Пролог
Феррумкор, город на плато, горел.
Совсем недавно отгремел взрыв, и поднятая им суматоха не утихала, а наоборот, нарастала, постепенно превращаясь в самый настоящий хаос. Тут и там горели пустые палатки, обрушивались на землю крыши домов, тела погибших или потерявших сознание драконов мешали всякому движению. Большинство жителей города либо спасало свои вещи, либо пыталось помочь другим их спасать. Торговцы кричали, толкались, дрались, пытаясь вперёд других оказаться подальше от паники и пожара. Быстро образовывалась давка, не дававшая нормально пройти ни в ту, ни в другую сторону.Одно здание уже полностью обрушилось, другое с рокочущим гулом медленно оседало на дорогу, вымощенную белым кирпичом, как бы двое драконов — лучекрыл и горный — не пытались его удержать. Благо все, кто был внутри, уже благополучно унесли свои лапы куда подальше.
Во всей этой суматохе одни лишь рекокрылы сохранили остатки разума и самообладания, посему изо всех сил пытались потушить всё активнее разгоравшийся пожар. Один за другим загорались ковры, прилавки и всё, что могло заняться огнём, и с каждой новой вещью пламя становилось всё выше и жарче. Драконы Дельты заливали огненную стену водой, сбрасывали комья земли и песка, однако все их усилия сводились на нет неудержимым пламенеющим зверем.
Двое лучекрылов — песчано-белая и медно-золотой — только добавляли паники в общий хаос. Они, как заведённые, носились туда-сюда по рынку, в поиске членов своего клана выкрикивая имена и обращаясь к каждому попадавшемуся лучекрылу. При этом меднокрылый дракон подбегал к каждому, узнавая у них имена родителей или вождя их клана, в то время как белая носилась отдельно, пытаясь сопротивляться движению толпы. Она выкрикивала имя одного-единственного дракона.
— Драконы Золотого Рассвета, повторяю, драконы Золотого Рассвета! Драконы Золотого Рассвета, собираемся в центре улицы, около меня, и улетаем! — выкрикивал медный, вполне удачно собирая драконов в одной точке.
— Голди, Голди! — вопила белая дракониха, не переставая метаться по улице и сбивать других с лап. — Аурум, а как же Голди? — Дыхание её сбилось от накатившего на лучекрылую ужаса и волнения.
— Успокойся, Солис! — крикнул меднокрылый дракон, подбегая к ней. Только криком можно было хоть как-то пробиться сквозь шум бесновавшейся вокруг толпы. — С ним всё будет хорошо, ему уже четырнадцать, выживет, наверняка уже успел убежать.
— Я не могу уйти без Голди! — Взвыв, дракониха бросилась прочь, а меднокрылый помчался следом за ней. Надо было остановить Солис, пока та не натворила глупостей. Он нагнал её только около стражника, который пытался успокоить толпу, одновременно с этим стараясь самому не запаниковать. Несчастный горный дракон и сам выглядел очень перепуганным.
— Вы не видели Голди? Мой сын, совсем ещё дракончик, у него тёмные полоски на боках и зелёные глаза, вы бы сразу его узнали! Где он? Он не ранен?! — подлетела к нему Солис, распихав толпу. Стражник попытался что-то промямлить в ответ, но его тут же отвлёк другой дракон, пробившийся сквозь остальных. К счастью, Аурум уже былрядом, чтобы оттащить дракониху подальше от перепуганной толпы. Давка и паника могут быть куда опаснее, чем взрыв, и он знал это на собственном опыте.
— Солис, Солис, успокойся, — попытался успокоить её меднокрылый, для надёжности прижав спиной к стене. Разумеется, он мог её понять, ведь бедная Солис совсем рано потеряла мужа, а теперь ещё и сына, но нельзя было поддаваться панике. Оставив дракониху одну, чтобы дать ей успокоиться, Аурум расспросил всё того же стражника, не видел ли он лучекрылого дракончика, на что тот покачал головой и вернулся к своим попыткам унять толпу. Иронично, ведь именно паника не дала Солис вовремя заметить Голди.
Подними она голову и поверни её немного влево, то увидела бы троицу драконов, удиравших в направлении леса, видневшегося вдалеке, за стенами города.
«Вор, убийца или мародер не выйдут безнаказанными из Феррумкора!» — гласил плакат рядом с воротами, обещая всем его жителям безопасность и покой. Но, вопреки всем заверениям, отряд кислотных уходил без всяких осложнений, воспользовавшись шумом и паникой, нацепив на себя первые попавшиеся товары, которые увидели в городе, и главное — унеся с собой трёх драконят: пурпурно-голубого, золотого и песочно-белого.
* * *
Погони за ними не было — да и не могло быть. Все драконы в городе были слишком заняты пожаром и хаосом, что посеял маленький отряд кислотных. Убедившись, что никто их не преследует, старший в отряде махнул крылом, сразу после этого нырнув под ветви очередного невысокого дерева. Это значило, что на следующей поляне они смогут остановиться и перевести дух.
Державшийся позади остальных кислотный, самый младший из них, облегчённо выдохнул. Груз на плечах был для него тяжеловат, хотя он бы никогда не признался в этом товарищам. Да и сама добыча сегодняшних тел была крайне утомительной. Сидеть несколько часов в одной позе, сложившись в три погибели, чтобы тебя не заметили, совершенно не двигаясь; бросать после этого бомбы в толпу драконов, отвлекая их внимание; хватать всё, что попадётся под лапы, а затем улетать — в том числе с драконятами на плечах. Последовав примеру старших, он хорошенько приложил свою лазурную об стену, чтобы оглушить и заткнуть её. Если бы она ещё и вырывалась, то точно не дожила бы до лагеря. Веса в ней было почти столько же, сколько и в нём самом, а особенно тяжёлыми были перья, промокшие после того, как взявшийся из ниоткуда рекокрылый с ведром случайно окатил водой их обоих. Да и сумка с продовольствием, которую на его бедные плечи переложили ленивые старшие, не делала бег более приятным.
Но главное, что дело было сделано. Три тела на плечах кислотных безвольно покачивались, не оказывая сопротивления, и не окажут до вечера, если повезёт. Бывали случаи, что похищенные драконята приходили в себя ещё при доставке в лагерь, но тогда их быстро вырубали или перерезали глотки. Но сможет ли он быстро разобраться с лазурной, если та вдруг очнётся? Хороший вопрос.
Кислотный вздохнул и огляделся: они наконец-то остановились посреди небольшой поляны, примерно по пятнадцать шагов в обе стороны, надёжно укрытой от любопытных глаз частым переплетением ветвей деревьев. Получалась своеобразная крыша, скрывавшая их отряд от чужаков в воздухе. Здесь, если повезёт, они проведут ближайшие полчаса, после чего отправятся в путь, дабы преодолеть последний отрезок расстояния до лагеря. Остальные, пока он размышлял, разбрелись по поляне, оставив младшего в одиночестве. Радуясь возможности отдохнуть от них, он выбрал ближайшее дерево и улёгся на мох, росший у самого его ствола.
Не забыл он и про добычу, которую аккуратно пристроил рядом с собой, чтобы никак не навредить лазурной, которая пока что ещё была нужна живой. В отличие от него, старшие простопросто скинули своих лучекрылых в одну кучу, совершенно не заботясь о том, как те это перенесут. Он не знал, почему эти двое драконят вызывали у него жалость — наверное, потому что он ещё ни разу с ними не сталкивался, да и слышал об их племени только из гневных проклятий старших кислотных. Прокашлявшись, чтобы обратить на себя внимание, он кивнул на лучекрылов, укоризненно глянув в сторону обоих товарищей.
— Будьте аккуратнее с ними, а не то оставите всех остальных без обеда, — неуверенно сказал он, стараясь не смотреть при этом в землю. Для пущей убедительности кислотный легонько погладил свою добычу по голове, при виде чего первый старший фыркнул, а второй закатил глаза.
— Тебе-то легко говорить, у тебя лазурная, а не эти… — Тот, что был по правое крыло, Кольбе, зашипел, вздыбив красный с бурыми пятнами воротник, и указал на пленных, не в силах заставить себя произнести название этого проклятого племени.
— Лазурная или не лазурная, эти трое — наша добыча, и надо быть с ними чуть более аккуратными, чем с камнями, — проворчал молодой кислотный, заранее зная, что даже если напортачат его напарники, все тумаки и шишки достанутся ему. — А ты чего молчишь? — он обратился к тому, что был по левое крыло, до этого лишь молчавшему, бросая боязливые взгляды на двух спорщиков. Это был Висмут. Старше младшего на три года, бесчисленное количество раз бывал в патрулях и подобных вылазках, но как дрожал при виде врага, так и продолжает трястись с копьём в лапах. Почти все в лагере поговаривали, что ему дорога только на убой.
— А что я? Вы оба по-своему правы, я не знаю, какую сторону выбрать, — пробормотал он так, чтобы занять как можно более нейтральную позицию, и отвернулся.
Молодой ответил тяжёлым вздохом, после чего, убедившись, что лазурной на вид комфортно, он подошёл и за хвосты оттащил обоих лучекрылых к своим товарищам, настояв на том, чтобы те держали добычу при себе во время отдыха. Кольбе в ответ на это его действие раздражённо прошипел и слегка раскрыл воротник, отпихнув от себя палевую лучекрылую. Висмут же смотрел на своего золотого с тёмными полосками на боках с открытым скептицизмом, но в общем и целом не возражал и отнёсся ко всему с пониманием. Когда младший вернулся к своей лазурной, Висмут с Кольбе переглянулись, хитро ухмыльнулись и кивнули друг другу. Второй повернулся к нему.
— Если мы будем с ними более аккуратными, то ты, Ацит, будешь их сторожить, когда прибудем. Понял? — Предложение вышло неожиданным и больше походило на приказ, так что у него не было выбора — в неполные семнадцать не обсуждают слова старших, тем более, что это был его первый рейд. Он лишь выдохнул и кивнул. Взгляд случайно упал на лазурную — фиолетовую дракониху с почти такими же крыльями и типичной кистью на хвосте. Ничего примечательного.
— Ну вот и славно. Посмотрим, как ты справишься, — уже чуть более добродушно сказал тёмно-зеленый Кольбе, взваливая на плечи золотого лучекрыла. Он был на семь с небольшим лет старше Ацита, так что частенько им помыкал. — Поднимайтесь, нам уже пора, — прошипел он, оглядываясь вокруг.
Кивнув и расправив затёкшие, но нисколько не отдохнувшие крылья, Ацит подхватил своего пленника и кивнул остальным, после чего вся троица устремилась дальше в лес, при этом старательно ныряя в ветви деревьев и двигаясь так, чтобы их никто не выследил, ведь если заметят, то придётся сниматься с текущей стоянки уже завтра, а больше, чем королева Перьестрел, земли которой они так удачно использовали, их не терпели только лучекрылы.
Со временем деревья перед отрядом кислотных стали расступаться, и наконец-то впереди показалась колоссальных размеров поляна, расчищенная от деревьев, на которой обосновалось всё племя кислотных. Уже успевший соскучиться по лагерной суете и шуму Ацит облегчённо вздохнул, хотя впереди были не менее тяжкие испытания. Такие, например, как доклад атаману.
В лагере кислотных вовсю кипела жизнь: через несколько дней им предстояло сниматься и отправляться в путь для поиска такой же укромной полянки на окраине Лазурного леса, где они осядут на несколько месяцев. В глаза сразу бросались временные шатры солдат, кое-как сшитые из украденной у лучекрылов ткани, а те драконы, кому материала не досталось, спали практически под открытым небом в наспех сложенных из веток шалашах.
На окраинах рядов палаток практически никого не было, так что встретить вернувшихся из рейда кислотных было некому. В центре лагеря, наоборот, собралось почти всё их племя; в, на первый взгляд, настоящем хаосе чётко прослеживалась военная упорядоченность. В одной чётко ограниченной части отрабатывались боевые построения и упражнения, в другой части чинились частично повреждённые палатки, в третьем уголке лагеря готовилась еда. Нарушали этот идеальный порядок только совсем юные драконята, с энтузиазмом игравшие в «Поймай и прибей лучекрыла», да отлынивавшие от работы лентяи, что просто сновались по лагерю, частенько попадаясь на глаза одному из командиров и получая от него хороший нагоняй.
Вскоре на их пути показалась Алкали, правая лапа атамана. Стоя на небольшом помосте, она раздавала приказы всем окружавшим кислотным, говоря, что куда класть и как что делать. Будучи второй в иерархии их армии, она обладала просто ужасным характером и великолепной памятью на чужие проступки. Поговаривали, что дело было в отце драконихи, который ещё до рождения дочери сожрал её ещё не родившихся братьев в яйцах. Саму Алкали на каннибализме пока не поймали, однако о других её зверствах был наслышан, наверное, каждый в лагере. Именно она проводила казни по личному приказу атамана, с удовольствием вырывала лапы, крылья, отрывала когти и отрезала языки, не чураясь раздавать собственным солдатам увесистые оплеухи и даже наносить им увечья.
— Силициум, неси эти ветки вон туда! Нет, не в яму, идиот, там у нас ещё сидит лазурный! Давай, давай, шустрее! Что, уже не сидит? Тогда бросьте кого-нибудь туда, и так две клетки полные, нечего им там томиться! Левее пилите, кретины, и вообще, пустите этот ствол на дрова, на копья он не пойдёт! Сколько можно повторять?.. А-а, вернулись?
Ради добычи ехидно ухмыльнувшаяся Алкали даже спрыгнула со своего помоста, сделала пару шагов в их направлении и оказалась прямо перед мордой Ацита. Тот едва сдержался, чтобы не отшатнуться.
— Взрыв успешно произведён. Погони замечено не было. Доставлены трое пленных, — отчитался Кольбе, отдав честь свободной лапой.
— Ну, раз так, шагом марш к Падальщику, доложите об этом, а после отнесите тела в клетку! — отчеканила Алкали, напоследок скользнув по Ациту тем самым взглядом, в котором читалась практически ничем не прикрытая угроза. После этого она вернулась к своей работе, а точнее накинулась на нескольких стражников, что якобы «слишком расслабленно» стояли в сторонке возле склада.
Ацит вздохнул, перехватив поудобнее свою тяжёлую ношу, и направился следом за товарищами. У Алкали сегодня явно было очень хорошее настроение, а то она могла и его самого в яму бросить за якобы халтурную, плохо выполненную работу. За хилый вид и довольно скромный список достижений его недолюбливали почти все старшие, тем более различные командиры. Как и подобало слабым, он получал куда меньшую долю мяса, что тоже не облегчало жизнь.
Сам Падальщик был ещё хуже своей помощницы, поэтому Ацит, если приходилось идти к атаману в одиночку, старался нарочно растягивать шаги, дабы успеть тщательно продумать каждое слово, но сейчас, к сожалению, нужно было идти в лапу с остальными, так что времени думать не было.
Наконец перед троицей налётчиков показался шатёр атамана, где им следовало отчитаться по возвращении. Сразу прослеживалась любовь Падальщика к самому себе: шатёр был расшит красивой красной тканью, подшит чёрной плотной материей, надёжно защищавшей от любой непогоды, был больше солдатских палаток минимум раза в два и не имел ни одной видимой дыры. Опустив голову и пряча изо всех сил глаза, Ацит подтолкнул несколько более уверенного Висмута вперёд, аргументируя это тем, что «атаман его не терпит». И ведь действительно не терпел, потому спокойно мог устроить головомойку — третью на неделе. Иногда у Ацита складывалось впечатление, что всё племя тайком мечтает от него избавиться, что, впрочем, почти наверняка было похоже на правду.
Пожав плечами и бросив на него многозначительный взгляд, Висмут вошёл в шатёр, на ходу докладывая занятому Падальщику, — судя по последовавшему сразу за этим недовольному возгласу, он и впрямь был чем-то занят, а не пожирал, как обычно, третью дневную долю мяса рядового дракона, — об успехе их миссии. Ацит никому бы не признался, что подозревал атамана и Алкали в краже у своих, особенно из-за жестокости последней. Думая о собственных подозрениях, Ацит мимолётом заметил вдалеке удручавшую сцену: потерявшая мужа в последней битве дракониха, стараясь случайно не затушить слабый огонь, жарила на вертеле небольшого кролика, пока её дракончики, ещё совсем юные, радостно прыгали вокруг, пытаясь ухватить лакомый кусочек прямо с огня.
Не прошло и пяти минут, как Висмут вернулся, но теперь рядом с ним шёл сам атаман. Быстро кивнув Ациту с Кольбе, он осмотрел троих пленных, презрительно одёрнувшись при виде лучекрылов.
Не прошло и пяти минут, как Висмут вернулся, но теперь рядом с ним шёл сам атаман. Быстро кивнув Ациту с Кольбе, он осмотрел троих пленных, презрительно одёрнувшись при виде лучекрылов.
— Вот этот подходит, — кивнул он, глядя на крепкого золотистого дракончика с тёмными полосами на теле. — И эта фиолетовая. Они нормальные. А эта малявка… можно её молодняку скормить. Тащите в клетки. — наконец сказал он, после чего скрылся в глубине своего шатра. Ацит заставил себя отдать атаману честь и облегчённо выдохнул, когда дракон с самым скверным характером на Люмене вновь оказался внутри своей обители. Напарники направились в сторону клеток, и Ацит, несколько секунд просто смотревший им вслед, последовал за Кольбе с Висмутом, в глубине души довольный, что вернулся с задания, не получив ни от кого по шее.
Прошло минут десять, прежде чем трое напарников добрались до двух клеток с мясом, грубо сколоченных из досок гвоздями внутрь. В первой уже находилось двое драконят, которых поджидала та же участь, что и новичков — рекокрылый, уже без двух лап, и горный, пока ещё целый. Без особых нежностей свежее мясо полетело во вторую клетку, услужливо поставленную туда кислотными. Двое в соседней клетке повернули головы, глядя, как новички приземлились, так и оставшись лежать небольшой кучкой и даже не проснувшись. «Им может повезти — зажарят сразу, целиком, а не как с другими. Ох, ну и орут же они, когда повара рубят лапы», — подумал Ацит, поймав себя на мысли о том, что жалеет этих без пяти минут мёртвых драконов. Кислотный вздохнул и хотел было уже направиться подальше, однако стоило ему развернуться, как сокомандники синхронно положили лапы на его плечи и с ехидными ухмылками заставили остановиться.
— Не забудь про наш уговор, — бросил стоявший позади Кольбе, и дракончику оставалось только опустить голову. Теперь он и правда будет до вечера торчать около клеток. А то как же, старшие не дадут об этом забыть!
Тяжело вздохнув, Ацит кивнул, оставшись рядом с клеткой и провожая своих уходивших и перебрасывающихся смешками соплеменников взглядом, полным досады и ярости. Вот так всегда в их племени — тех, кто слабее, суют вперёд в качестве пушечного мяса или заставляют делать всю грязную работу.
Кислотный опустился на землю, ради развлечения наблюдая за повседневными занятиями своих соплеменников и иногда посматривая в клетку, чтобы не пропустить момент пробуждения новичков и вовремя отскочить примерно на пять шагов — лишиться крыла или получить десяток укусов ему не хотелось. Ацит помнил, что именно это сотворил один рекокрылс менее расторопным охранником. Белая лучекрылая лежала ровно, практически не дыша, фиолетовая лазурная свалилась с остальных и лежала в сторонке, часто дыша, в то время как третий, самый чудаковатый из них, шевелил лапами и крыльями во сне, словно куда-то летел.