Глава 11: Отражение в Сене
Мира стояла на мосту, оперившись локтями о перила, и смотрела на Сену. Вода была тёмной и мерцала от отражений городских огней, словно сама река хранила в себе все секреты Парижа. В её руках была камера — её верный спутник. Она часто замечала, как люди вокруг неё, спешащие по своим делам, проходили мимо без взгляда на мир, который мог бы быть таким красивым, если бы они остановились хотя бы на мгновение. Мира остановилась, как всегда, и поймала момент. Листья на деревьях вдоль набережной трепал лёгкий ветер. Всё вокруг было живым, но одновременно хрупким. Как и её жизнь здесь.
Париж был тем, о чём она мечтала, но теперь этот город стал для неё чем-то чуждым, как дорогая, но не родная шаль, которую она надела, чтобы согреться, но в которой так и не нашла уют. Она любила этот город, но то, что она здесь искала, всё ещё оставалось вне её досягаемости.
Мира гуляла по узким улочкам Латинского квартала, сидела в кафе на Монмартре и снимала все, что могла: живую атмосферу города, стариков, играющих в шахматы в парке, стрит-арт на стенах, пары, сидящие за столиками и обменивающиеся взглядами, уличных музыкантов с гитарами. Но больше всего её привлекала улица, когда её поглощал вечерний свет, размывая контуры людей и превращая город в смутные силуэты, словно из старой фотографии. Все эти моменты она запечатлевала, надеясь когда-то понять, что на самом деле она ищет.
Каждый кадр был историей, и в каждой истории был какой-то намёк на её собственные чувства. Это были маленькие фрагменты, складывающиеся в нечто большее, чем просто воспоминания. На фото она пыталась уловить моменты, которые, как ей казалось, могли бы заменить её собственные воспоминания о Марке.
Иногда, сидя на подоконнике, она смотрела на город, как на живую картину, а её мысли увязали в прошлом. Она думала о ночах, когда они с Марком сидели на крыше старого дома, где не было ни обмана, ни ожиданий, только их разговоры о мечтах, страхах и надеждах. Это было тем временем, когда мир казался таким простым, а их отношения — такими естественными. Она часто вспоминала, как он тихо слушал её, его улыбку, когда она рассказывала ему о своих фантазиях, его руки, которые всегда тянулись к ней, когда она смеялась.
Но что было дальше? Почему она решила уехать? Вопросы, на которые она не могла найти ответ. Каждый раз, когда она смотрела на город, она пыталась представить, как бы он выглядел, если бы Марк был рядом. Но его не было.
Мира не писала ему. Она пыталась, но каждый раз её слова были как нож в груди. Что она могла ему сказать? Как объяснить? Она уже не была той девушкой, которая говорила о будущих мечтах. Теперь эти мечты казались далекими и беспомощными, как звезды на горизонте, которые никогда не сбудутся.
Она сидела за столом в своей маленькой квартире на последнем этаже, за окном парил воздух, наполненный запахом дождя. В её руках была камера, но она уже не снимала ничего, потому что в голове всё смешивалось, не давая ей сосредоточиться. Иногда ей хотелось просто написать ему, рассказать о своём дне, о том, как она сидела в кафе и встретила женщину, которая говорила о своих детях, и о том, как это напомнило ей о домашних уютных вечерах. Но эти письма так и оставались черновиками, так и не дошли до адресата.
— Ты правда счастлива? — иногда она задавала себе этот вопрос. И, несмотря на всю яркость её новой жизни, ответ был всегда один: нет. Где-то внутри неё был тот старый мир, который она оставила позади.
Мира вышла на балкон, прислонившись к холодному перилам. Париж был под дождём. Люди спешили по мокрым улицам, зонтами скрывая лица. Внизу, на мосту через Сену, молодой человек с гитарой играл медленную мелодию, и звук был таким простым и искренним, что, казалось, его музыка могла отразить её собственные чувства.
Но внутри неё всё было по-прежнему: несоответствие между тем, что она видела и что ощущала, между тем, что хотела и что могла. Мира пыталась найти ответы, но каждый день в Париже будто закрывал для неё какой-то новый мир.