Вестник из тени
Матео всё ещё крутил в руках конверт, как будто ощущая каждую его складку, каждую микроцарапину на бумаге, а та словно отвечала ему своим тихим шёпотом, маня раскрыть её. Он чувствовал, как эта бумага в его руках вибрирует от какого-то невидимого напряжения, а клеймо на конверте было почти гипнотическим. Оно как будто говорило: «Открой меня».
Но с другой стороны... Элис передала ему это письмо лично. С чётким приказом соблюдать конфиденциальность. И ослушаться её было бы гораздо более опасно, чем любые другие проблемы, которые его беспокоили.
Он был не в лучшем положении. Психологическое давление второго этапа отбора не давало покоя. Оно жгло его изнутри, не давая ни минуты отдыха. Неясность будущего, поджидающая неизвестность, сжирала всё, что он когда-либо считал важным.
Но Элис... её приказы не обсуждаются. Её воля всегда была выше любых правил. Неважно, сколько времени ты проработал здесь — будь ты Дюк, который полжизни провёл в этом аду, или недавно нанятая уборщица. Элис — закон. И если она скажет прыгать с третьего этажа, никто не будет задавать вопросы.
Скорпиды, с которыми он каждый день встречался, не оставили бы сомнений: если не прыгнешь сам — скинут.
И Матео понял это интуитивно. Он бы не рискнул не выполнить её приказ, но вот вопрос был в другом — почему именно он? Почему ей понадобился он для передачи письма? Он был здесь всего два дня, да и не по своей воле. Салага, только что прибывший сюда, наделавший больше ошибок, чем правильных шагов, — и вот он стал частью этой игры.
Но Элис доверила это задание именно ему. Что-то было не так. Странно.
Может, она просто хочет избавиться от него? Или использует как пешку в какой-то более большой игре?
Возможно, она хочет помочь другому кандидату. Нет. Это не её стиль. Элис не играла в подковёрные игры. Она бы не устроила такого цирка, чтобы потом просто выкинуть его, как использованный инструмент.
Да и если она решит, кого ставить на место телохранителя, зачем тогда устраивать этот беспорядок с отбором?
Это всё было слишком странно, и мысли Матео беспокойно метались, словно пыль в буре.
С каждым часом его беспокойство росло.
Он был мучим этими размышлениями до самого вечера, и чем больше он пытался найти объяснение, тем больше погружался в туман.
Невозможность дать однозначный ответ сводила с ума.
Вот уже 10 часов вечера, и через час ему нужно было передать письмо, но это всё не было таким уж лёгким делом.
При испытаниях каждый шаг наблюдается, и каждый ход под контролем скорпидов. Три этажа, шесть выходов, пять участников и около двадцати скорпидов, которые с непоколебимой настойчивостью следят за каждым движением. Матео знал, что пройти незаметно через них — почти невозможно. Их глаза — это их оружие.
Он мог бы использовать имя Элис, чтобы облегчить задачу, но она велела действовать тайно. Это был единственный путь, и, хотя и глупо, и смертельно опасно, ему пришлось бы рисковать.
Он потратил восемь часов на обдумывание плана, и даже это не давало ему полной уверенности в успехе.
— Куда собрался? — резко прозвучал грубый голос, когда он, наконец, вышел на улицу.
Было темно, но два громилы с винтовками в руках стояли на его пути.
— Мне нужно в аптеку, — прохрипел Матео, стараясь звучать уверенно.
— Пойдёшь завтра! Марш в комнату, пока я не использовал это! — один из них показал на винтовку, улыбаясь и явно наслаждаясь моментом власти.
— Не могу, это срочно.
— В чём такая спешка? Подгузники закончились? — один из охранников рассмеялся и послал дурацкую шутку своему напарнику.
— Нет, — ответил Матео с холодным вызовом, — куплю тебе виагру, а для твоего друга... — он указал на второго громилу, — мазь от геморроя, годики-то не те. Хотя, вряд ли поможет, — добавил он с ухмылкой.
Охранники замерли, но быстро вновь попытались наступить.
— Эй, ты! — замахнулся один из них.
— Отставить, — прозвенел голос сзади.
Пабло, всегда серьёзный, но с оттенком усталости, появился из тени. Его фигура не была случайной: каждый вечер он прогуливался по территории, как бы выдыхая напряжение повседневности.
— Почему ты здесь? — его голос был спокойным, без лишней агрессии, но с явной строгостью.
— Он хочет выйти, — перебил недовольный охранник, словно жалуясь на потерю игрушки.
— Неужели? — Пабло поднял бровь.
— Это срочно.
— А вдруг сбежишь? — Пабло вгляделся в его глаза с той самой беспокойной осторожностью, которой не хватало охранникам.
— Если бы хотел сбежать, дождался бы утра. Вышел бы через чёрный вход с поварами, предварительно усыпив их и оставив связанными в кладовке, — Матео не стушевался, его голос был ясен, а взгляд — твёрд. — Лицо моё большинство не знает, а пока вы тут разыгрываете свои тупые игры, я бы давно свалил.
Пабло засмеялся, он, похоже, одобрял этот вызов.
— Мне нравится твоя дерзость, такие и нужны нам, — сказал он, сжимая плечо Матео.
Затем рука его стала ещё крепче, больно сдавливая. — Но если ты ещё раз решишь выйти в этот час — тебя выведут отсюда в гробу, понимаешь?
Пабло толкнул его в спину, и тот едва не упал. Но несколько шагов спустя Пабло крикнул:
— Будь тут через час. Меня не будет, но узнаю. — Смеясь, он добавил: — И не заставляй меня думать, что я зря поддержал твою дерзость.
Матео только кивнул, и Пабло исчез в ночной тени.
Скорпид был уже на месте, когда Матео, наконец, появился. Лишь в темноте Матео понял, что за весь этот день всё уже давно шло не так.
Конверт был всё таким же непроницаемым, но теперь... руки его дрожали, как осенний лист.
Он открыл его.
Читал снова и снова.
И наконец понял:
«Убей того, кто принесёт письмо».
Матео почувствовал, как мир рухнул. Он ещё раз посмотрел на конверт, но не мог понять, что с ним делать.
Она хочет его убить? Что случилось?
Вот тут его осенило.
Она могла убить его в любой момент. Почему-то он был уверен, что никто не задал бы вопросов, если она решит его ликвидировать. Но тратить на это силы? Нет. Это слишком странно. Это не её стиль.
Он не успел подумать, как из-за его спины появилась рука. Он повернулся.
И увидел того, кто несёт татуировку скорпиона.
Чёрная шляпа, маска, пальто, доходящее до колен... и вот она — рука, протянутая ему.
Матео отдал конверт дрожащими руками. Незнакомец внимательно посмотрел на него и на письмо.
Он молча взял его, затем его тяжёлая рука снова отвела свет.
В ту же секунду что-то тяжёлое ударило по его голове.
Тьма накрыла его, и он потерял сознание.
И только падение к ногам незнакомца стало последним, что он понял.
Матео очнулся от резкого, ледяного всплеска воды. Он дернулся, закашлялся, пытаясь вдохнуть, но горло саднило, а голова гудела. Сколько он спал? Минуты? Часы? Дни?..
Веки не сразу открылись — слишком яркий свет бил в глаза после темноты, от которой, казалось, слиплись ресницы. Он прищурился, моргнул, и мир постепенно начал обретать очертания.
Его руки были связаны, запястья горели от натёртых узлов. Он сидел на холодном полу в центре ослепительно белой комнаты.
Вдоль всех четырёх стен стояли десятки скорпидов — безликие, как куклы, в чёрных, безупречно отглаженных костюмах, с оружием в руках и пустыми взглядами.
Но он был не один.
С трудом повернув затёкшую шею, которая хрустнула с резким звуком, он различил знакомые лица: Рен, Тейлор, ещё двое, кто чудом выжил после первого раунда.
Сердце Матео глухо стучало в груди, будто поднимая тревогу.
Но его взгляд задержался на другой фигуре.
В вихре черных силуэтов, словно капля крови в стакане молока, выделялась она. Красное платье, идеально сидящее, подчёркивало изгибы тела и мраморную белизну кожи.
Элис. Она не просто была в центре внимания — она и была центром. Матео едва позволил себе секунду на то, чтобы рассмотреть её, затаив дыхание.
Но даже это было опасно. За слишком долгий взгляд можно было лишиться не только глаз — рассказы об этом были слишком реалистичны, чтобы казаться выдумкой.
Молчание в комнате было ядовитым, тягучим. Казалось, даже стены затаили дыхание.
Охранники стояли недвижимо, как статуи, только пульсация в висках и тяжёлое дыхание выживших выдавало, что время всё ещё движется.
Пабло и Дюк расположились слева и справа от Элис, подчёркивая её власть — она была как королева в шахматной партии, вокруг которой крутятся фигуры, но ничто не решается без её движения.
Остальные пленники начали просыпаться, один за другим, вздрагивая, кашляя, приходя в ужас от происходящего.
— Ч-что здесь происходит?! — завопил кто-то, голос сорвался на визг. — Это что, пытка?! Это шутка?! Пожалуйста, скажите, что это шутка!
— Зачем нас сюда притащили?! Мы же сделали всё, как сказали! Мы не виноваты!
— Нас просто использовали! Пожалуйста, мы не хотели...
— Как думаете... почему вы здесь? — наконец произнёс Дюк, и его голос был как капля яда в стакане страха.
Он говорил медленно, смакуя каждое слово, наслаждаясь паникой, захлестнувшей этих сломанных людей.
— Простите... умоляю... извините... — дрожащим голосом как мантру повторял один из мужчин. Он был старше всех, и страх, написанный на его лице, был почти болезненным. Он буквально сложился пополам, падал на колени, бился лбом об пол.
— Я не хотел, честно... я не должен был... я не собирался... я не хотел открывать письмо, я не мог, правда... просто... это случайно вышло... пожалуйста... пощадите...
Остальные, как рис, сыпались перед Элис, падали ниц, унижаясь. Но она молчала. Не проронила ни слова.
От этого они боялись ещё сильнее. Потому что в её тишине было гораздо больше угрозы, чем в любых криках.
Она шагнула вперёд.
Каблуки размеренно стучали по мраморному полу, словно отсчитывая время до чьей-то смерти. Элис начала неспешно ходить по кругу, будто тигрица, разглядывающая добычу перед прыжком. Остальные пригнулись, стараясь не смотреть на неё, дрожали, как листья на ветру.
Элис протянула руку.
Один из телохранителей вложил в неё чёрный, блестящий пистолет. Она приняла его как нечто привычное — как будто это было не оружие, а продолжение её пальцев.
Она начала медленно ходить по кругу, размахивая пистолетом, чуть ли не мурлыча под нос.
Внезапно — выстрел.
Пуля вонзилась прямо под ноги одного из мужчин, и он с истошным криком отпрянул, спотыкаясь, словно загнанный зверёк.
Ещё один выстрел.
Паника. Все вскочили, начали метаться по кругу, путаясь в верёвках, падая, цепляясь друг за друга. Кто-то молил, кто-то плакал, кто-то просто визжал, как раненый кролик.
Один из мужчин — тот самый старик — от страха обмочился. Натурально. Его лицо перекосилось от ужаса, он не мог даже прикрыть себя, всё тело его дрожало.
Элис усмехнулась. Удовлетворённо.
Как будто получила эстетическое удовольствие от этой картины животного страха.
Затем, остановившись, она немного отступила назад, заправила волосы за ухо и произнесла тихо, но отчётливо:
— Одно. Единственное. Испытание. Вы должны были просто доставить письмо.
Не вскрыть. Не прочитать. Не анализировать. Просто — передать.
Но ваше любопытство... ваше глупое, мерзкое любопытство сыграло против вас.
Она обвела их взглядом.
Глаза холодные, как лёд.
— И это тоже, — протянула Элис, делая шаг вперёд, голос стал чуть тише, но оттого только опаснее.
— Знаете... вы всё-таки были полезны. Благодаря вам мы вывели шпионов. Трусов.
Она на миг замолчала, и её губы изогнулись в едва заметной усмешке.
— И... нового телохранителя.
Она повернулась. Медленно, по-театральному. И взглянула прямо на Рен.
Тишина стала гулкой.
— Я с первого дня тебя подозревала, — холодно сказала Элис.
Говорила негромко, но в этой тишине каждое слово звучало, как приговор.
Глядела на Рен снизу вверх — хищно, пристально, изучающе. Как кошка на раненую птицу.
— Татуировка короны на затылке, — добавила она, прищурившись. — Символика слишком узнаваемая.
Пауза.
— Думаешь, я не знаю, что ты из K.I.N.G.S.? —
Элис сделала шаг ближе, лениво, будто ей скучно.
— Думала, обманешь меня? — усмехнулась. — Жалко. Ничтожно.
Повернула голову чуть вбок, играя словами, будто смаковала их.
— Ты даже не потрудилась прикрыть эту татуировку... хотя бы попыталась бы...
Рен сжала челюсти. Она тряслась — от страха, от стыда, от бешенства. Всё накопленное напряжение выстрелило.
В одно движение, порывисто, она метнулась рукой к боку, вытащила из потайного кармана пистолет, стиснула его и подняла, целясь в голову Элис.
Она тяжело выдохнула. Пальцы дрожали.
— Стерва! — прошептала она, готовая нажать на курок.
Но не успела.
Раздался первый выстрел. Потом ещё один. И ещё.
Со всех сторон — со стен, из углов — скорпиды среагировали мгновенно.
Рен даже не поняла, кто именно стрелял.
Пули прошили её грудь, живот, плечо.
Она дёрнулась, как сломанная марионетка. Один шаг назад — и рухнула на пол, захлёбываясь собственной кровью.
Брызги алой краски на белых плитках.
Багровая лужа быстро расползлась под её телом.
Элис стояла, не шелохнувшись. Даже не дёрнулась.
Как будто знала, что никто не позволит ей получить даже царапину.
Она посмотрела на мёртвую Рен. Потом обвела взглядом остальных.
— Как глупо, — усмехнулась. — Устроить такое... и даже не рассчитать свои шансы.
Скорпиды вновь выстроились вдоль стен.
Смех — нервный, приглушённый — исчез.
Теперь снова была только тишина.
И страх. Плотный, липкий, животный.
Тишина. Секунда. Потом — истерика.
Крики. Мольбы. Плач.
Кто-то кричал: «Пожалуйста!» Кто-то звал маму.
Один из выживших упал в обморок прямо на месте — слишком сильный выброс давления.
Всё тело обмякло, глаза закатились.
Остались только Матео и Тейлор.
Элис медленно повернулась. Подошла к Матео.
— Поднять его, — сказала, и два телохранителя с безупречной синхронностью подняли Матео за руки, держа его как мешок.
Она подошла вплотную. Его взгляд встретился с её — и весь мир перестал существовать.
Между ними было расстояние вытянутой руки.
Она была ниже, но казалась выше. Сильнее. Опаснее.
Она подняла пистолет, провела пальцем по дулу, словно по игрушке.
— Ты меня разочаровал... — прошептала она с полуулыбкой, в которой не было ничего доброго.
— Нет! Я всё выполнил! Я отдал письмо! Я отдал его! — крикнул Матео срывающимся голосом, захлёбываясь паникой, отчаянием, страхом.
— Врёшь, — без тени эмоций сказала Элис и направила пистолет ему в лоб.
— Нет... нет... нет... — пролепетал он.
Мир вокруг начал расплываться, в ушах стоял звон, дыхание сбилось, ноги подкосились.
— Ты мог бы стать отличным скорпидом... — вздохнула она. — Что ж. Видимо, судьба распорядилась иначе.
Хотя... нет. Это ты сам решил свою судьбу.
Матео зажмурился. Изо всех сил.
Он чувствовал, как двое телохранителей крепко держат его руки, не давая пошевелиться.
Он ощутил дуло — холодный металл коснулся его лба, как поцелуй смерти.
— Прощай, Матео, — сказала Элис. Мягко. Почти ласково.
Как будто прощалась не с предателем, а с чем-то дорогим.
С тенью грусти, как будто и правда сожалела.
Он сжал кулаки до боли, ногти впились в ладони. Он не замечал.
Лицо пылало от страха, но кровь будто застыла.
В голове, словно киноплёнка, пронеслось всё — родной дом, усыпанный утренним светом, запах подгоревшего кофе с кухни, шаги по тротуару, свежесть ветра...
Руки матери. Голос отца. Смеющаяся сестра.
Нет. Он не хотел, чтобы всё закончилось вот так.
Здесь. На коленях. Как собака.
Но мысли больше не слушались.
Мир вокруг терял фокус.
Оставалась только Элис.
И холод.
Холод металла на лбу.
Лёгкое нажатие.
Как поцелуй смерти.
Время замедлилось.
Секунда.
Другая.
Он затаил дыхание.
Нажатие пальца.
Курок идёт вниз.
Клик.
Щелчок.
Звук, оглушительный, как выстрел.
И — тишина.
Он не мёртв.
Только дрожь. Пот. Паника.
Всё тело обмякло. Он чуть не вывернулся из рук охранников.
Хотел закричать, но не смог.
Только пустой щелчок.
Пустой.
Элис замерла.
Потом чуть склонила голову, и уголки губ приподнялись.
— Бум, — шепчет она.
Тихо, как будто доверяет ему секрет. И хихикает.
Смех проносится по комнате, пронзительный, как эхо кошмара.
Не её одной — десятки скорпидов, телохранители, Дюк, Пабло.
Все смеются.
Пули не было. Только игра.
Жестокая. Под стать хозяйке.
Матео остался сидеть на коленях.
Дышал судорожно. Мир всё ещё плыл.
— Поздравляю, парень, — весело, почти по-доброму говорит Элис,
наклоняясь к нему и легко, как ребёнка, тянет за щеку.
— Ты проходишь в третий тур. Будь таким же умничкой, и мы будем так веселиться ещё очень долго.
Матео не отвечает.
Он просто смотрит в пол.
Он жив.
Но внутри всё мертво.