Глава 2: Карие глаза и тайны в них
Кабинка медленно опускалась, и Марк стоял, словно прикованный к земле. Каждое её движение — будто отбивало ритм в его груди. Скрип металла, приглушённый шум голосов, аромат горячего шоколада, пряников и карамели — всё слилось в один плотный фон, но он не слышал ничего, кроме собственного дыхания.
Он знал: через секунду она выйдет. Он её увидит. Ближе. Чётче.
Или — потеряет.
Кабинка остановилась с лёгким рывком. Скрипнула дверца. Сначала вышли её подруги — шумные, весёлые, обнявшиеся от холода. И вот — она.
Её имя ещё не прозвучало, но для него она уже была Мирой. Тихо, невидимо, как чувство, которому не нужен голос.
Её ярко-красное пальто сверкнуло, как пламя среди багряных листьев, а волосы, спутанные ветром, создавали ощущение движения даже в её спокойной походке. Щёки пылали от холода, и она ловко поправила очки в форме сердечек, которые чуть сползли с носа.
Марк сглотнул. Он мог просто уйти. Сейчас. Сделать вид, что это была просто мимолётная симпатия. Но сердце — стучало громче, чем разум мог шептать сомнения. Его тянуло к ней, как если бы он всю жизнь ждал именно этого мгновения.
Он сделал шаг.
Потом ещё один.
И, прежде чем успел испугаться собственной решимости, сказал:
— Эй... ты...
Голос прозвучал громче, чем он рассчитывал, прорезая воздух, будто он сам удивился, что осмелился. Подруги обернулись, но он смотрел только на неё.
Она остановилась. Медленно обернулась, приподняв одну бровь, словно удивляясь, что кто-то действительно решился к ней обратиться. В её взгляде сверкнула искра — не высокомерия, нет, а скорее лукавого любопытства. Она усмехнулась уголками губ, и в этой полуулыбке было что-то обезоруживающее.
— Я? — голос хрипловатый, с хрипотцой, тёплый, словно обволакивающий. В нём уже звучала насмешка, но мягкая, почти игривая.
Марк едва не растерялся, но всё же выдохнул:
— Да, ты... У тебя... самые красивые карие глаза, какие я когда-либо видел.
Тишина.
Затем — смех. Настоящий, искренний, звонкий.
— Это ты всем так говоришь? — она наклонила голову чуть набок, а её глаза — глубокие, с золотыми искрами — сверкнули весельем. Но в этой шутке не было злобы. Она играла, будто давая ему шанс доказать, что это не просто фраза.
— Нет. Только тем, у кого они действительно такие, — сказал он, уже с более уверенной улыбкой. И почувствовал, как с ним что-то происходит — будто он перестаёт быть просто Марком. Он будто становился версией себя, которую давно не ощущал — живым, настоящим.
Подруги хихикнули. Кто-то шепнул Мире что-то на ухо, и она слегка покраснела, но взгляд не отвела. Между ними возникло напряжение — лёгкое, но уже не исчезающее. Её глаза были неподвижны, изучающие.
— Ладно, мистер комплимент, — произнесла она, чуть приподнимая подбородок, словно примеряя роль — быть ли ей неприступной или позволить себе улыбнуться по-настоящему. — Может, ты и правда пришёл сюда специально, чтобы меня встретить?
— А может, и так, — он пожал плечами и сделал шаг ближе. — Может, я почувствовал, что сегодня здесь будет кто-то, кого я не имею права не заметить.
— Говоришь красиво, — она не сдержала улыбки. — А глаза мои ты приметил в первую очередь?
— В первую. А потом — всё остальное. Очки, пальто, смех... — он на секунду замолчал. — Знаешь, в тебе будто бы есть целая осень.
Она посмотрела на него чуть дольше, чем нужно. И уже без шутки.
— Осень? — тихо повторила она. — Все обычно говорят про весну.
— Весна — это обещание. Осень — это откровение, — он пожал плечами. — И ты — как раз такая. Открытая, как ветер. Непредсказуемая.
Её взгляд потеплел. Подруги уже отошли, оставив её одну. Она немного помолчала, словно внутренне что-то решая, а потом сказала:
— Меня зовут Мира.
— Марк, — он назвал своё имя тихо, почти с облегчением, будто сдал экзамен. — Рад знакомству, Мира.
— Посмотрим, насколько это знакомство окажется интересным, — пробормотала она. — Хочешь, покажу тебе, где делают лучший горячий шоколад? Только тсс... Это тайна, которую я открываю только тем, у кого... ну, почти честные глаза.
Он рассмеялся.
— Почти? Это уже комплимент?
— Это испытание, Марк. А потом, может быть, я расскажу тебе, что прячется в глубине этих "самых красивых карих глаз".
И она пошла по аллее, не оглядываясь. Но чуть медленнее, чем нужно. Оставляя ему выбор.
Он последовал за ней.
Листья хрустели под ногами, ветер гонял золотые вихри между скамейками. Она рассказывала о том, как любит запах костров в октябре, но ненавидит, когда дождь идёт ночью, потому что не может уснуть. У неё был свой мир — не просто увлечения, а целая философия на каждый осенний день.
Он не перебивал. Только кивал, слушал, улыбался. Запоминал — каждую интонацию, каждый жест. Он не знал, чем всё закончится, но знал точно: он уже начал падать в эти глаза, в эти слова, в эту женщину, которая появилась как случайность — и стала началом чего-то важного.