Непрощëнный грех

Небо тем вечером было серым, казалось, что время остановилось. Тишина вокруг казалась очень острой, словно хорошо заточенный ножичек. Только что полученное письмо должно было осчастливить, но от него, казалось, пахло смертью. Текста было подозрительно много, а вчитываться не хотелось, что-то останавливало. Буквы мерещились пролитой кровью, страшной и противной.

Вильгельма насторожило, что письмо было лично от короля. Он не мог выбрать чувство между радостью и грустью, поэтому с комком в сердце начал вчитываться. Всё больше он не хотел продолжать, чтение было ему в тягость. Буквы расплывались из-за сильной трясучки его похолодевших рук.

«Господин Грехатор, я прошу вас прочесть данное вам письмо от начала и до конца. Я очень не хотел вас тревожить, но без этой информации, поверьте, было бы хуже.

Некое время назад не стало нашего самого дорого человека. Видели бы вы меня, когда я узнал об этом. Смерть... господина... Ракелье - большая потеря для нас обоих. Наверное, его застрелили. Я с трудом рассмотрел простреленную чем-то голову. Я не знаю, что дальше писать...

Я обещаю вам помолиться в церкви за его упокой и прощение грехов, коих, уверен, да и не было, наверное. Святой был человек... Похороны уже прошли. После написания вам этого письма я издам указ о построении памятника.

Напишу ещё раз: это большая потеря для меня, как и для вас. Но знаете, что я понял? Что наша жизнь-то не заканчивается. Сейчас не лучшее время, нам, наверное, пора взрослеть и брать всё на себя. Конечно, будет труднее. Я очень надеюсь, что столь ужасное время закончится, и всё наладится, даже у наших союзников.

Почти весь мир захватила страшная зараза, ну, нас тоже, вы знаете. Я приказал выдать мне некоторую информацию и узнал, что эта зараза началась ещё аж при Юстиниане Первом в пятом веке. Так что, думаю, что вам не составить труда отыскать в какой-нибудь книге информацию о лечении дряни.

Мой королевский приказ вам таков: не поддавайтесь панике и станьте доктором. Если вы мне понадобитесь в столице, я сообщу, пока что спасайте родное место.

Вы - единственный наследник. Дом, замок и владения, включая документы, господина Ракелье по-наследству передаются вам.

Приступайте к исполнению приказа, светлейший господин доктор Грехатор!»

Его Величество, Тиль Паннь I, представитель древнейшего монархического королевского рода Паннь».

Когда Вильгельм полностью прочитал весь текст, то не поверил ему. Он посчитал написанное полнейшим бредом, несмотря на то, что автором был король. Пришлось перечитывать, но опять тот же результат. Вильгельм просто не осознал, что случилось.

Он сложил лист пополам и принялся думать над содержанием. Вдруг его сердце начало очень больно стучать в груди. Мужчина ощутил сильный страх, а причину понял лишь когда четвёртый раз перечитал письмо. Будто специально он заставлял себя и дальше не верить в написанное, однако получалось всё хуже. Взгляд упал на кровать Анатоля. Сердце ещё сильнее забилось. Зачем-то мужчина представил, как безжалостно застрелили человека, в это время он не сводил взгляд с кровати.

Вильгельм подумал о скорейшем возвращении отца, а затем наконец понял, что этому не дано было исполниться. Тот мужчина, коего он прозвал своим отцом и так без единого терпенья ждал, был мёртв. Словно мелкий, тупейший эгоист, о себе возрастанием напомнило желание обнять отца. Вильгельму очень захотелось объятий, но это ничего не меняло. Смерть. Вместо него всё решила смерть. Только одно слово вертелось у него в голове, из которой всему телу приходил сигнал о начале тряски. Вильгельм начал сильно трястись и чувствовать острый холод.

Он почувствовал себя беззащитным. У Вильгельма отныне и правда больше никого не осталось. Ему в тот же момент сильно хотелось объятий, тёплых, отцовских, но вдруг он вспоминал о смерти. Смерть. Одиночество.

Стало больно. Мужчина хотел пойти на второй этаж и лечь на кровать, но сделав два шага он вдруг упал. На полу было ещё холоднее. Одиночество. Вильгельму казалось, будто он слышал чьи-то крики и видел тонкие палки, коими его хотели побить, только вот не получалось ни встать, ни дать отпор, ни позвать отца, что стало б занятием крайне бесполезным. Отобрали. Смерть.

Вильгельм уже не мог дышать. Глаза краснели. Он сам не заметил, как начал плакать. Из глаз вытекали слёзы очень большими и солёными каплями. Всё накопленное годами вдруг стало непроизвольно выходить из его души. Ему было страшно поднимать глаза или смотреть в какой-то угол помещения. Он хотел встать, но вот окаменели руки, облокотиться было не на что. После того, как Вильгельм сильно и долго кашлял, он стал громче плакать. И сильнее.

Одиночество. Смерть Анатоля.

У него началась истерика. Вильгельм лежал на полу и надрывался, мучая своё горло криками. Периодически он протяжно стонал, когда заканчивались силы на крик, а потом всë продолжалось. С трудом ему удавалось открывать глаза, каждый угол в его разуме превратился в ужасный, залитый кровью. Он старался отогнать от себя мысли про смерть единственного близкого человека, но план рушила действительность. Мужчина вдруг поверил в слова, написанные человеком, из-за которого всё и случилось.

Вильгельм положил голову на левую руку, рукав тут же намок. Ему было всё равно на вид себя со стороны, мыслей не было вообще. Он вдруг стал очень, как ему показалось, беспомощным. Вдруг, захотелось объятий, неожиданно понравились разговоры по душам, вспомнилось детство, когда он не ценил, что имел, называя мужчину по-имени. От страха каждый раз, словно в первый, сильно закалывало в центре груди, а затем мужчина чувствовал комок, что будто шевелился, вызывая этим неприязнь и лёгкую тошноту. Вильгельм часто кашлял, он даже начал чувствовать привкус крови.

Он пришёл в себя благодаря резкой боле в горле. Кричать хотелось, но голос сел. Мужчина стал жадно глотать воздух, будто задыхался в тот момент. Слёзы по-прежнему вытекали из глаз, а чувство лишь возрастало. Вильгельм попытался закричать, но лишь прохрипел какой-то неясный самому звук. Глотать было очень больно. Болело всё тело, сильнее всего в области от горла до сердца. По-прежнему не чувствовались ноги, в глазах что-то кололо при открытии. Вильгельм стал тихонько плакать, не в силах подняться и всего-лишь сесть. Он весь промок от нервов, его нос заложило, не предоставляя возможности для осуществления вдоха или выдоха.

Ему хватило сил повернуться и лечь на спину. Глядя в потолок, Вильгельм старался успокоиться, избавив себя от жутких потрясываний.

- Х... Х..., - не увенчались успехом попытки что-то крикнуть. С полностью открытым ртом говорить было невозможно, он решил его чуть закрыть. - Х... Рх... Х-х-х-т-х...

«Помоги» - про себя звал он отца на помощь. Вильгельму пришло в голову поговорить с ним мысленно, мол, чтобы душа смогла его услышать, но от подобных мыслей трясти начинало сильнее, хотя он старался избавиться от данного мучения. «Я боюсь. Я не хочу. Смерть. Смерть. Больно. Может, я сейчас умру».

Боль в голове смешалась с остальной. Невыносимо было всё это ощущать. Он лежал возле кровати отца, но боялся посмотреть даже в её сторону, т.к. не хотел продолжения приступа. В нём что-то осталось, Вильгельму не удалось выплакать чувство.

Вдруг он осознал, что успокоился. Тело не дрожало, слёзы не вытекали. Пятнадцать минут страданий закончились, но морально было всё так же погано. Мокрый рукав был таким холодным, что Вильгельм решил его закатать. «Холодно», - подумал он и словил первую после долгой истерики мысль. Она была посвящена желанию закупаться в одеяло. Теперь он думал только о нём, радуясь этому. Ему вдруг показалось, что управлять собой очень трудно. Он будто заново переучивался. Вильгельм специально думал об одеяле, чтобы мысль о смерти не заставила опять навзрыд плакать, захлёбываясь своими же слезами. У мужчины закалывало в сердце. Страшно. Он вдруг поймал желание покинуть мир, так как сильно не хотел ощущать боли во всех частях своего раненого тела. На полу теплее не становилось...

- Х... Х...

Вильгельм пытался откашляться, но боль в горле ему помешала. Следующей целью на пути к новорождённой мечте - закутаться в одеяло - был подъём. Мужчина обрадовался, когда почувствовал руки. Он с трудом, но шевелил каждым пальцем, да и всей рукой целиком. Ноги мужчина не чувствовал, ему пришлось руками несколько раз ударить по обеим с целью зацепиться за чувство боли и через него возвратить необходимый, долгожданный контроль. С каждым разом Вильгельм старался бить всё сильнее, наконец что-то почувствовалось. Ему удалось повернуться. Опираясь на прижатые к полу ладони, он стал поднимать живот, быстро заполняя пространство между ним и потом своими ногами. Вот получилось сесть. Он дрожал от холода.

«Больно. Больно... Думать тоже больно. Отец... Больно!», - ему по-прежнему не хотелось думать о смерти отца, он боялся. «Одеяло. Тепло. Больно».

Бледное, как труп, измученные тело двигалось дальше. У Вильгельма из-за слез перед глазами всё чуть размыло. Кое-как он пытался рассмотреть лестницу, не чувствуя сил для улучшения зрения с помощью рукава. Вильгельм понял, что задышал. Он не мог вдохнуть полной грудью, но был с состоянии хоть как-то дышать. Воздух неожиданно показался ему таким материальным и тяжёлым, словно в округе летали какие-то холодные, приятные для обоняния шары. «Встать. Больно».

Вильгельм наконец смог удержаться на ногах. Когда он пытался сделать шаг, то упал, пришлось подниматься заново. Ему становилось всё легче и легче. Он, опираясь на стены руками, поднимался на второй этаж. Ему захотелось посмеяться, когда в поле зрения попала кровать. Силы из неоткуда прибавились, ноги твёрже встали на пол, хотелось двигаться.

Он обрадовался, когда по пути смог начать кашлять. К нему постепенно возвращался голос, но тело и дальше мучало и без того страдающего человека.

На кровать мужчина прямо-таки упал, к сожалению, не на тот бок, на котором хотелось бы лежать, но поворачиваться не хотелось, ведь малейшее движение напоминало о холоде. Вильгельм слегка помучил свою правую руку, подтянув ею одеяло к плечам, и попытался расслабиться. Под одеялом не было только головы, шеи и кистей рук, что выглядывали из-под одеяла. Теплело.

- Х... Х... Х-х! Х-х...

Говорить было уже не как ранее, а намного проще, но голос не возвращался. «Что будет если я усну?, - подумал Вильгельм. - может, я умру?».

Проводить медицинский анализ своего тела он не смог. Вильгельм закрыл глаза и прислушался к тишине. Целый час страшной му́ки отнял у него все силы, девять часов были потрачены на сон впустую. «Тишина. Спокойствие. Может, я умру?».

Вильгельм уснул. Ему не снилось ничего, но спал он крепко. Именно тепло сделало его отбой настолько комфортным. Некоторые больные места проходили. Он долго спал.

Перед погружением в сон мужчина понял, что боялся просыпаться. Он спал без единой мысли, ничего не чувствуя, а после пробуждения в голову начинали б лезть отравляющие мысли, чего он боялся. Вильгельм очень долго спал, бедняга сильно настрадался перед сном.

Неясно было, за какой проступок наказывало Существо Вильгельма, который толком ничего плохого и не делал. С одной стороны, казалось, будто ему захотелось по какой-то причине сделать ему очень больно, но с другой - подумать о смерти Вильгельм успел несколько отклонённых Существом раз. Оно почему-то не позволило изменить его душе место пребывания. Ему будто хотелось, чтобы мужчина что-то сделал для того мира, в коем находился. Точное предназначение Существу удалось назвать с помощью пера и бледной, дрожащей руки Тиля. Только мужчина не сразу всё понял.

Всё-таки ему суждено было проснуться. Первое, что он сделал, - постарался заговорить.

- А-а-а... А... А-а, - удалось тихо сказать несчастному. Укрытый одеялом, лёжа на кровати, он смотрел в потолок и постепенно приходил в себя, напоминая себе об умении мыслить. В голову проникли воспоминания о недавнем горе. Вильгельм испугался, что вот-вот снова начал бы плакать, но, к счастью для себя, не смог. Силы для подобного отсутствовали, хотя его посещало желание разрыдаться вновь, словно поддавшись очередному приступу.

Он без труда пошевелил ногами. Пальцы рук не были холодными и с лёгкостью передвигались с места на место.

- А-а-а... А-а-а-а, - издавал очень тихие звуки он, проверяя свой голос. Звучал.

«И что дальше?» - подумал Вильгельм. Мужчина задумался о своей дальнейшей жизни в полном одиночестве и без возможности ощутить чьи-то объятия. Он стал тихонько, бесшумно плакать. Слёзы сами собой вытекали из красных, болеющих глаз, но Вильгельм не хотел кричать. В нём будто что-то погасло. Мужчине показалось, что он утратил множество способностей, в том числе и умения орать во всё горло. Хоть он и прибывал в состоянии плача, на душе было... никак.

Вильгельм со стороны казался потухшим солнышком, что отныне больше бы никогда не засветилось не по какой причине. Он ощутил нехватку сил для продолжения жизни, отныне Вильгельм казался просто существовавшим без особой причины или человека, побуждавшего бы к этому. Потолок выглядел так интересно, что во время рассмотрения никакие мысли не проникали в разум. Он даже не моргал. Вильгельм лишь поднял глаза и продолжил лежать в таком положении, а глаза смачивали слёзы, их маленький океан самопроизвольно проникал в подушку, намекая на своё бытие лишь маленьким пятном, мокрым и солёным.

А тем временем очень понравилось лежать, так прошло двадцать минут. У Вильгельма опять заболели глаза и он решил их закрыть, таким образом он второй раз уснул, только вот ненадолго.

За пробуждением следовал повторный вопрос о смысле продолжения одинокого существования. И вновь без ответа. Вильгельм обозвал себя неразумным мазохистом, когда решил представить отца. Ему вновь стало больно, и мужчина продолжил тихо плакать. Он лежал на спине и смотрел в потолок, как вдруг опять явилась тяга ко сну. Такое продолжалось несколько раз. За это время его организм ничего не требовал, даже бокала воды не хотелось.

Несколько часов мучительного повторения одного безвыходного, ни к чему не приводящего действия начали казаться пыткой. Неожиданно Вильгельм ощутил что-то новое, ему показалось, что у него закончились слёзы. Он с каменным лицом рассматривал полюбившийся потолок, прелести коего много лет не замечал. Но как бы сильно не нравились камни одной формы, нахождение в кровати приносило ему всё больше физических страданий.

«А что дальше?», - подумал он.

Найти ответ он решил в записке короля. Ему понадобилось некоторое время на то, чтобы встать. Многие части тела издавали хруст, где-то начинало болеть. Вильгельм ходил медленно, на лестнице его шатало. Записку ему удалось найти на полу возле кровати. Было страшно её перечитывать, поэтому ответ мужчина решил искать только в последнем абзаце.

Его величество приказывал стать доктором, который мог бы вылечить от напавшей заразы. Вильгельм несколько раз перечитал то самое предложение.

- Зачем?, - произнёс он. - а, ну да, спасать людей. Действительно...

На обратной стороне письма Вильгельм обнаружил адрес, по которому необходимо было обратиться с данным письмом. Предполагалось, что мужчина покажет данное письмо, и его примут после некоторых испытаний на проверку знаний.

В тот день Вильгельм не был готов никуда идти. Несколько дней он посвятил себе. Ему было грустно, по телу неожиданно вспыхивали разной тяжести бóли, питаться требовалось лишь раз в день, постепенно он становился всё бесчувственнее. В нём исчезали всё возможные ощущения и чувства, которые он, казалось, выплакал. Однажды мужчина перед сном крепко обнял одеяло и тяжело подышал некоторое время, но подобное не повторялось. Существо зачем-то не дало ему умереть, у него были на Вильгельма особые планы...