Тони или Плыви

На следующее утро Ремси с удивлением обнаружил, что проснулся раньше мистера Льюиса, который лежал, отвернувшись к стене, и негромко храпел. Приглушенный свет в палатке дал юноше понять, что солнце уже взошло, однако, по всей видимости? было еще слишком для подъема.

Взяв телефон, лежащий в стороне, Ремси на секунду зажмурился от непривычной яркости экрана, удивился, как за эти три дня батарея была до сих пор жива, и тяжело выдохнул на смс-уведомлениях от Оскара. Вчера он даже не отписался брату, как обещал, о своих делах. Зачаток вины вился где-то в районе горла, но Ремси усиленно не обращал на него внимание. Юноша отложил телефон и тут же бесшумно выругался – он не посмотрел на время, хотя это было главной целью. Часы на экране показывали «05:41».

– И правда рановато, – сказал сам себе Ремси и закутался обратно в спальный мешок.

Однако он так и не смог уснуть. Он пролежал и проглядел в потолок палатки около получаса, прежде чем наконец вылезти в тамбур, обуться и выйти наружу.

Солнце приветливо выглядывало из-за сосновых макушек. Где-то на дубе, спрятанная в листве, сидела мисс Зарянка и, будто задавая настроение предстоящему дню, звонко исполняла свою песню. 

Ремси бросил взгляд на палатку сестер, но больше по привычке, чем от мысли, что кто-то из них уже проснулся – они, несомненно, все отсыпались перед дорогой назад. Ему бы тоже стоило, но сон сторонился его, а лесная поляна, наоборот, приглашала провести с ней еще немного времени. 

Дойдя до дуба, Ремси сел на один из толстых корней и облокотился спиной о ствол. На ветке прямо над ним пробежала белка, которая в моменте остановилась и уставилась на парня. Он поднял голову и посмотрел на нее в ответ. Улыбнулся, и белка, махнув хвостом, побежала дальше в поисках завтрака.

Прошел еще час. В течение него Ремси просто смотрел по сторонам в попытке отпечатать вид поляны в своем подсознании. Он понимал, что все равно не запомнит всего, но гладь озера, благодаря которому вода больше не казалась такой страшной загадкой, стройные деревья, уходящие макушками в небо, мягкая трава и палаточный лагерь, который за эти дни стал безопасным пристанищем, – эти детали надолго останутся в памяти.

Юноша очень надеялся, что Льюисы проспят часов до десяти, но знал, что такое развитие событий маловероятно. Как бы не хотелось признавать, он знал – конец, рано или поздно, все равно наступит. Но он был рад оттянуть его настолько, насколько было возможно.

Спустя некоторое время, будучи наедине с лесом, Ремси не сразу заметил, что проснулся кто-то еще. Только когда боковое зрение уловило шагающий силуэт, юноша моргнул и повернул голову.

– Ты же не сидел здесь всю ночь?

– Нет, хотя это тоже, наверное, интересный опыт, – Ремси подвинулся и позволил Алисии, которая, как и он сам, еще не успела переодеть пижаму, сесть на соседний корень.

– Мы с девочками как-то пытались, – сказала она, потирая заспанные глаза. – Но нас ненадолго хватило. Хотели застать кого-нибудь из животных, которые часто гуляют ночью, но Мора уснула в первый час, и меня тоже уже почти сморило, поэтому нас пришлось вернуться в палатку. Ким тогда сильно обиделась на нас, потому что она была готова не спать до утра, но ей нельзя было оставаться снаружи одной. 

Ремси тихо рассмеялся.

– Сколько вам тогда было?

– Ой, – Алисия на секунду задумалась. – Это было лето, когда я окончила школу. Мне было восемнадцать, а девчонкам двенадцать и десять. Ну, Море еще было девять, мы тогда ездили в середине июля.

Они сидели в тишине. Оба смотрели на одно озеро, но, вероятно, думали о совсем разных вещах.

Затем Алисия поднялась и, отбросив за спину свои длинные кудрявые волосы, спросила:

– Хочешь сходить со мной за земляникой для завтрака?

Ремси, почти не думая, согласился на эту финальную мини-авантюру. Они взяли по кружке и пошли по дороге, ведущей к «Братьям Брукс» и «Вдове», и через несколько метров Алисия свернула вглубь леса. Юноша не сразу опознал под своими ногами еще одну тропинку, засыпанную прошлогодней листвой буков.

– Она растет прямо вдоль дорожки, – Алисия указала на несколько уже общипанных кустиков.

Прошли чуть дальше, и им удалось найти совсем крохотную полянку, усыпанную ярко-красными ягодами. Наполнив обе кружки (и немного животы) земляникой, Ремси с Алисией вернулись в лагерь, где остальные Льюисы уже вовсю были заняты утренними хлопотами.

– Вот вы где! – воскликнула Мора, вышедшая из тамбура с пакетами в руках.

– Устроили вылазку за ягодой, – парень поставил кружку на покрывало рядом с Ким, которая, как и вчера, была ответственна за завтрак. 

– Молодцы! – мистер Льюис следил за разведенным костром. – Нужно поесть как следует, прежде чем отправиться в путь. А то бабушкину запеканку придется ждать только к обеду...

– Мы заедем к бабушке?! – от радости Мора выронила один из пакетов.

Алисия тоже воодушевилась от услышанного, и даже Ким, сидевшая до этого с хмурым лицом и рассыпавшая по тарелкам кашу, с предвкушающим интересом посмотрела на отца.

– Ну, конечно, – улыбнулся мистер Льюис. – Я еще вчера им позвонил, они нас ждут. О, и, Ремси, – он повернулся к юноше, – я связался с твоей мамой и предупредил ее.

– Она... была не против? – неуверенно уточнил Ремси.

Зная Джейн, она вполне могла отказать в подобной просьбе, если понимала, как важно это было для ее сына.

– Не против, – кивнул мистер Льюис и отвернулся, чтобы помешать угли.

С другой стороны, рассуждал Ремси, опустошая последний пакетик с орехами и сухофруктами, чем дольше меня нет дома, тем ей лучше.

Походники съели на завтрак все оставшиеся запасы продуктов, выпили по чашке горячего сладкого чая и приступили к финальным сборам. Почистили зубы, сбегали до ручья за водой, свернули палатки.

Когда Ремси закинул на спину рюкзак, то сразу почувствовал знакомую давящую боль. Хоть тело за ночь сумело немного отдохнуть, сейчас оно вступало в новый протест против тяжелого рюкзака и трехчасовой дороги до машины. Все старые болевые точки напоминали о себе неприятным напряжением.

– Ну, готовы? Тогда в путь. Назад идти будет попроще, обещаю.

Бросив последний взгляд на поляну с ее сверкающим озером и яркой зеленью, Ремси натянул на лоб кепку и двинулся за Морой по тропе ко второму чек-поинту.

Удивительно, но дорога назад воспринималась совсем по-другому. И дело было не только в том, что большую часть пути путешественники шагали под горку (чему Ремси очень радовался), но и в том, что само восприятие леса менялось. Они проходили места, мимо которых уже шли несколько дней назад, но почти все из них казались новыми. Может, такая перемена была связана еще с тем, что Ремси практически не помнил видов, которые встречались в первый день, поскольку был тогда слишком сосредоточен на желании просто дожить до лагеря.

Мистер Льюис, бодрый и полный энергией, как обычно, возглавлял их небольшую группу и рассказывал про «Зеркало».

– Это такая отвесная скала, высокая и очень гладкая. Некоторые смельчаки пытались добиться разрешения о закрепления на ней зацепов, но ничего не вышло. По официальной причине, сотрудники нацпарка посчитали скалу слишком опасной для скалолазания. Но, кроме того, они, как все считают, не захотели портить такое красивое природное место зацепами и веревками, с чем я, собственно, согласен. Если побывать у «Зеркала» и увидеть его собственными глазами, то не захочешь, чтобы его вообще кто-то трогал. Оно выглядит так, будто какой-то великан аккуратно отрезал его большим ножом от другой скалы.

Они сделали привал у того же ручья, что и в первый день. Ремси скинул на землю рюкзак и сел на буковый корень, чувствуя, как каждая клеточка спины отдавалась глухой болью. Ноги дрожали от перенапряжения и безостановочной ходьбы, но парень радостно отметил, что ему не хотелось проклинать все на свете. Верный знак, что самочувствие, несмотря на усталость, было лучше, чем в начале путешествия.

Мора села рядом и протянула другу бутылку с холодной водой. Ремси вмиг опустошил ее добрую половину и громко выдохнул.

– Не думал, что буду скучать по воде.

– Ой, мне кажется, я иногда хочу сюда приехать, лишь бы напиться ею.

Подруга хотела еще что-то добавить, как вдруг Ким, сидевшая на корточках у ручья, громко сказала:

– Никому не двигаться!

Ремси с Морой рефлекторно посмотрели в ее сторону и заметили, как девушка поспешно достает из кармана шорт маленький блокнот, а из заплетенных волос – парень удивился – карандаш.

– Как думаешь, кого она увидела? – шепнул Ремси.

Но ответ пришел, вернее, прилетел сам: бледно-желтая бабочка приземлилась на ромашку, росшую около ручья, и теперь сидела, покачивая своими крыльями. Ким принялась быстро зарисовывать крушинницу в блокнот.

Друзья обменялись взглядами.

– Ну, не только же нам наблюдать за диким животными, – хмыкнула Мора, но заметив скептичное выражение лица Ремси, спросила: – Что?

– Да нет, – юноша вновь глянул в сторону Ким. – Просто... мне не нравятся бабочки. Это же по сути просто те же мохнатые толстые гусеницы, только с крыльями.

– Какие у тебя строгие критерии суждения, – рассмеялась Мора. – А вот возьмешь и станешь в следующей жизни бабочкой.

– Если следующая жизнь существует, – философски отметил Ремси.

– О, у бабочек точно существует.

Ким пребывала в хорошем настроении всю оставшуюся часть пути, что положительно сказалось на всех походниках. Она даже провела мини-лекцию по бабочкам, рассказывая про их подвиды и места обитания. А Мора в это время не уставала поворачиваться к лучшему другу и тихонько хихикать с его серьезного лица.

Наконец деревья вдалеке начали расступаться, и Ремси заметил за мистером Льюисом невысокий столб, обозначающий начало, но в их случае – конец тропы. Боль, не связанная ни с усталостью, ни с больными мышцами, кольнула где-то в грудной клетке.

Они покидали Сэйф-Хэвен.

Когда вещи были сложены в багажник «Ленд Крузера», мистер Льюис вновь направился в сторожку Ника, который – даже за оконным стеклом – выглядел все также хмуро и недовольно. Девочки и Ремси же заняли свои места в машине. И как бы парень ни был рад наконец-то присесть и облокотиться на что-то мягкое, в глубине души он был готов променять этот комфорт на покрывало под дубом.

Возможно, Ремси чувствовал бы себя в разы хуже, если бы они сразу поехали в Истборн. Но возможность подольше не возвращаться домой – и! – побывать в гостях у бабушки и дедушки Моры немного воодушевляла.

Мистер Льюис вернулся и завел машину.

– Отличное все-таки получилось приключение, – сказал он, выруливая на дорогу.

Юноша трясся и не сводил взгляд с леса, пока они не выехали на ровную дорогу и тот наконец не остался позади. Ощущая горечь как от расставания с дорогим другом, Ремси продолжил смотреть в окно, чтобы никто не заметил его покрасневшие глаза.

Путь до Бристоля занял всего около получаса. Никогда прежде не бывав в этом городе, парень, ни с кем так и не обмолвившийся словом за последние тридцать минут, все также выглядывал в окно и наблюдал, как сменялись дома, отделанные кирпичом и темным камнем.

Мора как-то рассказывала, что их старый дом, в котором сейчас живут ее бабушка с дедушкой, располагается в пригороде. Поэтому они проехали центр – юноша удивился наполненности улиц, несмотря на обеденное время – и выехали на Клифтонский мост. Подруга повернулась, чтобы ткнуть Ремси, но он уже, чуть наклонившись, смотрел в окно Ким, приоткрыв от удивления рот. Затем парень крутанул головой вправо – и, хоть, большая часть вида была скрыта за машинами и ограждениями, – увидел, как вдали под ними река Эйвон огибает поросшую мхом скалу.

Ремси восторженно улыбнулся.

Прямо с подвесного моста, раскинутого над ущельем, они оказались в районе Ли-Вудс, который сразу же встретил прибывших путешественников густой зеленью – она скрывала за собой дома по обе стороны дороги.

Старый дом Льюисов тоже оказался спрятанным за высокой живой изгородью. И если бы мистер Льюис не свернул в один момент на прилегающую дорожку, Ремси бы никогда не подумал, что она по итогу выведет их к двухэтажному дому, отделанному темно-серым камнем, с широкими эркерными окнами, в которых отражались верхушки деревьев и мягкая изгородь. Чуть покосившийся почтовый ящик стоял рядом с открытой верандой, на которую уже успела выскочить пожилая женщина.

Она терпеливо выждала, пока мистер Льюис заедет за ворота и припаркуется, а затем резвым шагом двинулась к машине, бормоча слова, которые за поднятыми стеклами было невозможно разобрать.

–...а-то Эрл все переживал, что вы задержитесь! Все уши мне уже проел, – услышал Ремси, когда вышел из машины на брусчатую площадку.

Парень прошелся взглядом по тропинке, которая вела к входной двери на веранде, потом по массивным каменным стенам. Он всегда знал, что родители Моры немало зарабатывали, но, стоило признать – их же дом в Истборне в сравнении с этим, старинным и роскошным, казался в разы скромнее.

– О, мои сладкие девочки!

Ремси повернулся как раз в тот момент, когда бабушка Льюис сжимала в объятиях Ким, которой, судя по выражению лица, не сильно нравились столь радушные приветствия.

– Вы совсем устали с дороги, еще и три ночи в лесу до этого. Идите скорее в дом, я приготовила обед, – покачала головой старушка, и парень только сейчас – после того, как она отпустила всех трех внучек, – смог хорошенько ее разглядеть: бабушка Льюис была высокой и худой – как мистер Льюис – женщиной с собранными седыми волосами и прямоугольными очками. Ее темная кожа собиралась и обвисала в некоторых местах, а тонкие руки слегка дрожали.

– Мам, не забывай, у нас сегодня особенный гость, – мистер Льюис указал на неуверенно стоящего в стороне Ремси.

– Ну, конечно! – вскинула дрожащие руки бабушка Льюис и быстро зашагала к парню. – Ну, конечно! Очень рада с тобой познакомиться, дорогой. Мора о тебе много рассказывала, – и она сжала Ремси в тех же крепких объятиях, в которых пару минут назад держала Ким.

Юноша, на время забывший, как дышать, изумленно глянул на подругу, которая еле сдерживала смех.

– Спасибо, – Ремси неловко улыбнулся, когда бабушка Льюис наконец выпустила его из своей чересчур крепкой хватки. – Я тоже очень рад, миссис Льюис.

– Брось, дорогой, – старушка отмахнулась как от мухи. – Зови меня Роза, а моего мужа Эрл. Хорошо? И чувствуй себя как дома.

Юноша вновь растянул губы в неловкой улыбке, чувствуя, как пылают собственные щеки, и слабо кивнул.

– Вот и замечательно. А теперь, – скомандовала всем бабушка Льюис, – быстро в дом мыть руки и обедать!

– А где папа?

– Я его оставила следить за пирогом.

Внутри дом оказался таким же старинным и роскошным, как и снаружи: стены прихожей были выложены крупным серым камнем, а деревянный темный пол уводил к закрытой – как Ремси предполагал – спальне по правой стороне, просторной гостиной по левой и лестнице на второй этаж, стоявшей у дальней стены. Там же был резной комод с аккуратными ручками и тремя стопками потертых книг на крышке. В прихожей, где Ремси снял кроссовки и почувствовал прохладу пола, помимо шкафа для одежды стоял еще большой деревянный глобус, в разных частях которого были вбиты металлические гвоздики. Юноша с интересом наклонился вперед. Большинство из гвоздиков приходилось на Великобританию и прилегающие к ней страны.

– Это папа отмечал места, в которых побывал, – пояснила Мора. – Он хотел забрать его в Истборн, но мама сказала, что раз там дом меньше, то и вещей туда надо перевезти меньше.

– Почему этот ваш дом похож на место, где мог бы жить какой-нибудь герцог? – шепнул Ремси, пока они шли в ванную, спрятанную за лестницей на первом этаже.

Он чувствовал себя немного неуютно в такой серьезной, даже аристократичной атмосфере.

– Так мой дед – потомок герцога и герцогини Клифтонских.

Парень вытаращенными глазами посмотрел на подругу.

– Я тебе разве не говорила? – как ни в чем не бывало спросила она.

– Нет, – немного обиженно ответил Ремси.

– Оу, ну и хорошо. Потому что это неправда, – Мора захихикала. – Я даже не знаю, существовали ли когда-нибудь настоящие герцог и герцогиня Клифтонские.

– Иди ты! – юноша рассмеялся против воли.

– Но ты бы видел свое лицо! Как будто тебя правда привезли на обед к герцогу, – она еще раз хихикнула. – На самом деле, по рассказам мамы, папа очень ответственно подошел к покупке первого собственного дома. Они жили на другом конце Бристоля, когда родилась Алисия, в небольшой одноэтажной хибаре, которую папе, как первому внуку, завещал прадедушка Саймо–

– Но я думал, твой отец – младший? – перебил Ремси.

– Да, Мариэлла, наша тетя, старше на три года, но прадедушка Саймон хотел завещать свой старый сарай – не знаю, на чем держащийся, – первому внуку, а не внучке. Ой, он был очень неприятным мужчиной. Но суть в чем: в том-то сарае папа с мамой и прожили первые годы своего брака. Им никогда не нравилось то место, но денег на что-то получше не было, еще и с рождением Алисии. Но папа не захотел содержать там семью, поэтому стал брать сверхурочные и работать по выходным, лишь бы быстрее продать ту хибару и перебраться в новое место. Я не знаю, почему он выбрал именно этот дом, но ему понравился Ли-Вудс, тихий и спокойный район, плюс недалеко от леса, – Мора усмехнулась. – По крайней мере, так всегда рассказывает мама, – девушка пробежалась глазами по кафелю в ванной, словно окунаясь в воспоминания. – Здесь и прошло мое детство. Но сейчас тут живут бабушка с дедушкой, и иногда приезжает Мариэлла, чтобы дом не стоял пустым.

Поначалу, только зайдя в дом, Ремси подумал, что очутился в какой-то древней библиотеке, обставленной старинными артефактами и книгами, где нельзя громко дышать и издавать лишних звуков. Однако его впечатление быстро изменилось в тот же момент, когда они с Морой прошли в большую гостиную, соединенную со столовой. Настенные часы пробили половину второго. Из распахнутой двери, ведущей на кухню, доносились отголоски бытовой ссоры...

– Я ведь велела выключить духовку через пять минут!

– Так тебя и не было всего пять минут!

...шумно играл телевизор, стоящий рядом с каменным камином. Ко всему этому еще добавлялся звон стаканов, которые Алисия уже расставляла на круглом столе, аккуратно вписанном в эркерное окно. Ремси, подстегиваемый любопытством, подошел к большому деревянному шкафу – на его полках были расставлены другие потертые книги и несколько снимков в фигурных рамках. На одном из них была запечатлена вся семья Льюисов: Роза и Эрл по центру, мистер и миссис Льюис, Мариэлла – полная, красивая женщина с широкой улыбкой, Алисия, Ким и еще совсем маленькая Мора. Ремси улыбнулся.

– Все в порядке, – раздался с кухни голос мистера Льюиса. – Давай, давай я помогу.

Закончив изучать семейные фотокарточки, парень занял место за столом, где уже сидели и о чем-то переговаривались Мора с Алисией. Вскоре к ним присоединилась Ким, которая спустилась со второго этажа в свежей одежде и с собранными в хвост волосами.

– Ты успела сходить в душ? – потрясенно спросила Мора. – Мы в доме от силы минут десять.

– Мыться – не так долго, как ты себе представляешь.

Ремси вовремя успел перехватить руку подруги, которая резко потянулась за солонкой для броска.

Наконец, с кухни вышел мистер Льюис, держащий форму для запекания – от нее шел горячий пар и вкуснейший аромат. Пастуший пирог, радостно отметил для себя юноша. Следом за мистером Льюисом из-за двери появились его родители.

– Эрл, выключи телевизор.

– Да погоди, я еще не всех внучек даже обнял, – проворчал дедушка Льюис – полноватый лысый мужчина, который носил недлинную седую бороду и круглую оправу на носу. – Привет, детка, – сказал он, обнимая Мору. После мужчина повернулся к юноше и широко улыбнулся. – А ты, должно быть, Ремси.

Парень отчего-то резко подскочил и пожал протянутую руку.

– Да, мистер Льюис– сэр–

– Оставим ненужные формальности, сынок, просто Эрл.

И он направился к кофейному столику, чтобы выключить телевизор.

– Каждый раз переживаю за вас как в первый, когда вы идете в поход, – вздохнула Роза, когда Эрл, пресекший предложение сына помочь, вернулся и принялся раскладывать пирог по тарелкам. – Осторожно, очень горячо, только из духовки.

Тишину, наступившую на миг в столовой, тут же спугнуло звяканье вилок, звон стаканов и просьбы передать тарелку с овощами. Ремси, хоть и обжегший в спешке кончик языка, был очень рад домашней, еще и такой вкусной еде. И хоть мистер Льюис хвалил пастуший пирог Джейн, Ремси был готов поклясться, что ее пирог и близко не стоял к тому, который приготовила Роза. Он сильно напоминал пирог бабули Линн, и парню не хотелось больше ничего, кроме как смаковать каждый кусочек. Потом он даже осмелился попросить добавки.

– Конечно, конечно, дорогой. Совсем изморил бедного мальчика в походе, Боб, – покачала головой бабушка Льюис. – Вон у него одна кожа да кости.

– Нет-нет, что вы, – запротестовал Ремси, ставя перед собой новую порцию ароматного пирога. – Просто очень вкусно.

– Ешь на здоровье. Ну, кто расскажет мне про ваши приключения последних дней? Или там произошло что-то, о чем мне лучше не знать?

К клацанью вилок присоединились разговоры о прошедшем походе. Ремси не вмешивался, лишь время от времени отвечал на вопросы Розы, обращенные к нему. А так он тихо попивал сок и слушал пересказ Моры об их подъеме на «Лягушку» и его собственной реакции на вид оттуда. Ким часто перебивала и жаловалась, что так и не встретила королька, хотя в последний день ей все же удалось зарисовать крушинницу.

– Так у нас этих крушинниц – полный сад, – бабушка Льюис махнула на окно позади себя.

– Ба, это желтушки.

Мора рассказала про их встречу с Тони и его кошкой Мэри-Грейс.

– Чем-то похожа на нашу Хейз, – хмыкнул Эрл. – Она тоже вечно где-то гуляет.

Ремси наблюдал за всей этой картиной и не мог поверить, что такая жизнь действительно существует. И не «где-то», а у него под носом. Сколько раз он мечтал о чем-то подобном: теплом семейном обеде, у которого не было бы двух единственных граней в виде полного молчания или взрывных ссор. Чтобы бабуля Линн приготовила свой пастуший пирог и села бы вместе с ними за стол, Оскар бы рассказывал необычные истории, отец бы подхватывал и добавлял свое, а мать... сидела бы рядом и мягко улыбалась. Но в их доме никогда не было и не будет чего-то хоть немного похожего на то, что происходило сейчас в доме Льюисов. И Ремси вдруг почувствовал такую горькую обиду и злость, что не сразу понял, что к нему кто-то обращался.

– Простите? – спросил он, поднимая глаза и медленно расслабляя сжатые под столом кулаки.

– Я говорю, может, еще добавки, дорогой? – повторила свой вопрос Роза.

– Нет, спасибо, – замотал головой парень. – Я правда наелся. Все было очень вкусно.

– Ну, хорошо. Мора, тогда почему бы тебе не показать Ремси наш сад? Я высадила там несколько новых цветов, а то, – старушка повернулась к сыну, – пока тут жили вы, в саду нельзя было даже просто посидеть и полюбоваться природой. Если бы Эмбер–

– Мам, – пресек ее речь мистер Льюис. – Мы это уже обсуждали. Эмбер следила за тремя детьми и еще умудрялась работать. Ей точно было не до сада.

Роза, по всей видимости, хотела что-то возразить, но промолчала при строгом взгляде сына.

– Сюда, – разбавила неловкое молчание Мора и повела лучшего друга к деревянной двери с витражным стеклом, которая вела из столовой на садовую веранду.

Ремси не был готов назвать садом то, что увидел. С западной стороны дома располагалась большая территория, вся усажанная травой и огороженная каменно-зеленой изгородью. В одном из ее углов были отмечены несколько клумб с петуниями, розами, флоксами и подсушенной лавандой. Над ними летала парочка ярко-желтых бабочек. Вдоль изгороди тянулись редкие деревья, в тени которых прятались качели, но все остальное пространство было голым. Юноша вспомнил сад в своем доме – он был небольшим, но намного приятнее глазу, потом в голове всплыл задний дворик бабули Линн с яркими клумбами и ягодными кустами. И Ремси решил, что пространство перед ним было чем угодно, но не садом, где можно было бы любоваться природой – уж слишком тут было тоскливо. Возможно, правда, эту мрачную атмосферу усиливали еще и темные облака на небе.

– Дом меняется, а наши посиделки на качелях – нет, – Мора с тяжелым вздохом уселась на мягкую подушку.

Ремси сел рядом и похлопал себя по животу.

– Это было хорошо.

– Ты еще не пробовал бабушкины пирожки. Вот подожди, она наверняка приготовит их на завтрак!

Парень непонимающе глянул на подругу.

– На завтрак?

– Ну, да, – Мора вернула ему непонимающий взгляд. – Мы всегда остаемся здесь минимум на три дня, потому что приезжаем довольно редко из-за учебы. Ты же не думал, что мы просто заехали на обед?

Признаться честно, именно так Ремси изначально и думал.

– То есть... мне тоже можно будет остаться?

– Ну, конечно! – воскликнула девушка. – Мы же не выставим тебя за дверь.

– Но разве твоему отцу не нужно на работу?

– Перед отъездом он говорил, что взял отпуск на неделю, так что до четверга он на работе точно не появится.

Ремси вмиг ощутил то же самое приятное волнение, как и в день, когда Мора только пригласила его в поход. Возможность пробыть с Льюисами еще три-четыре дня и не возвращаться домой привела его в восторг. А мысль, что мистер Льюис уже связался с Джейн, и та дала свое согласие, заставила парня вскочить на ноги от радости, чем он напугал подругу.

– Прости, – быстро сказал он. – Я просто... Это же круто!

– А я тебе о чем! – закивала Мора. – Мы сможем лечь в моей старой спальне, только сначала выгоним оттуда Ким. Но представляешь: будем смотреть фильмы и болтать до ночи!

Такая неожиданная перспектива чуть не опьянила Ремси от счастья. Он бормотал слова благодарности мистеру Льюису и судьбе за шанс продлить это приятное, беззаботное время еще на несколько дней, пока наконец-то не успокоился и снова не сел рядом с подругой.

Они просидели какое-то время, обсуждая планы на предстоящий вечер и предвкушая атмосферу ночевки. На секунду Ремси почувствовал, как что-то непонятно мягкое коснулось его ноги, и от испуга чуть не пнул светло-серую кошку, трущуюся у ног. Но благо та успела отпрыгнуть.

– Ой! – парень удивленно уставился на животное. – Прости, пожалуйста, я чуть тебя не прибил.

Кошка обиженно глядела на Ремси и недовольно била пушистым хвостом по траве.

– Это Хейз, – Мора наклонилась, чтобы погладить питомца, но кошка явно прибывала не в лучшем расположении духа после случившегося, потому что она тут же развернулась и пошла к дому. – Мама Тутси.

– Серьезно? – поразился юноша.

– Да, – кивнула подруга. – Хейз всегда жила у бабушки с дедушкой. Она очень любит гулять и как-то раз вернулась с потомством... Кого могли, раздали, но никто не хотел брать Тутси. Тогда Алисия уговорила родителей взять ее к нам.

Ремси вспомнил Зигги – своего первого хвостатого друга, который был рад потоптать цветы или поиграть с летающей тарелкой. Но из-за того, что Джейн отказалась даже выслушивать мысль о приюте пса после смерти бабушки, Ремси больше никогда не заводил дома разговор о питомцах.

– А почему вы переехали в Истборн? – спросил юноша в попытке перевести тему.

Он никогда раньше не задумывался над этим вопросом. Предполагал причины, по которым люди обычно переезжали в другие города и страны, но этот дом казался идеальным местом не только для того, чтобы здесь вырасти, но и чтобы остаться. Ремси подумал, что очень хотел бы здесь жить, если... они с Морой смогут поступить в Бристоль. Далекая и почти нереальная мечта, но он не мог не думать о ней.

– Тот год был... – девушка помолчала, прежде чем продолжить. –...насыщенным.

Тот год был действительно полон на разного рода события, причем в обеих семьях. Алисия поступала в лондонский университет; остальные члены семьи Льюис собрались переезжать в Истборн; Ремси потерял бабушку; но встретил Мору, которая, как и он, нуждалась в близком друге. 

– Не знаю, будто наложилось слишком много факторов, – казалось, Мора нехотя погружалась в воспоминания того времени. – Алисия уехала, папе предложили повышение в Истборне, а мама как раз хотела уехать отсюда еще ближе к морю. Что касается нас с Ким... нас особо никто и не спрашивал. Говорю, совокупность факторов.

– Но ты ведь не хотела переезжать.

– Никто не хочет переезжать, когда им десять и они привязаны к месту, в котором выросли.

Она помолчала и с легкой улыбкой добавила:

– Но если бы мы не переехали, я бы не встретила тебя.

– И ты считаешь это плюсом? – усмехнулся Ремси.

– Ну, я во всем стараюсь искать что-то хорошее.

Они еще немного посидели на качелях, прежде чем Мора предложила вернуться в дом. Там снова был включен телевизор, и на его фоне Ким и Эрл громко перебивали друг друга, выбрасывая на кофейный столик игральные карты. Алисия с Розой разговаривали о чем-то на диване (бабушка Льюис часто прерывалась, чтобы крикнуть «Да можно же так не шуметь!»), а мистер Льюис сидел в кресле-качалке с кружкой кофе в руках и свернувшейся Хейз на коленях и, казалось, размышлял о чем-то не сильно приятном.

– О! – воскликнула Роза, заметив Ремси с Морой. – Ну что, как тебе сад?

– Красивый, – ответил юноша и сел в свободное кресло около камина. – Моя бабушка тоже выращивала лаванду.

– Ох, эта лаванда, – тяжело вздохнула Роза. – Все ей не так. Как твоя бабушка с ней справляется?

– Она... говорит, что лаванда очень вредная сама по себе. Но красивые цветы стоят того, чтобы за ними ухаживали.

– Все, кроме лаванды, – заверила бабушка Льюис, и Ремси не стал ее переубеждать.

– Ха! – победно воскликнула Ким. – Я опять победила.

– Ты подсматриваешь в мои карты, – буркнул Эрл, однако Ремси показалось, что он заметил тень улыбки на лице старика. – Предлагаю реванш, но с большим количеством игроков.

– Да легко, их я тоже уже обыгрывала, – Ким самодовольно задрала подбородок.

Все, кроме мистера Льюиса, не отказались от последовавшего предложения присоединиться к матчу.

– Все хорошо, Бобби? – забеспокоилась Роза.

– Да, мам, – мистер Льюис отхлебнул немного кофе и чуть натянуто улыбнулся. – Я с ними в походе наигрался. Не переставая, оставляли меня в любой игре. Я лучше буду следить, чтобы никто не жульничал.

Они вновь сразились на поле «Верю-не-верю» – по всей видимости, любимой семейной игры Льюисов. Ремси каким-то образом умудрился пару раз выйти первым, чем заслужил возмущенность Ким и восхищение Эрла.

– Это вы меня научили, – оправдывался парень, второй раз освобождаясь от карт первым. – До похода я был очень плох в этой игре.

Настенные часы показывали почти четыре дня, когда Эрл, оставшийся в последней игре один на один с Ким, заполучил свой реванш.

– И кто победил теперь?

– Ты только под конец смог обыграть свою восемнадцатилетнюю внучку. Сомнительная победа, не находишь?

– Но все равно победа, – довольно улыбнулся Эрл и начал собирать карты со стола.

Ремси, вышедший в финальной игре почти сразу после Моры, сидел в кресле, подобрав под себя ноги, и боролся со слипающимися, несмотря на стоящий вокруг шум, глазами. Он сумел расслабиться за последние два часа и чувствовал себя так комфортно, что мог бы уснуть прямо в гостиной. Упершись щекой в мягкую спинку, Ремси уже был готов погрузиться в манящее сонное царство, как оттуда его резко вытащила неожиданная фраза мистера Льюиса.

– Что ж, мы, пожалуй, будем собираться, – мужчина медленно поднялся и усадил в пустое кресло Хейз. 

– Что?! – воскликнули одновременно Мора с Ким.

– Вот видишь, Бобби, девочки хотят–

– Мам, – с той же интонацией, что и во время обеда, произнес мистер Льюис. – Это мы тоже уже обсуждали, – затем он повернулся к дочерям. – Простите, девочки, но сегодня мы не можем остаться.

– Но почему?!

– Мы же всегда остаемся.

– Мне нужно завтра выйти на работу–

– Но ты же в отпуске! – возразила Мора.

Мистер Льюис на секунду вздохнул и закрыл глаза.

– Меня попросили завтра срочно выйти. Я же все-таки врач.

– Ты главный стоматолог в частной клинике, – скептично отметила Ким.

– Вот именно, я главный стоматолог. Если бы ситуация не была такой критичной, как ее описывают, мы бы остались. Но, к сожалению, мы вынуждены сейчас уехать.

– Ты можешь уехать, а мы останемся, – предложила Ким.

– Нет, мы сейчас уедем тем же составом, каким и приехали, – твердо сказал мистер Льюис. – И не спорьте со мной. Лучше собирайтесь, нам нужно к вечеру уже вернуться. 

Сестры и Ремси растерянно смотрели на мужчину, не говоря ни слова.

– Ну, хоть чай попейте перед дорогой, – неуверенно предложила Роза.

Они, правда, попили чай, но в такой неловкой и напряженной тишине, что Ремси подумал, а не вернулся ли он случайно домой раньше положенного.

Так как никакие вещи они особо и не разгружали, походники быстро собрали разбросанные телефоны, кепки и уже через десять минут стояли около машины.

Прощание вышло быстрым и скомканным. Ремси поспешно пожал руку Эрлу и поблагодарил Розу за чудесный обед.

– Брось, дорогой, – она заботливо погладила щеки юноши своими обветренными морщинистыми руками. – Приезжай к нам как-нибудь на подольше. Расскажешь мне, как правильно ухаживать за лавандой.

«Ленд-Крузер» выехал на главную дорогу Ли-Вудс под стук капель о стекло. Ремси пытался высмотреть очертания двухэтажного каменного дома, но тот был скрыт из виду за зеленой стеной. Они в тишине пересекли Клифтонский мост и уже выезжали из Бристоля, как мистер Льюис, глядя в зеркало заднего вида, мягко сказал:

– Я обещаю, что этим летом еще привезу вас сюда и оставлю настолько, насколько сами захотите. Ну, или насколько вам позволят бабушка с дедушкой. Но сегодня нам надо вернуться домой.

Ким молча решала судоку, однако Мора настойчиво сказала:

– Тогда и Ремси придется брать с собой, а то я уже успела наобещать ему суперночевку. К тому же бабушка не против, чтобы он приехал.

Парень перехватил взгляд мистера Льюиса в зеркале.

– Возьмем.

Отдалясь от Бристоля, путешественники ехали вдоль железной дороги. Ремси заметил, как за окном, по которому наперегонки бежали капли дождя, катился длинный поезд. Осознание происходящего в полной степени настигло юношу только сейчас.

Они ехали домой.

И если Льюисы могли так назвать город, в который переехали шесть лет назад, то Ремси – за все шестнадцать лет своей жизни в нем – так и не сумел этого сделать.

А ведь еще пару часов назад он думал, что проведет следующие дни в том аристократичном, но уютном доме. С одной стороны, мистер Льюис ведь и не обещал, что они останутся, но с другой, – и Ремси это очень злило и обижало – по словам Моры, раньше они всегда оставались. Тогда что же случилось сегодня? Правда срочный вызов на работе? Парень мысленно соглашался с Ким: если главврач частной клиники не может спокойно уйти на неделю в отпуск, то как эта клиника вообще еще существует?

Мозг и тело били сопротивление, велели вернуться в тот каменный дом, скрытый от посторонних глаз, или на поляну, которая была защищена от незваных гостей высокими деревьями.

Это было очень странное чувство. Ремси казалось, что раньше он никогда не испытывал ничего подобного. Может, только в детстве, когда возвращался от бабушки в Истборн, и то не факт. Грудная клетка сжималась каждый раз, когда в мыслях всплывал Сэйф-Хэвен.

Он так долго ждал этого похода, с самого приглашения Моры. И вот, конец.

Все закончилось.

Тошнило, хотелось плакать, поделиться с кем-то своими чувствами. Но разве Льюисы могли понять? Они проделывали такое постоянно, каждое лето. Могли спокойно вернуться, когда только захотят, и в Сэйф-Хэвен, и в Ли-Вудс. Мог ли он? Вряд ли.

С каждым преодоленным километром все: лес, моменты, проведенные в нем, смех, улыбки, – оставалось дальше и дальше. Как только Ремси начинал думать про все хорошее, что с ним случилось за последние дни, ему становилось плохо. Он мог бы уснуть, дать времени пройти, но не хотел. Он хотел про это думать. Парадокс. Он хотел вспоминать и проживать еще раз – хотя бы в мыслях – те чувства, которые создавали ощущения безопасности, заботы и тепла.

Одно за другим, словно слайд-шоу, в голове вспыхивали воспоминания, и Ремси изо всех сил цеплялся за них, пытался вернуться и остаться там, а не на сидении машины по дороге в место, куда он совершенно не хотел ехать. Внутреннее сопротивление и грусть по просочившимся сквозь пальцы событиям были настолько сильными, что Ремси чувствовал их в крутящемся желудке, тяжелых легких и сжатом горле.

Счастливые воспоминания отдавались болью.

Хотелось немедленно вернуться, съесть еще кусочек пастушьего пирога бабушки Льюис, увидеть в маленьком окошке хмурое лицо Ника, встретить Тони с его кошкой, поплавать с Морой в озере, и вообще переживать второй и третий день снова и снова, пока грусть не утихнет, а ком в горле не пройдёт.

Когда он сможет почувствовать нечто подобное вновь? Попасть в ту же компанию и так прекрасно провести с ними время? Сколько ему ждать? Впереди финальные два года учебы в школе, затем университет, и даже после утешающего разговора с Морой Ремси был уверен, что он по-прежнему стоит где-то в тумане и беспомощно оглядывается по сторонам, выискивая что-то знакомое и комфортное; к чему можно обратиться, куда можно убежать и просто знать: да, несмотря ни на что, все хорошо.

Он вспоминал улыбающееся лицо мистера Льюиса, изучающее лицо Ким, доброе лицо Алисии и такое родное лицо Моры, несмотря на то, что прямо сейчас они все вместе тряслись в одной машине. Через пару часов закончится и это. Грела одна мысль: по крайней мере, с Морой они совсем скоро снова увидятся.

Ремси больше всего на свете не хотел возвращаться в Истборн. Тем более что там его никто особо-то и не ждал. Ну, разве что Оскар. Но парень отдал бы все, лишь бы вернуться в Сэйф-Хэвен хоть на мгновение...

Он открыл глаза. Все-таки задремал и теперь надеялся (не сильно, но все же), что будет полегче. После сна всегда притуплялись некоторые чувства.

Не помогло.

Воспоминания о лесе одно за другим начали перекатываться в голове и нажимать на болевые точки, заставляя Ремси вновь ощутить ту душащую грусть. И правда, интересный был парадокс: он всеми силами пытался не думать о тех воспоминаниях, но вместе с тем больше всего на свете хотел в них вернуться.

Хоть размышлять о четырех походных днях было счастьем и болью одновременно, Ремси нашел небольшую лазейку в собственном сознании. Обеспокоенный неизвестностью следующего подобного времяпрепровождения, он начал... фантазировать. Представлять, как, возможно, следующим летом они соберутся такой же компанией (он надеялся, что не сильно надоел Льюисам, и они будут не против еще раз взять его в свое семейное путешествие) и поедут туда же на запад. Может, в следующий раз они решат посетить лес Дин, а, может, и вернуться в Сэйф-Хэвен – Ремси был согласен на любой из вариантов.

Так, со временем, проведенным в фантазиях, юноша ощутил, как давящее чувство тоски и грусти чуть ослабило хватку на теле. Перед ним уже не было той темной неизвестности; была очередная далекая, почти нереальная, но горящая слабым огнем мечта, которая придавала немного сил.

Они остановились на заправке, чтобы пополнить запасы бензина и купить Ким, которую укачало, пачку соленых крекеров. По словам мистера Льюиса, до Истборна осталось ехать меньше сорока минут.

Следующая часть пути прошла так же тихо. В воздухе витали то ли остатки перебранки, то ли обычная усталость. Ремси подозревал второе, потому что ему была прекрасно знакома «атмосфера после ссоры», и если еще пару часов назад он ее ярко чувствовал, то сейчас она уже успела выветриться.

Мора уснула у него на плече, забавно приоткрыв рот. Алисия впереди негромко напевала какую-то мелодию, а Ким сидела с воткнутыми наушниками, отвернувшись к окну.

Истборн встретил облачной, но не дождливой погодой.

Заезжая на Скофилд-Вэй, Ремси во второй раз за последний месяц почему-то ждал, что за время его отсутствия все там должно было измениться, однако все осталось прежним: те же кирпичные дома, та же трещина на асфальте, те же соседи, гуляющие вечером с детьми.

Юноша прощался с девочками, пока мистер Льюис вытаскивал из багажника вещи.

– Ой, мы как будто живем не за два дома, а в другой стране, – тяжело выдохнула Ким, когда Ремси неловко обнял ее на прощание.

– Кто знает, когда мы еще соберемся такой компанией, – пожал плечами парень.

– Не хочу тебя огорчать, но думаю, этой поездкой ты подписал себе приговор на участие в каждой последующей вылазке Льюисов в лес, – Ким, чуть смягчившись, улыбнулась.

– Только если Льюисы сами не захотят его расторгнуть, – Ремси заключил в объятия Алисию и повернулся к Море. – Ну, с тобой-то мы точно скоро увидимся.

– Я обязательно приду проведать тебя после... разговора, – она украдкой глянула на отца.

– Буду ждать, – юноша кивнул и обнял подругу.

Он не хотел расставаться, не хотел отпускать ее и думал, будто обнимает ее в последний раз. Войти в дом №58 по Скофилд-Вэй означало окончательно и бесповоротно вернуться в старую жизнь. С отъезда прошло всего несколько дней, но казалось, что вечность. Ремси чувствовал, что вернулся другим, не тем, кем уезжал. Но как же тогда он мог войти и остаться в месте, которое за это короткое время совсем не изменилось.

– Спасибо за все, мистер Льюис, – парень забрал свои вещи и пожал мужчине руку.

– Спасибо тебе, Рембой. Если что, мы рядом. Причем буквально – всего в двух домах.

Ремси растянул губы в слабой улыбке и вновь кивнул. Он подождал, пока Льюисы отъедут, прежде чем развернуться к входной двери и наконец посмотреть на нее.

Могло ли за ней что-то измениться?

– Скорее в июле снег пойдет, – сказал сам себе юноша и очень нехотя постучал костяшками по двери.

Ее открыл отец.

– Ремси?

– Привет, пап.

– Что-то ты поздно, уже восьмой час. Мы ждали тебя к шести.

– Мы заезжали в Бристоль, к родителям мистера Льюиса, – Ремси чуть нахмурился. – Он должен был предупредить вас.

– О, он предупредил, – кивнул отец. – Только мама сказала ему, что ты должен вернуться к шести.

Сомнение вмиг сменилось осознанием. Ремси растерянно повернул голову направо: черный «Ленд-Крузер» уже скрылся в гараже.

Ну, конечно, главврач частной клиники может спокойно уйти на неделю в отпуск. Теперь Ремси был больше, чем уверен, что никакого срочного вызова не поступало и что мистер Льюис привез их обратно в Истборн только потому, что так велела Джейн. Но он никак не обмолвился об этом, не сбросил всю вину на Ремси, даже когда Мора с Ким ополчились против. Просто сказал, что им нужно вернуться именно сегодня.

Парня затошнило от своих ранних мыслей, в которых он злился и обижался на мистера Льюиса за то, что тот якобы испортил прекрасную возможность немного продлить отдых. Ремси покачал головой. Если кто и испортил эту возможность, то он сам, причем даже не осознавая этого.

– Но ладно, – снова заговорил отец, – ужин все равно еще не готов, мы ждали тебя. И твоя мама как раз попросила докупить кое-что в продуктовом, так что поедешь со мной, поможешь. Держи, – он снял с крючка ключи от машины. – Заведи и садись, я сейчас выйду.

– Но я... – Ремси чувствовал себя абсолютно потерявшимся, несмотря на то, что стоял на пороге родного дома, –...только вернулся.

– Да, поэтому нам с тобой надо быстрее съездить в магазин, чтобы не затягивать с ужином еще дольше.

– Но, пап, – юноша попытался воззвать к отцовскому голосу разума, – я устал.

– Мы не пробудем там долго, не переживай. Давай рюкзак.

Ремси еще не успел ступить в прихожую, как его уже будто окунули в чан с ледяной водой. Было неприятно, холодно, больно, но внутренний голос, тихонько посмеиваясь, лишь говорил: А ты ожидал чего-то другого? Добро пожаловать обратно.

Спустя две минуты они уже ехали по дорогам, по которым совсем недавно катился «Ленд-Крузер» мистера Льюиса. Ремси, сидевший на переднем сидении, равнодушно смотрел в окно.

– Как поход-то, сынок? – спросил отец. – Понравилось?

Парню вдруг померещилось, что ни в какой поход он и не уезжал. Словно последние четыре дня были лишь плодом его воображения.

– Нормально, – сухо ответил Ремси.

– Там, наверное, очень красиво, – зачем-то продолжал отец.

– Да.

– Ну, хоть мир немного повидал, а то сидишь все время в своей комнате, в четырех стенах.

Юноша ничего не ответил, мысленно браня всех, кого можно и нельзя, но больше всего – себя. Он промолчал, и когда отец не свернул к супермаркету, где они всегда закупались продуктами.

– Там в последнее время выбор не очень.

Ремси были неинтересны объяснения, однако он был немного рад не проезжать по тому району.

«Тойота» плыла по центральным улицам, пока наконец не свернула к небольшому магазину. Отец резко затормозил, пропуская старушку на переходе. Юноша вместе с ремнем по инерции подался вперед, к лобовому стеклу. Там, прежде чем тело успело принять старое положение, Ремси уловил сладковатый цветочный аромат. Огляделся, но все окна были закрыты.

– Ох уж эти старухи! – выругался отец. – Все в порядке?

– Да.

Однако Ремси был неуверен. Этот запах не походил ни на отцовский ароматизатор, ни на парфюм Джейн, который отличался терпкостью и сильной стойкостью. Парень махнул головой в попытке избавиться от ненужных мыслей. Наверное, просто воздуходувы пригнали запах с улицы.

К большому счастью Ремси, они правда пробыли в магазине не так долго, как могли бы. Пока отец возвращал тележку в супермаркет, юноша, уложив последний бумажный пакет, неудачно поднял голову и ударился лбом о багажную дверь. Вновь матеря абсолютно каждого, Ремси плюхнулся на переднее сидение и откинул солнцезащитный козырек. Спрятанное в нем зеркало было чуть приоткрыто. Парень отодвинул заслонку и осмотрел место ушиба.

– Останется синяк, – пробурчал Ремси и закрыл до конца зеркало. Вдруг остановился. Недоверчиво посмотрел на заслонку. – А почему ты была открыта?

Сам он практически никогда не пользовался этим зеркалом, а Джейн всегда носила с собой карманное.

Неизвестный цветочный аромат вновь защекотал нос. В голове Ремси начала выстраиваться немыслимая догадка, которую он захотел тут же разорвать в клочья.

– Ну, что, домой? – он даже не заметил, как вернулся отец. – Ты в порядке, сынок?

Перед закрытым зеркалом Ремси оставалось только догадываться, как выглядело его лицо с застывшим выражением абсолютного шока и неверия, которое явно встревожило отца.

– Да, – юноша хлопнул козырьком и попытался растянуть губы в ужасно фальшивой улыбке. – Просто... просто... увидел бездомную собаку. Совсем одну. Думал, их всех уже отловили. 

– Оу, мне тоже казалось, что всех уже пристроили в приюты, – несколько настороженно ответил отец. – Но не переживай. Я верю, что скоро ее кто-нибудь найдет.

Дорога назад стала для Ремси самой мучительной. Наконец, когда отец припарковал машину, парень выскочил на улицу и заторопился в дом.

– Эй-эй, а помочь с пакетами?

Но Ремси уже расшнуровывал грязные кроссовки и чуть не упал, пока стягивал одну из них. На шум из кухни прибежал Оскар.

– Ремси! – воскликнул он и рванул к брату. – Ты дома!

Юноша, чье сердце бешено колотилось, вернулся в реальность, как только Оскар уткнулся ему в живот. Последние пятнадцать минут он провел в коконе душащей тревоги, подкидывающей – словно дрова в костер – разные теории для размышления. Не было никаких доказательств. А какие еще, черт возьми, нужны доказательства? Не доверяй поспешным выводам. Иди в жопу.

Он был рад крепко обхватить Оскара и держаться за него, как за что-то до боли знакомое.

– Привет, дружок.

Он почувствовал, как защипало глаза.

– Я та-а-ак рад, что ты вернулся. Мне надо тебе так много рассказать!

– Расскажешь обязательно, я только сперва руки помою.

Ремси выпрямился ровно в тот момент, когда рядом проходил отец с полными пакетами в руках.

– Я понимаю, что ты устал, но я же тоже, – он скрылся за лестницей, однако уже через несколько секунд шел обратно. – Пойду перепаркую машину, а то встал как попало.

Мужчина повесил на крючок куртку и оставил на тумбочке телефон.

– Майкл, а кабачки? – в коридор вышла Джейн с кухонным полотенцем на плече.

– Все в пакетах.

– Думаешь, если бы я их там нашла, то стала бы спрашивать?

– Привет, мам, – кинул Ремси.

Джейн бросила на сына мимолетный взгляд вместе с коротким «Привет» и продолжила:

– Я ведь просила купить кабачки первым делом.

– Значит, они должны быть в каком-то пакете.

– Их нет ни в одном.

– Значит, я забыл их купить.

– Конечно, зато руколу, которую только ты и ешь, ты купить не забыл.

– Джейн, – выдохнул Майкл, прикрывая глаза. – Давай я просто съезжу за кабачками, ладно?

– Уж будь так добр, если хочешь сегодня нормально поужинать.

Отец кивнул и вышел из дома. Джейн фыркнула себе под нос что-то вроде «Вечно все через одно место» и уже хотела уйти, как резко передумала и повернулась к Ремси.

– А ты почему вернулся так поздно? Я четко сказала Роберту, что ты должен быть дома к шести.

– Мы немного задержались... Некоторые обстоятельства–

– Значит, нужно раньше выезжать. Что за безответственность, – на этой фразе мать метнула взгляд на входную дверь. – Мы прождали тебя лишних два часа, хотя могли уже поужинать. Еще скажи, что ты наелся в гостях и теперь не голоден?

– Нет-нет, я голоден.

– Что ж, придется подождать, – Ремси предполагал, что Джейн была готова кого-нибудь задушить полотенцем на своем плече. – Оскар, помоги мне на кухне, пока ваш отец... ездит в магазин.

– Хорошо, – мальчик слабо кивнул и повернулся к брату. – Но потом я тебе все расскажу.

Ремси поджал губы и, когда мать с Оскаром скрылись за стеной, начал стягивать с ноги вторую кроссовку. Неожиданно заиграла веселая мелодия. Юноша выпрямился и с удивлением обнаружил, что это звонил телефон отца. На экране высвечивалось незнакомое Ремси имя: Мелисса Роквуд. Тревога начала вить новый кокон вокруг парня. Ремси сверлил горящее имя ядовитым взглядом, когда в дом вернулся отец.

– Забыл, что оставил телефон, – пояснил мужчина.

– Тебе кто-то звонил, – сказал Ремси, заглядывая в светло-карие глаза отца. В те же глаза он всегда смотрел в детстве и думал, что добрее них просто не существует. Сейчас ему было тошно от того, что он видел.

– А, это по работе, – отец убрал телефон в карман и спокойно вернул сыну его взгляд. – Все точно в порядке? Видимо, дорога действительно тебя сильно вымотала. Ложись отдыхай после ужина.

И как ни в чем не бывало он мягко улыбнулся и снова вышел на улицу.

Ремси простоял в коридоре еще какое-то время, прежде чем взять рюкзак и поплестись с ним наверх. Спальня еще никогда не казалась такой чужой, как и стены дома вокруг.

Прошло чуть больше часа с момента, как он вернулся в Истборн. А обрушившийся поток – информационный и эмоциональный – уже успел сбить с ног, будто Ремси стоял на коленях под «Вдовьими слезами» и не мог сопротивляться. Сначала сердечный акт мистера Льюиса, сразу следом беспринципный поступок отца, потом – вишенка на торте – уже привычное недовольство Джейн.

Юноша не волновался, что будет, если она вдруг узнает об отце. Возможно, она уже знала. У них был не такой уж и счастливый брак. Но он не переставал думать о том, что единственный родитель, к которому он питал более-менее теплые чувства, оказался обычным лицемером.

Сидя на кровати, Ремси разочарованно смотрел на закрытую дверь в спальню родителей.

Изменилось то, что никогда не должно было. А то, на перемену чего он всегда надеялся, осталось прежним. И он не знал, что из этого было хуже.