Мученик

В то же время, на улице, под проливным дождем стоял Орёл Юрьевич, несущий свой багаж, состоящий из тяжёлого тела и бремени существования. Сзади его подгонял жандарм, то и дело осматриваясь, как бы боясь чего. И этот страх вполне уместен. В этом мире законы не работают, как работали снаружи этого двора. Орёл же, будто бы специально, шел еле-еле, всматриваясь в асфальт и поребрик, просматривая лужи точно биолог. Наконец, полицейский не выдержал столь долгой ходьбы и, взяв Орла под руку, поволок к арестной карете. Орёл ни сколько не противился, просто поддался и через несколько мгновений сидел на месте. Один из полицейских сел вместе с ним, а второй сел впереди, возле извозчика. Карета тронулась.

Орёл был студентом юридического факультета в Петербургском университете. Учился хорошо, добровольно. Не бедокурил, в шайках замечен не был. Вел здоровый образ жизни. Правда, здоровый на столько, на сколько ему это позволяют финансы, ибо стипендии ему катастрофически не хватало. Жил он, вопреки всякой битой логики этого места, не в основном доме, а в пристройке. Не участвовал в собраниях, не жил общей с домом жизнью, причем заметно это было не только смотря на поведение Орла, отстраненное и боязливое, но и по внешним признакам: Орёл бережно следил за своей обитель и если в фундаменте домов были многочисленные трещины и облезлая краска, то на пристройке было гладко и кра́сно.

Он был добродушен и щедр. Казалось, что он ребенок во взрослой плоти. Такая же наивность и доброта присуща только малышу, ещё не знающему жизнь. Имея такие прекрасные черты, Орёл не имел того, кто смог бы его закрывать от всей жестокости мира. Много раз он жалел о своем "я", о том, какое это "я" было. В то же время он был невозможно благодарен судьбе за то, что имел такие черты. Видя всех тех промышленников и капиталистов, он не мог не замечать и их натуры, гадкой и мерзкой. Он никогда не понимал, как за такими людьми идут все остальные, как верят их словам и лести. И потому был рад, что от них отличался. И за это же себя и бичевал. Такая уж судьба думающих людей.

Дорога проходила через мост, превратившийся уже, скорее, в огромную канаву, почти заполненную водой. Деревянные колеса постукивали по камням и побулькивали по воде. Копыта стремглав мчались с зданию суда, вызывая сильную тряску внутри экипажа. За окошком играли тучи. Мешались с утренним туманом, скапливались в водяной бархат и осаждались на домах и улицах. Так и не скажешь, что ещё пару минут назад тут лил сильнейший ливень. Нева поуспокоилась, будто благоволила Орлу, желала ему удачи, старалась не облить лишний раз, а если и обливала, то теплой водой. Птицы летали на месте, пытаясь сопротивляться ветру, который, в прочем, уже ослабевал.

Орёл смотрел на улицу и все более вопрошал: как же выходит... что его, Орла, обвиняют так дерзко и нагло в том, в чем он, конечно, не виноват. В руках у него был распечатанный конверт, оттуда торчал лист, на котором было написано:

Здравствуйте, Орел Юрьевич... (Вода, вода)... Спешу Вас уведомить, что вы должны мне, отправителю по адресу Герасим 13, деньги. Долг у вас висит ещё с вашего отца, с которым я вел бизнес. По некоторым делам мы разорвали связи, уговорив, что все долги он отдаст позже. Но вы и сами знаете, что он, к сожалению, скончался, потому вся ответственность за долги переходит к Вам. Жду 890 рублей к такому-то числу, иначе ждите разбирательства. Подпись, дата.

Когда Орёл только получил письмо, он был знатно поражен. Странность в письме была повсюду, начиная с того, что отец Орла, Алексей, умер ещё два года назад, заканчивая тем, что он был портным в Ярославле и никаких дел не вел. Также удивительно, что этот мистер представился "отправителем", что и так было очевидно. Ни имени, ни отчества, ни кличек. Отправитель.

Хотя было бы ошибочно сказать, что Орла эта ситуация возмущала, отнюдь. Он смиренно готовился защищаться, при том не надеясь на оправдание. Ведь, раз кто-то так уверенно обвиняет его в долге, так стало быть он какой-то знатный человек и что никакая справедливость ему и не упёрлась. В революционное время всем нужны деньги, Орёл это понимал, поэтому и думал, что "отправитель" - это какой-нибудь очередной буржуа, решивший ограбить молодого студента. Это вполне можно понять. Но вот чего понять было нельзя, так это того, почему его судьба складывается так несчастно, при том что природа, Нева, ветер ему являются подспорьем в этом вопросе. Он не слепой, вполне зрячий, потому и то, что описывал я, замечал и он. Так и сидел у окна, всматриваясь в птиц, надеясь, что все образуется и что наказание его будет полегче.

Наконец он прибыли. Орла сопроводили в здание, привели в суд. Там никого не было, так как процесс был закрытым. Орёл присел на лавочку по удаль и стал ждать.

Прошло время, явился судья. Он торопливо дошел до стойки, присел за кресло, начал разгребать бумаги. Закончив с этим, он зыркнул на Орла, подготовил молот и стал также ждать. Ждать приходилось обвинителя, того самого "отправителя".

Комната была небольшой, не той, какой мы привыкли ее видеть. Будто бы жилая, гостиная. Там стояли три лавочки, стойка для судьи и для свидетелей и обвинителей. На стойках красовался, хотя, скорее не красовался, а скрывался орёл, а точнее его очертания. Само золото выбили, видимо при революции, и вот осталась только серая каемка порядка и самодержавия. В кабинете ещё стоял флаг, триколор с черным, без коронным орлом. Он был велик ростом, но, что удивительно, был более жалким чем тот, на стойке. У него были распахнуты крылья с черным оперением, грудь его вздымались в небеса, но это его никак не спасало. При всей своей напыщенности и даже фоне триколора, он не мог сравниться с величием выбитого двуглавого орла с коронами и стержнем. Он был сер и не имел должного фона, но имел кое что важнее - невидимую силу, заставляющую людей трепетать.

И что более всего не понравилось Орлу, так это то, что судья сидел под флагом трусливого, черного птенца, пока в ногах у него лежал бравый, побежденный орел.

Прошло около часа, а обвинителя все не было и не было. В помещении было жарко, из-за чего и Орел, и судья сняли верхним одежды и махали себе в лица руками, дабы охладиться хоть на немного. Вдруг Орёл что-то услышал. Нарастающий шум на улице, как будто бежит огромный табун с наездниками. Все более слышались крики, восклицания и все прочее. Засвистели свистки полицейских, затрубил бас. Крики остановится, прекратить беспорядок пересекались с криками о продолжении и вызволении. Судья поднялся со своего места, уже обеспокоенный. Посмотрел на Орла, на дверь, снова на Орла, огляделся, поднял глаза к флагу и воскликнул:

- Заседание отменяется из-за... Этого... Что на улице.

И пошел к двери, как вдруг она отворилась, толкнув судью, и на пороге предстали домочадцы. В эту же секунду в зал забежали полицейские и встали перед Орлом.

- Орёл Юрьевич! Давайте к нам, мы за вами пришли, - кричал кто-то в толпе.

- Отошли назад! Палить буду! - заорал вперёд стоящий офицер и скомандовал, - К бедру! Приготовсь!

Полицейские, а может и военные передёрнули затвор, положили винтовки на изготовку. Вмиг толпа замолчала и начала пятиться назад. Шаг за шагом они стали покидать зал суда, а жандармы начали их теснить, подходя все ближе. Орёл же стоял в недоумении. Адреналин забил по в сердце и он решил, что нужно действовать. Если не бежать сейчас, то уже никогда не выйдет. Орёл переходил с ноги на ногу, думая, что делать. Если бежать, то куда? Вон, жандармы впереди, из зала других выходов нет. А может через окно? Не дотянуться. Что же делать, как быть...

Орёл все осматривал и осматривал зал, пока не понял, что жителей вытеснили из суда полностью. Вот и потерян момент, некуда более бежать. И Орлу стало так плохо. Его нерешительность сыграла свою роль, когда возможно было - не пошел, а когда невозможно - уж и подавно. На глаза накалились слезы, то ли от осознания беспомощности теперь, то ли от утраты надежды на освобождение, то ли от собственной оплошности. Он опять сел на лавку, начал обгрызать ногти и опять, как было много раз, стал себя укоризнять в своей нерешительности. Как бывает, ребенок во плоти не всегда может принять какое бы не было решение, так и сейчас, не смог, слишком судьбоносный выбор. И вот теперь Орёл сидит, почернел оттого, что начал сутулиться и солнечный свет перестал на него падать. Руки свои сжал как цыпленок и сидел напротив серого двуглавого орла. Даже черный орел, смотрящий на него с флага, был величественней.

Вдруг, в зал опять вошли люди вместе с жандармами. Орёл резко обернулся, узнал некоторые лица. В первом ряду стоял Рудольф, вытирающий свой рукав.

- Я же говорил, messieurs (господа), деньги многое решают. Стоило нас дождаться и обошлось бы без драк.

Рудольф окинул взглядом комнату, его зрачки остановились на Орле. Он вытянул прелестную улыбку и показал глазки, даже поклонился в какой-то степени. В малой, но все же. Судья, совершенно сбитый с толку, разговаривал с каким-то офицером, потом, явно рассердившись, пошел к своей стойке, презрительно посмотрев на Орла. Он поднялся на свое место, сел, ударил молотком.

- Тишина! Если обвинитель не явится в 5 минут, то заседание отменяется с последующим арестом до следующего заседания.

Поднялся гул возмущения. И сколько б судья не бил, сколько б не надрывал голос, перекричать он был не в состоянии. Наконец сдавшись, он просто уселся в кресло, с нетерпением ожидая пришествия 5 минут.

Оставались одна минута и когда судья поднялся, чтобы объявить заседание невозможным без обвинителя, а жандармы уже потянулись заковать Орла, появилась неожиданная фигура, прямо у входа. Деловой костюм, невысокий рост, серость и невзрачность, однако подчёркнутая статность. Он сделал пару шагов вперёд, подняв руку, заявив:

- Прошу прощения за опоздание. Много работы навалилось, спешил как мог.

Он растолкал толпу и прошел к своей стойке, достал некоторые бумаги. Судья был удивлен не меньше, чем все остальные - только причины разные. Судья дивился, потому что никогда не видел обвинителей, задержавшихся более чем на час! Такое поведение выходило из всяких рамок поведения и судья смотрел на таинственного господина с изумлением, с широко распахнутыми глазами. Жители же были удивлены, потому что они узнали этого человека - это один из средних. Имён их никто не запоминал, да и казалось, что средние тоже общаются только лишь по фамилиям. Так что этого "отправителя" все называли Егоровым. Как и все средние, он был жутким карьеристом и циником. Как обустроена его квартира, есть ли дети или жена, и все прочее было неизвестно. Он лишь был средним. Как и другие такие же.

Переварив эту шокирующую информацию, началось заседание. Обвинитель выдвинул обвинение:

- Этот человек должен мне денег и у меня есть на то документ, но в срок он мне их не отдал. - Егоров протянул документ судье.

Орёл смотрел испуганными глазами, будто бы и не являясь адвокатом. Вокруг него сели люди, такие же остолбеневшие, но несколько более спокойные. По левую руку сел Рудольф и его свита, справа сел Петр Иванович, позади сел Степан Григорьевич. Рудольф тыкнул в плечо Орла, протянув документ и сказал шёпотом:

- Любезнейший Орёл Юрьевич, не могли бы вы подписать себя документ. Вы не вчитывайтесь, там всякое написано, просто поставьте подпись.

Орёл, прибывая в шоке, взял карандаш и уже хотел поставить подпись, но бумагу вырвал Петр Иванович.

- Ага, щас! Дадите ему всякого подписывать, а потом нас на каторгу, да? - и порвал документ.

- Да как вы смеете..! - сказал Рудольф громче.

- Тихо! - крикнул судья, - Орёл Юрьевич, у вас есть что-то на защиту?

Все приструнились, Орёл встал. Вдруг он понял, что не может говорить - во горле встал ком. Он все пытался что-то вымолвить, но неверие в самого себя и банальный страз сделали свое дело. Орёл стоял молча. Судья все сверлил его взглядом и сверлил, когда сказал:

- Если у вас нет ничего в защиту, тогда обязую вас...

Внезапно встал Петр Иванович и начал:

- Вы знаете, ваше благородие, Орёл Юрич замечательный человек. Вот, помню, мы сидели летом, а там пекло, так и жарит. Пиво пьем, а закусить нечем. Так мы его послали за рыбкой, а он и принес. Сквозь жар и пот, а принес, товарищ судья! Бескорыстно помог, так сказать. Уж надо ли его за долги судить? Если меня так судили, так я бы уже в Берёзовке давно б...- тут он понял, что сболтнул лишнего, - в общем, отличный парень. Да и студент к тому же. Денег то не хватает, вот и занял! А что ещё поделать? Ну время такое, сами понимаете.

Вдруг встал Рудольф и заговорил:

- Уж это все явно не плюсы, он для вас как мальчик на побегушках, - Рудольф пронзил взглядом Петра Ивановича, - а вот в нашем обществе, высоком, он сослужил однажды великую службу. Я не всегда был так высок, как есть сейчас, потому мне не всегда так легко жилось. Вот, помню, год или два назад, мне надо было поставить одну печать, а чернила в ней закончились. Сделка важная, я бы даже сказал судьбоносная! Ночь была, купить негде было. И тут появился достопочтенный Орёл Юрьевич! Он мне залил печать и я смог завершить дело. Ну и я в долгу не остался, как понимаете. Отблагодарил. Потому, ваша светлость, мы же понимаем с вами, что взять с него нечего, так отпустите его, а я вам... - он приоткрыл карман и достал купюры.

Судья ударил молотком и Рудольф быстро сел. Орёл услышал, как какая-то женщина с его слева восхитились тому, как Рудольф смог так долго выдержать без французского слова, Рудольф же ответил, что этому научился, будучи на приеме у Царя.

Судья объявил:

- Это все, что вы сейчас наговорили - пустозвонство! Не имеет смысла и Орла Юрьевича никак не оправдывает. Если у вас, Орёл Юрьевич, более ничего нет, то я вынесу приговор.

Тут уже пришлось говорить Орлу:

- Судья... Ой, то есть ваше превосходительство, я, право, не понимаю о каком долге идёт речь. Я жил и рос в Ярославле, смог хорошо отучиться и поехал в Петербург. Тут поступил в университет, обрёл дом. Сейчас учусь. Учусь хорошо. Я никогда ни у кого не брал денег, потому что сижу на двух работах: токарем и уборщиком. Кое как на жизнь хватает, а этого человека я не знаю. Он мне прислал письмо, не указав имени, о том, что этот долг, о котором идёт речь, я унаследовал от моего отца, с которым этот человек вел дела. Но я знаю своего отца лучше вас, он ничего такого не делал. Мы жили в хибарке, на окраине, от куда у нас найдутся деньги на всякие бизнеса. И я, конечно, понимаю, что у меня нет никаких бумаг, ибо письмо мне пришло позавчера и я не успел их собрать, но я надеюсь на банальную вашу милость! И на вашу милость, - он сказал Егорову. Тот лишь усмехнулся, - на ваше понимание моей ситуации. Ведь, видите, люди за меня! Петр Иванович, Рудольф Бранденбургский-Баденвюрменбегрский,- все удивились тому, что кто-то смог выговорить фамилию Рудольфа, даже сам Рудольф, - и теперь я вижу - у меня есть огромная семья. Это все они! - Орёл обвел рукой зал, - все за меня ратуют и хотят освободить! Право же, никогда такого в жизни у меня не было! Я счастлив.

Этими словами он закончил свой монолог. Судья кашлянул и ударил молотком.

- Орёл Юрьевич, по обвинению... Ээ, как Вас?

- Анатолий Егоров.

- Анатолия Егорова в неуплате долгов признается виновным и, по сколько Орёл Юрьевич не в состоянии выплатить соответствующую сумму денег, будет продана его пристройка и вся мебель. На вырученные деньги долг будет погашен. Заседание окончено.

Судья встал с места и скрылся в выходе. Егоров же, довольный, побрел к своим товарищам. Толпа начала сильно негодовать и Петр Иванович схватил Егорова за руку.

- Ты зачем это сделал, кабелина?! Мы теперь тебе жить там не дадим! Ты у нас попляшешь!

Позади послышались возгласы согласия. Егоров же монотонным голосом отвечал:

- Что ты, что высшие - все одно, все навариться на ком-то хотят. При чем помимо друг друга, вы хотите и нас, средних к этому привлечь. Нас это не устраивает и по сколько бодаться с вами энергозатратно, разумнее будет просто лишить вас инструмента вашей борьбы - Орла Юрьевича, ведь без него вы не сможете проворачивать свои корыстные помыслы.

Егоров вырвал руку из захвата Петра и обратился к Орлу:

- А ты, Орёл, лучше бы послушал меня.

- Вы сфальсифицировали документ! - раздался глас Рудольфа, - вы - преступник.

- Мне выгодно таким быть. - сухо отрезал Егоров и скрылся на улице.

Толпа не делала отдать Орла в руки "правосудия" и всеми силами удерживала его. В этой потасовке, в самом эпицентре Рудольф снова протянул бумажку на подпись. Орёл же, вдохновленный тем, что за него борются столько сторон, что ещё есть все шансы на то, чтобы выбраться от сюда на свободу, без раздумий подписал бумажку. Рудольф сразу утерял всякую улыбку и приказал своей слуге, да и другим своим друзьям отступить и отправится домой. Пока Орёл ничего не понимал, то же самое повторил и Степан Григорьевич, жадно закрывая Орла своим телом. Орёл погодил немного, испугавшись бешенства Степана, но документ подписал. После этого, Степан, не веря счастью крикнул, чтоб все убегали, расходились и, пожав руку Орлу, первым ринулся из суда на улицу.

Орёл попытался убежать с ним, но Петр Иванович оттолкнул его так, что тот упал на спину. Последнее, что успел увидеть Орёл в глазах Петра Ивановича был страх. Бедняки ринулись из комнаты, топча Орла и постоянно его опрокидывая. Когда Орёл встал, то тут же был схвачен жандармом, закован в наручники и выведен из суда.

Орёл совсем ничего не понял. Ещё 10 минут назад эти люди кричали, что ни за что не отдадут Орла, что они за справедливость. Петр и Рудольф сказали его подвиги, люди его поддерживали, а потом... А что изменилось потом? Орёл впервые за все время пребывания в Петербурге почувствовал себя нужным. Он посчитал, что обрёл друзей - неведомое ему слово. И хоть знакомы они почти не были, это ведь не важно. Любовь с первого взгляда бывает, так почему не бывать и дружбе с первого взгляда? Конечно, они не бросили Орла, а тактически отступили. Сейчас, совсем скоро они за ним вернутся, ведь не могут же они его так бросить? Ведь не за что же, он ведь чист. Не грешен совсем. Он же ещё ребенок. Конечно, они вернутся, вернутся...

Карета тронулась. Она пошла по обратному маршруту, то есть снова через мост, просто потом в другую сторону. Колеса снова задребезжали, снова началась тряска. И Нева уже была другой, ровно как и ветер, ровно как и ливень - он снова начался. Несщадно он хлестал своими каплями зверей и птиц, а сейчас и людей тоже. Проезжая по мостовой, Орёл увидел, как десяток людей схвачены полицейскими, а некоторые и вовсе убитые, однако кровь из смывается так же быстро, как и появляется. Птицы уносятся за горизонт, неспособные противостоять шторму. Волны Невы были все больше, все сильнее они были по мосту, все выше были и все больше достигали карету. Воды была ледяной, совсем не той, какой она была до заседания.

Орёл уже ни на что не надеялся: конечно, вон, они пытались ему помочь, но чертова жандармерия сорвала все планы. Некоторых убила, некоторых, как его самого, скоро повезут в суд. Все они, все они! И этот Егоров, будь он не ладен! Не Орёл преступник, а он, он, Егоров! Преследует свои корыстные цели, не думает о человеке. Ему выгодно, чтобы Орла не стало - ведь тогда никто не будет помогать всем остальным. Оно и понятно! Да как он смел, да как он...

Вдруг, волна невероятных размеров смысла карету, перебросив ее на другую сторону и уничтожив вдребезги. Она смысла и всех полицейских, что были на мосту. Ударили молнии, заблестели о воду, повидилась багровая вода. Волны не утихали, они все били и били по мосту, пока полностью его не сломали, унеся обломки дальше по течению. Орёл чудом выжил, приложившись головой к каменной ограде позади. Он встал, потирая голову и намокший до последней нитки. Прислонив руку с лицу он понял, что на голове кровь, а самое главное рядом лежали мертвые жандармы. Орёл бросился к ним, не мог же он оставить их тут помирать. Он проверил пульс - ничего не понятно, дождь бьет такими каплями, что услышать биение сердца, даже у вен, не получается. Орёл в панике. Что делать? Куда идти теперь? Где тут больница? Доктор? Взгляд начал метаться, на мосту он увидел ползающих людей, видимо из-за ранений. Орёл побежал, побежал к ним, чтобы помочь, ведь все, что он мог делать, это помочь кому-то. Но ударил великой силы ветер ему в лицо, так, что он не смог ему сопротивляться, хотя пытался. Орёл наклонил корпус и прорывался сквозь толщу воздуха, перевшего прямо на него с огромной силой. И, вроде, начало получаться, ветер будто ослабел, на вновь ударил и на этот раз Орёл не смог сопротивляться. Он развернулся и побежал по направлению ветра. Вокруг туман, ничего не видно. Он бежал вслепую, бежал, куда мог, бежал, покуда жив, бежал...

***

- Слышь, дело есть для тебя.

- Че такое?

- Недавно нашли труп один, надо расследовать.

- Какой труп? Где?

- В карточке вся информация. Какой-то мужик, молодец, повесился. Давай, чеши быстрее, план надо заполнять.

Полицейский вышел из скромной пристройки возле огромного двора. О нем ходила дурная слава, но никто в подробности не вдавался. Вчера тут произошла трагедия - мост смысла Нева, вот и работают тут правоохранительные органы. Жандарм сел в карету и они поехали к месту происшествия.

Какой-то подвал ветхого жилого дома. Жители его не знали, никогда он здесь не жил. Совсем худой, висит под потолком. Смрад от него уже начинает идти, и жандарм диктует коллеге:

- Пиши: висельник. Че я тут ещё сделаю... В причинах пиши... Еды мало было, денег, прочего... Написал? Ну все, этого пакуй и в церковь, а я обратно. И протокол потом отдашь старшему, понял?

...