Глава 15
Элизабет стояла с группой ребят из консерватории, словно идеальное произведение искусства: причёска, осанка, манеры. Смех её разливался, как музыка, рваная на фальшивых нотах. Я старалась не привлекать внимания, но, к моему ужасу, Лиз вдруг повернулась и заметила меня.
— Минна! — её голос был, как удар под дых.
Она подошла к нашему столику, и внутри меня всё сжалось в тугой комок. Я искренне хотела, чтобы земля разверзлась под ногами.
— Как ты оказалась здесь? Думала, ты готовишься к конкурсу?
Я стиснула зубы. Мне потребовалось огромное усилие, чтобы остаться на месте. Очень хотелось сбежать, но я решила не показывать Элизабет своей слабости. Знала, что это всё лишь театр, и не было желания играть отведённую мне роль.
— Не твоё дело, — я избегала зрительного контакта с Лиз. Смотрела на Гвен, сидящую напротив. Она теребила край стола, понимая, что всё идёт наперекосяк. — Мы хотим просто посидеть в баре.
Лиз наклонилась ближе, что вызвало однозначное отвращение во мне. Её духи пахли сладко, но теперь это был удушающий, липкий смрад, как угарный газ в сахарной глазури.
— А где твой блогер? — она кивнула на пустой стул рядом со мной.
Мои руки сжались в кулаки. Казалось, что я вот-вот поддамся гневу и сорвусь, но старалась делать вид, что её слова совсем меня не цепляют.
— Мы все видели твой дебют, — продолжала она. Её друзья хихикали за спиной, как будто мы на сцене. — Может, он испугался хейтеров и слился? Неудачники влекут за собой только неудачи...
— Лиз, — процедила я, глядя в её злорадные глаза, — чего ты хочешь?
— В твоей комнате теперь живёт Бэкка, — она проигнорировала вопрос. — Такая милая девочка.
— Мне плевать. Просто оставь меня в покое.
— Отзови заявку! — почти рявкнула Лиз. — Я ведь всё равно выиграю, а ты — будешь выглядеть полной идиоткой, и я буду смеяться тебе в лицо!
Раздался приглушённый смех. Она пыталась унизить меня перед студентами — лучшими в нашей консерватории. Перед Гвен.
Внутри меня коротнуло. Будто перегорел провод, отвечавший за самоконтроль. Мгновение — и разряд пронёсся по внутренностям, по сосудам, добрался до мозга и выключил сознание. Без страха, на первобытных инстинктах, я бросилась на соперницу. Чёрные, как смоль, волосы, спутались между моих пальцев и хрустели.
Её крики звучали, как «Весна» Вивальди для моих ушей. Адреналин разрывал вены, а эмоции больше не поддавались контролю. Это было ужасно. И невероятно приятно. Я чувствовала себя свободной впервые за долгие годы. Но Лиз не была простушкой. Она схватила меня за затылок, и мы покатились на пол, будто дикие кошки, дерущиеся за гнилую добычу.
Холодные руки врезались в плечи и меня грубо оттащили от бывшей подруги. Лиз всё ещё сидела на полу, пытаясь привести в порядок волосы.
Я не могла успокоить дыхание. Сердце грохотало, как бас-бочка, отдаваясь в висках, в груди — даже в зубах. Все смотрели на нас. Никто не смеялся. Только я в тишине, со спутанным дыханием, разбитым локтем и впервые за долгое время — без страха.
Я метнулась к нашему столику, чтобы взять рюкзак и уйти, но споткнулась о чью-то ногу. Всё вокруг застыло в один страшный миг, когда я поняла, что падение неизбежно.
С глухим ударом я рухнула на пол, и боль пронзила конечность, заставив зажмуриться.
— О нет, — вырвалось у меня в ужасе, когда я попыталась поднять свою правую руку. Мысль о том, что, возможно, я сломала её, довела меня почти до истерики.
Ко мне подбежала Гвен. Её лицо побелело. Она с тревогой смотрела, как я лежу на полу, корчась от боли. А Лиз тем временем, ухмыляясь, спокойно ушла со своими друзьями, будто бы это была всего лишь игра. Я не могла поверить, что позволила себя спровоцировать.
Гвен, словно ангел, склонилась надо мной. Она протянула мне руку, и я, наконец, нашла в себе силы, чтобы подняться.
— Пора сваливать, — скомандовала подруга.
Она взяла наши вещи и повела к выходу. Мне хотелось как можно скорее покинуть этот ад, который душил приторным дымом и порцией дерьмовых воспоминаний. Гвен, поддерживая, вывела меня на свежий воздух, и стало легче. Моё дыхание успокоилось, а пульс начал медленно приходить в норму. Теперь я ощущала только острую боль в руке.
— Ты как?
— Кажется, я сломала её, — вопила я, придерживая больное запястье.
Гвен взглянула на руку, которая уже отекла.
— М-да, — протянула она, — дело — дрянь. Нужно в больницу.
— Что, если это перелом? — я смотрела на неё с надеждой, будто она врач, и ждала заключения. Мне необходимо было услышать, что с рукой всё в порядке, что я смогу продолжать играть. Но Гвен лишь покачала головой. Конечно, она не медик. Скорее всего, ей тоже было страшно наблюдать за всем этим.
Меня накрыла настоящая истерика. Слёзы градом лились из моих глаз так, что я перестала различать черты лица Гвен.
«Это конец! Это конец!» — пронеслось эхом в моей голове.
Подруга взяла меня за плечи и посмотрела в глаза.
— Поехали в больницу, — спокойно сказала она. — Сейчас не время рыдать.
Я только кивнула, будто меня завели на ключ. Всё остальное — как в дымке.
По дороге в больницу я не могла сдержать нервных всхлипов. Прижала руку к телу, стараясь не смотреть на опухшее запястье.
Что, если Лиз этого и добивалась?
Что, если это был её план?
— Это ведь я виновата... — вырвалось у меня, почти шёпотом.
Гвен повернула ко мне голову.
— В чём?
Слёзы катились по щекам, и я не пыталась их вытирать.
— В том, что опять попалась. Опять сломалась.
— Минна... — её голос был тихим.
В прошлый раз, когда я повредила руку, это было подобно смерти. Родители почти перестали смотреть на меня, продолжая упрекать успехами Лиззи, будто я специально что-то сделала с собой.
— Хотела сказать что-то смешное, — пробормотала Гвен, — но язык не поворачивается.
Я хмыкнула сквозь слёзы.
— Ну хоть попытайся.
— Ладно... У тебя было лицо, как у героини из сериала. Такая: «Я пришла за справедливостью!» А потом — бац! — гротеск, кровь, волосы в воздухе.
— Ага... Сегодня я подбитый супергерой.
— Серьёзно, я такого финала не ожидала. Но, если бы это был сериал, я бы точно не переключила.
Мы ехали в темноте. Улицы мелькали за окнами. Я прижалась к прохладному стеклу, и молча считала фонари. Становилось хуже, и чем ближе мы подъезжали, тем сильнее стягивало грудь.
У больницы Гвен помогла мне выйти из машины и проводила к стойке, где я назвала своё имя, едва не заикаясь. Медсестра заполнила карточку и жестом позвала за собой. Гвен хотела пойти вместе, но та сразу покачала головой:
— Только пациенты.
Мы переглянулись.
— Я подожду, — сказала Гвен и опустилась на пластиковый стул в холле, глядя на меня.
Я сидела в приёмном отделении, в тишине, посреди ночи. Запах медикаментов нагнетал ужаса. Моё тело трясло, я вся дрожала, как от холода. Боль в руке становилась невыносимой, и мне хотелось просто выть на весь мир. Вместо этого я крепко стиснула зубы и ждала, когда меня пригласят в кабинет для осмотра.
Минуты ожидания казались часами, и я успела прогнать в голове мысль, что на самом деле мне понравилось драться. Это чувство ни с чем не сравнить, когда ты можешь защитить себя собственными руками. Выцарапать глаза, если нужно. Чувствовать силу своего тела и духа. В такой момент страх исчезает, уступая место тому, что словами так просто не объяснить. Кажется, это можно только пропустить через себя. Прожить.
И кажется, я уже не стану прежней.
Чтобы как-то скоротать время, стала представлять, как снова вырываю волосы Лиззи. Как она кричит и отбивается, но я как Капитан Марвел, неуязвима. Меня не унять. И вот, я снова оставляю её сидеть на полу, всю растрёпанную, в слезах, но только теперь я не падаю. Не травмирую руку. Я просто ухожу с гордо поднятой головой.
Почему же мне так не повезло?
Из раздумий меня вытянули голоса, отражающиеся от кафельных стен. Мужской и женский. На секунду показалось, что я слышу голос Джексона Крамера. Но этого не может быть!
Наверное, я ударилась ещё и головой. Голоса становились громче, но в коридоре никого не было.
Я уставилась в сторону, откуда доносился звук. Ждала, что его обладатель вот-вот покажется и развеет подозрения, но в этот момент дверь в кабинет распахнулась и появился доктор:
— Минна Баллард, прошу вас.
Кабинет оказался до неприятного правильным. Всё выглядело так, будто накануне здесь вымывали каждую плитку до скрипа. В углу стояла каталка с тонким матрасом, обтянутым потрескавшейся медицинской клеёнкой, поцарапанной в нескольких местах. На ней уже лежала свежая бумажная простыня. От обстановки становилось физически холодно.
Высокий мужчина средних лет, жестом указал мне сесть.
Я подошла к катастрофически неуютной кушетке и опустилась, стараясь не показывать, как сжимаюсь внутри. Он протянул мне руку, и я уже знала, что сейчас всё решится. Если перелом — я пропала.
Доктор молча вертел мою кисть в руках, как неудачно собранную деталь. Боль вспыхивала короткими искрами от каждого прикосновения, будто электричество бегало по натянутым жилам. Я напряглась, удерживая лицо от малейшей гримасы. Врач осматривал конечность не торопясь, почти с научным интересом: щупал, нажимал, фиксировал углы. Его пальцы были тёплыми, но в этих касаниях не было ни сочувствия, ни мягкости — только техника.
— Растяжение лучезапястных связок, — сказал он, не отрывая взгляда от руки. — Возможно, с частичным надрывом.
Мужчина выпрямился, направился к столу и принялся заполнять бланк.
— Вам повезло. Могло быть и хуже.
«Могло быть хуже.» Эти три слова будто сняли с меня груз в тонну. Мгновение я не могла дышать. А потом...Воздух зашипел в лёгких, как открытая бутылка с газировкой. Всё, что я так отчаянно боялась услышать, осталось за бортом. У меня не было перелома. Я смогу играть. Смогу держать смычок. Смогу жить.
— Придётся поберечь руку. Я наложу повязку, потом — холод, покой, никаких нагрузок. Через две недели повторный осмотр. Боль пройдёт со временем, не пугайтесь.
Я не сразу осознала, как крепко стискивала зубы, пока он писал справку. Лёгкое головокружение, гул в ушах. Но вместе с ними и облегчение. Врач распечатал мне рецепт и снова посмотрел, но уже не как доктор, а как человек, которому, возможно, небезразлично, в каком состоянии ты ночью приполз в приёмный покой.
Он повторил рекомендации спокойным, выученным голосом. Обернул запястье плотной эластичной повязкой, проверил фиксацию и добавил, не поднимая глаз:
— Если боль усилится или появится онемение — возвращайтесь. Но, думаю, всё обойдётся.
Я кивнула. Горло было слишком тугим, чтобы ответить.
Дверь скрипнула за моей спиной. Я вышла, слегка пошатываясь. Свет в коридоре казался слишком ярким, но за стеклянными дверями, всё было тускло и спокойно — пока я не заметила его. Джексон сидел на лавке у входа. Гвен стояла рядом с ним. Как только он увидел меня, вскочил, будто ждал сигнала.
Я замерла на полсекунды. Потом — побежала.
Это была попытка уйти от вопросов, ответов и от жалости в его взгляде. Повязка на руке стягивала кожу, в горле першило, и я была в шаге от того, чтобы расплакаться — прямо сейчас.
Прямо при нём. Нет.
— Минна! — позади закричала Гвен. — Подожди!
Я спустилась по лестнице, чуть не подвернула ногу, но продолжила бежать. Джекс следовал за мной, и я знала, что рано или поздно он меня догонит.