Тони или Плыви

🔞 Глава содержит описание селфхарма.

Ночь прошла ужасно. Желанная кровать не дала того отдыха, на который рассчитывал Ремси. Он проворочался в душной комнате до трех часов, прежде чем уснуть. Все из-за того, что каждый раз, когда юноша закрывал глаза, его мысленно откидывало то на набережную, то на дорогу около супермаркета. В обоих местах становилось тошно, и Ремси судорожно тянулся к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха и не дать желудку вывернуться наизнанку.

Когда же парень наконец уснул, футболка успела насквозь пропитаться потом, а одеяло, смятое ногами, уже валялось на полу.

Если, ночуя в кафе, Ремси не видел никаких снов, то дома немного отдохнувший мозг решил дать полную волю воображению. Лео Дункан был главным персонажем сновидения, а Ремси, будучи лишь свидетелем в стороне, был вынужден раз за разом наблюдать, как бедного Лео сбивала легковушка, в которой сидела банда Рэя. Будто кто-то включал перемотку: только казалось, что все закончилось, как все повторялось сначала.

В половине пятого Ремси проснулся, жадно глотая ртом воздух. Влажные от пота волосы прилипли ко лбу и шее, в горле пересохло, а сердце так болезненно пульсировало, что юноша всерьез подумал разбудить кого-то из родных. Однако не стал, лишь спустился за стаканом холодной воды.

Солнце уже выглянуло из-за горизонта, и город за окнами пробуждался от легкого летнего сна.

Ремси хотелось пристрелить себя.

Не получалось сделать глубокий вдох, грудную клетку тут же сковывал душащий спазм. Сердце по-прежнему болело. Открыв окно, парень высунул голову и устало уронил ее на руки. Утренний ветер игрался с запутавшимися волосами и остужал разгоряченное тело. Ремси сосредоточился на дыхании и попытался замедлить его. Сосчитал до двадцати. Немного полегчало. Рухнув лицом в подушку, юноша провалился в беспокойный сон.

С утра Джейн отругала сына за то, что он спал с открытым настежь окном.

– А если бы к нам кто-нибудь залез? Ты вообще думаешь иногда головой? – взревела мать, когда вошла в комнату, чтобы отыскать источник сквозняка.

Ремси что-то промычал.

– На тебе сегодня уборка, ты помнишь?

– М-м.

– И что это значит?

– Помню.

Мать высказалась еще по какому-то поводу, однако юноша уже не слышал ее.

Родители, как и было озвучено ранее, уехали куда-то по делам. Этот факт послужил одной из причин, по которым Ремси позволил себе проспать до десяти, однако даже это не помогло: парень чувствовал, будто во сне машина каждый раз сбивала его. Весь измученный и совсем не выспавшийся, с неприятным давящим чувством в грудной клетке, юноша позавтракал, умылся и сел на диван с чашкой крепко заваренного чая – невкусного, но помогающего взбодриться. На кофейном столике Джейн оставила список с поручениями.

Оскар, видимо, тоже проснувшийся позднее обычного, спустился в гостиную и, зевая, уселся рядом с братом.

– Протереть везде пыль, пропылесосить ковры, помыть полы, перемыть посуду, разобрать вещи в гараже и выкинуть весь мусор, – зачитывал список Ремси. – Классный день намечается.

Первоначально парень надеялся отделаться пылью и полами и думал, что сумеет закончить уборку до обеда, но теперь усомнился в собственном плане. Джейн была чересчур злопамятной женщиной, чтобы так просто отпустить обиду и жить дальше. Она также строго-настрого запретила Оскару оказывать брату любую помощь, делая акцент на том, что это наказание целиком и полностью лежит только на Ремси.

Парню не оставалось ничего, кроме как смириться.

Решив начать со своей комнаты, он набрал в ведро воды и принялся стирать с полок и стола пыль. Сменил пропахшее потом постельное белье, выбросил ненужные бумаги по подготовке к экзаменам. Вся ситуация сильно усложнилась, когда Ремси стал перебирать школьные тетради, книги и вещи из комода, тратя на рассматривание каждой из них по несколько минут. Словно загипнотизированный, парень сидел на полу и листал старый дневник, куда раньше записывал идеи для вязания. Нужно было вернуться к этому хобби. Руки так и чесались связать что-нибудь новенькое.

Однако юноша долго не брал в руки пряжу и крючок не только из-за подготовки к экзаменам: всякий раз, когда Джейн заставала его за этим занятием, она устраивала жуткую сцену по поводу того, что это не «мужское» хобби, которое к тому же не приносит абсолютно никакой пользы – только зря отнимает время и портит зрение. Ремси был несогласен. Ему искренне нравилось вязание: оно сосредотачивало, но вместе с тем и расслабляло, помогало создавать что-то уникальное, а также, самое главное, сильно напоминало парню о бабушке, которая и привила ему любовь к этому ремеслу.

Ремси открыл самый нижний ящик комода и взглянул на несколько мотков пряжи. В углу лежали некоторые незаконченные работы: половина полосатого шарфа, одна перчатка без пальцев и подобие рукава.

Услышав в коридоре шаги, парень по привычке резко захлопнул ящик, однако на пороге появился лишь Оскар, умирающий от скуки в детской и верно ждущий, пока старший брат исполнит свое наказание.

– Ты уже закончил у себя? – поинтересовался мальчик, усаживаясь на застеленную кровать.

– Нет еще, – Ремси взял тряпку и провел ей по деревянной крышке комода. – А что?

– Просто уже полпервого, я думал, ты освободишься в час, и мы поиграем.

– Сколько?! – неужели он так засиделся, что прошло уже два с половиной часа?

– Двенадцать тридцать одна. Ну, было, когда я вышел из комнаты, – Оскар почесал затылок.

Ремси застонал. Его план медленно и верно шел ко дну.

Нужно было действовать быстро, иначе уборке предстояло растянуться до вечера. Собрав все свое нежелание продолжать, юноша в ускоренном режиме принялся носиться по дому с тряпкой в руках. Второй этаж: спальня Оскара, спальня родителей, ванная комната. Первый этаж: прихожая, гостевая ванная, кабинет отца, гостиная, кухня. Даже с музыкой работа не шла быстрее. Намывая посуду, Ремси мысленно (и иногда вслух) проклинал все и вся. Тело уже ныло от усталости и нехватки энергии, сказывалась прошедшая ночь, хотелось прилечь, но он не делал себе поблажек – знал, что если даже просто присядет на диван, то не слезет с него как минимум полчаса.

Нельзя было убраться «как попало», потому что Джейн проверит каждый вычищенный угол, и даже если все углы будут таковыми, она найдет к чему придраться.

Оскар ходил за братом хвостиком, периодически отвлекаясь на телевизор или убегая в сад.

Наконец закончив с домом, Ремси набрал в стакан холодной воды и залпом осушил его. Опустился на пол, упираясь спиной в кухонную тумбу, выдохнул и прикрыл глаза. Спросил у Оскара, который час – была половина шестого, а родители все еще не вернулись домой.

Оставался гараж: тесный и захламленный разного вида вещами. Он был слишком мал, чтобы вместить машину, поэтому служил подобием кладовой с отцовскими инструментами, двумя велосипедами, садовым инвентарем и прочим, редко использующимся барахлом. Джейн велела протереть полки и выбросить мусор, но, по мнению Ремси, большую часть вещей в гараже можно было отнести к категории «мусор».

– Ты отдыхаешь? – тень Оскара нависла над юношей.

– Да, – Ремси откинул голову и чуть не ударился о край тумбы.

– А знаешь, как мама говорит? Отдых – это смена деятельности!

– Чего тебе надо, Оскар?

– Давай поиграем. Пожалуйста, – мальчик опустился рядом на пол. – Тебе точно станет веселее.

– Я вообще не хочу двигаться, – Ремси открыл глаза, но тут же пожалел: в него безжалостно впивался щенячий взгляд.

– Пожалуйста! – взмолился Оскар. – Я помогу тебе с гаражом.

– Тебе нельзя мне помогать, забыл?

– Ну, чуть-чуть можно, если мама не узнает...

Брови Ремси изумленно взлетели вверх.

– Оскар Генри Линн, ты что собираешься ослушаться родную мать? – парень прищурился.

– Нет, – мальчик быстро замотал головой, – просто хочу сделать доброе дело и помочь любимому брату, – он растянул губы в непринужденной улыбке.

– Что ты задумал, хитрый жук? – недоверчиво спросил Ремси.

– Ничего, – ангельски произнес Оскар.

– Будь осторожнее, – предостерег его юноша. – Видишь, чем мне обошлось мое «ничего».

– Ну давай поиграем, пожалуйста!

Ремси вздохнул.

– Во что ты хочешь?

– В прятки.

– Фу, это скучно.

– Тогда в догонялки, ты водишь! – Оскар ударил брата по плечу и, вскочив на ноги, бросился в сторону лестницы.

Надо было соглашаться на прятки, подумал Ремси и уронил голову на колени.

Поборов желание остаться в такой позе, парень поднялся, опершись на тумбу. Из-за стены, отделявшей гостиную с кухней от прихожей, высунулась копна непослушных кудряшек.

– Ты будешь меня ловить или что?

Ремси сделал вид, будто не услышал вопрос. Медленно двигался, проводя рукой по столешнице, как вдруг развернулся и побежал за братом. Оскар вскрикнул и припустил на второй этаж. Атриум наверху представал отличной деталью интерьера, предназначенной как раз для игры в догонялки: его невозможно было пересечь, только оббежать с одной из сторон. Оскар не убегал в комнаты, так как в них было легко попасться, поэтому просто кружил вокруг атриума, пытаясь запутать Ремси. В какой-то момент юноша чуть не свалил картину на стене, в другой – почти задел младшего брата, но тот ловко увернулся и побежал на первый этаж, хохоча на бегу. Мальчик был похож на опаздывающего Белого Кролика, а Ремси – на Алису, стремительно преследовавшую свою цель. 

Явно продумывая, где можно без проблем развернуться и не попасть в цепкие руки старшего брата, Оскар устремился в сад, а оттуда – в гараж. Не лучшее место для подобной игры, но, оказалось, ему нужен был не столько сам гараж, сколько небольшая металлическая лестница в одном из углов, упиравшаяся в деревянную дверцу на потолке. Мальчик принялся взбираться по ступенькам, как раз когда Ремси вбежал внутрь.

– Нет, Оскар, стой! – крикнул парень, но брат не слушал – он уже толкал дверцу руками. Пара секунд кряхтения и деревянного треска и мальчик скрылся в тусклом свете чердака. – Черт тебя побери, Оскар! – Ремси полез следом.

Сколько юноша себя помнил, он ни разу не забирался на чердак. Это место было самым страшным табу во всем доме: Джейн нечасто напоминала о том, что вход сюда категорически воспрещен, однако даже в те редкие разы, когда об этом заходила речь, Ремси пробирала дрожь от ее ледяного тона. С детства ему вбили, что на чердак залазить нельзя, и эта мысль так плотно укоренилась в мозгу, из-за чего парень даже не думал туда подниматься. Да и к тому же, если любого другого человека распирало бы любопытство от возможно скрываемых там тайн, то Ремси, как ни странно, было все равно. Что Джейн могла хранить такого ужасного на чердаке? Ну точно не сошедшую с ума жену или чудовищного оборотня, обращавшегося каждое полнолуние. Груду ненужного хлама, напоминавшего ей о детстве? Вот это более вероятно, но совершенно неинтересно для юноши.

– Во-о-оу! – услышал он, взбираясь по лестнице и попадая в пыльное пространство чердака.

Комната была небольшой: по размеру такой же, как и гараж, заставленной разными предметами, большинство из которых были накрыты потертыми простынями. Создавалось ощущение давно брошенного и пустующего дома. Однако сама атмосфера не была пугающей, скорее тоскливой. Ремси даже на мгновение расстроился, что здесь не было ни безумных жен, ни воющих оборотней, ни самых простеньких привидений.

В пробивающемся из занавешенного окна луче света плясали частички пыли, которые поднял приход братьев. Оскар закашлялся.

– Черт, я все время думал, что чердак заперт, а внутри поджидают церберы, – юноша провел ладонью по ткани и тут же пожалел: на пальцах собрался толстый слой пыли.

– Нет, он никогда не заперт, – Оскар снова кашлянул, размахивая руками перед собой.

– Не маши, а то еще больше пыли поднимешь, – Ремси резко крутанул головой. – Стой, а ты откуда знаешь, что он никогда не заперт? Ты что изначально планировал сюда залезть? Тебе просто нужен был предлог, чтобы оказаться в гараже, пока родителей нет дома?

Мальчик потупил взгляд.

– Оскар, что за дела? – парень опешил. – Это же главный запрет в нашем доме! Мама только вновь разрешила мне поехать в поход. Если она узнает, то окончательно и бесповоротно передумает!

– Может, это не так уж и плохо? Останешься дома, проведем–

– Что?! – Ремси уставился на брата. – Нет, это очень плохо. Это катастрофически плохо! Ты не понимаешь: я сделал все ради этого похода, я его вымучил. Мне осталось выждать всего две недели ради четырех лучших дней в моей жизни. Я не собираюсь больше рисковать, я и так наступаю на шею своей гордости. Эта жертва с моей стороны не может быть напрасной, – он вытянул руку. – Пойдем отсюда.

– Но разве тебе не любопытно, что здесь?

– Нет. Это просто сборище хлама, для этого и существуют чердаки.

– Но почему тогда мама велела сюда не залезать?

– Я откуда знаю? Голова нашей матери – это бездна, и никто не знает, что там происходит, даже она сама, как мне кажется. Но я точно знаю, что она сделает, если узнает, что мы были здесь.

– Не думаю, что она что-то сделает.

– Тебе она, может, и ничего не сделает, Оскар, но меня она просто прибьет! Что вообще на тебя нашло? Ты никогда раньше ее не ослушивался, – в порыве эмоций Ремси вскинул руки и задел одну из серых простыней: та бесшумно соскользнула на пол, поднимая в воздух новый клуб пыли.

Оба брата закашлялись, но уже в следующее мгновение с изумлением вглядывались в открывшийся их взору предмет. Это была картина, около метра в ширину, стоявшая на старом выцветшем мольберте. Ее не закончили: левый верхний угол не был закрашен, однако кто-то все равно поместил ее в рамку без стекла. На картине было изображено озеро, позади которого простирались заснеженные горы. На переднем плане плавало несколько уток. Краска потускнела, но, несмотря на это, природа на холсте притягивала своей зеленью, а озеро отражало ярко-лазурное небо.

Ремси непроизвольно ахнул. Он не сразу узнал это место, однако один из горных выступов невозможно было ни с чем спутать. Кто-то запечатлел llyn Padarn – уэльское озеро Падарн, располагавшееся недалеко от деревни Лланберис. Там когда-то жила бабуля Линн.

– Ух ты, – Оскара тоже поразило увиденное. – Но что она тут делает? И кто ее написал?

У Ремси были те же вопросы, но он не мог придумать ни одного логичного ответа. Зачем Джейн хранила на чердаке незаконченную картину? Так еще и почему на ней было изображено именно это озеро?

– Смотри, здесь есть инициалы, – Оскар наклонился и всмотрелся в правый нижний угол. – Г.С.

– Г.С.? Бессмыслица какая-то.

– Хм, такое чувство, будто я уже где-то видел подобную подпись... Ну конечно! – мальчика, казалось, озарила невероятная мысль. – Г.С.! Это же Гарри Спенсер!

– Дедушка? – оторопел Ремси.

– Да! – Оскар стукнул себя по лбу. – Ну точно, мама ведь рассказывала, что он был художником.

К своему стыду, парень не помнил столь значимого факта из биографии своего дедушки. Гарри Спенсер умер за несколько месяцев до рождения первого внука, поэтому Ремси никогда не был с ним знаком. Все то немногое, что юноша знал о деде, было рассказано бабулей Линн. Она говорила, что дедушка был закрытым человеком, который последние восемнадцать лет своей жизни посветил ферме, рыбалке, а также воспитанию любимой дочери Джейн. Юноша и подумать не мог, что в свободное время дед также занимался написанием картин. Эта информация точно должна была у него отложиться, потому что мать ненавидела творческих людей, творческие профессии и вообще все, что было связано с творчеством, поскольку считала его ерундой и пустой тратой времени. Но если ее собственный отец, в ком она души не чаяла и которого вспоминала каждый раз с трепетом, был художником, почему она придерживалась такого мнения? Неужели его смерть так переменила ее взгляды?

– Теперь я вспомнил, где видел эти инициалы, – покачал головой Оскар. – В коридоре на втором этаже, там висит картина, и на ней такие же. Мама рассказывала, как дедушка во время своего очередного путешествия по Уэльсу решил запечатлеть тот пейзаж на бумаге.

Перед глазами Ремси сразу всплыло изображение: поросшая заводь, позади которой раскинулся небольшой лесок, над ними – уходящее солнце, пронзающее закатное небо золотыми стрелами, а на переднем плане – одинокий рыбак в резиновых сапогах, повернутый к зрителям спиной. В правом нижнем углу, да, он вспомнил, – вновь инициалы Г.С. Неужели кто-то в их семье умел рисовать вот так?

– Думаешь, он нарисовал сам себя? – юноша повернулся к брату.

– Похоже на то, – Оскар пожал плечами. – А эту он не успел закончить, потому что...

– Ладно, мы узнали достаточно, нужно уходить, – резко сказал Ремси, вновь протягивая руку.

– Но мы еще не все осмотрели, – запротестовал мальчик.

– Пошли, – на сей раз парень схватил брата за предплечье, но тот принялся сопротивляться. – Что с тобой не так?! Мы не можем тут остаться. Чердак оказался суперличным местом Джейн с вещами ее отца, ничего сверхъестественного.

– Почему ты называешь маму по имени?

Потому что я уже давно перестал воспринимать ее как мать.

– Неважно, пойдем отсюда.

– Нет.

– Оскар, ты смерти моей хочешь? Я не шучу, мама прибьет меня, если узнает, что мы сюда забрались.

– И не отпустит тебя в поход?

– Я обрадуюсь, если она мне кожу не спустит, что маловероятно.

Мальчик несколько секунд молча смотрел на брата.

– Прости, – наконец сказал он.

Ремси не сразу понял, к чему прозвучало это извинение, но в ужасе вскрикнул, когда Оскар дернул две простыни. Те, зацепившись за соседние, одна за другой, как костяшки домино, соскользнули на пол, открывая нежданным гостям вид на десятки других спрятанных картин: больших, средних, малых, в рамках и без, выполненных акварелью, карандашами и мелками. Большинство из них были закончены.

– Какого черта?! – закричал Ремси. – Что ты творишь?!

Он растерянно уставился на Оскара, но тот лишь опустил голову.

– Она тебя подговорила, да? Чтобы был предлог не отпускать меня? Ой, да ладно! Она настолько сильно меня ненавидит? Сама уже руки пачкать не хочет? А ты согласился?! Как ты мог, Оскар?!

– Никто меня не подговаривал, – возразил мальчик, не поднимая головы.

– Тогда что, черт возьми, происходит? Ты ослушался мать, не послушал меня, сдернул эти сраные простынки, и теперь мы оба в пыли, в которой можно задохнуться. Ты точно сделал это нарочно, но зачем? Что я тебе такого сделал? Ты един–

Ремси внезапно затих. Взгляд наткнулся на одну из картин, убранную почти в самый угол. Она была маленькая, запачканная в непонятной грязи. Он его уже видел, возможно, даже когда-то был. Но память сыграла злую шутку – как ни старался, парень не мог вспомнить, что это за здание, и почему оно откликалось в груди непонятным, но теплым чувством. Где я тебя видел?

Вернувшись в настоящее, Ремси тряхнул головой и повернулся к Оскару.

– Ты единственный в этой семье, о ком я пытаюсь по-настоящему заботиться. И вот как ты мне отплачиваешь? Я понимаю, что я не лучший брат, о котором можно мечтать. О таком, как я, вообще не мечтают. Но я думал, мы команда. А ты хочешь меня бессовестно подставить, чтобы мать оставила меня дома? Так ты обо мне заботишься?

– Именно так! – твердо заявил Оскар, чуть выпятив подбородок.

– Что ж, спасибо, услужил. Неужели я был таким ужасным старшим братом?

– Ты лучший старший брат.

Ремси удивленно поднял брови.

– Дружок, из нас двоих проблемы с логикой должны быть у меня.

– Я просто подумал, – Оскар запнулся, – что если ты не вернешься домой после похода?

– Знаешь, у меня особо не будет выбора. Как показали мои навыки выживания, существовать вне этого дома мне пока тяжеловато. В нем, конечно, тоже, но тут, в отличие от улицы, хотя бы есть кровать и душ. Поэтому у меня априори нет опции не вернуться.

– Но если это будет зависеть не от тебя?

– Да что ты имеешь в виду?

– Что с тобой может что-то случиться, – голос мальчика прозвучал неестественно высоко.

Казалось, в тот момент иссяк весь запас слов.

– Что? – лишь спросил Ремси.

– Ты никогда раньше не ходил в походы, а это лес, горы, и мало ли что может произойти. Когда ты ушел позавчера из дома, я очень волновался, но ты написал, что нашел ночлег, и это меня успокоило. Но ты не был у Моры, а больше-то друзей у тебя нет, поэтому я снова стал волноваться, а когда появились новости про того мальчика, я вообще не знал, что и думать. И тогда я начал думать, что ты... – он запнулся и сделал вдох. – Умер. Начал думать, что потерял тебя.

Те же слова сказала ему и Мора.

– И если бы я попросил тебя остаться, ты бы меня все равно не послушал. Поэтому я подумал, что пусть лучше мама оставит тебя дома, чем если тебя съест какой-нибудь медведь, – Оскар затих и уставился в пол. Спустя несколько секунд он добавил: – Я просто боялся, что с тобой может что-то случиться.

В осевшем вместе с пылью молчании Ремси пытался переварить услышанное.

– Медведь отнесется ко мне милосерднее, чем наша мать, если узнает, что мы были здесь, – наконец горько усмехнулся он. – Да и в Англии медведи-то не водятся. Самый страшный, кто может нам встретиться, это, пожалуй, какой-нибудь здоровый кабан, и то вряд ли.

Накатившая ранее злость начала отступать, ее место заняло сожаление. Ремси молча смотрел на мальчика, ковыряющего кожу на пальцах.

Глупый поступок, но ведь Оскар никогда не желал брату настоящего зла. Даже сейчас, он волновался и по-своему хотел его защитить. И Ремси вдруг понял: Оскар хотел защитить не только его, но и себя, потому что боялся снова остаться один.

Парень опустился коленями на пыльный пол и обхватил брата за плечи.

– Хэй, юный паникер, послушай меня. Не накручивай себя из-за того, что еще даже не произошло. Со мной все будет в порядке, я ведь еду не один. Думаешь, кто-то захочет связываться с нашей поехавшей компанией? Поверь, все кабаны и барсуки разбегутся, как только мы с Морой ступим на тропу. И я ведь обещал тебе, что спрошу у мистера Льюиса по поводу связи. Мы будем списываться.

– Но если ты случайно упадешь или еще что-то?

– Ха, – Ремси хмыкнул, – тут уж я постараюсь действовать по ситуации. Никто ни от чего не застрахован, Оскар, но со мной еще ничего и не случилось. Ну, до тех пор, пока родители не вернулись...

– Прости, – выпалил мальчик. – Я просто... Я так хотел, чтобы ты остался. Я... Я настоящий эгоист.

И откуда он только знает такие слова?

– Ты... заботливый, в своей немного странной манере, – юноша слабо улыбнулся. – Но мог придумать что-нибудь получше, чем находящийся за семью печатями чердак.

– Ну... – Оскар неуверенно огляделся. – Если честно, мне правда было любопытно узнать, что здесь такого спрятано.

– А вот это уже эгоистично, – юноша произнес эту фразу в шутку, но мальчик резко помрачнел. – Ладно, надо завешать картины дедушки и замести по возможности следы.

Ремси краем глаза поглядывал, как младший брат собирал с пола ткань. Оскар поступил безрассудно, положившись на сердце, а не на голову. И это проникновение могло закончиться плачевно для них обоих.  В тот момент парень слепо надеялся лишь на то, что Джейн еще не скоро надумает сюда подняться, и за это время пространство вокруг вместе со спрятанными картинами успеет покрыться новым слоем пыли. Это был их единственный вариант.

Наклонившись, чтобы взять край простыни, Ремси вновь наткнулся глазами на маленькую картину в углу. Где я тебя видел? Почему так уверен, что знаю про тебя? Может, это то место, где познакомились бабушка с дедушкой? А помнил он его, вероятно, из рассказов и фотографий бабули Линн.

После того как все картины были завешаны, юноша стянул с себя футболку и с ее помощью попытался скрыть четко выделявшиеся на пыльном полу следы. После, посмотрел на Оскара для оценки проделанной работы: тот кивнул и, приподняв дверцу, начал спускаться. Ремси двинулся следом.

Ступив на бетонный пол, парень вдруг вспомнил, что не закончил с уборкой, и сейчас ему придется еще вычищать гараж. Это осознание пришло так же резко и неприятно, как и донесшийся из-за ворот шум подъезжающего автомобиля.

– Родители вернулись, – Оскар озвучил мысль брата.

– Иди в дом, – велел Ремси. – Сейчас же.

Мальчик без лишних слов припустил в сторону кухни. Юноша потряс футболку в надежде избавиться от прилипших частичек пыли и бросил ее к стоявшей у стены лопате. Как ни в чем не бывало он принялся разгребать коробки и прочий мусор, копившийся в гараже уже не один месяц. Старая макулатура, разбросанные по углам инструменты отца – и почему он не может их держать на своем верстаке? – малая или неотстиравшаяся одежда в коробках. Перекладывая спальные мешки, Ремси молился, чтобы это был не последний раз, когда он к ним прикасался.

Нужно было принести ведро со свежей водой и тряпку, но за ними предстояло отправиться в дом. Непринужденно зайдя на кухню, юноша метнул быстрый взгляд на отца – тот раскладывал что-то на книжном шкафу около камина – и на Джейн, которая сидела за обеденным столом и слушала болтающего Оскара.

– Привет, – поздоровался Ремси.

– Привет, сынок, – откликнулся отец.

– Что с твоей футболкой? – обернулась Джейн.

– А, да просто сильно пропахла потом, хотел бросить ее в корзину.

– Ты закончил с уборкой?

– Еще нет. Остался гараж.

– Так закончи сначала, а потом бросишь, – мать отвернулась. – Оденься, неприлично ходить раздетым по дому.

Да, мэм, пронеслось в голове у Ремси, и, взяв ведро, юноша отправился в ванную комнату.

С гаражом он расправился в следующие полчаса. Совсем вымотанный, Ремси пришел докладывать о своей работе Джейн – та как раз готовилась загружать стирку на втором этаже.

– Я закончил.

Мать смерила его чуть прищуренным взглядом и, молча выйдя в коридор, пошла по комнатам проверять качество проведенной уборки. Она заглянула и проверила все, что могла. Покритиковала пятна на зеркале, которые она же и оставила после того, как вернулась, велела разложить чистую посуду по полкам и указала на клочок волос, оставшийся на ковре в гостиной. Что ж, Джейн по своей натуре не могла ни к чему не придраться. В гараже она задержалась чуть дольше, чем в других комнатах, оценивая обстановку сканирующим взглядом.

– Верни эту коробку на место, – она кивнула на старую одежду. – Пусть стоит там, где и прежде.

Ремси послушно выполнил указание.

– Ладно, – женщина в последний раз оглядела гараж. – Бросай футболку в стирку.

Что ж, он и не ждал от нее благодарностей или какого-нибудь «Хорошая работа, сынок!». По сути, уборка была наказанием, а не актом самопожертвования в знак сильной любви к своей матери, но от слов Джейн у парня все равно остался неприятный осадок.

– Я могу начать составлять список в поход? – уточнил Ремси.

– Можешь.

– Спасибо.

Да, все в силе! Все в силе! Все в–

Юноша замер, когда Джейн, развернувшись, чтобы уйти, зацепилась взглядом за металлическую лестницу, ведущую на чердак. Он не смел выдохнуть, не смел шелохнуться, просто смотрел и ждал. Но ничего не произошло. Мать тряхнула головой и вышла в сад.

В тот же момент тревога покинула тело Ремси вместе с глубоким выдохом.

Вечерние сумерки, уже вытеснившие солнце с небосвода, медленно укрывали Истборн звездным одеялом. Окно в комнату Ремси было приоткрыто, а сам парень, полностью выжатый физически и эмоционально, сидел на кровати с ноутбуком и смотрел вторую серию «Доктора Хауса», которого так настойчиво рекомендовала Мора. Первый эпизод оказался неплохим, поэтому юноша решил дать сериалу шанс.

– Заходи, Оскар, – кинул Ремси, уловив краем уха неуверенный стук в дверь.

Не отрываясь от экрана, он заметил, как младший брат скользнул в комнату вместе с лучом света из коридора и закрыл за собой дверь, погружая пространство вокруг в привычный полумрак.

Оскар прошел вглубь комнаты и очень аккуратно, не произнеся ни слова, присел на кровать.

– Чего хотел-то? – спросил парень, все также увлеченный картинкой.

– Ремси, я... – тихо заговорил Оскар.

– А? – наконец юноша обернулся, и вмиг его глаза расширились.

Тусклого свечения монитора хватило, чтобы заметить два неровных, кровоточащих пореза, пересекавшие запястье мальчика. Сам он не плакал – лишь трясся всем телом и кусал нижнюю губу.

Ремси будто ударили под дых: весь воздух тут же вышел из легких.

– Оскар?.. Что?.. – парень не соображал: паника резко зажала тело в тиски и не выпускала, биение сердца стало похоже на импровизацию сумасшедшего барабанщика, но Ремси продолжал сидеть на кровати и не предпринимать никаких действий. Он смотрел на мальчика полным ужаса взглядом, не моргая, из-за чего глаза начали слезиться.

– Должно быть так больно? – спросил Оскар, делая глубокий вздох.

Этот вопрос словно со всего размаху ударил Ремси по лицу. Он мгновенно вскочил на ноги и бросился к столу. Схватил пачку салфеток, вытащил несколько штук и протянул Оскару. 

– Зажми, – велел юноша, чувствуя, как голос, а вместе с ним и руки предательски дрожат. – Родители в курсе?

Оскар мотнул головой, но Ремси знал ответ: если бы Джейн увидела эту картину, их дом бы уже взорвался от криков и звонков в скорую.

– Жди здесь, – с этими словами парень распахнул дверь и побежал в ванную комнату.

Он слышал звуки включенного телевизора, доносившиеся с первого этажа. Должно быть, отец смотрел свою вечернюю передачу, а мать сидела на кухне и прописывала план дел на следующий день. По крайней мере, по пятницам они занимались обычно этим. Нужно было действовать быстро.

Вбежав в ванную, Ремси на секунду замер: вся раковина была запачкана, а на сливе лежала отцовская бритва. Видимо достал из шкафа. Черт, черт, черт! Оскар!

– Так, – сказал сам себе парень, на мгновение закрыв глаза. – Сначала действия, потом эмоции.

Вытащив из-под раковины аптечку, Ремси достал перекись, бинты и пару ватных дисков, после чего вернул чемоданчик на место и ломанулся обратно к себе.

Оскар по-прежнему сидел на кровати, держа пораненную руку на весу, и зажимал запястье салфетками. Он не сводил глаз с монитора, на котором мелькали картинки суетящихся врачей, и, казалось, это даже немного отвлекло его от пульсирующей боли.

Юноша закрыл дверь и щелкнул выключатель: комната налилась теплым лампочным светом. Оскар от неожиданности зажмурился. Ремси, не теряя времени, опустился на кровать и осторожно убрал салфетки с руки младшего брата. Кровотечение остановилось. Неглубокие порезы.

– Так, Оскар, сейчас может быть неприятно, надо потерпеть, – сказал парень таким ровным голосом, на который был только способен.

Мальчик кивнул и шмыгнул носом. Ремси смочил ватный диск перекисью и осторожно приложил к пораненной коже – Оскар резко втянул носом воздух.

– Знаю, дружок, знаю, – прошептал парень, ловя себя на мысли, что говорил правду, а не просто слова утешения. – Но это дело надо обеззаразить. Хэй, можешь поплакать, слышишь? Я где-то читал, что это помогает ослабить боль.

– Нет, не буду, – замотал головой Оскар. – Я потерплю.

К большому огорчению Ремси, родители воспитали Оскара таким образом, что тот никогда не позволял себе плакать, по крайней мере, при других людях, потому что, по мнению Джейн, это было «показателем слабости и гиперэмоциональности». Поэтому даже сейчас Оскар выступал в роли маленького оловянного солдатика, державшего свою боль внутри.

Ремси был другим в его возрасте, противоположно другим: умел громко радоваться и так же громко грустить, что всегда очень раздражало Джейн, однако ничуть не беспокоило бабушку. Ее домик мог содрогаться от горьких рыданий или наливаться до крыши радостным смехом – бабуля Линн была готова принять внука любым. Однако после ее смерти Ремси становилось все труднее и труднее справляться со своими эмоциями, особенно когда Джейн, не переставая, ругала его за чрезмерную эмоциональность.

Но если у юноши была бабушка, которая в свое время поощряла эту «чрезмерную эмоциональность», то у Оскара никого подобного не было. Сколько ни пытался Ремси переубедить брата, объяснить ему, что слезы – это вовсе не плохо, но зерно, посаженное профессиональной садовницей Джейн Линн, глубоко пустило свои корни и крепко обосновалось в голове мальчика.

– Ты не станешь слабым, если разрешишь себе поплакать.

– Это не конец света.

Очередная фраза Джейн.

– Хочешь сказать, что заплачешь, когда наступит конец света?

Оскар пожал плечами и тут же дернул рукой, когда свежепропитанная ватка опустилась на место порезов.

Спустя несколько минут, когда дыхание обоих братьев чуть выровнялось, а перекись перестала щипать, Ремси аккуратно наложил бинт.

– Еще может побаливать, особенно, если будешь трогать, – юноша завернул использованные ватные диски в салфетки и выбросил все в корзину для бумаг, после чего выключил основное освещение и вернулся на кровать.

– Спасибо, – тихо проговорил Оскар.

– О чем ты вообще думал?! – Ремси взорвался против своей воли. Он все еще чувствовал, как все тело трясло от произошедшей ситуации. Он злился на мальчика, на глупость и абсолютное безрассудство уже второго за сегодня совершенного им поступка. – Зачем решил себя покалечить? Что с тобой происходит?

– Я хотел быть как ты, – неожиданно выдал Оскар и поймал на себе взгляд нахмурившегося и, казалось, непонимающего брата. – Ты же тоже так делал, я видел. Когда сильно злишься. Но после этого тебе будто становится легче. А я весь вечер злился, сильно злился. На самого себя. И чувствовал вину за то, что чуть не лишил тебя поездки и не навлек новое наказание. Ты был прав, я поступил эгоистично. Я полез на чердак, потому что мне было любопытно и потому что я хотел, чтобы мама оставила тебя дома... Но ты сам этого не хотел. И я чуть все не испортил. Я так разозлился на себя, что не знал, куда деть всю эту злость... И вдруг я вспомнил, что видел однажды, как после какой-то ссорой с мамой ты в ванной ... В общем, мне показалось, тебе это помогло, и я... – он остановился, переводя дыхание. Нижняя губа дрожала, на лбу выступили капли пота. – Я хотел быть как ты, – замялся на пару секунд. – Но прости, я больше не хочу быть как ты. Это больно.

Ремси хотел ответить, но ком встал поперек горла. Парень смотрел в чуть покрасневшие глаза Оскара и чувствовал, как сам был готов разрыдаться.

Я больше не хочу быть как ты. Это больно.

Он это знал.

– Иди сюда, – Ремси притянул к себе младшего брата и сжал в крепких объятиях. – Пообещай мне, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не причинишь себе боль. Если понадобится, ты придешь ко мне, накричишь, обматеришь, побьешь, сделаешь все что угодно, чтобы выплеснуть свою злость, но ты никогда не причинишь себе физическую боль, договорились?

– Но я не хочу кричать, материть и бить тебя, – возразил Оскар.

– Значит, ты найдешь другой, здоровый способ выпускать свои эмоции. Но ты ни в коем случае больше не возьмешь в свои руки ничего острого: ни чтобы утешить свою боль, ни чтобы понять боль других, договорились?

– А как же ты? Ты ведь... это делаешь.

– Я просто идиот, Оскар.

– Неправда.

– Пообещай мне.

– А ты тогда пообещай, что перестанешь причинять боль себе. Договорились?

Ремси некоторое время глядел на младшего брата: тот больше не дрожал, вместо этого медленно раскачивался из стороны в сторону. Светло-карие глаза, полные усталости, отстраненно смотрели на юношу.

Я хотел быть как ты.

– Договорились.

В тот момент парень сам до конца не понял, как это слово так легко сорвалось с его губ.

Он медленно встал и, подойдя к комоду, вытащил из нижнего ящика пару напульсников, которые отец купил еще несколько лет назад с мыслью, что старший сын начнет постоянно заниматься спортом. Глупая мысль, всегда думал парень, но сейчас эти напульсники были спасением. Родители ни в коем случае не должны были узнать о произошедшем.

– Вот, надень их, походишь какое-то время, чтобы родители ничего не заподозрили, а то нам обоим придется несладко.

– Что мне сказать, если они вдруг спросят?

– Скажи, что хочешь заняться спортом: это не будет ложью и полезно скажется на твоем растущем организме. А отец еще и порадуется, что этим напульсникам наконец нашлось применение.

Оскар слабо кивнул и принял напульсники: синего цвета, приятные на ощупь.

– Мне нужно снова убраться в ванной. Ты, если хочешь, можешь...

– Остаться и посмотреть с тобой сериал? – мальчик чуть воодушевленно улыбнулся.

– Эм, ха... – ухмылка неожиданно поддернула губы Ремси. – Да, можешь остаться, сериал неплохой. Только Море не говори, что я это сказал, а то она заставит меня смотреть все восемь сезонов, – с этими словами он вышел из комнаты, забирая с собой перекись и бинты.

Телевизор по-прежнему шел, только теперь к нему прибавились еще звуки мытья посуды. На секунду они прекратились, и голос Джейн эхом отразился от стен дома:

– У вас там все нормально? Ремси? Чего носишься по второму этажу?

– Все в порядке, – крикнул парень. – Просто воду разлил случайно, полотенце искал.

– Если бы руки не росли из одного места, не пришлось бы ничего искать.

Ремси пропустил очередное замечание мимо ушей.

– Не на ковер? – уточнила Джейн.

– Нет, – последовал ответ.

– Ладно, постирай полотенце на руках, с грязным бельем я сегодня уже закончила. Понял меня?

– Да.

Ремси скрылся в ванной и притворил за собой дверь. Он заворачивал отцовскую бритву в туалетную бумагу и думал о том, что Джейн никогда не узнает, что случилось пятнадцать минут назад.

После, юноша принялся отмывать раковину. На мгновение паника вновь сковала его: перед глазами всплыл образ младшего брата, протягивающего пораненную руку, а в голове засуетился рой мыслей. Что могло произойти, если бы не... Ремси громко выдохнул. Он поймал собственный взгляд в зеркале и попытался успокоиться. Не получалось.

Я хотел быть как ты.

– Господи, Оскар, прости меня, – зашептал парень.

Он думал, что соврал, когда согласился на сделку с братом. Пообещай, что перестанешь причинять боль себе. В тот момент он решил, что врет, но нет, это была правда, по крайней мере, он предпримет все, чтобы это ей стало. Он не сможет больше взять бритву из шкафчика, потому что, когда сделает это, перед глазами возникнет Оскар и недовольно покачает головой, мол, мы же договорились.

Ремси достал из шкафа чистое полотенце и бросил его в ванну. Открыл один из кранов и медленно опустился на пол. Сначала действия, потом эмоции. Наконец он дал волю эмоциям, и только звук льющейся воды заглушал его рыдания.