично. Куда мне при-
ехать?
- Козырь, ты меня пугаешь.
- Если не скажешь мне адрес, я реально начну те-
бя пугать, - произношу с нешуточной угрозой.
- Ладно, ладно… Я на стадионе. Вот ненормальная…
- Зато ты у нас нормальный, обрыдаешься. Буду
через двадцать минут.
Иду по расчищенной дорожке, рыская взглядом
по территории в поисках того, кто мне нужен. Спра-
ва виднеется баскетбольная площадка, острый кли-
нок проходится по сердцу, и я сбавляю шаг. Мы ча-
сто бывали здесь с Глебом, когда еще только решили
заняться баскетболом. Отрабатывали броски и пода-
чи, но больше смеялись или бесились.
В одно мгновение, как по взмаху волшебной па-
лочки, с легкой руки памяти, снег тает, на деревьях
появляется зеленая листва, а на небе ярко светит ве-
сеннее солнце. Останавливаюсь у ограждения и смо-
трю на дальнее баскетбольное кольцо.
Мальчик и девочка носятся друг за другом, пере-
кидывая мяч и звонко крича. Девчонка спотыкается
и летит на прорезиненную поверхность, растягива-
ясь пластом. Темноволосый мальчишка тут же бро-
сается к ней, раздосадованно всплеснув руками. Он
опускается рядом на корточки и помогает ей сесть.
Берет ее руки в свои и рассматривает содранные ла-
дошки. Девчушка плачет, но скорее от стыда и оби-
ды, чем от боли, а парнишка всеми силами пытается
ее успокоить:
- Тася, чего ты? Все заживет. Хочешь, я сейчас
тоже упаду?
- Хлебка, ты что, дурак? Зачем? Тогда нас обоих
будут дразнить. Скажут, неуклюжие. Не нужны нам
такие в команду.
- Амы соврем, что отбивались от банды разбой-
ников и победили. И нас точно не будут дразнить.
- Ты же никогда не врешь.
Ради тебя я готов, - серьезно заявляет он, на-
хмурив брови, не давая усомниться в своих намерениях.
- Глебка… - улыбается девочка. - Ты самый кру-
той. Как мне повезло, что ты мой друг…
Мальчишка лучезарно улыбается.
Помню его улыбку настолько отчетливо, будто
вижу ее прямо сейчас. В глазах появляются слезы.
Какая же я дура.
Друг? Друг?!
Глеб для меня - куда больше, чем просто друг. Но
я была так уверена, что он никуда не денется, что по-
теряла его.
- Козырь?! - окликает меня Бойко.
Быстро хлопаю ресницами, чтобы сморгнуть под-
ступающие слезы. В конце концов, можно спихнуть
все на злобный мороз. Поворачиваюсь к парню и
глубоко вдыхаю, готовясь произнести самую важ-
ную речь в своей жизни. Я должна помочь Але. И я
это сделаю.
Привет, - говорит Макар, кутая подбородок в
высокий ворот огромной куртки.
- Привет. Может, зайдем куда-нибудь? Холоди-
на…
-пританцовываю на месте, чтобы немного со-
греться.
Тася, я же сказал… Если хочешь задеть Макаро-
ву, устроив свидание со мной…
- Нужен ты мне! - возмущаюсь я, извергая изо
рта облачко пара, а может, и дыма.
Если Макар и дальше будет тупить, я точно пре-
вращусь в дракона, а он - в горстку пепла.
- Тогда я не понимаю, чем обязан? - отшучивает-
ся Бойко, проделывая подобие галантного поклона.
Я - с друзьями, поэтому давай решим все на месте.
- Минус двадцать, а вы здесь гуляете?
- Не все ведь такие мажоры, как ты…
- Ты поругаться хочешь? Я помочь пришла, -
обиженно морщу нос, и Макар в мгновение ока сни-
мает колпак шута.
Ну наконец-то! Не могу сказать, что мы с Мака-
ром много общались, но я все-таки сумела разгля-
деть в нем нормального парня. Он тщательно скры-
вает эту свою сторону, особенно от Али. Вот самая
большая его глупость, но в какой-то мере мальчиш-
ку можно понять. За чем еще, как не за улыбками и
шутками, можно скрыть обиду и боль? Лучше масок
пока не придумали.
- Тась, выкладывай. Я не знаю, что думать.
- А я не могу поверить, что ты так легко сдал-
ся, - говорю расстроенно и качаю головой. - Я всег-
да ставила на тебя.
- Я тебе что, скаковая лошадь?
- Не придирайся к словам!
А ты можешь нормально объяснить, а не сыпать
метафорами? Мы не на сочинении по литературе.
- Ладно, - соглашаюсь я и смотрю ему прямо в
глаза, чтобы увидеть ответ раньше, чем парень смо-
жет его произнести. - Ты еще любишь Макарову?
Бойко передергивает плечами, будто я только что
всадила ему иглу в сердце. Над нашими головами
пролетает ворона, громко каркнув, мол, достали, все
о любви да о любви. На землю летят снежинки, упав-
шие с еловой ветки и несущие с собой сжимающие
грудь чувства.
- А какая разница? У нее ведь есть Олег… - Бойко
опускает голову, и мне становится его безумно жаль.
Говорю же, оба страдают, а все зря. Но Тася-спаси-
тельница здесь. Примчалась на машине-ракете, что-
бы восстановить справедливость.
- Нет никакого Олега! Точнее, есть, но он козли-
на, и мы работаем над тем, чтобы его проучить, но…
Не важно, Бойко. Слышишь? Вообще не важно.
- Я ничего не понял, - хмуро отзывается Ма-
кар. - Вы с Алей помирились?
- Да!
- А Дымарский?…
- Он нас развел! - завожусь я, вспоминая выход-
ку Олега и ее последствия. - Да и пофиг. Не случись
его, Аля бы и не поняла, кто ей нужен на самом де-
ле! - радостно восклицаю я.
- И кто же?
- Бойко, ты что, издеваешься? - таращусь на не-
го, закипая так, что уже не чувствую холода.
- Это вы издеваетесь! Что вам от меня надо?! Од-
на десять лет меня гонит, вторая теперь говорит, что-
бы я… Что ты от меня хочешь, Тася?!
Мне становится стыдно. Жутко. И за себя, и за
Алю. Макар столько всего вынес в гонке за любовью,
а я теперь ору на него за то, что он впервые выбрал
не Алю, а себя.
- Слушай, Макар. Извини. Я просто немного на
нервах. Я ничего от тебя не требую, но хочу, чтобы
ты кое-что знал… - Облизываю замерзшие губы, о
чем еще пожалею, когда появятся трещины. - Але
плохо без тебя, она скучает. У нее не хватит духа по-
дойти к тебе, но она точно все осознала, поэтому я
и решила поговорить с тобой. Если то, что ты гово-
рил десять лет, - правда, то дай ей шанс. Всего один.
И ты потом сам увидишь. Вот что я хотела тебе ска-
зать… - заканчиваю я и собираюсь уйти, но Бойко
снова подает голос.
- А что нужно? Что мне сделать? - тихо спраши-
вает он, вызывая легкую улыбку на моем лице.
- Поцелуй ее, - весело бросаю я и быстро пере-
бираю заледеневшими ногами, которые не спасают
даже меховые сапожки.
- Спасибо! - кричит Бойко мне вдогонку.
- Я еще ставлю на тебя, Макар!

  Аля

- Девчонки, есть булавка? Срочно! Замок на юб-
ке разошелся… Мамочки! Что теперь делать?
За кулисами все суетятся, бегают, шипят друг на
дружку и толкаются. Я слушаю их голоса сквозь не-
понятный гул в ушах. Нет, я ни капельки не волну-
юсь… Наверное. Нет, я точно не волнуюсь. Я выхо-
дила на сцену много раз и еще ни разу не ощуща-
ла подобных эмоций… Но сейчас почему-то коленки
дрожат, и пальцы немеют от страха. Может, дело в
том, что мне предстоит играть спектакль вместе с
Макаром? Я оглядываюсь и нахожу Бойко взглядом.
Он в этот момент о чем-то разговаривает со Стасом и
Яковом Ефимовичем. Рассматриваю красивый про-
филь Макара, и сердце опять ноет. Макар, как и пре-
жде, не обращает на меня никакого внимания. Мы
сможем пообщаться лишь на выступлении, прогова-
ривая свои реплики. Только там Макар снова посмо-
трит на меня светлыми лучистыми глазами, и я на-
конец испытаю радость.
Тяжело вздохнув, отворачиваюсь от Бойко и
осторожно выглядываю из-за кулис. Полный акто-
вый зал. Уже по-новогоднему украшенный, с жел-
тыми гирляндами на огромных окнах. Сначала я
нахожу в зале родителей и Маню. Мама, как обыч-
но, нарядная и взволнованная… Будто я играю не
в школьной постановке, а в Большом драматиче-
ском театре… Папа с Маней сидят не такие торже-
ственные и воодушевленные, но я очень рада, что
они здесь. Сестра жует круассаны и наверняка ше-
лестит упаковкой всякий раз, когда достает новый.
Ох, если она не успеет слопать их до начала спек-
такля и будет мешать артистам… Я всю душу из нее
после спектакля вытрясу!
Отыскиваю взглядом Тасю. Подруга сидит в пред-
последнем ряду и со скучающим видом оглядыва-
ет собравшихся. Я рада, что Тася пришла. Обычно
мы никогда не пропускаем мероприятия друг дру-
га, правда, из-за нашей ссоры я прогуляла несколь-
ко игр Козырь… Но как же хорошо, что мы наладили
наши отношения, и я теперь могу поболеть за подру-
гу и искренне ею гордиться.
Мне хочется высунуться из-за кулис и помахать
родителям и Тасе, но в последнюю секунду я сдер-
живаюсь, В зале замечаю Лизу Коробкину и прячусь
за тяжелой портьерой. Ведь мы с Тасей по-прежнему
делаем вид, что находимся в ссоре.
- Аля, у тебя есть булавка? - кричит мне в ухо
расстроенным голосом девочка из нашей труппы
Юля Иванова.
Что у тебя случилось? - оборачиваюсь я.
- Замок… на юбке…
чуть не плачет Юля.
Дай посмотрю!
По счастливой случайности кто-то из девчонок
находит булавку и протягивает мне. Мы гурьбой собираемся вокруг Юли и пытаемся починить молнию
на юбке. Взволнованно шушукаемся и смеемся.
- Аля, а шпилька есть? Запасная… Пучок разва-
ливается.
- У меня есть!
- Девочки, помогите!
По очереди я помогаю каждой девчонке, которая
обращается ко мне. Где помаду поправить, где при-
ческу… Периодически все-таки не могу сдержаться и
скашиваю глаза в сторону Макара. Теперь Бойко то-
же периодически кидает на меня задумчивый взгляд.
Один раз я не сдерживаюсь и улыбаюсь ему, и Макар
растерянно улыбается уголком рта мне в ответ.
Первое и второе действия мы отрабатываем как
на духу. Когда я нахожусь на сцене рядом с Мака-
ром, то не чувствую от него былой обиды, что немно-
го обескураживает. Со своей ролью я пока справля-
юсь отлично и, в очередной раз убежав за кулисы, с
облегчением выдыхаю. Слышу, как на сцене путается
в словах Дымарский. Запинается и блеет что-то Мне хочется высунуться из-за кулис и помахать
родителям и Тасе, но в последнюю секунду я сдер-
живаюсь, В зале замечаю Лизу Коробкину и прячусь
за тяжелой портьерой. Ведь мы с Тасей по-прежнему
делаем вид, что находимся в ссоре.
- Аля, у тебя есть булавка? - кричит мне в ухо
расстроенным голосом девочка из нашей труппы
Юля Иванова.
Что у тебя случилось? - оборачиваюсь я.
- Замок… на юбке…
чуть не плачет Юля.
Дай посмотрю!
По счастливой случайности кто-то из девчонок
находит булавку и протягивает мне. Мы гурьбой со-
бираемся вокруг Юли и пытаемся починить молнию
на юбке. Взволнованно шушукаемся и смеемся.
- Аля, а шпилька есть? Запасная… Пучок разва-
ливается.
- У меня есть!
- Девочки, помогите!
По очереди я помогаю каждой девчонке, которая
обращается ко мне. Где помаду поправить, где при-
ческу… Периодически все-таки не могу сдержаться и
скашиваю глаза в сторону Макара. Теперь Бойко то-
же периодически кидает на меня задумчивый взгляд.
Один раз я не сдерживаюсь и улыбаюсь ему, и Макар
растерянно улыбается уголком рта мне в ответ.
Первое и второе действия мы отрабатываем как
на духу. Когда я нахожусь на сцене рядом с Мака-
ром, то не чувствую от него былой обиды, что немно-
го обескураживает. Со своей ролью я пока справля-
юсь отлично и, в очередной раз убежав за кулисы, с
облегчением выдыхаю. Слышу, как на сцене путается
в словах Дымарский. Запинается и блеет что-то не вразумительное, а из зала доносятся несмелые смеш-
ки. Да, за несколько месяцев Олег успел завоевать
авторитет среди старшеклассников, но с драмкруж-
ком у него явно не сложилось. Кто-то из зрителей не
хочет обижать Олега, а кто-то откровенно ржет. Уже
ясно, что сцена - не для него. Хотя и странно, ко-
нечно, что в жизни парень так ловко плетет лживые
паутины, пудрит мозги и является отличным акте-
ром!… Но на сцене все его очарование сразу теряется.
Услышав из зала смешок, не могу сдержать зло-
радную улыбку. Может, игра в баскетбол и приносит
Олегу удовольствие, но с драмкружком Дымарский
просчитался. Сцена доставляет ему огромный дис-
комфорт. Отыграв свою роль и скрывшись за кули-
сами, раскрасневшийся Олег, не глядя на меня, хва-
тает куртку и убегает. Вряд ли он вернется к концу
спектакля… Мне на правах его «девушки» следова-
ло бы броситься следом и попробовать успокоить.
Но во-первых, скоро мой выход… А во-вторых, я -
не его девушка. В Олеге Дымарском мне теперь от-
вратительно абсолютно все. И смех, который когда-
то казался волнующим, и повадки, и даже «очарова-
тельные» ямочки на щеках…
Перед третьим действием, отойдя к заднику, заме-
чаю, как в зал проникает Юдин. Хорошо, что у ме-
ня сейчас нет слов, иначе бы я обязательно сбилась…
Наблюдаю, как Глеб отыскивает взглядом темную ма-
кушку Таси и пробирается к Козырь. Позади подруги
как раз пустует место… Я стараюсь не улыбаться. Ка-
жется, Глеб в этот момент смотрит на меня. Внезапно
парень прикладывает палец к губам, и я еле заметно
киваю. Сердце взволнованно стучит… Если ребята по-
говорят по душам, я буду на седьмом небе от счастья.
Независимо от того, как пройдет их разговор, Глав
ное - начать его и открыться друг другу.
Наконец моя реплика. Я делаю шаг вперед и про-
изношу речь. Затем, от волнения позабыв обо всем
скрываюсь за кулисами. Когда перед импровизиро-
ванным звонком на антракт снова выглядываю в зал,
оба кресла в предпоследнем и последнем рядах пу-
стуют. И теперь я уже не могу сдержать широкую
улыбку.
«Ну вот и хорошо. Я так счастлива, что не верю ни
в смерть, ни в горе. Особенно сейчас, когда ты подо-
шел так близко ко мне. Никто никогда не подходил
ко мне так близко. И не обнимал меня. Ты обнима-
ешь меня так, как будто имесшь на это право. Мне
это правится, очень правится. Вот сейчас и я тебя об
об
ниму…»
Произнося одну из последних реплик, крепко хна-
таксь за плечи Макара и не хочу отпускать это ни-
когда и никуда. А во время нашето постановочного
поцелуя на сцене, когда парснь лишь едва касается
губами монх губ, сердие колотится с такой страш-
ной силой, что кажется, в зале дребезжат окна… Хо-
ти скорее воего, это свова от волнения звенит у ме
ня в ушах.
Когда Яков Ефимович произносит последние сло-
ва: «Не остывайте, не отступайте - и вы будете так
счастливы, что это просто чудо!», кулисы потихонь-
кузакрываются, и мы слышим бурные овации. Про-
должаем стоять с Макаром в обжимку… Я боюсь, что
он выпустит меня из объятий, но Бойко продолжа-
ет крешко держать за плечо, я я держу это за талию.
Я жмусь все ближе и чувствую, как громко и отча-янно стучит сердце Макара, Ребята и Яков Ефимо
вич с восторженными счастлиными улыбками смо
трят друг на друга, Спектакль прошел отличио, Без
сучка и задоринки, если не считать Дымарского, за-
бывшего слова, Зиновий снова открывает кулисы, и
многне делают шаг вперед для поклона, мы с Бой-
ко стоим, словно приклеившись, не смея посмотреть
друг на друга. Когда кулисы закрынаются во иторой
раз, ребята оживленно обсуждают, куда теперь мож-
но завалиться после спектакля, чтобы отметить пре-
мьеру, Уговаривают худрука отправиться вместе со
всеми. На удивление, нас никто не трогает и ни о чем
не спрашивает… Только напоследок, покидая сцену,
Стас громко спрашивает у Бойко:
Макар, вы к нам присоединитесь?
Да, чуть позже, - откликается он, и я чувствую,
как взволнованно и хрипло звучит его голос.
Наконец мы остаемся одни. В зале еще слышно
оживление. Зрители потихоньку покидают актовый
зал. Я поднимаю голову и смотрю в глаза Макару.
Бойко в ответ глядит на меня. На сцене уже погаси-
ли основной свет, и мы стоим впотьмах за огромными
плотными портьерами. Стоим, обнявшись, с самого
спектакля, и смотрим друг на друга. Мне так многое
хочется сказать Макару… Про свои сильные чувства,
про долгую «слепоту», про главную ошибку - Оле-
га… Ведь Бойко ничего не знает. Он злится на меня,
он обижен. И почему вдруг так просто снова меня об-
нимает - и вид у него такой, будто вот-вот хочет со-
общить мне что-то хорошее. Но мы оба не говорим ни
слова, изводя друг друга молчанием. В зале становит-
ся еще тише, потихоньку гаснут и остальные лампы.
Мое сердце вновь колотится как сумасшедшее.
Мы с Макаром еще несколько секунд стоим, а за-
тем, не сговариваясь, тянемся друг к другу и начина-
ем целоваться. Теперь все по-настоящему.
Гула в ушах больше нет, но сердце продолжает
дико толкаться в груди. А когда между поцелуями
я слышу в ухо горячий шепот - признание в любви,
меня и вовсе захлестывает волна огромного, вселен-
ского счастья. Я не раз слышала признания от Ма-
кара, но они были дурашливыми и какими-то изде-
вательскими. А сейчас… Сейчас… Поначалу я не на-
хожу слов, лишь крепче обнимаю Бойко, но затем
все-таки шепчу в ответ:
- И я… я люблю. Представляешь, люблю! Люблю,
Макар. Люблю.
Мне хочется плакать и счастливо смеяться одно-
временно. Ведь я не могу поверить, что бывает вот
так: отчаянно и неожиданно… Как вспышка, которая
ослепила все вокруг. И никуда от нее не скрыться.
- Знаю. - Макар внезапно отстраняется и серьез-
но смотрит мне в глаза. - Я понял, что ты меня лю-
бишь, раньше, чем ты поняла это сама…
- Бойко, ты опять выпендриваешься? - тихо
смеюсь я и тянусь за поцелуем.
Но Макар продолжает:
- Брось, я ведь видел, как тебе небезразличны на-
ши кошки-мышки… Именно поэтому не отступал.
Несколько секунд я задумчиво молчу, В какой
момент Макар захотел меня отпустить? Лишь ког-
да решил, что я всерьез влюбилась в другого пар-
ня? Но это неправда! Та симпатия оказалась об-
маном…
Бойко продолжает смотреть на меня с непонятной
тревогой, Тогда я широко улыбаюсь и признаюсь:
Я больше не хочу убегать, Макар. Ты меня
Сначала мы целуемся за кулисами, а потом в за-
ле, усевшись вдвоем на одно из кресел. И хотя свет
давно погасили, вокруг тускло переливаются ново-
годние гирлянды на высоких окнах. И я, сидя у Бой-
ко на коленях в ворохе тюля многочисленных подь-
юбников, так счастлива, будто уже получила пода-
рок на Новый год. Просила у Деда Мороза одно, а он
неожиданно принес мне другое - в миллиарды раз
круче. Главный подарок всей моей жизни.
- А можно набить морду твоему любимчику Ды-
марскому? - неожиданно спрашивает Макар, ото-
рвавшись от моих губ.
- Он не мой любимчик! И откуда ты все зна-
ешь?… - удивленно распахиваю я глаза.
… Тася сказала, - признается Бойко.
И мне вдруг становится очень смешно. Вспоми-
наю Юдина в свободном кресле последнего ряда…
Мы с Козырь даже за спиной друг друга действуем
одинаково.
- Ну этого Олега к черту! Все потом.
Я крепко обнимаю Макара за шею и снова каса-
юсь губами его губ.
- Мне кажется, я сегодня умру от счастья, - шеп-
чу между нашими поцелуями.
- Не
- Не умирай, пожалуйста. Только не сегодня,
Алечка, - в своей дурашливой манере притворно
ужасается Бойко.
Можешь называть меня Макаром, - смеюсь я и
склоняю голову для очередного поцелуя.