Хранитель ордена Юншэн

Весна в этом году пришла достаточно рано на серединные земли большого континента. Трава уже пробивалась сквозь промозглую почву, а деревья, что подобно устрашающим тварям всю зиму отпугивали своим неприятным нагим видом, вопреки ещё не сошедшим холодам, начинали цвести и зеленеть.

В деревне Чайных листьев, что раскинулась на западе империи Айжень во всю проходили гуляния. Праздник начала весны пусть и отмечался не с таким размахом как в столице, но был куда более особым и тёплым для местных. Деревню отличала своя необыкновенная черта в проведения каждого торжества – все здесь были друг другу как семья, даже если и не связаны кровными узами и от того любое будь то мелкое событие или большой пир, всё было близким и радушным.

Обычно невзрачные дома окраса яблоневых лепестков расцвели буйным цветом мэйхуа[1]. Золотые и красные фонари свисали с серых крыш, озаряя улицы тёмными ночами словно полные луны, спустившиеся с небес.

В центре деревни раскинулась небольшая сцена, где ещё с первого дня нового года выступали несколько групп молодых людей с танцами дракона[2]. Два пёстрых костюма даже днём никто не прятал, оставив на виду дожидаться вечера, когда жители деревни вновь соберутся для всеобщего разгулья.

Как только солнце скроется за горизонтом, а селение загорится яркими огоньками, на сцене вновь оживёт пара ало-золотых драконов. Вокруг вспыхнет пламя, подобное дыханию могучего существа и длинные змеевидные тела промчатся в танце под бой барабанов и гул толпы.

В этих местах танцы исполняли для изгнания злых духов и каждый новый год был не просто празднеством, а целым ритуалом, привлекающим удачу, счастье и защиту богов. Каждый подобные жест был по-особенному важен для здешних людей.

Но в деревне Чайных листьев не всегда было так же живо, как сейчас. Лишь благодаря ордену Юншэн[3], обосновавшемуся на горе, под которой было селение, люди могли жить спокойно, не боясь, что очередная тварь утащит кого-либо. Всё же, простой человек не всегда смог бы совладать своими силами даже с самой ничтожной нечистью. Именно поэтому, на границах, в местах где когда-то давно бушевало проклятие, и располагались ордена заклинателей.

Четыре ордена империи Айжень[4] защищали как пограничные территории, так и центральные. Даже несмотря на то, что ни один покровитель-дракон более не был верен императору – долг защиты всё ещё тяготил их плечи. И пусть Юншэн не был таким же древним и лишь расположился на месте прежней духовной школы, сейчас он так же не отказывал в помощи.

Однако, несмотря на это бремя, в начале года и в ордене Юншэн не пропускали ни единого дня начала весны. Как и простым людям, бессмертным заклинателям не были чужды человеческие чувства, ведь отличало их на самом деле не так и много.

Тринадцатый день нового года не выделялся чем-то значимым и особым, но даже так в деревне Чайных листьев было достаточно оживлённо. Именно в празднество, в мандариновом саду, всегда можно было выхватить что-либо вкусное и насладиться общением без излишней спешки и забот. Столики под деревьями и в беседках, на которых в прочие дни были только глиняные чайники да пиалы, сейчас были завалены праздничными угощениями и сладостями. Подобное изобилие бывало лишь в раз году.

В прочие дни это место использовали для работы и небольшого отдыха, но сам фруктовый сад всегда преображался больше прочих мест именно в начале весны.

Возле одного из столов столпилось несколько детишек и поднялся шум. Высокий юноша в чёрных одеждах ордена пытался отделаться от пристававших к нему детей, но ему не давали даже сделать шаг в сторону.

– Эй, это моя булочка, братец заклинатель, не будь таким жадным!

Воскликнул один из ребятишек, чуть ли не в слезах. Он пытался дотянуться до булочки, только вот был совсем мал ростом. Братец заклинатель же не желал отдавать свою добычу и, хмуря тёмные брови, отступил на шаг, как только толпа маленьких человечков немного расступилась. Чёрные глаза недовольно сверкали.

– Кто первый взял, того и булочка.

Перехватив лакомство поудобнее, он поднял руку вверх, не оставляя и шанса ребёнку.

– Но я на неё первый взгляд положил!

– Вот-вот, братец заклинатель! – тут же поддержали мальчишку и другие дети

– А надо было брать, а не смотреть. Так что забудь.

– Но это последняя баоцзы[5] с тофу! Тётушка больше не будет их сегодня готовить, – тихо и с грустью проговорила со стороны девочка. Трое детей хотели поделить последнюю самую вкусную булочку между собой, но не успели даже взять её.

– А мне то какая разница? Я сегодня вообще ещё ничего не ел! Неужели вам не жалко братца заклинателя, который весь день тренировался?

– Братец заклинатель может съесть и другую булочку.

– Но этот ученик хочу именно эту.

Юноша уже собирался откусить баоцзы и окончательно довести ребёнка до слёз, но тут его плеча коснулась чья-то рука.

– Шэньянь[6], не отбирай у детей еду.

– Да кто ж отбирает? Это всего лишь шутка...

Шэньянь закатил глаза. Лишь хотел позадирать детей, а ему помешали. Он прекрасно знал, что булочка с тофу последняя и видел куда смотрел мальчишка, от того и выхватил раньше, чтоб подразнить. Шэньянь не был злым человеком, готовым довести любого до слёз, однако порой он доходил до крайностей даже не думая о своих действиях и их последствиях. Проще говоря – сперва делал, а после уже думал, хотя второе всё же было весьма редким явлением для него.

Дурной характер и распущенность были неотъемлемой частью его и, пусть злого умысла за его действиями никогда и не стояло, в отношении людей, порой, он был излишне невежлив. Добродетельность и порядочность были знакомы Шэньяню, но забыты с возрастом после признания его умений.

– Хаоняо[7] и Амэя уже приготовили пельмени с предсказанием, пошли пока не остыли.

– О, ну наконец-то! Та-а-ак, с монеткой мой!

Сюэ[8] лишь тяжело вздохнул. Порой ему казалось, что с некоторыми взрослыми намного тяжелее общаться чем с детьми и именно таким проблемным человеком он считал Шэньяня.

Предвкушая азартное развлечение, братец заклинатель тут же прекратил всяческие издевательства и как ни в чём ни бывало отдал булочку ребёнку. Словно бы и не он ещё мгновение назад был готов бороться за неё до изнеможения, лишь бы самому повеселиться от чужих эмоций. Ведь в конце-концов даже без Сюэ он прекратил бы, но намного позже.

– Спасибо, сюнчжан[9]!

Мальчик с восхищением смотрел на старшего братца Сюэ. Несмотря на то, что его лицо редко выражало какие-либо эмоции, а голубые глаза многим казались холоднее самого морозного дня в году, те, кто был знаком с Сюэ, прекрасно знали о его добродетельности.

Сюэ кратко кивнул, слегка улыбнувшись. Эту лёгкую улыбку нельзя было увидеть за скрывавшей нижнюю половину лица чёрной тканевой маской, но от юного заклинателя исходило тепло и мягкость, которые можно было легко почувствовать.

– Как же долго вы шли! Так ещё и не все собрались. Почему Акихико не привели?

Хаоняо недовольно посмотрела на пришедших к столу. Золотые глаза, пылали гневным жаром вместо привычного ласкового тепла. Скрестив руки на груди, девушка ждала ответа.

– Прости, я обошёл весь орден и деревню, но нашёл только Шэньяня. Возможно Акихико уже вернулся к своим обязательствам.

– Опять сбежал! Даже ради дня фонарей не остался, – в голосе Хаоняо звучала обида.

Среди младших учеников ордена Юншэн было всего лишь пять юных заклинателей. Акихико не был из их числа, будучи намного старше, однако за счёт его мягкого и порой достаточно простого характера, младшие ученики всегда с большой радостью принимали его к себе, пусть и выдавалась такая возможность так же нечасто, как цветение железного древа.

– Хорошо, тогда сейчас пельмешки с сюрпризом, а потом приготовим обычные! – Хаоняо хлопнула себя по щекам, попытавшись вернуть прежнюю бодрость духа. – Братец свой уже съел и монетка по-прежнему где-то среди оставшихся!

Шэньянь склонился над тарелкой, пытаясь как-то отличить заветный пельмешек, предвещающий удачу и богатство, но тут же получил увесистый подзатыльник.

– Даже не думай жульничать! Мы не угадываем, а удачу испытываем!

– Да ладно! Тебе что жалко, если он достанется мне?

– Всё должно быть честно!

Хаоняо ловко подхватила палочками один из пельменей и тут же откусила от него, после чего разочаровано вздохнула. Счастливый пельмешек продолжал лежать среди четырёх оставшихся и шансы Шэньяня тут же выросли от чего он с довольной улыбкой сразу потянулся за долгожданным призом. Подняв палочками один из пельменей от тут же положил его на место и взял другой, пытаясь угадать по весу.

– Что взял палочками, то и ешь! Ты чего как маленький, не играй с едой!

– У меня чистый палочки! Да и к тому же, я просто не смог схватить его с первого раза.

– Вот и хватай тот, которого уже коснулся, не надо все трогать!

Между учениками ордена тут же завязалась перепалка. В их кругу это не было редким явлением, однако никогда не было чем-то по-настоящему серьёзным.

В это же время Сюэ уже съел свою часть и отложил палочки в сторону – монетка всё ещё не нашла своего владельца.

Амэя осторожно подхватила палочками пельмешек. Белое тесто было мягкое и нежное, словно лепесток только что раскрывшегося цветка. Все пельмешки, даже эти с монеткой лепила Амэя. Каждый был аккуратный и красивый, похожий на все остальные. Пухленькое брюшко было заполнено различными начинками, а верхний гребешок напоминал плавник рыбки. Лишь немного надкусишь, как ароматное содержимое тут же раскроется ярким вкусом.

Стоило на миг отвлечься, предполагая достанется ли монетка, как пельмешек в одно мгновение пропал из палочек. Поражённая подобной внезапность, девушка молчала, смотря в след удаляющейся птице, которая отхватила себе лакомство. Взлетев на самую высокую ветку ближайшего дерева ворон с жадностью начал клевать тесто, добираясь до сердцевины.

– Фу, что это за гадость!?

Шэньянь тут же начал плеваться. Он решил съесть пельмешек целиком и сразу даже не понял вкуса, а когда язык почувствовал всю изысканность особенной начинки, то его тут же начало тошнить.

– Так и знала, что он тебе достанется!

В голосе Хаоняо было злорадство. В один из пельменей она самолично завернула протухший лук. Само изделие даже после варки отличалось от своих красивых собратьев и выделялось на их фоне помятыми боками и кривым гребнем. Похоже, что Шэньянь принял этот отличительный знак за улыбнувшуюся ему удачу и тут же жадно схватил уродца.

В попытках избавиться от дурного вкуса на языке он сделал глоток из маленького кувшина, который появился в его руке из неоткуда и там же пропал.

Каждый день праздника проходил по особенному, но в ордене наслаждались этими днями не забывая и об осторожности. От того и младшим ученикам запретили пить. Однако, были и те, кто пренебрегали данным запретом, то и дело пряча в рукаве небольшой сосуд с чудесным и пьянящим разум напитком.

– Амэя, монетка досталась тебе?

Восторженно спросила Хаоняо, на что получила лишь тихий и расстроенный ответ:

– Нет... Кажется, удача была предначертана не мне.

Девушка слегка растеряно посмотрела на дерево, где сидела птица. Покончив с лакомством она держала в клюве золотистый кругляшик. Подбросив монетку ворон громко каркнул, словно бы в насмешку над неудачниками-людьми, после чего поймал добычу и слетел с ветки. Чёрная птица растворилась в воздухе, будто её и не было.

– Похоже, в этом году мы без богатства и счастья, – Хаоняо рассмеялась, сочувствующе похлопав шимэй[10] по плечу.

Интересно и что же могло значить данное событие? Любой чересчур суеверный человек наверняка бы посчитал кражу монетки сродни проклятию на неудачу, однако разве ж могло это быть правдой?

– Всего тринадцатый день, а уже год начался паршиво.

Шэньянь недовольно постучал пальцами по стону. Настроение было подпорчено, но только лишь у него одного. Стоило ещё одному ученику появиться, как застолье и празднество тут же продолжилось.

В такую холодную погоду, как сейчас, было бы хорошо согреваться чем-то тёплым или даже горячим, чем и занималась одна из заклинательниц ордена. Девушка наблюдала за учениками, неспешно наслаждаясь чаем с засахаренным фруктами и мёдом.

Её шелковая кожа была почти такой же светлой, как белая, изящно расписанная пиала в тонких руках. Кончики пальцев покраснели, когда коснулись пузатого чайничка. Ноготком она провела по золотистому рисунку, повторяя изгибы линий. За спиной слышались разговоры, но даже они казалось были частью всей той безмятежности и спокойствия вокруг. Этот шум нисколько не раздражал, а напротив успокаивал.

Нефритово-золотые глаза в обрамлении пышных ресниц медленно закрылись, а после открылись и полный раздумий взгляд скользнул по горе, покрытой зеленеющими деревьями и скрытой в утреннем тумане.

Гору сложно было назвать высокой, однако, находясь у её подножия и смотря на прячущиеся в дымке верхушки тёмных зданий ордена, она казалась величественно прекрасной.

Где-то там, на вершине расположился орден Юншэн. Большое количество зданий и садов были увешаны золотыми фонарями – крайне скромные украшения для столь важного праздника в году. Но даже этих фонарей хватало, чтоб создать ту самую уютную обстановку нового года. Многие из них глава вешал самолично, предпочитая физический труд умственному, коим его пытался нагрузить первый заместитель в преддверии нового года.

Пока все в ордене занимались наведением порядков – уборкой, украшениями и прочими радостями праздника – только первый заместитель занимался перечитываем и отправкой писем и поздравлений, а так же заполнением каких-то бумаг, до которых дело было исключительно ему. И так продолжалось не только всю неделю подготовки к началу весны, но и в сам праздник.

Ямато протирал полки от пыли, переставляя книги и наводя порядок в кабинете, где обычно работал. Хоть комната и была изначально оборудована под удобство и нужды главы, поддерживал порядок и работал в ней в конечном счёте по большей части именно первый заместитель.

В это же время Илин[11], глава ордена Юншэн, сидя на окне то читал книгу, то смотрел вниз с горы. Безуспешно он пытался рассмотреть и расслышать что же именно происходит в деревне Чайных листьев, однако даже у бессмертного не было такого зрения и слуха, чтобы знать обо всём на таком большом расстоянии. Он видел как один из учеников носился вокруг беседки, а после упал на колени возводя руки к небу. Чёрное пятнышко издалека было подобно метавшемуся по земле муравью, которого ни разглядеть под ногами, ни расслышать даже в абсолютной тишине было нельзя.

Но для главы такое зрение и слух были и не нужны, чтоб понять чем именно было то самое чёрное пятнышко у подножия горы. Так сокрушаться и драматизировать на публику, вызывая жалость, мог только один ученик. Делал он это, конечно же не искренне, что выглядело ещё более забавно.

– Илин, ты ведь не забыл подготовить подарки младшим ученикам?

К главе ордена подошёл первый заместитель. В руках он держал красные мешочки[12]. Бархатистая ткань приятно отливала в тёплом свете, а расшитые золотом края переливались разными оттенками.

– Прости, Ямато, как-то вылетело из головы...

Вырванный из своих раздумий глава выглядел растеряно, словно бы и не понимал что именно от него сейчас требовалось.

– Оставлю их на столе, не забудь пожалуйста потом отдать. Ученики ведь будут ждать от тебя поздравления в последний день.

Глава кивнул в ответ, после чего вновь вернулся к книге. Это была одна из последних переписей, сделанных в ордене в уходящем году. Элегантный почерк госпожи Фу хорошо гармонировал с содержимым текста.

Старая книга попала в орден ещё множество лет назад, однако до её восстановления очередь дошла лишь недавно. Изначально думалось, что это некий учебный трактат времён правления золотых драконов, однако на деле же оказался сборник простых заклинаний, которые имели свою ценность лишь за счёт возраста, но никак не за счёт эффективности.

«Очередной мусор», – так обозвала книгу богиня литературы Фу Сюин[13].

Устаревшие заклинания барьеров были простые и не особо сильные. Несколько глав были посвящены талисманам. А вторая половина книги содержала в себе практики цингуна[14]. Трактат обо всём сразу и в сущности ни о чём.

Но как же эта книга красиво и витиевато была написана! Будто и не трактат о практиках, а настоящий роман. Автор этого шедевра был ещё тем выдумщиком, что смог подать важную информацию как рассказ. И в этом была ещё одна ценность текста – не только один из первых трактатов заклинательства, но так же и с уникальной подачей. В эпоху расцвета правления золотых драконов, когда Дао только зародилось, это была одна из первых книг. Возможно даже это были чьи-то заметки в момент обучения, но тем и дорого, что исторически важно.

Илин улыбнулся, рассматривая печать на последней странице, что была призвана сохранять книгу долгие годы от повреждений. По-хорошему подобные, даже столько простые труды, можно было передать для практик более слабым духовным школам или орденам, собирающим древние рукописи, но огромная библиотека Юншэна насчитывала уже сотни и тысячи различных старинных и древних книг и они были одним из достояний ордена и не покидали его стен, даже если никем не перечитывались.

Праздник не обходил стороной главу ордена, однако днём он совершенно не находил чем себя занять. Илин то перечитывал книги, то слонялся по деревне Чайных листьев, болтая с людьми. Работать в новый год глава не любил и заставить его было так же сложно, как выманить змею зимой из спячки.

Окна кабинета выходили сразу на несколько сторон, но центральное и самое большое, на котором сидел Илин, смотрело на восток. В той стороне, на противоположном краю империи у самой её границы с горной грядой был другой орден заклинателей.

Много чем был славен тот орден, однако больше всего Илина привлекали фейерверки, которые они устраивали в новый год. Железные цветы, что взмывали ввысь и рассыпались яркими огнями были более особенными, чем простой фейерверк, который проходил в столице на протяжении всех пятнадцати дней. Увидеть это особое искусство можно было лишь одну ночь в году, а готовились к ней не один месяц.

Когда второй заместитель спросил главу что бы тот хотел получить на новый год, то Илин попросил того попробовать устроить в последнюю ночь празднества выступление датехуа[15]. За свою долгую жизнь главе довелось лишь единожды увидеть это яркое шоу. Воспоминания о том дне приятной волной отозвались в груди. Это было давно, когда ещё и ордена не существовало, а казалось, будто бы ещё вчера был тот самый день.

Погружаться в эти воспоминания было приятнее всего именно в начале весны. Илин уже в который раз отвлёкся от текста. Любая приятная вещь была интереснее, чем истинное содержание книги, скрытое за красивыми словами.

В этот же момент тихий стук вырвал из размышлений и дверь в кабинет отворилась. В комнату вошла Фу Сюин. Зелёные глаза выдавали в ней гнев, хоть в остальном девушка и казалась спокойной и непоколебимой. Было похоже, что кто-то нарушил чайную церемонию в уединении и этот некто был уже схвачен, находясь на грани жизни и смерти в пусть и женской изящной, но весьма сильной руке.

Создание трепыхалось, но хватка за горло была сильнее. Белая с чёрным птица одновременно была похожа на посланника небес – журавля и в тоже время голова и пышный хвост выдавали в нём павлина. Нечто вычурное и странное было в духе некоторых небожителей.

– Господин Илин, смею предположить, что это чудище прислали к вам.

Богиня литературы отпустила создание и то неуклюже упало на пол, лишь тихо что-то пискнув. Передавленная длинная шея не имела части перьев, которые были выщипаны по дороге на гору. Похоже, что именно так госпожа Фу решила отыграться на птице.

– Благодарю, Фу Сюин.

– Не стоит. Прошу, господин Илин, если в послании что-то бесполезное, позвольте зажарить эту курицу к пятнадцатому дню. Уверена, как от закуски прока будет больше, чем как от почтовой птицы.

– Хорошо, я и сам буду не против.

Однако закуске, похоже, было не по душе такое будущее. Ещё миг назад лежавшая на полу птица тут же подскочила, словно бы хорошо понимала речь и начала метаться по комнате. Сама птица была не в состоянии снять послание со спины, но и улететь не отдав его так же не могла, от того и металась от окна к двери.

Не вытерпев Фу Сюин вновь схватила птицу за шею и, сняв письмо, безжалостно выкинула пернатое создание в окно. Смотрела она на улетающую птицу всё так же недовольно, хорошо зная того, кто её прислал. Вот только злилась ли она на владельца или же на саму птицу было трудно сказать. Вернувшись к прежнему спокойному состоянию, госпожа Фу покинула кабинет.

Глава же осмотрел послание, после чего снял печать и развернул свиток. Белая бумага раскрылась почти до самого пола и была от края до края исписана мелкими иероглифами.

– Что там? – всё это время стоявший в стороне Ямато обратил внимание на главу и длинное послание в его руках.

– Советник хочет, чтобы я к нему поднялся сегодня.

Чтобы прочитать всё послание времени точно надо было больше, чем пара мгновений, но к таким письмам Илин относился плохо – всегда читал начало и конец, не вникая в суть, что была изложена в центре послания. Этот человек и так всё подробно расскажет и повторит, так зачем тратить время?

– Сам в праздники не отдыхает и другим не даёт.

– Не будь столь беспечен, вдруг там без тебя небеса рухнут.

– Что со мной, что без меня на небесах ничего не изменится. Мне хорошо без богов, а богам без меня

Ямато лишь поддерживающе кивнул, после чего вернулся к своим заботам. До судьбы небес ему, как человеку, уж точно дел не было и переживать за случившееся на них он не стал бы.

Однако вновь отказать в просьбе советнику Илин не мог. Бог знаний прикрывал главу ордена и не раз, в то время как Илин ни чем ему не отплатил за столько лет. В сравнении с тем, что делал бог знаний, одна просьба была незначительной, тем более что орден и так привычен браться за заказы и поручения, пусть и до этого только людей.

Сноски

1. 梅花 [méihuā/мэйхуа] – дикорастущая слива. В Китае считается символом нового года и начала весны. Цветы обычно красного или ярко-розового цвета.

2. Танец дракона – зародился в эпоху правлении династии Хань (202 г. до н.э. — 220 г. н.э.). Тогда его исполняли на церемониях поклонения предкам и возношения молитв о дожде. Как символ власти императора, дракон даровал защиту и благословение на процветание.

3. 永生 [yǒngshēng/юншэн] – бессмертие.

4. 爱仁 [àirén/Айжэнь] – любить\беречь; человечность.

5. 包子 [bāozi/баоцзы] – паровая булочка из дрожжевого теста с различными начинками.

6. 神焰 [shényàn/Шэньянь] – дух/небожитель; пламя.

7. 昊鸟 [hào niǎo/Хаоняо] – чистая (как небо); птица.

8. 雪 [xuě/Сюэ] – снег.

9. 兄长 [xiōngzhǎng/сюнчжан] – (уважаемый) старший брат. Формальное обращение к старшему человеку, другу или брату, не всегда подразумевающее кровное родство.

10. Шимэй – младшая соученица говорящего, иначе можно трактовать как «сестрица» или «младшая сестра»

11. 义铃 [yìlíng/Илин] – справедливый; колокольчик.

12. В данном случае красные мешочки послужили аналогом красных конвертов, в которых принято дарить деньги в Китае на новый год.

13. 傅休应 – [fùxiūyìng/Фу Сюин] (фамилия); счастливое предзнаменование.

14. Цингун – тренировочная техника прыжков с поверхности из китайских боевых искусств.

15. 打铁花 [dǎtiěhuā/датехуа] – дословно переводится как «высекать железные цветы»