Глава 14. Себастьян
У каждой загадки есть ответ. Понравится тебе или нет – твоя проблема.
Tom Rosental - It's OK 💔💫
Многие девушки считают, что мужчины тупы в намеках и ничерта не видят. Ах, малышки, не всегда это так. Например, даже из расстояния 30 метров, откуда спокойно могу застрелить человека, наблюдаю, как Карина начинает красить здоровенные губы, как только приближаюсь к ней. Девушка искусственно поправляет волосы, сиськи... Это так не работает. Господи... Глупая. Мне приходится толкать речь, хотя совершенно не силен в этом. А вот потом начинается самое интересное. Наблюдаю за тем, как Кар-Карыч несется в раздевалку, куда только зашла Илайн. Интересно.
— Антонио, наш хирург готов? — специально провоцирую его на то, чтобы тот вошел внутрь.
— Точно, пойду заберу нашу девочку, — нашу девочку... Боже, закатываю глаза. Кожа покалывает от того, что там происходит. Минута, две. Вылетает зареванная Кар-Кар. Пиздеж и показуха.
— Что такое? — мне похуй, но слишком жжет любопытство.
— Она... она дикарка, — и прижимается ко мне, а я даже и не думаю успокаивать. Нагло отхожу назад, а девушка почти падает без поддержки.
— Что. Такое? — повторяю второй раз.
— Накинулась на меня и почти задушила, — я знал, что там прячется змея. Прекрасно. Хочется растянуть довольную улыбку. Жаль, что не смогла уничтожить. Ах, нужно было позже попросить Антонио.
— Свали, пожалуйста, — и, хитро улыбаясь, иду в кабинет. Динь-Динь стала опасной, как тайпан.
— Но... — что-то было сказано мне в спину. Но заткнись и свали, пока я не взбесился.
Бумаги, бумаги, бумаги, встречи, онлайн-разговоры, бабки, вклад, презентация зданий, а потом по плану Бьянка. Пришлось переставить эту психологическую хрень или поедание моего мозга на чуть пораньше. Приехав на машине, некоторое время сидел внутри. Заебало все это: безумие, перепады настроения, срывы, голоса и мысли. В моей куртке есть небольшой карман, который хранит золото... Рука полезла к упокоению, достав маленькую фотку. Мы с Джулией сделали это в небольшой будке, что стояла возле кинотеатра.
— Я совсем не такой, Джей-Джей... Как же я изменился... — даже не могу погладить ее волосы. Недостойный. — Нет того парня, что ночью пробирался в твое окно или взламывал замки, оставлял ромашки на кровати или искал те коллекционные куклы, заказывая из разных уголков Земли... Теперь я – черствый и озлобленный безумец... Твой Каэтани не улыбается искренне, Джулия... Я тоже мертв, но все еще вижу солнце... без тебя... — скривился от боли.
Себастьян. 7 лет назад.
— Джулия, давай быстрее, — тороплю любимую, пока она громко хохочет и берет за руку, чтобы не потеряться в толпе. Она такая маленькая и хрупкая.
— Ты такой смешной, Каэтани, — от ее смеха становлюсь счастливее.
— Смотри, там пусто! — указываю на кабинку, где делают моментальное фото, — я не любитель такого, но хочу побольше наших моментов. На сером холодильнике есть куча фоток, которые уже переделаны в магниты.
— Боже, бежим! — девчонка срывается с места и мчит туда, пока я втыкаю сзади. Длинные светлые волосы, которые слегка завиты, волнами летают влево и вправо. Я следую примеру и догоняю ее, поднимая на руки и начиная кружить.
— Себастьян! Я люблю тебя! — мой ангел смеется и кричит это в воздух так громко, что услышит каждый в этом мире.
— Ты знаешь, что мое сердце – твое, правда? — и любимая встречается взглядом, чтобы увидеть сильную любовь, что поселилась в нечестивом сердце.
— Я чувствую это в каждом взгляде и даже ночью, когда укрываешь, — нежные губы опускаются на мои. Это не просто любовь...Нет...Это воздух, что наполняет легкие, давая шанс жить.
Мы заходим в кабинку, которая станет очередным пунктом, чтобы увидеть красоту чувств. Я и не думал, что сердце может быть таким горячим и большим. Хочется жить и чувствовать...
— Подаришь мне улыбку? — спрашиваю ее, наклоняясь к уху.
— В любую минуту дня и ночи, мой Каэтани, — и первая вспышка ослепляет, но придает радости.
— Джулия, выходи за меня, — держу свою ромашку за руки, а сам немного переживаю.
— Я давно твоя, Себастьян. Сопротивление было бесполезным. Я счастлива ответить «Да!» — беру самое красивое лицо в руки и целую так, будто кроме нее не существует мира. Джулия и была моей планетой, где почувствовал себя дома.
— Джулия Каэтани, — примеряю роль жены.
— Жена Себастьяна Каэтани, — и мы целуемся, а новые снимки пополняют коллекцию. Достаю из кармана кольцо, которое было куплено вчера, и открываю коробочку, показывая идеальное золото с желтым камушком и белыми лепесточками. Ромашка. Моя. Навсегда. Я так ее люблю.
— Я сделаю тебя официально женой, чтобы никто не смотрел, — дотрагиваюсь губами до косточек.
— Я только и рада этому, — следующие фотки получились милыми, потому что она показывала палец с колечком...
— Я люблю тебя, amore mio, — бормочу ей в волосы.
— Я люблю тебя так далеко, как до неба, — мне не насытиться ею.
До неба... Уже на небе... Мне туда не попасть...
Силой вытаскиваю себя из воспоминаний. Небо разделяет нас...
— Мне тяжело. Так тяжело, что хочется сдохнуть, Джей-Джей... Кажется, что приближаюсь к финальной точке своего ничтожного существования, — засовываю фотку назад, застегивая небольшой замочек. — Нужно бороться, но с каждым днем сил меньше, — выхожу и вдыхаю воздух, закрываясь ото всех.
Быстро нахожу место, где снова будут бить по защите. Захлопываю любые двери, чтобы туда не добрались. У меня возникали мысли, чтобы рассказать хоть что-то. Стало бы легче? Не знаю. Хотел ли? Иногда. Мог? Нет. Противостояние было сильным...
— Привет, Бьянка, — сажусь на кресло. Не хочу валяться на кушетке.
— Привет. Выглядишь усталым, — чуть ранее не сдох от передозировки, минуты назад разговаривал с умершей невестой.
— Немного есть такое, — отвечаю и осматриваю кабинет.
— Что-то беспокоит? Твоя нога, — замечаю, что слегка стучу носком туфли.
— Ага, напряженный день, — частичная правда.
— Себастьян, что ты можешь сказать об Илайн? — этого я не ожидал.
— Почему спрашиваешь? Разве мы не говорим о том, что сделало из меня психа? — самому не нравится это сравнение.
— Ох, парень, ты не псих, поверь, — мягкий смех чуть расслабляет. — Как-то девочка поделилась своими наблюдениями, поэтому интересна твоя сторона, — стало более интересно.
— Понял. Илайн, — смаковал имя гребанной волшебницы леса. Горькая конфетка с алкогольной начинкой.
— Загадочна, правда? — о да. Полна сюрпризов и плохих сказок.
— Она знает, что чересчур умна, также понимает, что не может держать язык за зубами, но у нее получается делать это так изысканно, что приходится искать достойный ответ, — становился и задумался. Мне известна ее биография, но не личность. — Девушка слишком хитрая и боевая, что наталкивает на разные мысли. Она не из тех, кто стоит за страхом, а та, кто напротив него, — зеленые глаза меня бесят.
— Какая Илайн? — не знаю.
— Непредсказуемая и закрытая. Она выбирает место в темноте, хотя могла бы затмевать остальных. У нее есть доброта, но девчонка прячет это. Илайн много слушает, а если и говорит, то лишь саркастичные фразы. У нее есть причина приходить сюда, но даю миллион, что даже ты не узнала даже половины истории. Таблетки – поверхность айсберга, а под водой... Бьянка, если кудрявая не захочет, то никто ничего не узнает, — никогда не использовал честные игры и всегда сознательно нарушал правила. Даю понять, что слышал про попытку умереть.
— Очень красноречиво, — опять что-то пишет.
— Наблюдение позволяет управлять людьми и находить слабые места, — закидываю ногу на ногу.
— Ты прав. Как твой сон? — этот вопрос женщина задавала постоянно.
— Сплю не так много, но хорошо, — идеальная ложь.
— Угу, отлично, — снова слова в блокнот. А потом в глаза бросилось то, что не готов увидеть. Букет ромашек.
— Любишь цветы? — голос захрипел. Твою ж...
— Подарили, — заулыбалась женщина.
— Джулия такие любит, — само вырвалось.
— Любила, — она исправляет. Я знаю, что иногда думаю в настоящем времени. Ничего не могу поделать с этим. — Ты оставляешь их на могиле? — еще шаг на территорию, куда не ступала нога живых. Да, у нас был с Ванессой разговор о Джулии, но сам предпочитал молчать о любви.
— Угу, — туфли слишком блестят.
— Как дела с наркотиками? — и глаза смотрят в мои. Ложь была моей профессиональной картой. Сколько раз приходилось врать... Иногда внушаю и себе...
— Продаю, но не принимаю, — и в ответ пялюсь на Бьянку.
— Вообще? — дотошная барышня не верит.
— Ни грамма, — и правое веко дергается. Дерьмо.
— Хорошо скрываешь чувства, Себастьян. Ты ведь знаешь, что Ванесса обратилась ко мне, чтобы мы проработали некоторые ситуации, правда? — блядь. Что за детский сад?
— Нет, я просто кайфую от того, что нужно копаться в голове, разыскивая моменты, которые хочется забыть, — раздражаюсь на всю эту ситуацию.
— Ты не делаешь это для нее или друзей, понимаешь? 6 лет твоей жизни проводишь в скорлупе, забивая в себя гвозди вины. Не изменить то, что произошло. Бесполезно винить себя, Себастьян, — она не понимает. Никто не может прочувствовать боль, что клокочет в этой тупой груди. Вина! Это из-за меня!
— Я знаю, что прихожу сюда обуздать мозг, но все это бесполезно, Бьянка. Мне не помогают разговоры и все те методы, что предлагаешь. Джулия не выходит из головы, как и чувства из сердца, ясно? Мне сложно контролировать гнев, агрессию и печаль. Глаза застилает пелена и там погружаюсь в пустоту. Мои руки сначала причиняют боль кому-то, а только потом зрачки находят мертвое тело или шею человека в синяках, — маленькое признание.
— Ты причинял кому-то боль, не помня? — быстро спрашивает, пока не соображаю.
— Да. Мне неприятно видеть то, что делаю из-за этой головы. Бьянка, меня накрывает волной... — есть ли таблетки?
— Ты когда-то делал больно себе намерено? — твою мать... неоднократно. Часто.
— Мне нравится ощущать боль, понимаешь? Хватит с меня этого дерьма. Я резал себе вены, бился головой о стены, меня находили с передозом, пытался вешаться, но опять кто-то приходил. Да. Я причинял себе боль. На сегодня хватит, — встаю, а мозгоправ хватает за руку, задерживая.
— Прекрати искать ее везде и возобновлять моменты в памяти или своем доме. Пора сложить вещи девушки и дать ей свободу, черт возьми! — впервые при мне она использует такие слова. Я готов взорваться, но беспощадная продолжает. — Хватит жить прошлым! Поверь в то, что достоин хоть какого-то счастья! Она уже мертва, понимаешь? Все! Нет Джулии! Нет похожих! Не будет! Ты не услышишь сожаления в свою сторону! Вокруг тебя и дальше будут бояться произносить ее имя, прятать ромашки или то, что может напомнить о ней! У тебя на шее висит кулон! Ему не место там, потому что это тянет вниз. Хватить жалеть себя и прими правду. Джулия не будет рядом! Услышь это! За 6 лет ты достаточно настрадался! — ее лицо краснеет, но чертов рот не закрывается. — Отпусти уже то, что она ушла. Себастьян, Джулия не придет. Прими это, — хочется рассмеяться.
— Ушла? Ее убили, — произношу слишком холодным голосом.
— Ты любишь уже лишь образ, а не девушку. Твои воспоминания стерты, а сам заменяешь их ложью, — нет-нет-нет-нет.
— Закройся, — боль, боль, боль, боль. Мне нужно уйти... но не двигаюсь.
— Я права, и ты понимаешь это. Наш мозг стирает стрессовые ситуации, Себастьян. Прекрати мучать себя и просто прими то, что можешь дальше жить, хоть как-то ослабив удавку, — а оно мне надо?
— Джулия была всем: прошлым, настоящим и будущим. Я жил, чтобы взять ее в жены, иметь от нее детей и приходить домой, обнимая девушку, что не видит во мне конченую тварь. Мне просто хотелось любить и испытывать это чувство всегда. Ее нагло забрали из моей жизни, оставляя лишь мелкие, но острые осколки гребанной жизни, сердца, души, тела, разума и всего, что есть во мне. Мы должны были пожениться 26 ноября, а умерла она 13 ноября. 13 дней. Эпично, да? У нас были кольца, платье и костюм. Также наши головы были полны целей и планов. Я тайно купил два билета в Вегас, чтобы повести ее в церковь, о которой она читала в журналах. Я, блядь, мечтал стать достойным ее! Мне хотелось понравится надменной Деборе, которая недолюбливала меня не без причины. У нас были мечты!!! Я просто хотел любить и стать лучше... Бьянка... Я потерялся... — мое дыхание было прерывистым.
— Расскажи о ней! — и в душе так режет... Не могу... Не могу... Джулия... Это лишь мы... Тайны...тайны...тайны... От них кружится голова, а боль прорезает мышцы, не оставляя попыток зашить...
Мои нервы разрываются и рот что-то говорит, но уши не слышат. Выбегаю из кабинета, где вижу Илайн. Говорю про то, что буду ждать и ухожу нахуй оттуда. Прыгаю в машину и мчусь на кладбище. Здесь никого нет, поэтому просто бегу к огромному ангелу, а потом падаю. Блядь!
— Господи... как же я устал... — опираюсь на холодную плитку, опустив голову. Хочется разнести могилу и достать чертов гроб. Может там нет моей невесты? Я не помню, как ее туда положили, но знаю, что кольцо на тонком пальце с нежным маникюром... На ней было свадебное платье... Я помню, что сам надел его на любимую... Холодную и мою... Воспоминаний мало... Так много рыдал... Я пообещал, что никогда не предам нашу любовь. Пообещал! — Почему не спас тебя? Смог бы? Успел бы? ДЖУЛИЯ! ВСТАВАЙ! ХВАТИТ! ПРЕКРАТИ! — в голове поднялся гул, который никто не слышит.
— Себушка, прекрати, — поворачиваюсь и вижу сестру. Ее глаза большие, а руки обнимают меня.
— Я устал, Стрекоза. Я так устал... нет сил бороться... Прости... нет сил... — она начинает плакать.
— Боже мой, не говори так. Мы сможем, братик. Сможем. Я помогу. Честно. Что мне сделать? Дай хоть кусочек боли. Выдержу. Не оставляй меня, прошу. Борись, Себ. Борись, иначе и меня сломаешь... Пожалуйста... — мое тело разрывается на части, как будто изнутри вырвется неизведанный зверь. Кости трещат, а кожа трескается, издавая тошнотворный звук.
— Уходи отсюда, Ванесса. Я проигрываю эту борьбу, — издали слышно Дома... Брат... Я не силен...
— Себ! Иди сюда, парень, — он приземляется на колени, хватая меня за плечи.
— Их много... Ты знаешь, как спасти меня, синеглазый парнишка? — голова запрокидывается я готов потеряться. — Господи, лучше бы я умер, чем проходил все это, — шепчу и закрываю глаза. Почти потерян...
— Ты должен мне! Обещал! Вспомни то, что говорил на ее похоронах! — и его ладонь бьет меня по лицу. Боль... Я нуждался в ней.
— Еще, — снова. Щека горит от удара. — Ударь меня снова, Дом! —кричу в воздух. — УДАРЬ! ПОЖАЛУЙСТА! СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО! — память моего биполярного мозга не особо надежная штука. — Прошу... сделай мне еще больнее... Я не выдерживаю... Дай физические муки, потому что внутри горит... — устало шевелю губами.
— «Я буду жить ради того, чтобы увидеть своими глазами этот мир и передать самые яркие картинки тебе!» — эта фраза ударяет по мне так сильно, будто кто-то взял хлыст и с размаху влепил много ударов.
— Картинки... ей... — закрываю глаза, расслабляя тело. — Обещал жить... — тени растворяются... — Простите, что напугал. Все прошло... прошло... — рыжая красавица прижимает к себе и рыдает, пока ее муж, тяжело дышит. Семья... — Я люблю вас, правда, — улыбаюсь сквозь боль и грусть. — Я так люблю вас... Спасибо... — закрываю глаза и вдыхаю запах сестры... Моя рыженькая сестренка... Младшая... Свет в кромешной тьме...
— Себ, не заставляй меня сдохнуть раньше того момента, пока мои сыновья не создадут семьи, и я не наиграюсь с их мелкими засранцами. И еще, пока не затрахаю жену, — и начинаем смеяться. Ненормальный юмор странных людей. Они – мое все.
Меня попустило, поэтому отправил Дома и Ванессу дальше отдыхать, а сам направился забрать Илайн. Черт, минута и она выйдет. Сел и жду. Раз, два... Она вышла... На мне уже чистая одежда. Я держу себя в руках, пока эта глупая не трогает то, что не положено. Как ей удается вывести меня из равновесия, даже не стараясь?
Приезжаем в офис в фиговом настроении и веду ее туда, где с нее сдерут милую шкурку.
— Переоденься! — кидаю одежду, что уже приготовили для хирурга.
— Закрой дверь, — хмурится и снимает обувь.
— С удовольствием, — приторно улыбаюсь. — Тут не на что смотреть, — захлопываю дверь и стою, прижавшись лбом. Ровно 3 минуты, как будто она в армии. — Давай, немая, — шорты и топ сидят бесподобно, черт возьми. Теперь мне видно тату. Бок украшен какими-то надписями и цифрами, а на руке набита «А». Она собрала свои кудрявые волосы в большой пучок. Зашифрованный ребус.
— Кто будет обучать меня? — девушка чувствует себя уверенно. Посмотрим, Динь-Динь. Я уже представляю, как она машет ручонками, а потом хнычет от боли.
— Кто свободный? — кричу парням, но вижу, что они попарно работают. Сука! Иду в раздевалку и снимаю пиджак, рубашку, штаны, носки и все, что непригодно к бою. Хватаю свои черные шорты, на которых выбита цифра 13. Мой номер. — Тебе не повезло, фея сарказма, — и начинаю рассказывать все прелести боя. Илайн смотрит на меня таким взглядом, будто ей похуй. Резко подбегаю к ней, чтобы захватить и повалить, но она ловко делает шаг в сторону, а потом лупит ногой по мне, сбивая. Я слишком расслаблен, да и позволяю это, чтобы посмотреть на результат. Секунда и она сидит на моих бедрах, а в ее руке небольшой нож, что приставлен к моему горлу.
— Нечестная игра – моя стихия, — широко улыбаюсь... Медицинская фея открывает новые грани своей личности. Интересно, ее руки запачканы кровью, помимо операций? В глазах горит жажда... Прикончить меня... Чудесно... Это впечатляет куда более, чем должно... Мы впервые позволяем рассмотреть друг друга, не отрываясь от глаз. В зелени легко запутаться и потеряться... Джунгли Амазонки, которые не подчиняются никому...