Портрет Дориана Грея

В тот же ве­чер, в, по­ло­вине де­вя­то­го, До­ри­ан Грей, пре­крас­но оде­тый, с боль­шой бу­то­ньер­кой парм­ских фи­а­лок в пет­ли­це, во­шел в го­сти­ную ле­ди Нар­бо­ро, ку­да его с по­кло­на­ми про­во­ди­ли ла­кеи. В вис­ках у него бе­ше­но сту­ча­ла кровь, нер­вы бы­ли взвин­че­ны до край­но­сти, но он по­це­ло­вал ру­ку хо­зяй­ки до­ма с обыч­ной сво­ей непри­нуж­ден­ной гра­ци­ей. По­жа­луй, спо­кой­ствие и непри­нуж­ден­ность ка­жут­ся бо­лее все­го есте­ствен­ны­ми то­гда, ко­гда че­ло­век вы­нуж­ден при­тво­рять­ся. И, ко­неч­но, ни­кто из тех, кто ви­дел До­ри­а­на Грея в этот ве­чер, ни за что бы не по­ве­рил, что он пе­ре­жил тра­ге­дию, страш­нее ко­то­рой не бы­ва­ет в на­ше вре­мя. Не мог­ли эти тон­кие, изящ­ные паль­цы сжи­мать ра­зя­щий нож, эти улы­ба­ю­щи­е­ся гу­бы оскорб­лять бо­га и все, что свя­щен­но для че­ло­ве­ка! До­ри­ан и сам удив­лял­ся сво­е­му внеш­не­му спо­кой­ствию. И бы­ва­ли ми­ну­ты, ко­гда он, ду­мая о сво­ей двой­ной жиз­ни, ис­пы­ты­вал острое на­сла­жде­ние.

В этот ве­чер у ле­ди Нар­бо­ро го­стей бы­ло немно­го – толь­ко те, ко­го она на­спех успе­ла со­звать. Ле­ди Нар­бо­ро бы­ла ум­ная жен­щи­на, со­хра­нив­шая, как го­ва­ри­вал лорд Ген­ри, остат­ки по­и­стине за­ме­ча­тель­ной некра­си­во­сти. Дол­гие го­ды она бы­ла при­мер­ной же­ной од­но­го из на­ших по­слов, скуч­ней­ше­го че­ло­ве­ка, а по смер­ти су­пру­га по­хо­ро­ни­ла его с по­до­ба­ю­щей пыш­но­стью в мра­мор­ном мав­зо­лее, со­ору­жен­ном по ее соб­ствен­но­му ри­сун­ку, вы­да­ла до­че­рей за­муж за бо­га­тых, но до­воль­но по­жи­лых лю­дей, и те­перь на сво­бо­де на­сла­жда­лась фран­цуз­ски­ми ро­ма­на­ми, фран­цуз­ской кух­ней и фран­цуз­ским ост­ро­уми­ем, ко­гда ей уда­ва­лось где-ни­будь об­на­ру­жить его.
До­ри­ан был од­ним из ее осо­бен­ных лю­бим­цев, и в раз­го­во­рах с ним она по­сто­ян­но вы­ра­жа­ла ве­ли­чай­шее удо­воль­ствие по по­во­ду то­го, что не встре­ти­лась с ним, ко­гда бы­ла еще мо­ло­да. «Я уве­ре­на, что влю­би­лась бы в вас до безу­мия, мой ми­лый, – го­ва­ри­ва­ла она, – и ра­ди вас за­бро­си­ла бы свой че­пец че­рез мель­ни­цу. Ка­кое сча­стье, что вас то­гда еще и на све­те не бы­ло! Впро­чем, в мое вре­мя дам­ские чеп­цы бы­ли так урод­ли­вы, а мель­ни­цы так за­ня­ты сво­им про­за­и­че­ским де­лом, что мне не при­ш­лось да­же ни с кем по­флир­то­вать. И, ко­неч­но, боль­ше все­го в этом ви­но­ват был Нар­бо­ро. Он был ужас­но бли­зо­рук, а что за удо­воль­ствие об­ма­ны­вать му­жа, ко­то­рый ни­че­го не ви­дит?» В этот ве­чер в го­сти­ной ле­ди Нар­бо­ро бы­ло до­воль­но скуч­но. К ней, – как она ти­хонь­ко по­яс­ни­ла До­ри­а­ну, за­кры­ва­ясь весь­ма по­тре­пан­ным ве­е­ром, – со­вер­шен­но неожи­дан­но при­е­ха­ла по­го­стить од­на из ее за­муж­них до­че­рей и, что все­го ху­же, при­вез­ла с со­бой сво­е­го су­пру­га.
– Я счи­таю, что это очень неде­ли­кат­но с ее сто­ро­ны, – ше­по­том жа­ло­ва­лась ле­ди Нар­бо­ро. – Прав­да, я то­же у них го­щу каж­дое ле­то по воз­вра­ще­нии из Гам­бур­га, – но ведь в мо­ем воз­расте необ­хо­ди­мо вре­мя от вре­ме­ни по­ды­шать све­жим воз­ду­хом. И, кро­ме то­го, ко­гда я при­ез­жаю, я ста­ра­юсь рас­ше­ве­лить их, а им это необ­хо­ди­мо. Ес­ли бы вы зна­ли, ка­кое они там ве­дут су­ще­ство­ва­ние! На­сто­я­щие про­вин­ци­а­лы! Вста­ют чуть свет, по­то­му что у них очень мно­го де­ла, и ло­жат­ся ра­но, по­то­му что им ду­мать со­вер­шен­но не о чем. Со вре­мен ко­ро­ле­вы Ели­за­ве­ты во всей окру­ге не бы­ло ни од­ной скан­даль­ной ис­то­рии, и им оста­ет­ся толь­ко спать по­сле обе­да. Но вы не бой­тесь, за сто­лом вы не бу­де­те си­деть ря­дом с ни­ми! Я вас по­са­жу под­ле се­бя, и вы бу­де­те ме­ня за­ни­мать.
До­ри­ан в от­вет ска­зал ей ка­кую-то лю­без­ность и об­вел гла­за­ми го­сти­ную. Об­ще­ство со­бра­лось яв­но неин­те­рес­ное. Дво­их он ви­дел в пер­вый раз, а кро­ме них, здесь бы­ли Эр­нест Хор­ро­уден, бес­цвет­ная лич­ность сред­них лет, ка­ких мно­го сре­ди за­все­гда­та­ев лон­дон­ских клу­бов, че­ло­век, у ко­то­ро­го нет вра­гов, но их с успе­хом за­ме­ня­ют тай­но нена­ви­дя­щие его дру­зья; ле­ди Рэкс­тон, че­ре­с­чур раз­ря­жен­ная со­ро­ка­се­ми­лет­няя да­ма с крюч­ко­ва­тым но­сом, ко­то­рая жаж­да­ла быть ском­про­ме­ти­ро­ван­ной, но бы­ла на­столь­ко дур­на со­бой, что, к ве­ли­ко­му ее огор­че­нию, ни­кто не ве­рил в ее без­нрав­ствен­ное по­ве­де­ние; мис­сис Эр­лин, да­ма без по­ло­же­ния в об­ще­стве, но весь­ма энер­гич­но стре­мив­ша­я­ся его за­во­е­вать, ры­жая, как ве­не­ци­ан­ка, и пре­ми­ло кар­та­вив­шая; дочь ле­ди Нар­бо­ро, ле­ди Элис Чэп­мен, без­вкус­но оде­тая мо­ло­дая жен­щи­на с ти­пич­но ан­глий­ским неза­по­ми­на­ю­щим­ся ли­цом; и муж ее, крас­но­ще­кий джентль­мен с бе­ло­снеж­ны­ми ба­кен­бар­да­ми, ко­то­рый, по­доб­но боль­шин­ству лю­дей это­го ти­па, во­об­ра­жал, что из­быт­ком жиз­не­ра­дост­но­сти мож­но ис­ку­пить пол­ней­шую неспо­соб­ность мыс­лить.
До­ри­ан уже жа­лел, что при­е­хал сю­да, но вдруг ле­ди Нар­бо­ро взгля­ну­ла на боль­шие ча­сы из зо­ло­че­ной брон­зы, сто­яв­шие на ка­мине, и вос­клик­ну­ла:
– Ген­ри Уо­т­тон непоз­во­ли­тель­но опаз­ды­ва­ет! А ведь я на­роч­но по­сы­ла­ла к нему се­год­ня утром, и он клят­вен­но обе­щал прий­ти.
Из­ве­стие, что при­дет лорд Ген­ри, несколь­ко уте­ши­ло До­ри­а­на, и, ко­гда дверь от­кры­лась и он услы­шал про­тяж­ный и ме­ло­дич­ный го­лос, при­да­вав­ший оча­ро­ва­ние неис­крен­не­му из­ви­не­нию, его ску­ку и до­са­ду как ру­кой сня­ло.
Но за обе­дом он ни­че­го не мог есть. Та­рел­ку за та­рел­кой уно­си­ли нетро­ну­ты­ми. Ле­ди Нар­бо­ро все вре­мя бра­ни­ла его за то, что он «оби­жа­ет бед­но­го Адоль­фа, ко­то­рый при­ду­мал ме­ню спе­ци­аль­но по его вку­су», а лорд Ген­ри из­да­ли по­гля­ды­вал на сво­е­го дру­га, удив­лен­ный его мол­ча­ли­во­стью и рас­се­ян­но­стью. Дво­рец­кий вре­мя от вре­ме­ни на­ли­вал До­ри­а­ну шам­пан­ско­го, и До­ри­ан вы­пи­вал его зал­пом, – жаж­да му­чи­ла его все силь­нее.
– До­ри­ан, – ска­зал на­ко­нец лорд Ген­ри, ко­гда по­да­ли за­лив­ное из ди­чи. – Что с ва­ми се­год­ня? Вы на се­бя не по­хо­жи.
– Влюб­лен, на­вер­ное! – вос­клик­ну­ла ле­ди Нар­бо­ро. – И бо­ит­ся, как бы я его не при­рев­но­ва­ла, ес­ли узнаю об этом. И он со­вер­шен­но прав. Ко­неч­но, я бу­ду рев­но­вать!
– До­ро­гая ле­ди Нар­бо­ро, – ска­зал До­ри­ан с улыб­кой, – я не влюб­лен ни в ко­го вот уже це­лую неде­лю – с тех пор как гос­по­жа де Фер­рол уеха­ла из Лон­до­на.
– Как это вы, муж­чи­ны, мо­же­те увле­кать­ся та­кой жен­щи­ной! Это для ме­ня за­гад­ка, пра­во, – за­ме­ти­ла ста­рая да­ма.
– Мы ее лю­бим за то, ле­ди Нар­бо­ро, что она пом­нит вас ма­лень­кой де­воч­кой, – вме­шал­ся лорд Ген­ри, – Она един­ствен­ное зве­но меж­ду на­ми и ва­ши­ми ко­рот­ки­ми пла­тьи­ца­ми.
– Она во­все не пом­нит мо­их ко­рот­ких пла­тьиц, лорд Ген­ри. За­то я пом­ню очень хо­ро­шо, ка­кой она бы­ла трид­цать лет на­зад, ко­гда мы встре­ти­лись в Вене, и как она то­гда бы­ла де­коль­ти­ро­ва­на.
– Она и те­перь по­яв­ля­ет­ся в об­ще­стве не ме­нее де­коль­ти­ро­ван­ной, – ото­звал­ся лорд Ген­ри, бе­ря длин­ны­ми паль­ца­ми мас­ли­ну. – И ко­гда разо­де­нет­ся, то на­по­ми­на­ет рос­кош­ное из­да­ние пло­хо­го фран­цуз­ско­го ро­ма­на. Но она за­нят­ная жен­щи­на, от нее все­гда мож­но ожи­дать ка­ко­го-ни­будь сюр­при­за. А ка­кое у нее люб­ве­обиль­ное серд­це, ка­кая склон­ность к се­мей­ной жиз­ни! Ко­гда умер ее тре­тий муж, у нее от го­ря во­ло­сы ста­ли со­всем зо­ло­тые.
– Гар­ри, как вам не стыд­но! – вос­клик­нул До­ри­ан.
– В выс­шей сте­пе­ни по­э­ти­че­ское объ­яс­не­ние! – вос­клик­ну­ла ле­ди Нар­бо­ро со сме­хом. – Вы го­во­ри­те – тре­тий муж? Неуже­ли же Фер­рол у нее чет­вер­тый?
– Имен­но так, ле­ди Нар­бо­ро!
– Ни за что не по­ве­рю.
– Ну, спро­си­те у ми­сте­ра Грея, ее близ­ко­го дру­га.
– Ми­стер Грей, это прав­да?
– По край­ней ме­ре, так она утвер­жда­ет, ле­ди Нар­бо­ро. Я спро­сил у нее, не баль­за­ми­ру­ет ли она серд­ца сво­их му­жей и не но­сит ли их на по­я­се, как Мар­га­ри­та На­варр­ская. Она от­ве­ти­ла, что это невоз­мож­но, по­то­му что ни у од­но­го из них не бы­ло серд­ца.
– Че­ты­ре му­жа! Вот уж мож­но ска­зать – trop de zele![1]
– Вер­нее trop d’audace![2] Я так и ска­зал ей, – ото­звал­ся До­ри­ан.
– О, сме­ло­сти у нее хва­тит на все, не со­мне­вай­тесь, ми­лый мой! А что со­бой пред­став­ля­ет этот Фер­рол? Я его не знаю.
– Му­жей очень кра­си­вых жен­щин я от­но­шу к раз­ря­ду пре­ступ­ни­ков, – объ­явил лорд Ген­ри, от­хлеб­нув гло­ток ви­на. Ле­ди Нар­бо­ро уда­ри­ла его ве­е­ром.
– Лорд Ген­ри, ме­ня ни­чуть не удив­ля­ет, что свет счи­та­ет вас в выс­шей сте­пе­ни без­нрав­ствен­ным че­ло­ве­ком.
– Неуже­ли? – спро­сил лорд Ген­ри, под­ни­мая бро­ви. – Ве­ро­ят­но, вы име­е­те в ви­ду тот свет? С этим све­том я в пре­крас­ных от­но­ше­ни­ях.
– Нет, все, ко­го я толь­ко знаю, го­во­рят, что вы опас­ный че­ло­век, – на­ста­и­ва­ла ле­ди Нар­бо­ро, ка­чая го­ло­вой. Лорд Ген­ри на ми­ну­ту стал се­рье­зен.
– Про­сто воз­му­ти­тель­но, – ска­зал он, – что в на­ше вре­мя при­ня­то за спи­ной у че­ло­ве­ка го­во­рить о нем ве­щи, ко­то­рые… без­услов­но вер­ны.
– Чест­ное сло­во, он неис­пра­вим! – вос­клик­нул До­ри­ан, на­кло­ня­ясь че­рез стол.
– На­де­юсь, что это так, – вос­клик­ну­ла, сме­ясь, ле­ди Нар­бо­ро. – И по­слу­шай­те – раз все вы до смеш­но­го вос­тор­га­е­тесь ма­дам де Фер­рол, при­дет­ся, вид­но, и мне вый­ти за­муж вто­рой раз, что­бы не от­стать от мо­ды.
– Вы ни­ко­гда боль­ше не вый­де­те за­муж, ле­ди Нар­бо­ро, – воз­ра­зил лорд Ген­ри. – По­то­му что вы бы­ли счаст­ли­вы в бра­ке. Жен­щи­на вы­хо­дит за­муж вто­рич­но толь­ко в том слу­чае, ес­ли пер­вый муж был ей про­ти­вен. А муж­чи­на же­нит­ся опять толь­ко по­то­му, что очень лю­бил первую же­ну. Жен­щи­ны ищут в бра­ке сча­стья, муж­чи­ны ста­вят свое на кар­ту.
– Нар­бо­ро был не так уж без­упре­чен, – за­ме­ти­ла ста­рая ле­ди.
– Ес­ли бы он был со­вер­шен­ством, вы бы его не лю­би­ли, до­ро­гая. Жен­щи­ны лю­бят нас за на­ши недо­стат­ки. Ес­ли этих недо­стат­ков из­ряд­ное ко­ли­че­ство, они го­то­вы все нам про­стить, да­же ум… Бо­юсь, что за та­кие ре­чи вы пе­ре­ста­не­те при­гла­шать ме­ня к обе­ду, ле­ди Нар­бо­ро, но что по­де­ла­ешь – это ис­тин­ная прав­да.
– Ко­неч­но, это вер­но, лорд Ген­ри. Ес­ли бы жен­щи­ны не лю­би­ли вас, муж­чин, за ва­ши недо­стат­ки, что бы­ло бы с ва­ми? Ни од­но­му муж­чине не уда­лось бы же­нить­ся, все вы оста­лись бы несчаст­ны­ми хо­ло­стя­ка­ми. Прав­да, и это не за­ста­ви­ло бы вас пе­ре­ме­нить­ся. Те­перь все же­на­тые муж­чи­ны жи­вут как хо­ло­стя­ки, а все хо­ло­стые – как же­на­тые.
– Fin de siecle![3] – про­ро­нил лорд Ген­ри.
– Fin du globe![4] – под­хва­ти­ла ле­ди Нар­бо­ро.
– Ес­ли бы по­ско­рее fin du globe! – вздох­нул До­ри­ан. – Жизнь – сплош­ное разо­ча­ро­ва­ние.
– Ах, дру­жок, не го­во­ри­те мне, что вы ис­чер­па­ли жизнь! – вос­клик­ну­ла ле­ди Нар­бо­ро, на­тя­ги­вая пер­чат­ки. – Ко­гда че­ло­век так го­во­рит, знай­те, что жизнь ис­чер­па­ла его. Лорд Ген­ри – че­ло­век без­нрав­ствен­ный, а я по­рой жа­лею, что бы­ла доб­ро­де­тель­на. Но вы – дру­гое де­ло. Вы не мо­же­те быть дур­ным – это вид­но по ва­ше­му ли­цу. Я непре­мен­но поды­щу вам хо­ро­шую же­ну. Лорд Ген­ри, вы не на­хо­ди­те, что ми­сте­ру Грею по­ра же­нить­ся?
– Я ему все­гда это твер­жу, ле­ди Нар­бо­ро, – ска­зал лорд Ген­ри с по­кло­ном.
– Ну, зна­чит, на­до най­ти ему под­хо­дя­щую пар­тию. Се­год­ня же вни­ма­тель­но про­смот­рю Де­брет­та и со­став­лю спи­сок всех невест, до­стой­ных ми­сте­ра Грея.
– И ука­же­те их воз­раст, ле­ди Нар­бо­ро? – спро­сил До­ри­ан.
– Обя­за­тель­но ука­жу, – ко­неч­но, с неко­то­ры­ми по­прав­ка­ми. Од­на­ко в та­ком де­ле спеш­ка не го­дит­ся. Я хо­чу, что­бы это был, как вы­ра­жа­ет­ся «Мор­нинг пост», по­до­ба­ю­щий брак и что­бы вы и же­на бы­ли счаст­ли­вы.
– Сколь­ко ерун­ды у нас го­во­рит­ся о счаст­ли­вых бра­ках! – воз­му­тил­ся лорд Ген­ри. – Муж­чи­на мо­жет быть счаст­лив с ка­кой угод­но жен­щи­ной, ес­ли толь­ко он ее не лю­бит.
– Ка­кой же вы ци­ник! – вос­клик­ну­ла ле­ди Нар­бо­ро, ото­дви­нув свой стул от сто­ла и кив­нув ле­ди Рэкс­тон. – На­ве­щай­те ме­ня по­ча­ще, лорд Ген­ри. Вы на ме­ня дей­ству­е­те го­раз­до луч­ше, чем все то­ни­че­ские сред­ства, ко­то­рые мне про­пи­сы­ва­ет сэр Эн­д­рью. И ска­жи­те за­ра­нее, ко­го вам хо­те­лось бы встре­тить у ме­ня. Я по­ста­ра­юсь по­до­брать как мож­но бо­лее ин­те­рес­ную ком­па­нию.
– Я люб­лю муж­чин с бу­ду­щим и жен­щин с про­шлым, – от­ве­тил лорд Ген­ри. – Толь­ко, по­жа­луй, то­гда вам удаст­ся со­брать ис­клю­чи­тель­но дам­ское об­ще­ство.
– Бо­юсь, что да! – со сме­хом со­гла­си­лась ле­ди Нар­бо­ро.
Она вста­ла из-за сто­ла и об­ра­ти­лась к ле­ди Рэкс­тон:
– Ра­ди бо­га, из­ви­ни­те, моя до­ро­гая, я не ви­де­ла, что вы еще не до­ку­ри­ли па­пи­ро­су.
– Не бе­да, ле­ди Нар­бо­ро, я слиш­ком мно­го ку­рю. Я и то уже ре­ши­ла быть уме­рен­нее.
– Ра­ди бо­га, не на­до, ле­ди Рэкс­тон, – ска­зал лорд Ген­ри. – Воз­дер­жа­ние – в выс­шей сте­пе­ни па­губ­ная при­выч­ка. Уме­рен­ность – это все рав­но что обык­но­вен­ный скуч­ный обед, а неуме­рен­ность – празд­нич­ный пир.
Ле­ди Рэкс­тон с лю­бо­пыт­ством по­смот­ре­ла на него.
– Непре­мен­но при­ез­жай­те как-ни­будь ко мне, лорд Ген­ри, и разъ­яс­ни­те мне это по­дроб­нее. Ва­ша тео­рия очень увле­ка­тель­на, – ска­за­ла она, вы­плы­вая из сто­ло­вой.
– Ну-с, мы ухо­дим на­верх, а вы то­же не за­ни­май­тесь тут слиш­ком дол­го по­ли­ти­кой и сплет­ня­ми, при­хо­ди­те по­ско­рее, ина­че мы там все пе­ре­ссо­рим­ся, – крик­ну­ла ле­ди Нар­бо­ро с по­ро­га. Все за­сме­я­лись. Ко­гда да­мы вы­шли, ми­стер Чэп­мен, си­дев­ший в кон­це сто­ла, ве­ли­че­ствен­но встал и за­нял по­чет­ное ме­сто. До­ри­ан Грей то­же пе­ре­сел – по­бли­же к лор­ду Ген­ри. Ми­стер Чэп­мен немед­лен­но стал раз­гла­голь­ство­вать о по­ло­же­нии дел в па­ла­те об­щин, вы­сме­и­вая сво­их про­тив­ни­ков. Сло­во «док­три­нер», столь страш­ное для ан­гли­ча­ни­на, слы­ша­лось по вре­ме­нам сре­ди взры­вов сме­ха. Ми­стер Чэп­мен под­ни­мал бри­тан­ский флаг на баш­нях Мыс­ли и до­ка­зы­вал, что на­след­ствен­ная ту­пость бри­тан­ской на­ции (этот оп­ти­мист, ко­неч­но, име­но­вал ее «ан­глий­ским здра­вым смыс­лом») есть под­лин­ный оплот на­ше­го об­ще­ства.
Лорд Ген­ри слу­шал его с усмеш­кой. На­ко­нец он по­вер­нул­ся и взгля­нул на До­ри­а­на.
– Ну, что, мой друг, вы уже чув­ству­е­те се­бя луч­ше? За обе­дом вам как буд­то бы­ло не по се­бе?
– Нет, я со­вер­шен­но здо­ров, Ген­ри. Немно­го устал, вот и все.
– Вче­ра вы бы­ли в уда­ре и со­всем пле­ни­ли ма­лень­кую гер­цо­ги­ню. Она мне ска­за­ла, что со­би­ра­ет­ся в Сел­би.
– Да, она обе­ща­ла при­е­хать два­дца­то­го.
– И Мон­маут при­е­дет с нею?
– Ну ко­неч­но, Гар­ри.
– Он мне ужас­но на­до­ел, по­чти так же, как ей. Она ум­ни­ца, ум­нее, чем сле­ду­ет быть жен­щине. Ей не хва­та­ет несрав­нен­но­го оча­ро­ва­ния жен­ской сла­бо­сти. Ведь не будь у зо­ло­то­го идо­ла гли­ня­ных ног, мы це­ни­ли бы его мень­ше. Нож­ки гер­цо­ги­ни очень кра­си­вы, но они не гли­ня­ные. Ско­рее мож­но ска­зать, что они из бе­ло­го фар­фо­ра. Ее нож­ки про­шли че­рез огонь, а то, что огонь не уни­что­жа­ет, он за­ка­ля­ет. Эта ма­лень­кая жен­щи­на уже мно­го ис­пы­та­ла в жиз­ни.
– Дав­но она за­му­жем? – спро­сил До­ри­ан.
– По ее сло­вам, це­лую веч­ность. А в кни­ге пэров, на­сколь­ко я пом­ню, ука­за­но де­сять лет. Но де­сять лет жиз­ни с Мон­мау­том мо­гут по­ка­зать­ся веч­но­стью… А кто еще при­е­дет в Сел­би?
– Вил­ло­уби и лорд Рэг­би – оба с же­на­ми, по­том ле­ди Нар­бо­ро, Джеф­ф­ри, Гло­стон, – сло­вом, все та же обыч­ная ком­па­ния. Я при­гла­сил еще лор­да Гро­три­а­на.
– А, вот это хо­ро­шо! Он мне нра­вит­ся. Мно­гие его не лю­бят, а я на­хо­жу, что он очень мил. Ес­ли иной раз че­ре­с­чур фран­тит, то этот грех ис­ку­па­ет­ся его за­ме­ча­тель­ной об­ра­зо­ван­но­стью. Он вполне со­вре­мен­ный, че­ло­век.
– По­го­ди­те ра­до­вать­ся, Гар­ри, – еще неиз­вест­но, смо­жет ли он при­е­хать. Воз­мож­но, что ему при­дет­ся вез­ти от­ца в Мон­те-Кар­ло.
– Ох, что за неснос­ный на­род эти ро­ди­те­ли! Все-та­ки по­ста­рай­тесь, что­бы он при­е­хал, уго­во­ри­те его… Кста­ти, До­ри­ан, вы очень ра­но сбе­жа­ли от ме­ня вче­ра, – еще и один­на­дца­ти не бы­ло. Что вы де­ла­ли по­том? Неуже­ли от­пра­ви­лись пря­мо до­мой?
До­ри­ан мет­нул на него быст­рый взгляд и на­хму­рил­ся.
– Нет, Гар­ри, – не сра­зу от­ве­тил он. – До­мой я вер­нул­ся толь­ко око­ло трех.
– Бы­ли в клу­бе?
– Да… То есть нет! – До­ри­ан при­ку­сил гу­бу. – В клу­бе я не был. Так, гу­лял… Не пом­ню, где был… Как вы лю­бо­пыт­ны, Гар­ри! Непре­мен­но вам нуж­но знать, что че­ло­век де­ла­ет. А я все­гда ста­ра­юсь за­быть, что я де­лал. Ес­ли уж хо­ти­те знать точ­но, я при­шел до­мой в по­ло­вине тре­тье­го. Я за­был взять с со­бою ключ, и мо­е­му ла­кею при­ш­лось от­крыть мне. Ес­ли вам нуж­но под­твер­жде­ние, мо­же­те спро­сить у него.
Лорд Ген­ри по­жал пле­ча­ми.
– Пол­но­те, мой ми­лый, на что мне это нуж­но! Пой­дем­те в го­сти­ную к да­мам… Нет, спа­си­бо, ми­стер Чэп­мен, я не пью хе­ре­са… С ва­ми что-то слу­чи­лось, До­ри­ан! Ска­жи­те мне что? Вы се­год­ня сам не свой.
– Ах, Гар­ри, не об­ра­щай­те на это вни­ма­ния. Я се­год­ня в дур­ном на­стро­е­нии, и все ме­ня раз­дра­жа­ет. Зав­тра или по­сле­зав­тра я за­гля­ну к вам. В го­сти­ную я не пой­ду, мне на­до ехать до­мой. Пе­ре­дай­те ле­ди Нар­бо­ро мои из­ви­не­ния.
– Лад­но, До­ри­ан. Жду вас зав­тра к чаю. Гер­цо­ги­ня то­же бу­дет.
– По­ста­ра­юсь, – ска­зал До­ри­ан, ухо­дя.
Он ехал до­мой, чув­ствуя, что страх, ко­то­рый он, ка­за­лось, уже по­да­вил в се­бе, сно­ва вер­нул­ся. Слу­чай­ный во­прос лор­да Ген­ри вы­вел его из рав­но­ве­сия, а ему сей­час очень нуж­но бы­ло со­хра­нить са­мо­об­ла­да­ние и му­же­ство. Пред­сто­я­ло уни­что­жить опас­ные ули­ки, и он со­дро­гал­ся при од­ной мыс­ли об этом. Ему да­же до­тро­нуть­ся до них бы­ло страш­но.
Но это бы­ло необ­хо­ди­мо. И, вой­дя к се­бе в биб­лио­те­ку, До­ри­ан за­пер дверь из­нут­ри, за­тем от­крыл тай­ник в стене, ку­да спря­тал паль­то и сак­во­яж Бэ­зи­ла. В ка­мине пы­лал яр­кий огонь. До­ри­ан под­бро­сил еще по­ле­ньев… За­пах па­ле­но­го сук­на и го­ря­щей ко­жи был невы­но­сим. Что­бы все уни­что­жить, при­ш­лось про­во­зить­ся це­лых три чет­вер­ти ча­са. Под ко­нец До­ри­а­на да­же на­ча­ло тош­нить, кру­жи­лась го­ло­ва. Он за­жег несколь­ко ал­жир­ских ку­ри­тель­ных све­чек на мед­ной жа­ровне, по­том смо­чил ру­ки и лоб осве­жа­ю­щим аро­мат­ным ук­су­сом…
Вдруг зрач­ки его рас­ши­ри­лись, в гла­зах по­явил­ся стран­ный блеск. Он нерв­но за­ку­сил ниж­нюю гу­бу. Меж­ду ок­на­ми сто­ял фло­рен­тий­ский шкаф чер­но­го де­ре­ва с ин­кру­ста­ци­ей из сло­но­вой ко­сти и ля­пис-ла­зу­ри. До­ри­ан уста­вил­ся на него как за­во­ро­жен­ный, – ка­за­лось, шкаф его и при­вле­кал и пу­гал, слов­но в нем хра­ни­лось что-то, че­го он жаж­дал и что вме­сте с тем по­чти нена­ви­дел. Он за­ды­хал­ся от неисто­во­го же­ла­ния… За­ку­рил па­пи­ро­су – и бро­сил. Ве­ки его опу­сти­лись так низ­ко, что длин­ные пу­ши­стые рес­ни­цы по­чти ка­са­лись щек. Но он все еще не дви­гал­ся и не от­ры­вал глаз от шка­фа. На­ко­нец он встал с ди­ва­на, по­до­шел к шка­фу и, от­пе­рев, на­жал сек­рет­ную пру­жи­ну. Мед­лен­но вы­дви­нул­ся трех­уголь­ный ящи­чек. Паль­цы До­ри­а­на ин­стинк­тив­но по­тя­ну­лись к нему, про­ник­ли внутрь и вы­ну­ли ки­тай­скую ла­ки­ро­ван­ную шка­тул­ку, чер­ную с зо­ло­том, тон­чай­шей от­дел­ки, с вол­ни­стым ор­на­мен­том на стен­ках, с шел­ко­вы­ми шнур­ка­ми, ко­то­рые бы­ли уни­за­ны хру­сталь­ны­ми бу­са­ми и кон­ча­лись ме­тал­ли­че­ски­ми ки­сточ­ка­ми. До­ри­ан от­крыл шка­тул­ку. Внут­ри ле­жа­ла зе­ле­ная па­с­та, по­хо­жая на воск, со стран­но­тя­же­лым за­па­хом.
Ми­ну­ту-дру­гую он мед­лил с за­стыв­шей на гу­бах улыб­кой. В ком­на­те бы­ло очень жар­ко, а его зно­би­ло. Он по­тя­нул­ся, гля­нул на ча­сы… Бы­ло без два­дца­ти две­на­дцать. Он по­ста­вил шка­тул­ку на ме­сто, за­хлоп­нул двер­цы шка­фа и по­шел в спаль­ню.
Ко­гда брон­зо­вый бой ча­сов во мра­ке воз­ве­стил пол­ночь, До­ри­ан Грей в одеж­де про­сто­лю­ди­на, об­мо­тав шар­фом шею, кра­ду­чись, вы­шел из до­му. На Бонд-стрит он встре­тил кеб с хо­ро­шей ло­ша­дью. Он по­до­звал его и впол­го­ло­са ска­зал ку­че­ру ад­рес.
Тот по­ка­чал го­ло­вой.
– Это слиш­ком да­ле­ко.
– Вот вам со­ве­рен, – ска­зал До­ри­ан. – И по­лу­чи­те еще один, ес­ли по­еде­те быст­ро.
Лад­но, сэр, – ото­звал­ся ку­чер. – Че­рез час бу­де­те на ме­сте. До­ри­ан сел в кеб, а ку­чер, спря­тав день­ги, по­вер­нул ло­шадь и по­мчал­ся по на­прав­ле­нию к Тем­зе.

[1] Слиш­ком боль­шое рве­ние (франц.).
[2] Слиш­ком боль­шая сме­лость (франц.).
[3] Ко­нец ве­ка (франц.).
[4] Ко­нец све­та (франц.).