Глава 20
Ему девятнадцать лет
Ей восемнадцать лет
Карлотта
Солнечные лучи пробивались сквозь великолепные витражи церкви, наполняя помещение мягким светом. Я чувствовала себя окутанной спокойствием, словно укрыта самым уютным одеялом в мире.
Сегодня здесь не было службы, царила тишина, и людей было немного. На скамьях почти никто не сидел, лишь несколько туристов ненадолго задерживались у входа и вскоре уходили. Церковь имела треугольную форму, и на одной из стен были красивые фрески.
Мои пальцы с нежностью касались крестика на шее, а взгляд то и дело останавливался на величественном золотом кресте на стене с фресками.
Это место всегда приносило мне умиротворение.
Сейчас оно было мне особенно нужно. После начала войны Каморры и Фамильи все изменилось. Спокойствие покинуло наши жизни. Все были встревожены и напряжены.
У каждого появились свои заботы.
Я вздрагиваю от громкого шума, разносящегося по дому Фальконе. Звуки тяжелых шагов сотрясают стены, как будто эхо от удара.
Джемма, сидящая рядом, встает из-за стола, оставив недопитый чай. Давиде и Джулио мгновенно замолкают, прекратив попытки вывести Савио из себя. Он тоже поднимается со своего места, и наши взгляды устремляются к двери.
Первой мы увидели Аврору.
Её светлые волосы были растрёпаны, пижама грязная, кулаки сжаты от ярости. Она промчалась мимо нас к двери в сад, наверное, спеша домой. Лицо её исказилось от гнева, в котором мелькнула тень грусти.
Ни слова не было сказано. Она пронеслась мимо нас как вихрь. Оставляя нас стоять здесь и тревожно смотреть ей вслед.
Я хотела пойти за ней, но тут один за другим начали входить её родители и семья Фальконе. Все мужчины выглядели напряжёнными, словно на грани взрыва. Только Нино и Киары не было видно.
— Мы уходим домой, Давиде, — твердо сказал Фабиано Скудери, обнимая Леону за плечи. Они направились к двери в сад, как это сделала их дочь ранее.
— Папа, что...
— Домой. Сейчас.
Давиде сжал губы в тонкую линию, но послушно кивнул и встал, быстро переместившись за спину Леоны.
— Что, черт возьми, происходит? — процедил Савио сквозь зубы, подходя к Адамо и его жене и внимательно рассматривая их изможденный вид.
— Джулио, иди в свою комнату, дорогой, — устало попросила Серафина сына.
Тот немного постоял на месте, глядя на отца, который стоял тихо, но это молчание было особенно пугающим. В конце концов, Джулио послушно ушел.
Я быстро подошла к кувшину с водой, налила в несколько стаканов и предложила всем. Но только Серафина, Динара и Адамо с благодарностью приняли стаканы и тихо присели на диван. Все они выглядели такими уставшими.
— Где Нино и Киара? — встревоженно спросила Джемма, садясь рядом с Серафиной и обнимая её за плечи.
Римо Фальконе, казалось, помрачнел ещё больше. Его глаза пылали сильной, пылающей яростью.
— У Киары сотрясение. Нино и Алессио с ней, а Массимо пошел за аптечкой и всем необходимым, — ответила Динара за Серафину, нахмурившись.
Её растрёпанные рыжие волосы придавали ей более агрессивный вид. Сжатые кулаки лежали на коленях, взгляд был устремлён в одну точку.
— Может, вы уже расскажете, что...
— Эти чертовы твари напали, вот что, — резко бросил Римо Фальконе, перебив Савио.
В тот день началась официальная война между Каморрой и Фамильей. Хотя все уже давно шло к этому, раньше события оставались в тени.
Мира не будет. Это стало ясно после нападение Луки Витиелло и его солдат на Фальконе и Скудери. Похищения Джианны Витиелло и её дочери Нечестивой троицей стало последней каплей.
Союз Каморры и Фамильи существовал дольше, чем я могу себе представить. Но он всегда казался хрупким.
Наши жизни разделились на «до» и «после». Я не могла помочь никому, включая себя.
Не знала, как поддержать Аврору, которая прятала мысли и чувства за непроницаемой стеной. На неё обрушилось слишком много проблем. Арианна уехала в Италию, как и Сесилия. Аврора больше не могла приезжать к Сесилии на территорию, и дом пустовал весь год. Началась война, и она перестала общаться с родственниками. После всего Римо Фальконе назначил отца Сайласа и отца Николо своими младшими боссами. Теперь они часто могли уезжать из Лас-Вегаса. Её также подкосило, что Киллиан плохо воспринял отъезд Арианны.
— Между ними что-то было? — спросила я Аврору в один момент.
Моя подруга поникла, покачала головой и потерла виски, будто у нее разболелась голова.
— Насколько мне известно, нет. Но Киллиан очень сильно привязался к ней.
После отъезда Арианны Киллиан погрузился в саморазрушение. Все мы пытались его остановить, особенно Аврора и Сайлас. Но, несмотря на наши усилия, он продолжал искать утешение в вечеринках и алкоголе.
Киллиан стал неузнаваем. От его жизнерадостного характера не осталось и следа.
Я не могла помочь Массимо и Алессио, которые все чаще исчезали с Невио на заданиях от Капо или на рейдах. Они были злы. Невио злился на Витиелло в целом, а Массимо и Алессио — на ситуацию, из-за которой пострадала их мать.
Их цель — выслеживать и мстить солдатам Фамильи, которые проникали в Каморру для получения информации. Они следовали этой задаче, которую сами перед собой поставили.
Я не знала, как относиться к их действиям, особенно к тому, что произошло в день начала войны.
Похищение.
Эта тема отзывалась болью в моей голове, сердце и душе. Я не думала, что они способны на такое. Но они сделали это. Их целью было поиздеваться над мужчинами Витиелло, и у них получилось. Однако последствия и травмы легли на женщин, и я знала, что такие вещи не забываются.
Страх прочно обосновывается внутри и не отпускает больше ни на миг.
Я не могла помочь Грете, хотя мы и не были близки. Правда, хотелось поддержать её, но я не знала, как это сделать. Римо Фальконе построил ей огромное ранчо, чтобы она почувствовала себя лучше. С тех пор она пропадала там почти постоянно. И только иногда возвращалась домой, как рассказывал мне Массимо.
Как только я подумала о нём, щёки вспыхнули. Я пыталась прогнать мысли о нём, ведь церковь — неподходящее место для размышлений о Массимо Фальконе.
Мы не нарушали границ. Оставались прежними, просто времени стало меньше. Массимо был занят, или я.
Мне казалось, что вокруг меня стало ещё больше ограничений.
Но я понимала — Диего просто слишком переживал и оберегал меня, поэтому стал чересчур осторожным. Мы стали реже приезжать в дом Фальконе. С психологом я общалась всё меньше, потому что перестала находить в этом смысл. Разговоры больше не приносили мне прежнего успокоения. Кошмары приходили и уходили, словно по расписанию.
Моё здоровье...
Замечаю, как люди бросают взгляды в мою сторону. В их глазах читается беспокойство. Я уверена, что они видят бледность моей кожи.
Усталость не прошла. Я словно зависла в неопределенности. Никаких изменений, ни к лучшему, ни к худшему. Не здорова полностью, но и серьезно не больна.
— Привет, Карлотта, — я удивлённо смотрю на Джоанну, которая садится рядом.
После моего семнадцатого дня рождения наше общение сошло на нет, и я сама в этом виновата. Джоанна тоже не пыталась его восстановить.
Её взгляд был таким внимательным, что я невольно отвела глаза.
— Привет, Джоанна.
— Давно не виделись.
Было непривычно встретить её здесь. Хотя её семья и религиозна, она не демонстрировала свою веру вне семейного круга.
— Много дел, — проговорила я, не поворачиваясь.
— К тебе трудно подойти. Ты либо с Авророй в школе, либо дома.
— Это так. Я стараюсь держаться с близким кругом, чтобы семья не волновалась. Сейчас непростые времена.
— Мы сможем общаться, как раньше?
Как раньше? А что было раньше? Едкие комментарии о моих друзьях? Или попытки Джоанны привлечь внимание Массимо на моих глазах? Если бы она знала о моих чувствах к нему, то все равно бы так поступила?
Мои друзья недолюбливали Джоанну по разным причинам, которые я предпочитала не замечать. Массимо до сих пор смотрел на нее косо, когда она пыталась привлечь Алессио. То же самое делала Аврора, когда Джоанна пыталась заинтересовать Николо.
Все это было сложно. Но я знала, что у Джоанны много подруг и внимания, ей его хватало.
Почему именно я?
— Лотти, — вздыхаю с облегчением, увидев брата. Он кажется мне спасительным маяком в море сомнений.
Глаза его были уставшими, лицо — встревоженным, волосы — слегка взъерошенными. В этом году работа отнимала у него все силы и время. Я редко видела его дома. Когда он возвращался, я уже спала.
Обычно нас в школу подвозили Невио, Алессио или Массимо. Они заботились о нашей с Авророй безопасности.
Сегодня они забрали нас и отвезли меня сюда, потому что я попросила. Массимо хотел отвезти меня домой, но я решила остаться. Мне нужно было уединение.
— Готова ехать к Скудери?
Я кивнула и встала со скамьи.
— Мне пора, Джоанна, — тихо сказала я, смущаясь. Казалось, будто я сбегаю.
Пока я шла к брату, её взгляд словно следовал за мной.
Массимо сегодня выглядел раздражённым. Это было видно по его лицу. В последнее время он часто был недоволен. Одна из причин — мы с Авророй стали проводить много времени вместе, ночуя друг у друга. Из-за этого он не мог приходить ко мне по вечерам.
— Ты приняла таблетки?
Я сжала губы, и Диего сразу это заметил. Он продолжал настойчиво смотреть на меня, ожидая ответа.
— Конечно, приняла, — выдохнула я, проведя ладонью по лицу. Рука слегка дрожала, поэтому я тут же спрятала её за спину, пока мы шли к выходу.
— Карлотта, тебе нужно больше заботиться о своём здоровье. Это не шутки.
— Я всё понимаю, Диего. Но и ты пойми. Постоянные вопросы утомляют. Мне нужен хотя бы один день покоя, без разговоров об этом. Один день. Это слишком много?
Его губы сомкнулись, и он приоткрыл дверь, пропуская меня вперед.
Вспышка солнца на миг лишила меня зрения, заставив прикрыть глаза, когда я уже направлялась к машине. И тут, словно гром среди ясного неба, голос Диего: «Лови!» — и в воздухе мелькнули ключи. Я поймала их чудом и вопросительно взглянула на брата. В ответ — лишь хитрая ухмылка и кивок в сторону водительского сиденья.
Пару раз они с Савио пытались привить мне любовь к вождению. Но если у Диего терпение иссякало быстрее, чем бензин в баке, то муж сестры был воплощением спокойствия в этом деле.
Неудивительно, что Диего предпочел сплавить меня в его надежные руки.
Оказавшись за рулем, я захлопнула дверь, словно запираясь в крепости, и напряженно вгляделась в зеркала заднего вида. Парковка кишела автомобилями, словно муравейник, потревоженный ногой.
— Так и будем стоять? — насмешливо протянул Диего.
Вождение и я — понятия, казалось, существующие в параллельных вселенных.
— Мы чего-то выжидаем, Лотти? Манны небесной?
Ждем, пока этот нескончаемый поток железа и стали иссякнет. Конечно, можно проторчать здесь до полуночи, но я готова ждать.
— Хочешь, я поведу?
— А ты правда хочешь? — быстро выпалила я, распахивая дверцу и буквально вываливаясь из машины. — Если тебе это в радость, то конечно. Давай.
Его раскатистый смех был мне ответом, пока мы менялись местами.
Почти всю дорогу я не могла оторвать взгляда от зданий, проплывающих за окном. Все вокруг дышало непривычной новизной. Или это во мне что-то изменилось, а город так и застыл в своем неизменном обличии?
Мысли вихрем терзали сознание, не давая передышки. Прошел год. Целый год однообразной серости, тоски, глухого недопонимания и изматывающих забот, год, прожитый в разладе с собой.
И дело вовсе не в том, что Массимо стал занимать меньше места в моей жизни. Скорее, я потеряла ориентиры, не зная, как вести себя с ним при встрече. Человек, способный на ужасные поступки... Массимо сам говорил, что он «не хороший». Но почему, вопреки всему, я продолжала ощущать ту же необъяснимую тягу?
Как такое возможно?
Как руки, умевшие касаться с такой нежностью и заботой, могли быть запятнаны похищением невинных жизней? И как я, зная это, могла по-прежнему испытывать к нему те же трепетные чувства?
— Карлотта, — брат прервал мои размышления, которые терзали меня сильнее, чем сердечная боль. — Ты меня слышала?
Я моргнула несколько раз и покачала головой.
— Прости, Диего, — пробормотала я, пряча трясущие руки, скрестив их на груди. — Можешь повторить?
— Мама записала тебя к врачу на несколько приемов. Я позже пришлю даты.
— Зачем? — резко спросила я, повернувшись к нему. — Это не нужно.
— Нужно, — твердо сказал Диего, сжав губы. — Ты думаешь, я не замечаю, как у тебя трясутся руки или как ты потираешь грудную клетку? Ты делаешь это, когда тебе больно. Я понял это, когда ты была маленькой. Ты часто так делала.
Мое тело замерло и я не знала, что сказать. Как объяснить, что это несерьезно, что я здоров...
— У тебя порок сердца, Карлотта. Порок сердца. Не забывай об этом, — прошептал он. — Это не шутки. Так что не говори мне, что это не нужно. Это необходимо.
Я отвернулась, глядя в окно.
Там, за стеклом, мир жил своей обычной жизнью: люди спешили по своим делам, дети играли в парке, солнце заливало улицы своим теплым светом. И все это казалось таким далеким, таким недоступным.
Я всегда старалась делать вид, что все в порядке. Но Диего и мама всегда видели меня насквозь.
— Понимаю, что ты беспокоишься, — произнесла я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Но все не так уж плохо. Я чувствую себя нормально.
— Нормально? — Диего усмехнулся, но в его глазах читалась тревога. — Ты помнишь, как задыхалась, поднимаясь по лестнице на прошлой неделе? Это не нормально, Карлотта. Пожалуйста. Просто сходи на приёмы. Сделай это ради меня, ради мамы. И, прежде всего, ради себя. Ты должна заботиться о себе.
Я посмотрела в его глаза. В них было столько заботы и любви. Я не могла больше сопротивляться.
— Хорошо, я схожу, — тихо ответила я. — Но давай больше не будем об этом. Поговорим о чем угодно. Прошу, один день без этой темы.
Диего замолчал вовсе.
Мне хотелось, чтобы дорога к дому Авроры закончилась скорее. Хотелось избавиться от напряжения, которое витало в машине. Или даже дома, в разговорах с мамой. Это было тяжело. Поэтому я часто проводила время с Авророй, потому что не могла выносить таких разговоров.
Дорога тянулась бесконечно, каждое мгновение казалось вечностью. Я смотрела в окно, наблюдая за мелькающими пейзажами, пытаясь отвлечься от тягостных мыслей. Диего молчал, и это молчание давило на меня еще сильнее, чем его слова. Чувствовала его беспокойство, его страх за меня, и это только усиливало мое чувство вины.
Когда мы добрались до дома Авроры, я вышла из машины, словно обрела долгожданную свободу. Она уже стояла на крыльце, улыбаясь. Аврора обняла меня так крепко, будто чувствовала, как сильно я нуждалась в этом.
— Ты сильно дрожишь, дыши размеренно, — сказала Рори, мягко поглаживая меня по плечам. — Всё хорошо, просто дыши.
Вдалеке я услышала, как отъезжает машина Диего. Хотелось повернуться и извиниться так громко, чтобы он услышал. Объяснить, что мне не всё равно, что со мной происходит. Сказать, как я мечтаю о нормальной жизни.
Но я продолжала цепляться за Аврору и стоять на месте.
Войдя в дом, я сразу ощутила, что тревога исчезает.
— Хочешь чаю или смузи? — спросила Рори и направилась к кухне. — Или, может, что-то покрепче? — добавила она с усмешкой, толкнув меня плечом. — Не повредит тебе один бокал.
Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение покидает мое тело.
— Этого не будет, — насмешливо сказал Фабиано Скудери, сидя за столом и глядя на экран телефона.
Давиде, сидящий рядом, усмехнулся.
На его руках виднелась татуировка Каморры. До сих пор не могу поверить, что он официально стал солдатом.
— Чай, пожалуйста, — проговорила я, присаживаясь рядом с ними.
Фабиано оторвался от телефона, взглянул на меня с едва заметной улыбкой.
— Как ты, Карлотта? Вижу, что-то тебя беспокоит.
Я пожала плечами, не зная, с чего начать. Как объяснить человеку, который всегда казался мне сильным и непоколебимым, свои страхи и заботы?
— Все нормально, — пробормотала я, стараясь не смотреть ему в глаза. — Просто немного устала.
— Знаешь, Карлотта, жизнь не всегда бывает легкой. У всех нас есть свои проблемы, свои трудности. Но важно помнить, что ты не одна. У тебя есть друзья, семья, люди, которые любят тебя и всегда готовы поддержать. Иногда просто выговориться — это уже половина решения проблемы.
Его слова тронули меня до глубины души. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы.
— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как комок в горле начинает таять.
Давиде подмигнул мне, выражая свою поддержку. Аврора поставила передо мной чашку чая и плитку шоколада.
Идеально для меня.
— Киллиан написал, что устраивает вечеринку, — произнесла Рори, с тяжелым вздохом опустившись на свободный стул. — Сайлас и Николо будут там. Они присмотрят за ним.
Мои глаза расширились. Я быстро отпила чай и спросила:
— Они в городе? — спросила я, удивленная.
— Постоянно туда-сюда мотаются, — тихо ответила Аврора, задумчиво глядя на меня, а потом на отца. — Хочешь развеяться?
— Что ты задумала?
— Ты меня знаешь, — она улыбнулась и я повторила её улыбку. — Пап...
— Нет, — отрезал Фабиано, не поднимая глаз.
— Там будут Сайлас, Николо и Киллиан, это его дом. Все будет безопасно.
Давиде с удовольствием слушает разговор отца и сестры, подперев голову рукой.
— Нет.
— Сайлас отвезет нас к Карлотте, ее дом ближе к Киллиану. Мы просто немного повеселимся. Потом сразу поедем спать. Все будет хорошо, папа.
Аврора настойчиво смотрела на отца, и в её глазах читалась тихая мольба.
Тишина в комнате становилась ощутимой, словно густой туман. Началась борьба взглядов. Аврора унаследовала цвет глаз и волос от Фабиано, поэтому они словно смотрели друг на друга в зеркальном отражении.
— Хорошо, — произнес он, тяжело вздохнув. — Но только если Сайлас пообещает мне, что присмотрит за вами. И никаких глупостей, Аврора.
Рори радостно вскрикнула и подбежала к отцу, чтобы обнять его.
— Можно мне тоже? — с надеждой спросил Давид, медленно поднимаясь.
— Нет, — одновременно ответили Фабиано и Аврора. Их ответ вызвал у меня улыбку.
***
— Нам нужно срочно сфотографироваться! — крикнул Киллиан, пытаясь перекричать музыку. Он размахивал телефоном.
Я все еще думала, что выбрала неудачный наряд для этого места. Вырез на топе слегка обнажал часть моего шрама, и я почти постоянно пыталась его прикрыть. Юбка была не такой короткой, как у Авроры, но все равно я чувствовала себя немного некомфортно.
Однако постоянные комплименты от Рори постепенно успокаивали меня.
Киллиан поднял руку с телефоном, чтобы все мы попали на снимок. Николо попытался сделать рожки у меня на голове, Аврора обняла Сайласа, словно хотела удержать его рядом. А Киллиан, удерживая телефон, притянул свою сестру Карлу, которая сопротивлялась и выглядела недовольной.
Веселье вокруг меня захватило, оттеснив все тревожные мысли.
Киллиан неожиданно решил стать нашим фотографом. Он неотступно следовал за мной и Авророй. Музыка играла громко, но не раздражала, а создавала уютную атмосферу. Все вокруг были знакомы — из нашей школы.
С каждым новым ракурсом, предложенным Киллианом, я смеялась всё больше. Я чувствовала себя лёгкой, свободной, почти невесомой. Как будто груз, который тяготил меня, растворился в этом шумном свете и искренних улыбках.
Аврора, увидев, как я изменилась, подмигнула мне и сжала мою руку сильнее. В её глазах я видела не только поддержку, но и тепло, понимание. Казалось, она чувствовала то же самое, что и я.
— Можно попробовать? — спросила я, указывая на бокал у неё в руке.
Рори с сомнением посмотрела на меня, но всё же кивнула и передала бокал. Сделав глоток, я чуть не выплюнула напиток — горький вкус алкоголя смешался со сладостью, но не сразу. Поморщившись, я вернула бокал подруге, слегка прокашлявшись.
Аврора засмеялась, отпила сама и начала раскачиваться в такт музыке.
— Когда ты попробовала алкоголь в первый раз? — спросила я, хмурясь. — Ты мне не рассказывала.
Губы Авроры сжались, лицо стало непроницаемым. Но почти сразу её настроение изменилось, и она снова стала собой. Я заметила это и решила выяснить, что произошло, но Аврора начала говорить:
— В шестнадцать, на вечеринке. Возможно, расскажу подробнее, когда-нибудь.
— Почему не сейчас?
— Эту историю лучше оставить на потом, — сказала Аврора и отвела взгляд. — А сейчас нам нужно веселиться и танцевать.
Ее слова повисли в воздухе. Они звенели, как колокольчик, напоминая о тайнах в душе подруги.
Но я была такой же. Я ничего не рассказывала ей о Массимо и о том, что между нами происходит.
Музыка била в такт, заставляя нас двигаться. В этот момент я осознала, что главное — это здесь и сейчас. Я улыбнулась, позволяя музыке унести меня. Растворяясь в этом мгновении, наполненном смехом и весельем.
— Я буду рядом с Киллианом, если что, — сказал Николо, направляясь к нам и обращаясь к Авроре.
Киллиан сидел на диване, обхватив бутылку с алкоголем. Он пил прямо из горлышка, не замечая девушек рядом. Они безуспешно пытались привлечь его внимание, он же был погружен в телефон.
Николо направился к нему, как и Карла. Сестра Киллиана уселась между братом и девушками, настойчиво отодвигая их в стороны. Она раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь выгнать их. Николо встал над Киллианом и забрал у него телефон.
— Наверное, опять пишет Арианне, — тихо сказала Аврора, допивая бокал и сжимая его в руках. — Мне хочется ещё. Пойдёшь со мной или потанцуешь?
— Потанцую, — улыбнулась я. Было видно, что ей хотелось побыть одной.
— Хорошо.
Аврора кивнула и медленно направилась к столу с закусками и напитками. Я осталась среди танцующих людей. Краем глаза заметила, что Сайлас в углу наблюдал за мной и Авророй.
Музыка окутывала меня, вибрации проникали в самое сердце, напоминая о его хрупкости. Ноги двигались в такт, тело чувствовало ритм, и на мгновение я забыла о давящей реальности.
Я позволила себе утонуть в этой иллюзии беззаботности, в этой фальшивой свободе, которую дарила вечеринка. Мысли о Диего, о маме, о болезни — они, словно тень, преследовали меня. Знала, что этот вечер — лишь короткая передышка, что завтра мне снова придется вернуться в реальность.
Вдруг я почувствовала, как чья-то рука коснулась моей. Обернувшись, я увидела Массимо.
Всё исчезло. Как будто ничего не было. Как будто не существовало ни музыки, ни людей. Массимо смотрел на меня с пустым выражением лица, слегка прищурившись.
Я сглотнула, ощутив мимолетную панику.
— Как ты узна...
Мне протянули телефон с открытым профилем Киллиана в Instagram. На экране были видны фотографии и видео, на которых я и Аврора запечатлены в течение вечера. Это были прямые доказательства моего присутствия здесь.
Киллиан и его страсть к социальным сетям — моё проклятие.
— Почему я узнал об этом не от тебя? — Массимо слегка наклонил голову и забрал телефон, убирая его в карман джинсов.
Сердце бешено заколотилось в груди, а слова застряли в горле. Я не знала, что ответить.
Как объяснить ему, что мне просто хотелось хоть ненадолго забыть обо всем? Как объяснить, что мне нужна была эта маленькая передышка?
***
Массимо
— Мое присутствие здесь — не преступление, — отрезала Карлотта, скрестив руки на груди. В ее голосе звучало вызывающее спокойствие.
— Не преступление, но почему ты не сказала мне? Я бы был рядом, если бы знал.
— Ты наверняка был занят.
— Невио прекрасно справился бы на Арене и без моей опеки. Ты ведь не впервые посещаешь подобные... сборища?
— Здесь нет ничего предосудительного.
— Что? Находиться в окружении людей, тонущих в алкоголе и наркотиках?
— Я знаю этих людей, и с ними все в порядке, — упрямо возразила Карлотта. — Это дом Киллиана. Здесь Сайлас и Николо, они следят за порядком. Почему ты так злишься?
Я перевел взгляд на Киллиана Торреса, сына губернатора, который, словно марионетка, дергался в танце, едва держась на ногах. За ним, как тень, следовал Николо Маручелли, готовый подхватить его в случае падения.
Цирк уродов, не иначе.
Целый год я жил в лихорадочном ритме: опекал Невио, часто приезжал на ранчо к Грете, пытаясь уловить малейшие признаки надвигающейся бури в ее душе, разрабатывал планы и стратегии против Фамилии, держал руку на пульсе событий в Канаде.
Сон и отдых стали непозволительной роскошью.
Поэтому, увидев ее здесь, я не испытал удивления. Знал, что Карлотта и Аврора неразлучны, часто ночуют друг у друга. Глубоко внутри себя я подозревал, что она может заглядывать в подобные места.
— Мне нужно знать, что ты в безопасности, потому что я хочу быть уверенным. Неужели это так сложно понять?
Карлотта поджала губы, и в ее красивых зеленых глазах на мгновение вспыхнул гнев, но она тут же отвела взгляд, пряча эмоции.
Я осторожно коснулся ее талии кончиками пальцев, и ее тело тут же затрепетало, как натянутая струна, а губы приоткрылись в немом ожидании.
Это был безошибочный ответ — ей нравились мои прикосновения. Всегда нравились. Зависимость, от которой она не могла избавиться.
— Знать, что я в безопасности... — задумчиво прошептала Карлотта, словно пробуя слова на вкус. — Но что может со мной случиться, Массимо? Ах, да, есть крошечная вероятность похищения. Девушек похищают, это ведь так распространено в нашем мире. Тебе не кажется?
Я тяжело вздохнул, сдерживая раздражение.
Это уже стало дурной привычкой — возвращаться к этому разговору снова и снова. И я снова виртуозно уклонюсь от прямого ответа, запутаю ее, как в лабиринте зеркал, и она снова ничего не заметит.
— Ты пила?
Киваю на бокалы в руках у большинства людей вокруг нас.
— Попробовала глоток, вкус странный, — ответила Карлотта, поморщившись. — Как ты узнал профиль Киллиана в соцсетях?
— Алессио, — сказал я, и в голосе проскользнуло одобрение.
Хоть он и выдал информацию случайно, включив одно из видео Торреса, но звук услышали я и Невио, который тут же отобрал у него телефон.
По пути сюда я изучал страницу Карлотты, которая была небольшой и состояла в основном из фотографий пейзажей, еды и виолончели, с очень редкими снимками самой Карлотты. Невио же просматривал профиль Авроры, который был более разнообразным, но и там встречались фотографии Карлотты.
Она выглядела смеющейся, счастливой и расслабленной.
— Это действительно так важно?
Подхожу ближе, пытаясь отвлечь её, но наталкиваюсь на руку, которую она кладёт мне на грудь, отталкивая меня. Карлотта хмурится, смотрит в сторону, не моргая, пока не отступает от меня совсем.
— Куда Невио ведёт Аврору? — встревоженно спрашивает она, направляясь за ними.
Я закатываю глаза.
Эти двое будут проблемой.
Почти полгода я наблюдал, как Невио, словно голодный зверь, пожирал Аврору взглядом, когда она появлялась в нашем поле зрения. Мы видели её редко, потому что она перестала часто приходить в наш дом.
Они мешают мне сейчас.
Карлотта идет по коридору, не оборачиваясь и не глядя на меня. Её маленькие кулачки сжаты, тело напряжено, как тетива лука. Но шаги её медленные, с легкой, едва уловимой неуверенностью.
— Ты расстроена. Почему?
Мой вопрос заставляет её застыть на месте. Это именно та реакция, которую я ждал. Карлотта медленно поворачивается и смотрит наконец-то на меня, словно просыпаясь от долгого сна. Мы оба не замечаем, как мимо нас проходят люди, направляясь туда, где громче шум и музыка.
Всё вокруг кажется малозначительным, несущественным фоном.
— Я не знаю, как мне вести себя рядом с тобой.
Честность с её стороны радует, но и настораживает.
— А что изменилось? — нахмурился я, отмечая, как слегка потряхивают пальцы на её руках, и она торопливо прячет их за спину.
— Я ненавижу этот мир, Массимо, — прошептала Карлотта, и в ее голосе звучала неприкрытая боль. — Ненавижу насилие. Ненавижу все это. Но почему-то, даже зная, что ты способен на ужасные поступки, мое отношение к тебе не меняется. И я не понимаю, как это вообще возможно?
— Ты знаешь меня всю нашу жизнь, — пожал я плечами. — Ничего не менялось.
Почему всё было так сложно?
Как папа и мама оказались там, где они сейчас? Мама была мягкой, не любила насилие, как и Карлотта. Но она принимала папу безоговорочно.
Карлотта молчала, сверля меня взглядом своих прекрасных, но сейчас полных смятения глаз. Я видел в них борьбу, попытку разобраться в клубке противоречий.
— Массимо, ты загадка. Ты холоден, беспощаден и готов на всё ради своей цели. Но ты заботлив и готов отдать всё ради тех, кто дорог. Как это уживается в одном человеке?
Я усмехнулся и отвел взгляд.
Осознание, что нужно стать сильным и неуязвимым, чтобы защитить семью, понимание, что вокруг враги, и ответственность за жизни близких — всё это сформировало меня.
— Карлотта, ты либо принимаешь меня целиком, либо отпускаешь. Другого не дано.
Она приблизилась, коснулась моей щеки холодными пальцами. Её взгляд потеплел, наполнился нежностью, которая мне нравилась.
— Я принимаю, — прошептала она тихо и я прижимаюсь щекой к её ладони. — Но люди не поймут. Они не поймут, как я могу так спокойно относиться...
— Какая разница, что думают другие? — сказал я с усмешкой, накрывая её ладонь своей и направляя её кожу к губам, чтобы поцеловать. — Всем всё равно.
Карлотта опустила глаза и покраснела, поправляя топ, чтобы скрыть едва заметный шрам. Я остановил её руку сразу же.
Её зелёные глаза, как изумруды, расширились, когда мои пальцы медленно провели по линии шрама и коснулись прикрытой части. Она вздохнула, давая понять свою реакцию.
Это нежная и мягкая кожа, шрам — напоминание о трудностях, которые начались с её рождения. Я посмотрел ей в глаза, слегка присел и оставил осторожный поцелуй на шраме, чтобы она знала: его не нужно скрывать, особенно от меня.
— Ты такая красивая, мой дорогой призрак.
Её щеки вспыхнули еще ярче, а глаза заблестели. Она всегда скрывала этот шрам, считала его уродством. Но я видел в нем не уродство, а историю, символ ее силы и стойкости.
Он делал её только прекраснее.
Я притянул её ближе. Обнял за талию, чувствуя тепло её тела, её запах, лёгкую дрожь. Пальцами скользнул по шее, уловив быстрый пульс.
Когда я приходил к ней ночью, когда она была одна, без Авроры, спала, я замечал это. Карлотта не знала, что я могу просто приходить и смотреть. Она не чувствовала моего присутствия. Но, даже занятый делами, я не мог позволить кошмарам тревожить её.
Я поймал её губы своими, ощущая, как Карлотта мгновенно отвечает на поцелуй, и скользнул языком между её приоткрытых губ. Она без промедления раздвинула их, позволяя мне углубить поцелуй. Её вкус, мягкость тела, идеально лежащего в моих руках, и приятный аромат всегда манили меня.
Мне хотелось продолжить, но я сдерживался, понимая, что она ещё не готова.
Эти правила...
Мои руки скользили по её спине, а её пальцы впивались в мои плечи, притягивая меня ближе.
Голоса отвлекали её от меня, и Карлотта отстранилась, прикрыв губы ладонью и отвернувшись, скрывая лицо.
Казалось, она боялась, что люди будут пристально смотреть на нас, на неё. Но им было всё равно — они просто громко пели текст песни, которая играла по всему дому и прошли мимо нас.
— Никто не должен знать, — прошептала Карлотта, уткнувшись мне в шею.
— Из-за твоей матери?
Возможно, Клаудия бы не выдержала, узнав, сколько времени уже я провожу с Карлоттой наедине, так и чем мы занимаемся. По её меркам это «грех». Если бы она узнала о моих планах, меня бы точно не подпустили к Карлотте.
Это была бы тщетная попытка. Карлотту не спрятать и не оторвать от меня.
— И Диего, — выдохнула она. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто я прячу тебя как какой-то грязный секрет. Это не так. Но ты же знаешь, как мама относится к таким вещам. А Диего... Он не позволит мне приезжать в ваш дом или вообще быть с тобой, если узнает.
— Понимаю, — кивнул я и провел пальцами по её волосам. — Они ничего не говорили про...
— Про помолвку и замужество? Удивительно, но нет. Мне недавно исполнилось восемнадцать, а они молчат. Это хорошо.
Карлотта отступила и улыбнулась мне. Я ответил ей улыбкой. Её лицо светилось мягкостью.
Я наклонил голову, изучая её. Последнее предложение она произнесла искренне, без тени чего-либо.
— Можем пойти за Авророй? Я волнуюсь за нее.
Киваю, словно в тумане, когда Карлотта, будто искрой опаленная, быстро припадает к моим губам и увлекает за собой к двери.
Но то, что открылось за ней, заставило меня закатить глаза. Аврора была в порядке. Слишком в порядке. Язык Невио плясал в ее горле, и они, сплетенные в каком-то предсмертном экстазе, казалось, пытались впитать друг друга до последней капли.
Почему меня это ничуть не удивляет? Чего нельзя сказать о Карлотте, на чьем лице застыл немой ужас и шок.
Как забыть это зрелище? Эта картина теперь выжглась в моей памяти, оставив после себя лишь отвращение.