Часть 2
Он понимал, что никто не должен знать, где находится ее могила. Только он. Но, в любом случае, не было никого, кто стал бы искать могилу. Никто не объявит ее пропавшей. Как и он, Рути родилась не в больнице. Он сомневался, было ли у нее свидетельство о рождении. Он даже не был уверен, было ли оно у него, но ведь его как-то зачислили в школу. Он гадал, нужно ли свидетельство, чтобы пойти в школу? Он не знал.
Он стоял возле могилы сестры и пристально глядел на свежевскопанную землю. Что-то он забыл. Он побродил и вернулся с огромным камнем. Камень был действительно тяжелым, и он приложил немало сил, чтобы перетащить его к могиле Рути. Он опустил его с глухим стуком. Выбор пал на этот камень из-за его размера и необычной формы. Он запомнит его.
Упав на колени, он заплакал. Он не мог вспомнить, плакал ли он когда-нибудь раньше. Не каждый ребенок мог выдержать ужасы, равносильные пыткам. Он не мог объяснить, почему отец ненавидел его. Не мог понять, почему его мачеха ненавидела Рути. Он не хотел думать о них. После того, как всё закончится, он никогда не вспомнит о них вновь.
В нем начал зарождаться нечеловеческий вопль. Это был крик, шедший откуда-то из желудка. Он проходил через грудь, горло и вырвался изо рта, унося с собой его душу и последние частички света. Свет, который излучала Рути.
Он не мог точно сказать, сколько просидел возле могилы Рути и Разора. Его глаза пронзила острая боль, слезы капали на голые руки, когда он с силой бил себя по щекам. В конце концов, боль в спине вывела его из оцепенения, солнечных лучи напомнили ему о пощечинах отца, которые тот нанес ему несколькими ночами ранее. Он был физически и морально истощен, но дело еще не завершено. Он был измучен, но нашел в себе силы и направился дальше, в еще более уединенное место.
Ему нужна еще одна могила.
Он похоронит их вместе, но не как Рути и Разора, защищающих друг друга. Нет, он вырыл огромную могилу, потому что они заслужили быть сброшенными в нее, как мусор.
Это именно то, что он собирался с ними сделать.*** - Парень? Парень, тебе нужно в уборную?
Он очнулся ото сна и подпрыгнул, когда мужчина дотронулся до него. Ушла доля секунды на то, чтобы вспомнить, где он находился. Машина стояла на парковке.
Мужчина, который согласился подвезти его, смотрел, ожидая ответа. Он указал на окно:
- Мне нужно заправиться. Тебе нужно справить нужду или что-то в этом роде?
- Где мы?
- Форт-Лодердейл. Заправимся и рванем в Майами.
Он кивнул головой, приподнимаясь на сиденье. Он был болен. Последние несколько дней вымотали его, он чувствовал это.
- Да, пожалуй, схожу.
Он обошел небольшую АЗС, направляясь в туалет. Там отвратительно пахло, но было на удивление чисто. Его мысли блуждали, и накатили воспоминания.
Он вернулся к той ночи в доме, когда его отец и Ида сидели за столом, поедая тушеное мясо. Он взял с полки старую банку из-под желе, чтобы наполнить ее водой. Прислонившись к стойке, он пил, наблюдая за тем, как они едят. Никто не предложил ему присоединиться к обеду. Всё в порядке. В любом случае, он бы отказался.
- На вкус, как дерьмо! Как, чёрт возьми, можно было испортить рагу? – закричал отец. Ида ничего не ответила, и он ударил ее по лицу.
Взяв свой импровизированный стакан, он направился в спальню, заперев за собой дверь. Он лег на кровать, которую раньше делил с Рути, обнял подушку, прижимая ее к груди, и провалился в глубокий сон.
Той ночью он был разбужен звуками сильной рвоты. Он плохо помнил следующие несколько дней, в течение которых делал вид, что помогает своим ослабшим родителям. Поставив ведра рядом с кроватью, он носил им воду, отравленную крысиным ядом, найденным в сарае. Он вспомнил момент, когда на лице его отца появилось понимание.
Он пытался встать с кровати, убеждая своего сына отвезти их с женой в больницу. Мальчик был слишком молод, чтобы иметь права, но водить умел. Отец предложил ему сесть за руль их потрепанного минивэна, который служил для перевозки вещей.
- Ты отвезешь нас в больницу, парень, - сказал он голосом, полным боли.
- Не думаю, - он посмотрел на родителей, и улыбка заиграла на его губах. - Я собираюсь смотреть, как вы будете медленно и мучительно умирать. Я даже рад, что у нас нет телевизора. То, что происходит сейчас, определенно будет гораздо интереснее.
Налитые кровью карие глаза встретились с безжалостными зелеными. Что-то щелкнуло в его голове. Отец мельком осмотрел комнату, переводя взгляд в угол. Ружье, которое должно было там стоять, пропало. Даже если бы оно было на месте, ему не удалось бы дотянуться до него. Его отец упал обратно на кровать и перевел взгляд на жену. Она свернулась в клубок, сложив руки вокруг колен и прижимая их к груди. Услышав голоса, она достаточно долго пыталась открыть глаза, чтобы сказать: «Мы это заслужили».
Отец приподнялся и посмотрел на сына, который стоял у изножья кровати, скрестив руки на груди.
- Мне следовало знать, что ты - дьявольское отродье, - не дожидаясь ответа, он продолжил. - Я любил твою мать и думал, что поступил правильно, женившись на ней и приняв чужого ребенка. Когда ты убил свою мать, я должен был догадаться, что ты - чистое зло.
Вот, наконец, и ответ. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Мужчина, растивший его все эти годы, совершенно чужой для него человек. Он обвинил его в смерти матери при родах. Ребенок от другого мужчины убил любимую женщину, и он мстил мальчику за ее смерть. Мстил всё это время.
Он мог понять его. Он почти позволил своей совести одержать верх, и подумал отвезти их в больницу. Возможно, было еще не слишком поздно. Но потом он вспомнил Рути. Не было оправдания тому, что с ней случилось. Ни одного.
Он одарил холодным взглядом человека, которого считал своим отцом.
- Я лишь прошу прощения за то, что не сделал этого прежде. До того, как ты позволил ей убить Рути.
Потом он отправился на кухню приготовить себе еды.
После того, как они умерли, он погрузил тела в багажник машины и отвез к вырытой ранее могиле. Он сбросил их тела с той же небрежностью, с которой выбрасывал груду куриных костей в мусорку. Швырнув лопату в фургон, он поехал обратно домой.
Он не хотел привлекать к их лачуге лишнего внимания. Он не собирался сжигать ее дотла. Тщательно всё обдумав, он решил оставить дом так, словно семья просто собралась и уехала, взяв вещи, которые поместятся в машину. Он упаковал несколько картин, личные бумаги и одежду. Он усмехнулся, когда увидел фотографию своего отца в детстве. Даже тогда он выглядел, как жалкий кусок дерьма. Он бросил снимок к остальным вещам. Ему ни разу не попались фотографии матери.
Он небрежно бросил все в старый автомобиль, оставив свободным только водительское кресло. Он зашел в свою спальню и взял коричневую сумку с вещами. Среди них было немного одежды, тридцать долларов и двадцать семь центов, которые он вытащил из отцовского бумажника и заначки Иды, спрятанной позади тарелок на кухне. Он сунул руку в карман, извлекая вещь, о существовании которой и не подозревал, пока не начал разбирать бумаги. Это была фотографии Рути и Разора. Этот снимок, очевидно, был сделан рядом с их домом, но непонятно кем и когда. Он не нашел в доме камеры. Парень и понятия не имел, откуда взялась эта фотография, а на размышления не было времени.
Он снова посмотрел на фото. Рути сидела на траве, смотрела вверх и улыбалась. Светлые кудряшки были короче, чем он помнил. Она прислонилась к Разору, который лежал рядом. Они оба выглядели счастливыми. Ее колени были прижаты к груди, а руки крепко их обхватывали. Было похоже на то, что они катались по траве, решили отдохнуть и попозировать. Он знал, что ни Ида, ни отец не делали этот снимок. Если бы это был кто-то из них, то сестренка вряд ли бы улыбалась. Он аккуратно положил фото в карман и продолжил уборку.
Несколько часов спустя он стоял посередине маленького дома, оглядываясь. Он не был уверен на что процентов, но думал, что взял всё самое необходимое.
Шел четвертый день месяца. Счета за воду и электричество нужно будет оплатить не раньше тридцатого числа. Школа закрыта на лето, поэтому о нем никто не вспомнит до сентября. А если это случится, он сомневался, что кто-то забеспокоится. Его отец не нанимался на постоянной основе, поэтому по нему тоже не будут скучать. У них не было телефона, и о звонках волноваться не стоило.
Да, выглядело так, словно семья, что жила здесь, решила переехать, взяв необходимые вещи. Небольшое количество писем и газет в почтовом ящике, которые они получали в течение нескольких месяцев, лежали в отдельной ячейке почтового отделения. Никто не обратит внимания. А к тому времени, когда обратят, это не будет иметь никакого значения. Он будет уже далеко.
Он прошел к курятнику и выпустил птиц на волю. Заметив висящее на веревке белье, он сгреб его в кучу и кинул в машину. После этого парень принес свою коричневую сумку и бутылку с водой. Сев за руль, он поехал к ближайшему глубокому каналу. Он находился в глуши, рядом не было построек и цивилизации. Ему предстоит длинная пешая прогулка, но в его руках будут лишь коричневая сумка и бутылка.
Сейчас, находясь в туалете на заправочной станции, он ополоснул лицо холодной водой и вытер его. Он сунул руку в карман и достал снимок Рути и Разора. Он никогда больше не обнимет сестренку снова. Никогда не услышит ее голос и то, как она просит рассказать сказку. Он никогда больше не положит руки на шею Разора, чтобы пригладить его короткую шерсть. Он сморгнул слезы, собравшиеся в уголках его глаз, и сунул снимок в задний карман.
На могиле Рути он дал клятву. Больше никаких слез. Никогда. Он почувствовал голод и решил вернуться в машину за деньгами.
Он заметил, что АЗС находилась на пути к магазинчику с едой. Он надеялся, что там были какие-нибудь конфеты и газировка с сиропом. Он пробовал газировку лишь однажды и с нетерпением ждал этого снова.
Он обошел заправку и внезапно остановился. Машина, на которой он приехал, исчезла. Он моргнул, проверяя, не обманывают ли его глаза. Не обманывали. Этот сукин сын уехал вместе с коричневой сумкой, в которой было немного одежды и все его деньги. Он оставил свою бутылку на заднем сиденье. Даже она пропала.
Мир был гнилым, как и каждый, кто жил в нем.