Глава II. Вопросы
...У Алексея был Шикскшинский. Он едва переступил порог, Шикскшинский, вскрикнув, вытолкал его на лестницу.
- Послушай...
Объяснялись прямо здесь же, возле двери.
- Послушай...
- Да что такое? Не тяни. Что ты так смотришь, словно кто-то помер?
- Твой дядя.
- Что... мой дядя?
- Повесился. Я сам узнал десять минут тому. Повесился и даже без записки.
Шикскшинский, говоря, то потуплял глаза, то вдруг украдкой с интересом взглядывал.
- Говорят, в столе, который в кабинете, нашли таблицу для падений и разные вырезки газет. Впрочем, это я наверняка не знаю... Стой! Куда же ты?
- К дяде.
- Нет, нет. Нельзя. - С испугом зашипел Шикскшинский, повисая на локте. - Там только этого и ждут...
- Чего ждут? - удивился он и от удивления даже перестал попытки вырваться.
- Тебя.
Он выдрал руку.
- Что за вздор? Зачем меня?
- Нет, нет. Да что же ты кричишь? - Шикскшинский сморщил нос, словно бы оплеухи ожидая.
- Если ты успокоишься, я расскажу. А нет, так и иди себе, куда сам знаешь... Стой, стой. Это я не то... Постой. Твой дядя...
Он остановился посреди ступеней.
- Твой дядя... Ты подымись назад. Так неудобно ведь... Нет, подожди. Ох, что же ты, как барышня! Твой дядя, говорят, разбогател игрою в карты.
Недоверчиво сохмурясь, он поднялся на пролет.
- И что же?
- А то, что все устроилось зараз. - Сбегая по ступеням, захрипел Шикскшинский. - Одной игрой. Он выиграл какой-то медальон... Ты что?
Шикскшинский подозрительно всмотрелся.
- Зачем ты побледнел? Знаешь про медальон?
Когда б он просто заявил, что нет, Шикскшинский бы немедля догадался. Поэтому он заявил, что нет и сделал на лице досаду, словно думал совершенно о другом.
- Так что за медальон?
- А? Медальон, да. Твой дядя выиграл его на кон у незнакомца. А на следующий день вдруг появился господин. И потребовал продать вещицу. Что было, я не знаю. Только говорят, что сумму этот господин назначил баснословную. А услыхав отказ, стал угрожать. Твой дядя ни в какую. А еще через неделю дядя твой вдруг сказочно разбогател. И началось с тех пор. Месяца не бывало, чтобы к нему не залезали в дом. Один раз даже, я читал в газете, лично на него напали. Словом... - Шикскшинский тяжело вздохнул и замолчал.
- Что словом?
- Как что? Ты не понял разве? Они ищут медальон. И если вдруг не обнаружат его в доме, а отчего-то думается мне, что там его не обнаружат - подумают на всякого, кто в доме том бывал. А прежде остального на тебя. Тебе ни в коем случае нельзя там появляться. И вообще нигде нельзя появляться.
- Что же мне теперь за занавеской прятаться?
- Какою занавеской? Ты все никак не понимаешь. Они станут искать. Они и сюда придут. И просто, по беспамятстве своем не успокоются. Теперь понятно?
Он, наконец, смутился.
- Что же за медальон такой?
- Сам посуди. Ты точно не видал его?
Он притворился, что не слышал.
- И что мне теперь делать?
- Бежать, бежать. - Шикскшинский даже соскочил с перил. - Бежать. Притом немедля. Я ждал, что ты придешь. Вот у меня... Я начертил там план, как от вокзала разыскать гостиницу. Возьмешь там номер, там написано какой. Но сам в нем не ночуй. Ни в коем случае. Сними недалеко какую-нибудь комнату. Я только разузнаю тут и приеду за тобой. Решим, что дальше. Если же я почему-то не смогу, отправлю через две недели почтой как-нибудь на номер. Вот еще деньги... Что ты смотришь так?
- Ты что же меня сейчас отправить хочешь?
- Сейчас, сейчас. Или ты думал чаю выпить? - У меня и вещей нет. - Э, ничего. Я тебе плащ свой дам. Сейчас я принесу...
- Ты спишь?
Он с удивлением глянул вниз. Выяснилось Бланш.
- Ты спишь? Что ты бормочешь?
- Что я что делаю? - залившись кашлем, он с досадою перевалился на спину. - Я объясняю, что неясно, где я говорю, зачем ты спрашиваешь?
- Что ты? - Бланш, перепугавшись, сбрызнула руками.
- Я говорю, что объясняю...
- Молчи, молчи... Дай лоб. Да не вертись. Ох, как же ты. Да ты совсем плох.
- Я говорю...
- Молчи, молчи.
- Нет, - он даже усмехнулся на такую хитрость. - Ты прежде объясни, зачем ты пристаешь за чепуху? И убери. Чтобы не тыркали.
- Кто тыркает?
- Пододеяльник тыркают. Не делай больше.
- Какой пододеяльник? Дай я рядом сяду.
Тут с скрипом отворилась дверь. Нету покоя в этом свете.
На этот раз явился Алексей. И тотчас убежал зачем-то в кухню.
Они с Бланш молча, с удивлением следили.
Вдруг из кухни по неясной чертовщине вместо Алексея, выбежал Мимонт.
- Ты видела? - вскричал он с изумлением, указывая на Мимонта.
Бланш с тем же изумлением смотрела на него.
- Вы что так странно переглядываетесь? - пролепетал Мимонт и вдруг заверещал, как будто бы рехнувшись. - Я три квартала обошел!..
Бланш, подскочив, в два шага добежала до него.
- Совсем ты озверел? Он бредит.
- Что это ты такое говоришь? - он грозно приподнялся на локте. - Ты же сама все видела. Что забежал сначала Алексей. А этого совсем там не было. Я сам там был. Не видела, ты скажешь, Алексея?
- Видела, видела. - Залепетала Бланш, пугаясь пуще прежнего и спихивая в сторону Мимонта.
- Все верно. И нечего, чтобы они там прятались. Еще, пожалуйста, Алексея позови потом. Я ему что-то расскажу.
В кухне слышалась какая-то возня.
"Мимонта, вероятно, вяжут". - С удовольствием подумал он и отвернулся к стенке.
Лежал так сколько-то, хватая воздух ртом.
- Ты спишь? Он обернулся: у матраца, беспокойно вглядываясь, стояла Бланш.
- Мимонта повязали? Ты Алексея позвала?
- Кто это Алексей? - с какою-то тоской спросила Бланш, подсаживаясь рядом.
Он посмотрел с недоумением.
- Как понять, кто? Там что их много? Странно. Хорошо, ты опиши, я назову который.
Бланш с тою же тоской взглянула в угол.
- Вот что, нам надо поговорить.
- Не пойму, о чем здесь говорить...
- Подожди, минуточку послушай. Как, по-твоему, Мимонт нашел нас?
- По-моему... - он удивился вдруг, сообразив, что ничего решительно о том не знает. - Не знаю, может...
Тут в его предприимчивой и все соображающей неутомимо голове блеснула мысль.
- А, подожди. Я понял кажется. Он нас нашел, поскольку ищет табурет. Он спрашивал про табурет?
- Про табурет? - Бланш, тяжело вздохнув, не отвечала.
- Скажем, что этот табурет другой, согласна?
- Ты меня, пожалуйста, послушай. - Зашептала Бланш, непонятно, слушавшая ли сама его вообще. - Это очень важно. Постарайся... Тот медальон, который у тебя - подделка. Безделица за семь копеек. Меня нарочно подослал к тебе Шикскшинский...
- Как? И Шикскшинский там?
- Что? Ты куда?
- Пусти. Чего ты это? - хрипел он, извиваясь. - Да, выпусти. Дышать же нечем.
- Шикскшинский подослал меня нарочно, чтобы ты поверил в ценность медальона. А сам...
Он вдруг притих.
- Какого еще медальона?
- О, не начинай опять!
Бланш, с стоном отскочив, уселась на пол.
- Довольно медальон. - Он живо подобрался на локтях. - Ты толком говори, Шикскшинский в кухне?
- Да нет там в кухне никого. Несчастие какое!
Он нахмурился.
- Допустим... - вдруг другая изумительная мысль ужалила его. - Минуточку... Откуда ж ты тогда знаешь Шикскшинского?
- Опомнился? - поерничала Бланш.
Он же совсем наоборот - точно бы рухнул в омут.
- Минуточку... Ты говоришь, он подослал тебя... Зачем, ты говоришь, он подослал?
- Чтоб убедить тебя, что медальон чрезвычайно ценен. Они знали откуда-то, что дядя твой должен повеситься.
- Как знали?
- Знали и следили сутками за домом. Шикскшинский отыскал обоих родственников. Тебя и вторую барышню. Подмасливался к вам обоим. И когда тебя отправили с запиской, это был сигнал им. Аркадий проворонил свою смену, но, не знаю, они все-таки узнали, что в записке. Время было на секунды. И Шикскшинский, наконец, решил, что барышня надежнее. А, следовательно, тебя решили отослать... Тебя сводили к старику. Тот дал тебе безделицу. Все по репетированной схеме. Затем Шикскшинский должен был убедить тебя...
- Постой, постой. Ведь это вздор. Я мог и не прийти потом, от старика к Шикскшинскому. Я сам пришел. Я думал пойти к дяде...
- За тобой весь путь следил Аркадий. И в случае, что ты бы как-нибудь повел не так, он бы примчался к тебе с криком, что беда. Пожар там или что-то, я не знаю...
- И зачем ты мне все это говоришь?
- Для того, что нам теперь двоим грозит опасность. Шикскшинский мнителен. Он что-то напридумал обо мне. Я случайно узнала. Теперь ты понимаешь, как Мимонт нас отыскал?
Он всматривался в лицо Бланш, мучаясь проверить, лжет ли. Только как проверишь?
- Нужно бежать, прежде чем он воротится. Вероятно, кто-нибудь другой следит за домом. Или сам он не уходит никуда, а поджидает. Нам бы как-нибудь добраться до вокзала...
- Вокзала?.. Нет, минуточку. Я никуда с тобою не пойду.
- Но ты совсем не понимаешь, что это за люди...
- Допустим, но о тебе я вовсе ничего не знаю.
В комнате было темно. Он пригляделся и вдруг с удивлением заметил, что Бланш едва ли не рыдает.
- Ну, и сиди тут. - С захлипом выкрикнула Бланш и опрометью убежала в кухню.
Минуту он сидел, как потерпевший.
Попытался было что-нибудь понять. В голове вихрем проносились лица, голоса Шикскшинского, Мимонта, дяди, Бланш и, проносясь, отпрядывая, никак не связывались ни в одно суждение.
Он ткнулся к стенке, кутаясь в болезненный, сладкий жар. Слышал, что Бланш на кухне чем-то шебуршала.
От суеты и вихря в голове сделалось, наконец, невыносимо. Навертевшись, он поднялся и стал расхаживать по комнате. Заглянул на кухню и в недоумении застыл. Бланш, подобрав коленки и подсунув шапку под щеку, спала.
В полнейшем замешательстве он воротился в комнату.
Снова попытался сплесть хоть что-то внятное из мыслей. И те, галдя и хороводя, снова устраивали в голове калейдоскоп.
- Неужели не лжет? И почему она осталась?
Набормотавшись, вновь отправился на кухню поглядеть на Бланш. Глядеть, однако, оказалось не на кого.