1987 год
До семнадцати лет я просидела в этом ужасном месте. Клетка для и без того несчастных детей. Хуже тюрьмы. Каждый день я выливала столько слёз, сколько вполне хватило бы, чтоб набрать полную ванную. Около семи раз я падала в обморок из-за сильного стресса. Но и того никто не видел - я закрывалась в кабинке туалета.
Но спустя год после предательства матери, меня приютили хорошие люди - Мила и Ник. Они обогревали меня любовью, укутывая заботой. Я жила в шикарном доме, подобной роскоши которого мне и видать раньше никак было. Но всё это было не то. Я не была способна их полюбить так, как бабушку. У меня не вышло заставить себя привязаться к ним, как к дедушке.
Новые, приёмные родители сильно опечалился меня. Даже чересчур. Когда я рассказала им обо всём, что прошла, они долго плакали. В тот же день мы преобразила скрипку. И с нами совсем не жил какой-нибудь пьяный мужик, позволивший бы себе сломать или выкинуть её. Всё было прекрасно. Я начала играть снова. Сама, без репетиторов и помощи музыкальной школы.
Однажды я прибежала к моей новой маме - Миле, и похвасталась ссадиной на подбородке. Это было моим достижением. Я снова чесала лицо от шипящей боли, образовавшейся из-за скрипки. Но родители запретили мне играть. Они решили, что не готовы спокойно наблюдать и одобрять мои травмы. Рана казалась им серьёзной. Я умоляла их передумать. Здесь они уже были непробиваемыми. Я слёзно кричала о том, как много пришлось терпеть ради скрипки, а сейчас бросить лишь из-за какой-то царапины. «Она ничтожна в сравнении с моим разбитым в дребезги сердцем!» - твердила я. Они не услышали.