Глава 1. Часть 1
***
Он выходил из школы под звуки песни «Дорога домой». Ему не нравилась эта мелодия, потому что вызывала необъяснимое чувство тревоги. Казалось, что её включили специально, чтобы обострившееся чувство одиночества заставляло торопиться домой. День клонился к вечеру*, занятия в школе уже закончились. В школьном живом уголке, под звуки этой грустной песни, Хира кормил кроликов хлебом, что остался с обеда.
_________________
*Темнеет в Японии рано: зимой солнце садится около 16:30, летом - не позднее 19:00. - Прим пер.
Внезапно его окликнул какой-то мужчина в футболке:
- Эй, тебе нравятся кролики?
Поскольку мужчина находился на территории школы, Хира предположил, что это, должно быть, учитель. Но не его учитель - этого пожилого мужчину он видел впервые. Смутное чувство тревоги заполнило сердце: «Эх, наверняка, сейчас это случится снова», - подумав так, он открыл рот, чтобы дать простой ответ «Нравятся». Но...
- Н-н-нра... - как он и ожидал, звуки никак не собирались в слова. Хира покраснел и покрылся испариной - благо, под рубашкой этого не было заметно.
Мужчина наклонил голову набок, словно его заклинило на слоге «нра-», который снова и снова повторял Хира.
- Так значит, ты любишь кроликов. Только не забудь вернуться домой до темноты.
Учитель в футболке ласково погладил Хиру по голове, а затем развернулся и зашагал прочь. Хира опустил голову, сжав хлеб в кулаке.
Ну почему? Это же такое простое слово: «Нравятся».
- Нравятся, - плавно, без запинки, произнес он.
Хиру накрыло волной безысходности. Общение с членами семьи или друзьями обычно не доставляло проблем, но каждый раз, когда он нервничал, не мог говорить. Ситуация становилась еще хуже, когда на уроке японского языка его вызывали прочитать текст вслух. В тишине класса, когда все слушали, как он читает, Хира волновался еще больше, а одноклассники только хихикали над ним.
Когда он пошел в начальную школу, его родители по совету классного руководителя решили показать его врачу. Доктор диагностировал у Хиры дисфемию [заикание] и посоветовал ему постараться меньше нервничать. Ну а если чувствует, что волнуется, то прежде, чем начать говорить, нужно сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Этот метод оказался очень эффективным, хоть и не был идеальным: он не работал, если Хира начинал паниковать, а времени на то, чтобы успокоиться, не было. В итоге, все происходило ровно так, как только что: «Н-н-нра...». Но самым скверным было то, что нервничал он большую часть времени, поэтому приступ дисфемии мог начаться где и когда угодно.
Одноклассников раздражал Хира со своими «с-с-с-с» и «к-к-к-к», вылетающими словно из заклинившего автомата. Вполне естественно, что в результате он стал молчуном, а если ему задавали вопрос, сначала делал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, и говорил только тогда, когда другой человек начинал терять терпение. Конечно, его одноклассников это раздражало, и они называли его идиотом. Само собой, Хире из-за этого было плохо и грустно. Тем не менее - думал он - уж лучше пусть называют идиотом, чем испытывают отвращение.
Со вздохом, не свойственным ребенку его возраста, Хира положил остатки хлеба в клетку с кроликом и отправился домой.
Он медленно брел вдоль оросительного канала, когда вдруг заметил что-то желтое, плывущее по другую сторону канала. Это был желтый пластиковый утёнок с круглыми глазами и нарисованными длинными завитыми ресницами. Уронил ли его кто-то случайно или выбросил намеренно - неизвестно. Хира назвал его Капитан Дак. Когда утенка смыло течением под бетонную арку, его сердце сжалось от жалости: Капитану Даку самое место в теплой ванне или детском бассейне, но он каким-то образом оказался в канале с грязной водой.
Что с ним случилось? Вряд ли Капитану Даку нравится дрейфовать в одиночестве по грязным водам оросительного канала.
Хира был как этот утенок. Ему не нравилось заикаться, и это не было его выбором; просто в мире людей слишком многое складывается не так, как хотелось бы.
Он проводил Капитана Дака, которого все дальше уносило течением - как положено, отдав честь - и продолжил путь домой.
В средней школе иерархическая структура класса стала еще более выраженной, по сравнению с начальной школой. В месте, которое называлось школой, все отношения строились по принципу кастовой системы и представляли собой пирамиду, состоящую из «вершины», «середины», «дна», «воздуха» [невидимые] и «отбросов». Естественно, Хира, которого все знали как неразговорчивого и мрачного парня, оказался у основания пирамиды.
Те, кто был «на дне» пирамиды, тоже объединялись в группы, но у Хиры - молчаливого и угрюмого - совсем не было друзей.
В школе было несколько бездомных детей, которые находились на самом дне иерархии. Среди них была одна девочка, которую относили к «отбросам». Эта девочка, которая даже не знала о своем статусе, подвергалась жестоким издевательствам со стороны девочек, которые находились на вершине пирамиды, только за то, что та посмела по-дружески заговорить с мальчиком их уровня. Напоминает современную версию «бурей-учи*».
________________________________
* Бурей-учи (ударить [мечом] за оскорбление) - один из ужасающих обычаев у самураев, согласно которому, если самурай посчитал, что его честь скомпрометировали (даже если на него просто «косо» посмотрели), он имел право ударить обидчика мечом, особенно если это простолюдин. Возможно, поэтому японцы такие вежливые? - Прим.пер.
Хира же вечно ходил с отсутствующим видом и казался безобидным, поэтому над ним не издевались. Его просто игнорировали, словно он был пустым местом - таким же невидимым, как воздух.
Яма-чан*, с которым он иногда играл в начальной школе, стал членом футбольной команды и внезапно стал популярным, и теперь начал вести себя так, будто знать его не знал, даже когда просто встречал в коридоре. В конце концов, даже в глазах Яма-чана Хира стал невидимкой.
______________________________
*Чан - обращение к маленьким детям, близким друзьям, любовникам, молодым женщинам, даже любимым домашним животным, то есть ко всем милым созданиям. - Прим.пер.
Конечно, он чувствовал себя паршиво и одиноко, однако, быть невидимкой куда лучше, чем подвергаться издевательствам.
И снова Хира проходил через то же самое, что и в начальной школе, но сейчас, похоже, опустился еще ниже.
Кто-то черпал вдохновение, глядя на «вершину», другие находили утешение в созерцании «дна». Тот, кто на «дне», может только падать - подняться нет никакой возможности. Он все это прекрасно понимал и, пытаясь успокоить своё сердце, представлял себе в такие моменты Капитана Дака, одиноко дрейфующего по водам оросительного канала.
«Сохраняй спокойствие насколько возможно. Не реагируй на раздражители. Будь, как Капитан Дак с его с длинными завитыми ресницами, который невозмутимо плывет по грязному искусственному ручью».
Пытаясь защитить свои чувства, он неосознанно примерял на себя образ, полный утонченной самоиронии, пытаясь сделать так, чтобы печальная действительность жизни походила на сцену из фильма.
Во втором* классе средней школы его классный руководитель сделал чрезвычайно бестактное замечание его родителям: «У Хиры нет друзей, он не может вписаться в коллектив класса». В итоге, Хира невзлюбил учителя.
________________________
*В Японии сначала дети учатся 6 лет (1-6 классы) в начальной школе , затем 3 года (7-9 классы) в средней школе. Старшая школа - платная, длится 3 года, с 10 по 12 класс, т.е. речь идет о 8-м классе. - Прим.пер.
***
- Потрясающе! Я впервые вижу такую красоту! - Глаза матери заблестели, глядя на пейзаж перед собой. - Давай, Хира Казунари, снимай, как тебе захочется.
Отец Хиры положил руку ему на плечо и слегка подтолкнул вперед.
Поддавшись настроению родителей, Хира сделал шаг вперед, держа перед собой цифровую зеркальную камеру, которая была слишком дорогой для того, чтобы ей пользовался ученик средней школы, и пошёл дальше.
Дойдя до леса, Хира машинально спустил затвор, глядя на россыпь распустившихся ярких лилий на фоне белых стволов деревьев. Оранжевые, персиковые, красные, белые, желтые - от такого разноцветья начинали болеть глаза.
- Такая хорошая погода, хорошо, что мы приехали.
- Казунари, похоже, тоже наслаждается, - перешептывались родители друг с другом, стоя у Хиры за спиной.
Хира сделал вид, что не слышит их.
***
Примерно с месяц назад он случайно услышал, как родители разговаривали поздно вечером в гостиной после того, как классный руководитель сказал о Хире те тревожные слова. Отец пытался утешить мать, говоря, что большинство детей с легкой степенью дисфемии излечиваются, когда достигают совершеннолетия, и что у Хиры всё еще есть надежда на выздоровление. Услышав, как родители заговорили о том, что ему было бы полезно иметь хобби, которое могло бы его увлечь, Хира тихонько вернулся в свою комнату. Его сердце заполнили печаль, обида и страдание. Он злился на классного руководителя, который подпортил ему жизнь не только в школе, но и дома.
Через неделю он получил от отца подарок, хотя в тот день у него не было дня рождения. Отец сказал, что он получил его за победу в гольфе, но когда он вообще играл в гольф? Когда Хира открыл подарок, внутри была камера. Это была дорогая цифровая зеркальная камера, которую в последнее время часто показывали в рекламе.
Он вспомнил слова родителей о том, что ему было бы полезно иметь хобби, чтобы чем-то занять себя. Они решили, что он сможет фотографировать и гулять, так что это хорошее хобби для мальчика, получающего гуманитарное образование.
Ему не хотелось обижать родителей.
- Спасибо, я позабочусь о ней, - сказал Хира, неловко улыбаясь.
Родители, почувствовав облегчение, улыбнулись в ответ.
- Давай во время следующего отпуска поедем куда-нибудь и сфотографируемся вместе.
***
Вот почему сегодня Хира безостановочно нажимал на кнопку спуска затвора, фотографируя лилии. Везде, куда ни глянь, были лилии, лилии, лилии и ещё раз лилии, а если подняться на лифте, то можно попасть на смотровую площадку, оборудованную специально, чтобы любоваться лилиями.
«Что они делают с таким количеством лилий? Неужто они настолько красивы? А может быть лилии съедобны? Может быть, это те самые лилии, из корней которых делают десерт чаван-муши?»
- Кадзу-кун*, Кадзу-кун, сфотографируй также отца и мать.
________________________________
*Кун - обращение к младшим мужского пола.
Обернувшись, он увидел, что его родители уже позируют, улыбаясь и показывая пальцами знак V.
- Ладно, скажите - «чиииз» [cheese]! - сказал Хира и сделал снимок, громко щёлкнув затвором фотоаппарата.
Когда они вернулся домой, Хира был совершенно измотан, потому что весь день он веселился и носился туда-сюда, притворяясь активным, чтобы не огорчать родителей.
На следующий день он перекинул фотографии на компьютер и стал снова рассматривать их. И все так же не считал их красивыми. Зеленые листья деревьев и белые стволы. Слишком яркие лилии. Оранжевый, персиковый, красный, белый, желтый. Пейзаж казался неестественным, и когда он смотрел на него, это вызывало приступ тошноты.
Хира взял мышку и попытался стереть одну оранжевую лилию с помощью программного обеспечения для обработки изображений. Персиковые, красные, белые, желты,е - все были стёрты одна за другой. Он не мог думать ни о чем, кроме этих лилий, пока не удалил их все. И теперь, глядя на это нелепое фото с дырками, Хира, наконец, пришел в себя. «Ой, что я наделал?»
Снимки, сделанные в том месте, куда его отвезли родители, он испортил камерой, которую они ему подарили от всего сердца и с благими намерениями. И хотя все можно было восстановить одним щелчком мыши, вопрос был в том, зачем он вообще это сделал. Быстро восстановив фотографию, он открыл следующую, на которой его родители позировали вместе, сделав пальцами знак V, и чувство вины окончательно накрыло его с головой.
«Мне жаль. Мне жаль. Мне очень жаль, что я такой».
Хира безостановочно твердил слова раскаяния, и его голос, словно крик птицы, звенел в барабанных перепонках. В груди стало тесно, и все что он мог - только выкрикивать:
«Капитан Дак, Капитан Дак. Сохраняй спокойствие насколько возможно. Не реагируй на раздражители. Будь, как Капитан Дак с его с длинными завитыми ресницами, который невозмутимо плывет по грязному искусственному ручью».
Гораздо легче проживать каждый свой день будучи недалеким тупицей. Но в тот день Капитана Дака затянуло в бушующий поток, который то и дело бил его о бетонные стены тут и там, оставляя тело сплошь покрытым синяками.