Врождённый порок

Маленький, довольно захудалый ресторанчик был почти безлюден, и в этом заключалось главное его достоинство. Под вялый проигрыш фортепиано Чарли и Рей набросились на стейки, и Чарли простонал:

– Господи, здесь тоже ужасно готовят, – но увлечённо жевать не прекратил. Когда уже лениво доедал последние кусочки, Рей, грызущий зубочистку в ожидании кофе, начал:

– Я всё хотел спросить...

– Давай откровенность на откровенность.

– Как игра?

– Вроде того. Если хочешь, ты первый спрашивай, – щедро предложил Чарли, и Рей спросил:

– На каком языке ты выругался в машине? Это ведь не французский был?

Чарли усмехнулся:

– Не французский. Потому что я не француз.

– А кто?

– Моя очередь.

– Нет уж, отвечай как следует.

Чарли быстрым движением языка ощупал след недавнего удара по лицу и ответил:

– Моё настоящее имя – Кароль Ковальчик.

– Поляк?

– Польский еврей. Во Франции я только жил одно время, да и то недолго.

– Ты заодно ответил на вопрос, что это за рубец у тебя на члене, – хмыкнул Рей. – Мне так и называть тебя Чарли? Или Кароль лучше?

Чарли расплылся в улыбке, когда услышал это обращение, но покачал головой:

– Я уже как-то привык к этому в Америке. Тем более что это считай одно и то же имя. Даже Форже от того же корня, что «Ковальчик», только по-французски. Означает «кузнец».

– А зачем было менять? Мало ли в стране евреев.

– Я уже говорил, что у меня бывали тёмные времена. – Чарли слегка прищурился, но набежавшая было на его лицо туча тут же рассеялась, и он улыбнулся: – Кроме того, так было красивее. Я питаю слабость к красивым вещам, а Ковальчик? Это просто смешно. Теперь моя очередь. Откуда у тебя этот шрам? У него какая-то суровая история?

– На самом деле очень глупая, – признался Рей, но появление официантки с кофейником заставило его выждать, прежде чем рассказать: – Я раскроил скулу о сваю моста, когда выныривал из воды. После того, как люди Ричетти пытались утопить меня в Гудзоне.

– Всё-таки достаточно серьёзно. Твоя очередь.

Рей отпил кофе и улыбнулся:

– О чём был тот дуэт, который играл, когда я к тебе приехал?

– «Господи, который хотел бы вложить в наши сердца любовь и надежду, зажги в наших душах стремление к свободе. Клянёмся жить вместе и вместе умереть», – перевёл Чарли и ехидно прибавил: – Он о дружбе, если хочешь знать.

– И почему ты именно его слушал? – хмыкнул Рей.

– Я просто поставил «Карлоса». Там столько страстей, что меня это успокаивает.

– Принято. Твоя очередь.

Чарли отпил кофе и так же безмятежно, как и до того, спросил:

– Почему Ричетти хотел отобрать у тебя шляпу и убить?

За столом повисло молчание. Рей мрачно смотрел на собственную чашку. Чарли терпеливо улыбался.

Наконец, Рей заговорил:

– Помнишь, я сказал, что моего напарника убили? Он погиб из-за того, что накопал кое-что на Ричетти. С помощью этих улик его можно довольно просто запереть в тюрьме, а то и довести дело до виселицы. Я успел забрать эти улики прямо из-под носа у «солдата» Ричетти. Он почему-то решил, что они спрятаны в подкладке шляпы, и я не стал его разочаровывать. Наоборот, воспользовался этим.

– Потому что на самом деле они..? – вкрадчиво спросил Чарли и предоставил Рею продолжить:

– ...давно отправлены по почте и получены одним человеком в Бюро. И я очень хочу отвлечь от этого внимание Ричетти, пока ловушка не захлопнулась. В этом и заключается секрет шляпы: что в ней ничего нет.

Чарли отбросил свои кошачьи интонации и спросил прямо:

– Погоди, всё это время ты был приманкой для мафии и буквально светил везде этой шляпой? И подвергал риску меня?

Когда Рей поднял на него глаза, вид у него был печальный, а во взгляде сквозило сожаление, но ответил он с холодком:

– Послушай, мне жаль, что так получилось. Но я не мог соскочить с этого поезда из-за того, что нам неожиданно пришлось действовать вместе. Из-за этих материалов убили моего напарника. Оставшись на свободе, Ричетти убьёт ещё бог знает сколько людей.

– И это важнее моей жизни? – тихо спросил Чарли, и Рей с жаром подался вперёд:

– А я не собирался продавать твою жизнь. Я собирался её сберечь. В отличие от тебя. Ты-то мне готовил совсем иную судьбу.

– Ты когда-нибудь перестанешь напоминать?! – взорвался Чарли, но тут же заставил себя осечься, примолк и после паузы выдавил: – Хотя ты прав. Это было справедливо. Я получил хорошего щелчка. Мы... можем считать, что мы квиты?

– Моя очередь спрашивать. – Рей откинулся на спинку стула. – Ты до сих пор любишь Сидни?

Чарли, ещё пришибленный, дёрнул плечом:

– Сейчас я так не думаю. Всё говорит о том, что ты прав. За убийством и киллером стоит Сидни. Пока я пытался спасти его, в том числе принеся в жертву тебя, он попытался меня убить. – Он тяжело вздохнул и устало провёл ладонь по глазам. – С другой стороны, а чего ещё я заслуживаю?

– Ты заслуживаешь хорошего леща, – резко сказал Рей, но сразу после этого, не меняя тона, прибавил: – Хорошо, мы квиты. Тем более и ты спас мне жизнь недавно.

Чарли просиял и, совершенно успокоенный, допил свой кофе. Рей осторожно разминал свою больную ногу. В это время ленивая блюзовая вариация сменилась вокалом – певица, постучав по микрофону, начала:

– Словно «бом-бом-бом» там-тама,

Что гремит в ночной тиши...

– Опять эта «День и ночь», – заметил Чарли, но Рей довольно покачал головой в такт.

– Словно кап-кап-капанье капель,

Звонко бьющих с высоты

В голове стучит всё время только: ты, ты, ты...

День и ночь...

Когда началась основная тема, Рей вдруг встал и протянул руку:

– Пошли на танцпол.

Чарли недоверчиво рассмеялся:

– Ты с ума сошёл? А твоя нога?

– Я же сам предложил.

– Но это же скандально.

Рей пожал плечами:

– Мы сильно рискуем и можем умереть сегодня. За всем этим стоит Сидни. За нами гонятся разом полиция и мафия. Понимаешь, нам действительно больше нечего терять. Это даже как-то... освобождает.

– Пожалуй.

– А если умирать, то только сделав что-нибудь скандальное. – И, оглядев зал ресторанчика, прибавил: – И всё равно никого толком нет!

Чарли принял его руку, всё ещё удивлённый.

– День и ночь, о, почему

По тебе я всё время тоскую, куда ни пойду?

Рей не особенно умел танцевать и прихрамывал, но это было неважно: всё равно они оба дурачились, даже кривлялись. Чарли крутился вокруг своей оси, падал Рею на руки, Рей вертел его, как хотел, и оба то и дело смеялись, как два школьника. Певица покосилась на них, бегло улыбнулась, но продолжала петь, а её аккомпаниатор, заученно бивший по клавишам, и вовсе не обратил внимания.

В шуме уличных машин,

В комнате моей в тиши,

Всё о тебе...

День и ночь...

Пара поздних гуляк весело наблюдали за представлением, но через некоторое время на их лицах стало проступать смутное подозрение. Рей и Чарли всё меньше дурачились и всё больше просто кружились, как обычная влюблённая парочка – за исключением того, что ни одной женщины в этой паре не было, – и всё больше смотрели друг на друга почти без улыбки.

– День и ночь!

На финальном аккорде Рей шутливо запрокинул Чарли в последнем эффектном жесте, а, когда поставил обратно на ноги, радостно сказал:

– Господи, колено сейчас отвалится. – Судя по его виду, он совершенно об этом не жалел. – Но я думал, ты будешь тяжелее.

– К счастью для тебя, я состою в основном из костей. – Чарли вскинул голову и посмотрел на часы над эстрадой. – Нам пора ехать.

Остатки смеха слетели с Рея, и он молча кивнул.

***

Филлис курила в тишине кабинета, закрыв глаза. Одетая в домашнее платье, со смытой косметикой, она выглядела очень усталой и очень юной. Странный скрежет заставил её вздрогнуть и вскочить на ноги. Скрежет повторился, и Филлис, отодвинув занавеску, увидела Перри Кампану, стоящего на террасе снаружи. Он пролез в кабинет через подоконник, едва Филлис открыла окно, стряхнул с волос влагу и несколько крупинок снега и вздохнул, не сразу решаясь заговорить.

– Экстравагантный способ зайти в дом, – мягко заметила Филлис, и Перри поднял на неё взгляд.

– Дон меня отзывает, – глухо сказал он. Его бесстрастное лицо было как будто готово треснуть по швам от сильных эмоций, которые попросту не умело выражать. – Прямо сейчас. – Филлис молча ждала продолжения, и он объяснил: – Ему не нравятся мои результаты. И ему не нравится ваша игра.

– Это ещё почему? – ровно спросила Филлис, хотя её губы побелели.

– Потому что он не понимает, что происходит, а он очень не любит, когда он чего-то не понимает. Так что он сказал, что у него есть к вам очень серьёзные вопросы. А мне он сказал больше не приходить и вам не помогать.

– Но вы пришли.

Перри не ответил. Он в смятении смотрел на плечо Филлис, не поднимая глаза на её лицо.

– И что вы собираетесь делать? – спросила она. – Раз вы пришли, значит, приняли какое-то решение. Озвучьте его. Я уже очень давно не слышала какое-то настоящее решение из уст мужчины.

Перри поднял на неё глаза. Его лицо обрело прежнее спокойствие.

– Я хочу закончить ваше дело. И защитить вас от дона, если ему что-то взбредёт в голову. В общем-то, я пришёл, потому что хочу работать на вас. Таково моё решение.

Филлис глубоко затянулась и выпустила аккуратный клуб дыма. В свете настольной лампы её светлые глаза казались серебряными.

– И ты готов рискнуть? – тихо спросила она.

– Если вы возьмёте меня, то готов.

Филлис вновь затянулась и сказала:

– Да. Я согласна, – и только теперь стало видно, что она напряжена, как натянутая струна. Её голос дрогнул от волнения и даже рука с зажатой в пальцах сигаретой задрожала.

Перри шагнул к ней:

– И я знаю, кто ещё готов рискнуть. Не ради вас или меня, а просто против дона.

Эти слова её воодушевили:

– В конце концов, Ричетти уже немолод... Кто знает... – промурлыкала она.

– Дело даже не в годах. Он неуправляем. Из-за него его же бизнес теряет доходы и людей. Многие уже недовольны. Я в том числе.

– А ты почему?

– Много причин. Я не переношу, как он ведёт себя с женщинами. Много чего не переношу. Но чего уж там. Всё решили вы.

Филлис улыбнулась – просто, искренне, почти что неумело, но сказала трезво, даже холодно:

– До меня дошёл один слух... скажем так, из государственного аппарата. Есть ещё кое-что, что работает на нас. Так что...

– Всё возможно.

Они посмотрели друг другу в глаза, охваченные смелыми предположениями. Филлис даже качнулась к нему, будто подхваченная ветром, почти положила ладони ему на грудь... но резко отстранилась. Перри, уже готовый подхватить её, быстро убрал руки.

– Но сперва нужно закончить начатое, – сказал он.

– Ты знаешь, что нужно делать.

Перри молча посмотрел на неё, ожидая чего-то, и Филлис неуверенно протянула ему руку. Перри склонился и поцеловал тонкие пальцы – почтительно, как целуют кольцо дона, и одновременно с тем трепетом, с которым целуют руку желанной женщины. И, открыв окно, молча спрыгнул на терассу, оставив Филлис стоять посреди кабинета – дрожащую, взволнованную, обнимающую себя руками за плечи.

***

Риверсайд-драйв, 583 оказался обшарпанным зданием посреди участка, покрытого стеблями сухой травы. Помимо бурьяна, в дворике имелся только ржавый лист какого-то металлолома, причудливо торчащий из земли. Чёрные окна зияли провалами, на заборе висела табличка «Продаётся», а калитка была приглашающе открыта.

Сонную тишину нарушил шум мотора, и, когда такси остановилось, Рей, выбираясь из машины, попросил:

– Не глуши пока. – Подойдя к забору и даже заглянув на участок, он крикнул шофёру: – Это точно тот адрес?

– Именно так, сэр. Риверсайд-драйв, 583, как вы сказали.

Чарли вошёл в калитку следом за ним. Они переглянулись.

– Валим отсюда, – буркнул Рей, но было поздно.

Не успели они вернуться к такси, как отовсюду стали выходить вооружённые люди: из дома, с улицы, даже с соседних участков. Увидев это, шофёр испуганно выругался. Мотор тут же взревел, и такси скрылось в темноте, а Рею и Чарли оставалось только рвануть к ржавому листу и укрыться за ним. Рей достал пистолет и откинул барабан, как будто надеялся, что за последние несколько часов пуль в нём прибавилось.

Но их по-прежнему было только три.

Они снова переглянулись, на этот раз – с отчаянием.

И тут раздался знакомый голос:

– Рей, пожалуйста!

Бернард стоял в окружении бандитов с пистолетом, прижатым к светловолосой голове. Рей посмотрел на Чарли и покачал головой.

– Я не смогу.

– Всё равно в перестрелке не было никакого смысла.

Рей медленно поднял пистолет, показывая его солдатам Ричетти, и кинул его в траву.

– Поднимайтесь, чтоб я обоих видел, руки выше ушей! – крикнул рослый итальянец, который держал на мушке Бернарда.

Когда оба встали посреди пустыря с поднятыми руками, все стволы оказались направлены на них. И снова перед ними оказался Джонни, который торопливо обшарил их, поднял из бурьяна пистолет и ударил Рея рукоятью по лицу – почти без замаха, но Рей отступил на шаг и даже согнулся от боли. Удар гулко прозвучал в тишине.Чарли дёрнулся, но удержался на месте.

Заложника меж тем никто больше не держал на мушке. Поймав взгляд Чарли, Бернард комично развёл руками, а потом отсалютовал, как персонаж мультфильма:

– Вот и всё, ребята!

– Ты нас подставил! – прохрипел Рей, прижимая ладонь к щеке. Чарли процедил без особого удивления:

– А я-то думал, ты сдашь нас Сидни. Мафии я тут всё-таки не ожидал.

– Ты почти прав, – бодро отозвался Бернард, подходя поближе. На холоде изо рта у него вырывался пар, щёки покраснели, и это делало его ещё юнее и бодрее. – Тебя я сдам Сидни, ты всё равно никому не нужен. А вот его, – он ткнул пальцем в Рея, – я сдам покупателю посолиднее. Он нужен мистеру Ричетти.

– Этот пидор должен был достаться нам, – буркнул один из Джонни. – Убил нашего парня, и нихрена за это не получит!

Раздалось согласное ворчание, но рослый итальянец, который, очевидно, был у них за главного, прикрикнул:

– Поболтайте мне тут ещё! Приказ есть приказ. Мистера Форже не обижать.

– Заебало вечно договариваться с Шоу, – упрямо пробормотал Джонни, но судьба Чарли явно была делом решённым.

– Ладно, пакуйте их, – благодушно махнул рукой главный, но Рей, отняв ладонь от лица (на щеке у него красовалась ссадина и наливался лиловый кровоподтёк), сказал:

– Бернард. У меня два вопроса.

– Валяй, – отозвался тот, и главарь со вздохом сделал своим людям знак подождать.

– Почему ты спас меня от полиции, чтобы сдать Ричетти?

– Это не очевидно? Ты неожиданно оказался козырной картой, и я не мог допустить, чтобы ты перекочевал в руку к копам. Ты был нужен мне. – Бернард снова развёл руками, словно признаваясь в невинной слабости. – Ладно, я замёрз, какой второй вопрос?

Рей облизнул пересохшие губы:

– В первый раз... это тоже был ты? Ты сдал меня и мои доказательства Ричетти?

– Я сдал? – с искренней обидой переспросил Бернард. – Я сдал? – почти взвизгнул он. Его благодушный настрой испарился в мгновение ока. – Это ты меня сдал! Ты всё равно что подставил меня! Если бы тебя убили, что бы я делал? Я бы остался один на один с толпой бандитов.

«Солдаты» откликнулись смешками на это заявление.

– Да ты и сейчас в окружении бандитов! – крикнул кто-то. Бернард покосился на них с бездонной детской обидой, но всё же прибавил:

– Я считал тебя лучшим другом, а ты обо мне даже не подумал.

Рей тихо и очень терпеливо сказал:

– Но меня едва не убили, потому что как раз ты меня и подставил. – И это встретило новый взрыв смеха у зрителей. Бернард вскипел:

– Дело всё равно к этому шло! Ты наехал не на того человека. Я просто должен был сыграть на опережение и позаботиться о себе сам, раз уж ты не желал обо мне позаботиться. – Он явно давно хотел всё это высказать, и теперь у него наконец-то появились повод и возможность. Рей слушал его со странным выражением лица: с восхищением и гадливостью одновременно, будто увидел самого огромного в мире таракана. – Думаешь, мне было легко после этого? Нет! Я ведь был к тебе по-настоящему привязан. А потом, когда Ричетти дал мне работу у Шоу? Ты не представляешь, чем мне пришлось заниматься!

– Я зато представляю, – сказал Чарли, вызвав настоящий взрыв хохота. Рей опустил голову и сжал кулаки. Бернард яростно оскалился, но взял себя в руки.

– Знаешь, – с фальшивым спокойствием сказал он, немного приблизившись к Чарли, – мы сидели как-то в «Бобби'с» с ныне покойной Энн Фримен, и она мне сказала: «Ты можешь подозревать что угодно, знать что угодно и даже иметь какие угодно улики, но без реального влияния всё это не стоит лошадиного говна». Она знала жизнь, старушка Энн. Так вот. У тебя, Форже, реального влияния больше нет. Ты никто. Я могу передумать везти тебя к Шоу, – говорил он, постепенно подходя всё ближе. – И ты сдохнешь здесь, как собака, и больше не увидишь своего ненаглядного Сидни. А Рей нет, – Бернард значительно поднял палец, – тот не сдохнет сейчас, он будет жить ещё долго, пока не скажет Ричетти, куда дел плёнки.

Рей меж тем, пользуясь тем, что все наблюдают за устроенным Бернардом шоу, дюйм за дюймом перемещался в сторону Джонни, всё ещё стоявшего поблизости с пистолетом в руках.

– Он-то да, – бросил главарь, – но Форже подыхать тут не будет. Босс запретил. Так что не зарывайся.

Рей выдохнул и сделал ещё крошечный шажок.

– Да брось. Он же одного из ваших убил.

– То просто солдат, а Форже оказывал ценные услуги, – отрезал главарь. – Такими людьми босс не разбрасывается.

– Что? – почти шёпотом переспросил Рей и обернулся на Чарли, оставив попытки подобраться к пушке.

– Рей, я... – впервые, услышав обвинение, Чарли растерялся.

Рей просто смотрел на него с помертвевшим лицом. Он не сопротивлялся, когда «солдаты» Ричетти всё-таки взяли его под руки и потащили к машине.

– А ты не знал, что ли? Какой же ты наивный идиот! – крикнул Бернард ему вслед, но уже без прежнего удовольствия.

Чарли отчаянно выругался по-польски. Люди Ричетти потащили его к другой машине, и через окно он посмотрел на Рея в последний раз. Рей, отвернувшийся в сторону, глянул на Чарли – коротко, устало, – в мгновение перед тем, как автомобиль зафырчал и уехал прочь по тёмной улице, а Чарли машина повезла в противоположную сторону.

Бернард и оставшиеся двое «солдат», недовольные таким попутчиком, погрузились в третью машину, спрятанную подальше прочих, и, когда её сигнальные огни исчезли, улица снова погрузилась в сонную темноту.