Портрет Дориана Грея

До­ри­ан вы­шел из ком­на­ты и стал под­ни­мать­ся по лест­ни­це, а Бэ­зил Хол­лу­орд шел за ним. Оба сту­па­ли осто­рож­но, как лю­ди все­гда хо­дят но­чью, ин­стинк­тив­но ста­ра­ясь не шу­меть. Лам­па от­бра­сы­ва­ла на сте­ны и сту­пень­ки при­чуд­ли­вые те­ни. От по­ры­ва вет­ра где-то в ок­нах за­дре­без­жа­ли стек­ла.
На верх­ней пло­щад­ке До­ри­ан по­ста­вил лам­пу на пол, и, вы­нув из кар­ма­на ключ, вста­вил его в за­моч­ную сква­жи­ну.
- Так вы непре­мен­но хо­ти­те узнать прав­ду, Бэ­зил? - спро­сил он, по­ни­зив го­лос.
- Да.

- От­лич­но. - До­ри­ан улыб­нул­ся и до­ба­вил уже дру­гим, жест­ким то­ном: - Вы - един­ствен­ный че­ло­век, име­ю­щий пра­во знать обо мне все. Вы и не по­до­зре­ва­е­те, Бэ­зил, ка­кую боль­шую роль сыг­ра­ли в мо­ей жиз­ни.
Он под­нял лам­пу и, от­крыв дверь, во­шел в ком­на­ту. От­ту­да по­ве­я­ло хо­ло­дом, от струи воз­ду­ха огонь в лам­пе вспых­нул на миг гу­сто-оран­же­вым све­том. До­ри­ан дро­жал.
- За­крой­те дверь! - ше­по­том ска­зал он Хол­лу­ор­ду, ста­вя лам­пу на стол.
Хол­лу­орд в недо­уме­нии огля­ды­вал ком­на­ту. Вид­но бы­ло, что здесь уже мно­го лет ни­кто не жил. Вы­ли­няв­ший фла­манд­ский го­бе­лен, ка­кая-то за­на­ве­шен­ная кар­ти­на, ста­рый ита­льян­ский сун­дук и по­чти пу­стой книж­ный шкаф, да еще стол и стул - вот и все, что в ней на­хо­ди­лось. По­ка До­ри­ан за­жи­гал ога­рок све­чи на ка­мин­ной пол­ке, Хол­лу­орд успел за­ме­тить, что все здесь по­кры­то гу­стой пы­лью, а ко­вер ды­ря­вый. За па­не­лью быст­ро про­бе­жа­ла мышь. В ком­на­те сто­ял сы­рой за­пах пле­се­ни.
- Зна­чит, вы по­ла­га­е­те, Бэ­зил, что один толь­ко бог ви­дит ду­шу че­ло­ве­ка? Сни­ми­те это по­кры­ва­ло, и вы уви­ди­те мою ду­шу.
В го­ло­се его зву­ча­ла хо­лод­ная го­речь.
- Вы со­шли с ума, До­ри­ан. Или ло­ма­е­те ко­ме­дию? - бурк­нул Хол­лу­орд, на­хму­рив­шись.
- Не хо­ти­те? Ну, так я сам это сде­лаю. - До­ри­ан со­рвал по­кры­ва­ло с же­лез­но­го пру­та и бро­сил его на пол.
Крик ужа­са вы­рвал­ся у ху­дож­ни­ка, ко­гда он в по­лу­мра­ке уви­дел жут­кое ли­цо, на­смеш­ли­во ух­мы­ляв­ше­е­ся ему с по­лот­на. В вы­ра­же­нии это­го ли­ца бы­ло что-то воз­му­щав­шее ду­шу, на­пол­няв­шее ее омер­зе­ни­ем. Си­лы небес­ные, да ведь это ли­цо До­ри­а­на! Как ни ужас­на бы­ла пе­ре­ме­на, она не со­всем еще уни­что­жи­ла его див­ную кра­со­ту. В по­ре­дев­ших во­ло­сах еще бле­сте­ло зо­ло­то, чув­ствен­ные гу­бы бы­ли по-преж­не­му алы. Осо­ло­ве­лые гла­за со­хра­ни­ли свою чу­дес­ную си­не­ву, и не со­всем еще ис­чез­ли бла­го­род­ные ли­нии тон­ко вы­ре­зан­ных нозд­рей и строй­ной шеи... Да, это До­ри­ан. Но кто же на­пи­сал его та­ким? Бэ­зил Хол­лу­орд как буд­то узна­вал свою ра­бо­ту, да и ра­ма бы­ла та са­мая, за­ка­зан­ная по его ри­сун­ку. До­гад­ка эта ка­за­лась чу­до­вищ­но неве­ро­ят­ной, но на Бэ­зи­ла на­пал страх. Схва­тив го­ря­щую све­чу, он под­нес ее к кар­тине. В ле­вом уг­лу сто­я­ла его под­пись, вы­ве­ден­ная ки­но­ва­рью, длин­ны­ми крас­ны­ми бук­ва­ми.
Но этот порт­рет - мерз­кая ка­ри­ка­ту­ра, под­лое, бес­со­вест­ное из­де­ва­тель­ство! Ни­ко­гда он, Хол­лу­орд, это­го не пи­сал...
И все-та­ки пе­ред ним сто­ял тот са­мый порт­рет его ра­бо­ты. Он его узнал - и в то же мгно­ве­ние по­чув­ство­вал, что кровь слов­но за­ле­де­не­ла в его жи­лах. Его кар­ти­на! Что же это зна­чит? По­че­му она так страш­но из­ме­ни­лась?
Хол­лу­орд обер­нул­ся к До­ри­а­ну и по­смот­рел на него как безум­ный. Гу­бы его су­до­рож­но дер­га­лись, пе­ре­сох­ший язык не слу­шал­ся, и он не мог вы­го­во­рить ни сло­ва. Он про­вел ру­кой по лбу - лоб был вла­жен от лип­ко­го по­та.
А До­ри­ан сто­ял, при­сло­нясь к ка­мин­ной пол­ке, и на­блю­дал за ним с тем со­сре­до­то­чен­ным вы­ра­же­ни­ем, ка­кое бы­ва­ет у лю­дей, увле­чен­ных иг­рой ве­ли­ко­го ар­ти­ста. Ни го­ря, ни ра­до­сти не вы­ра­жа­ло его ли­цо - толь­ко на­пря­жен­ный ин­те­рес зри­те­ля. И, по­жа­луй, во взгля­де мель­ка­ла ис­кор­ка тор­же­ства. Он вы­нул цве­ток из пет­ли­цы и ню­хал его или де­лал вид, что ню­ха­ет.
- Что же это? - вскрик­нул Хол­лу­орд и сам не узнал сво­е­го го­ло­са - так рез­ко и стран­но он про­зву­чал.
- Мно­го лет на­зад, ко­гда я был еще по­чти маль­чик, - ска­зал До­ри­ан Грей, смяв цве­ток в ру­ке, - мы встре­ти­лись, и вы то­гда льсти­ли мне, вы на­учи­ли ме­ня гор­дить­ся мо­ей кра­со­той. По­том вы ме­ня по­зна­ко­ми­ли с ва­шим дру­гом, и он объ­яс­нил мне, ка­кой чу­дес­ный дар - мо­ло­дость, а вы на­пи­са­ли с ме­ня порт­рет, ко­то­рый от­крыл мне ве­ли­кую си­лу кра­со­ты. И в миг безу­мия - я и сей­час еще не знаю, со­жа­леть мне об этом или нет, - я вы­ска­зал же­ла­ние... или, по­жа­луй, это бы­ла мо­лит­ва...
- Пом­ню! Ох, как хо­ро­шо я это пом­ню! Но не мо­жет быть... Нет, это ва­ша фан­та­зия. Порт­рет сто­ит в сы­рой ком­на­те, и в по­лот­но про­ник­ла пле­сень. Или, мо­жет быть, в крас­ках, ко­то­ры­ми я пи­сал, ока­за­лось ка­кое-то ед­кое ми­не­раль­ное ве­ще­ство... Да, да! А то, что вы во­об­ра­зи­ли, невоз­мож­но.
- Ах, раз­ве есть в ми­ре что-ни­будь невоз­мож­ное? - про­бор­мо­тал До­ри­ан, по­дой­дя к ок­ну и при­пав лбом к хо­лод­но­му за­по­тев­ше­му стек­лу.
- Вы же го­во­ри­ли мне, что уни­что­жи­ли порт­рет!
- Это неправ­да. Он уни­что­жил ме­ня.
- Не мо­гу по­ве­рить, что это моя кар­ти­на.
- А раз­ве вы не узна­е­те в ней свой иде­ал? - спро­сил До­ри­ан с го­ре­чью.
- Мой иде­ал, как вы это на­зы­ва­е­те...
- Нет, это вы ме­ня так на­зы­ва­ли!
- Так что же? Тут не бы­ло ни­че­го дур­но­го, и я не сты­жусь это­го. Я ви­дел в вас иде­ал, ка­ко­го ни­ко­гда боль­ше не встре­чу в жиз­ни. А это - ли­цо са­ти­ра.
- Это - ли­цо мо­ей ду­ши.
- Бо­же, че­му я по­кло­нял­ся! У него гла­за дья­во­ла!..
- Каж­дый из нас но­сит в се­бе и ад и небо, Бэ­зил! - вос­клик­нул До­ри­ан в бур­ном по­ры­ве от­ча­я­ния.
Хол­лу­орд сно­ва по­вер­нул­ся к порт­ре­ту и дол­го смот­рел на него.
- Так вот что вы сде­ла­ли со сво­ей жиз­нью! Бо­же, ес­ли это прав­да, то вы, на­вер­ное, еще ху­же, чем ду­ма­ют ва­ши вра­ги!
Он под­нес све­чу к порт­ре­ту и стал вни­ма­тель­но его рас­смат­ри­вать. По­лот­но на вид бы­ло нетро­ну­то, оста­лось та­ким, ка­ким вы­шло из его рук. Оче­вид­но, ужас­ная пор­ча про­ник­ла из­нут­ри. Под вли­я­ни­ем ка­кой-то неесте­ствен­но на­пря­жен­ной скры­той жиз­ни порт­ре­та про­ка­за по­ро­ка по­сте­пен­но разъ­еда­ла его. Это бы­ло страш­нее, чем раз­ло­же­ние те­ла в сы­рой мо­ги­ле.
Ру­ка Хол­лу­ор­да так тряс­лась, что све­ча вы­па­ла из под­свеч­ни­ка и по­трес­ки­ва­ла на по­лу. Он по­ту­шил ее каб­лу­ком и, тя­же­ло опу­стив­шись на рас­ша­тан­ный стул, сто­яв­ший у сто­ла, за­крыл ли­цо ру­ка­ми.
- До­ри­ан, До­ри­ан, ка­кой урок, ка­кой страш­ный урок!
От­ве­та не бы­ло, от ок­на до­нес­лись толь­ко ры­да­ния До­ри­а­на.
- Мо­ли­тесь, До­ри­ан, мо­ли­тесь! Как это нас учи­ли мо­лить­ся в дет­стве? «Не вве­ди нас во ис­ку­ше­ние... От­пу­сти нам гре­хи на­ши... Очи­сти нас от сквер­ны...» По­мо­лим­ся вме­сте! Мо­лит­ва, под­ска­зан­ная вам тще­сла­ви­ем, бы­ла услы­ша­на. Бу­дет услы­ша­на и мо­лит­ва рас­ка­я­ния. Я слиш­ком бо­го­тво­рил вас - и за это на­ка­зан. Вы то­же слиш­ком лю­би­ли се­бя. Оба мы на­ка­за­ны.
До­ри­ан мед­лен­но обер­нул­ся к Хол­лу­ор­ду и по­смот­рел на него пол­ны­ми слез гла­за­ми.
- Позд­но мо­лить­ся, Бэ­зил, - с тру­дом вы­го­во­рил он.
- Нет, ни­ко­гда не позд­но, До­ри­ан. Ста­нем на ко­ле­ни и по­ста­ра­ем­ся при­пом­нить сло­ва ка­кой-ни­будь мо­лит­вы... Ка­жет­ся, в Пи­са­нии где-то ска­за­но: «Хо­тя бы гре­хи ва­ши бы­ли как кровь, я сде­лаю их бе­лы­ми как снег».
- Те­перь это для ме­ня уже пу­стые сло­ва.
- Мол­чи­те, не на­до так го­во­рить! Вы и без то­го до­ста­точ­но на­гре­ши­ли в жиз­ни. О гос­по­ди, раз­ве вы не ви­ди­те, как этот про­кля­тый порт­рет под­ми­ги­ва­ет нам?
До­ри­ан взгля­нул на порт­рет - и вдруг в нем вспых­ну­ла неукро­ти­мая зло­ба про­тив Бэ­зи­ла Хол­лу­ор­да, слов­но вну­шен­ная тем До­ри­а­ном на порт­ре­те, на­шеп­тан­ная его усме­ха­ю­щи­ми­ся гу­ба­ми. В нем просну­лось бе­шен­ство за­гнан­но­го зве­ря, и в эту ми­ну­ту он нена­ви­дел че­ло­ве­ка, си­дев­ше­го у сто­ла, так, как ни­ко­гда ни­ко­го в жиз­ни.
Он блуж­да­ю­щим взгля­дом оки­нул ком­на­ту. На рас­кра­шен­ной крыш­ке сто­яв­ше­го непо­да­ле­ку сун­ду­ка что-то блес­ну­ло и при­влек­ло его вни­ма­ние. Он сра­зу со­об­ра­зил, что это нож, он сам при­нес его сю­да несколь­ко дней на­зад, что­бы об­ре­зать ве­рев­ку, и по­за­был уне­сти.
Об­хо­дя стол, До­ри­ан мед­лен­но на­пра­вил­ся к сун­ду­ку. Очу­тив­шись за спи­ной Хол­лу­ор­да, он схва­тил нож и по­вер­нул­ся. Хол­лу­орд сде­лал дви­же­ние, слов­но со­би­ра­ясь встать. В тот же миг До­ри­ан под­ско­чил к нему, вон­зил ему нож в ар­те­рию за ухом и, при­жав го­ло­ву Бэ­зи­ла к сто­лу, стал на­но­сить удар за уда­ром.
Раз­дал­ся глу­хой стон и ужас­ный хрип че­ло­ве­ка, за­хле­бы­ва­ю­ще­го­ся кро­вью. Три ра­за су­до­рож­но взмет­ну­лись про­тя­ну­тые впе­ред ру­ки, стран­но дви­гая в воз­ду­хе скрю­чен­ны­ми паль­ца­ми. До­ри­ан еще два­жды вса­дил нож... Хол­лу­орд боль­ше не ше­ве­лил­ся. Что-то ка­па­ло на пол. До­ри­ан по­до­ждал ми­ну­ту, все еще при­жи­мая го­ло­ву уби­то­го к сто­лу. По­том бро­сил нож и при­слу­шал­ся.
Ни­где ни зву­ка, толь­ко ше­лест ка­пель, па­да­ю­щих на вы­тер­тый ко­вер. До­ри­ан от­крыл дверь и вы­шел на пло­щад­ку. В до­ме ца­ри­ла глу­бо­кая ти­ши­на. Вид­но, все спа­ли. Несколь­ко се­кунд он сто­ял, пе­ре­гнув­шись че­рез пе­ри­ла, и смот­рел вниз, пы­та­ясь что-ни­будь раз­ли­чить в чер­ном ко­лод­це мра­ка. По­том вы­нул ключ из зам­ка и, вер­нув­шись в ком­на­ту, за­пер дверь из­нут­ри.
Мерт­вец по-преж­не­му си­дел, со­гнув­шись и упав го­ло­вой на стол; его неесте­ствен­но вы­тя­ну­тые ру­ки ка­за­лись очень длин­ны­ми. Ес­ли бы не крас­ная рва­ная ра­на на за­тыл­ке и мед­лен­но раз­ли­вав­ша­я­ся по сто­лу тем­ная лу­жа, мож­но бы­ло бы по­ду­мать, что че­ло­век про­сто за­снул.
Как быст­ро все свер­ши­лось! До­ри­ан был стран­но спо­ко­ен. Он от­крыл ок­но, вы­шел на бал­кон. Ве­тер разо­гнал ту­ман, и небо бы­ло по­хо­же на огром­ный пав­ли­ний хвост, усе­ян­ный ми­ри­а­да­ми зо­ло­тых глаз. Вни­зу, на ули­це, До­ри­ан уви­дел по­лис­ме­на, ко­то­рый об­хо­дил уча­сток, на­прав­ляя длин­ный луч сво­е­го фо­на­ря на две­ри спя­щих до­мов. На уг­лу мельк­нул и скрыл­ся крас­ный свет про­ез­жав­ше­го ке­ба. Ка­кая-то жен­щи­на, по­ша­ты­ва­ясь, мед­лен­но бре­ла вдоль ре­шет­ки скве­ра, и ве­тер тре­пал шаль на ее пле­чах. По вре­ме­нам она оста­нав­ли­ва­лась, огля­ды­ва­лась, а раз да­же за­пе­ла хрип­лым го­ло­сом, и то­гда по­лис­мен, по­дой­дя, что-то ска­зал ей. Она за­сме­я­лась и нетвер­ды­ми ша­га­ми по­пле­лась даль­ше.
На­ле­тел рез­кий ве­тер, га­зо­вые фо­на­ри на пло­ща­ди за­ми­га­ли си­ним пла­ме­нем, а го­лые де­ре­вья за­ка­ча­ли чер­ны­ми, как чу­гун, су­чья­ми. Дро­жа от хо­ло­да, До­ри­ан вер­нул­ся с бал­ко­на в ком­на­ту и за­крыл ок­но.
По­дой­дя к две­ри на лест­ни­цу, он от­пер ее. На уби­то­го он да­же не взгля­нул. Он ин­стинк­тив­но по­ни­мал, что глав­ное те­перь - не ду­мать о слу­чив­шем­ся. Друг, на­пи­сав­ший ро­ко­вой порт­рет, ви­нов­ник всех его несча­стий, ушел из его жиз­ни. Вот и все.
Вы­хо­дя, До­ри­ан вспом­нил о лам­пе. Это бы­ла до­воль­но ред­кая вещь мав­ри­тан­ской ра­бо­ты, из тем­но­го се­реб­ра, ин­кру­сти­ро­ван­ная ара­бес­ка­ми во­ро­не­ной ста­ли и уса­жен­ная круп­ной би­рю­зой. Ее ис­чез­но­ве­ние из биб­лио­те­ки мог­ло быть за­ме­че­но ла­ке­ем, вы­звать во­про­сы... До­ри­ан на миг оста­но­вил­ся в нере­ши­тель­но­сти, за­тем вер­нул­ся и взял лам­пу со сто­ла. При этом он неволь­но по­смот­рел на труп. Как он непо­дви­жен! Как страш­на мерт­вен­ная бе­лиз­на его длин­ных рук! Он на­по­ми­нал жут­кие вос­ко­вые фи­гу­ры па­ноп­ти­ку­ма.
За­пе­рев за со­бой дверь, До­ри­ан, кра­ду­чись, по­шел вниз. По вре­ме­нам сту­пе­ни под его но­га­ми скри­пе­ли, слов­но сто­на­ли от бо­ли. То­гда он за­ми­рал на ме­сте и вы­жи­дал... Нет, в до­ме все спо­кой­но, это толь­ко от­звук его ша­гов.
Ко­гда он во­шел в биб­лио­те­ку, ему бро­си­лись в гла­за сак­во­яж и паль­то в уг­лу. Их на­до бы­ло ку­да-ни­будь спря­тать. Он от­крыл по­тай­ной шкаф в стене, где ле­жал ко­стюм, в ко­то­рый он пе­ре­оде­вал­ся для сво­их ноч­ных по­хож­де­ний, и спря­тал ту­да ве­щи Бэ­зи­ла, по­ду­мав, что их по­том мож­но бу­дет про­сто сжечь. За­тем по­смот­рел на ча­сы. Бы­ло со­рок ми­нут вто­ро­го.
Он сел и при­нял­ся раз­мыш­лять. Каж­дый год, чуть не каж­дый ме­сяц в Ан­глии ве­ша­ют лю­дей за та­кие пре­ступ­ле­ния, ка­кое он толь­ко что со­вер­шил. В воз­ду­хе слов­но но­сит­ся за­ра­зи­тель­ная ма­ния убий­ства. Долж­но быть, ка­кая-то кро­ва­вая звез­да по­до­шла слиш­ком близ­ко к зем­ле... Од­на­ко ка­кие про­тив него ули­ки? Бэ­зил Хол­лу­орд ушел из его до­ма в один­на­дцать ча­сов. Ни­кто не ви­дел, как он вер­нул­ся: по­чти вся при­слу­га сей­час в Сел­би, а ка­мер­ди­нер спит...
Па­риж!.. Да, да, все бу­дут счи­тать, что Бэ­зил уехал в Па­риж две­на­дца­ти­ча­со­вым по­ез­дом, как он и на­ме­ре­вал­ся. Он вел за­мкну­тый об­раз жиз­ни, был до стран­но­сти скры­тен, так что прой­дут ме­ся­цы, пре­жде чем его хва­тят­ся и воз­ник­нут ка­кие-ли­бо по­до­зре­ния. Ме­ся­цы! А сле­ды мож­но бу­дет уни­что­жить го­раз­до рань­ше.
Вдруг его осе­ни­ла но­вая мысль. На­дев шу­бу и шап­ку, он вы­шел в пе­ред­нюю. Здесь по­сто­ял, при­слу­ши­ва­ясь к мед­лен­ным и тя­же­лым ша­гам по­лис­ме­на на ули­це и сле­дя за от­блес­ка­ми его фо­на­ря в окне. При­та­ив ды­ха­ние, он ждал.
Че­рез несколь­ко ми­нут он ото­дви­нул за­сов и ти­хонь­ко вы­шел, бес­шум­но за­крыв за со­бой дверь. По­том на­чал зво­нить.
Че­рез пять ми­нут по­явил­ся за­спан­ный и по­лу­оде­тый ла­кей.
- Из­ви­ни­те, Фр­эн­сис, что раз­бу­дил вас, - ска­зал До­ри­ан, вхо­дя, - я за­был до­ма ключ. Ко­то­рый час?
- Де­сять ми­нут тре­тье­го, сэр, - от­ве­тил слу­га, сон­но щу­рясь на ча­сы.
- Тре­тье­го? Ох, как позд­но! Зав­тра раз­бу­ди­те ме­ня в де­вять, у ме­ня с утра есть де­ло.
- Слу­шаю, сэр.
- За­хо­дил ве­че­ром кто-ни­будь?
- Ми­стер Хол­лу­орд был, сэр. Ждал вас до один­на­дца­ти, по­том ушел. Он спе­шил на по­езд.
- Вот как? Жаль, что он ме­ня не за­стал! Он что-ни­будь ве­лел пе­ре­дать?
- Ни­че­го, сэр. Ска­зал толь­ко, что на­пи­шет вам из Па­ри­жа, ес­ли не уви­дит еще се­год­ня в клу­бе.
- Лад­но, Фр­эн­сис. Не за­будь­те же раз­бу­дить ме­ня в де­вять.
- Не за­бу­ду, сэр.
Слу­га за­ша­гал по ко­ри­до­ру, шле­пая ноч­ны­ми туф­ля­ми. До­ри­ан бро­сил паль­то и шля­пу на сто­лик и по­шел к се­бе в биб­лио­те­ку. Ми­нут пят­на­дцать он ша­гал из уг­ла в угол и раз­мыш­лял о чем-то, ку­сая гу­бы. По­том снял с пол­ки Си­нюю кни­гу и стал ее пе­ре­ли­сты­вать. Ага, на­шел! «Алан Кэм­п­бел - Мэй­фер, Херт­форд-стрит, 152». Да, вот кто ему ну­жен сей­час!