Непрощëнный грех

Бедный, несчастный город. Мирные жители были, понятное дело, недовольны тем, что именно их место проживания выбрали для сражения. Они сначала требовали переговоров, затем пытались обороняться, но в итоге просто разошлись по церквям и стали молиться о скорейшем примирении армий.

Один из полководцев выбрал этот город специально, чтобы армия с востока пришла быстрее. Худой, высокий мужчина Гиерон Грехатор командовал армией с Восточной стороны. Внешним видом он отличался от рыцарей. Под длинной красной рубахой находилась такой же длины серебристая кольчуга. Ноги закрывали коричневые сапоги, испачканные кровью. Всё было очень тяжёлым, но Гиерон привык и перестал чувствовать дискомфорт. Чёрные волосы до конца подбородка были грязными и потрёпанными. Из них выглядывали заострённые кончики ушей. Яркие зелёные глаза смотрели в даль. Полководец широко улыбался, временами прикусывая то верхнюю, то нижнюю губу. Одну руку он положил на талию, другой обнимал маленького мальчика. Для ребёнка кольчуга была очень тяжёлой, поэтому его одели в красное с длинными рукавами платье и серебристого цвета плундры, на ногах были маленькие чёрные сапожки. Кудрявый длинноволосый мальчик смотрел на происходящее удивлёнными глазами.

- Идут, - весело сказал Гиерон. - сколько мы их ждали?

- Двадцать часов, считая время захвата и одобрения местных жителей, - доносился детский голос рядом. Этот ребёнок был необычный...

- Итак, друг мой, сейчас, возможно, случится первая битва, на которой ты играешь роль зрителя. Оцени мою красивую речь, для тебя постарался!

Они посмеялись. Полководец и маленький мальчик стояли на высокой каменной стене - ограде замка, располагавшегося на въезде в город с запада. Воины находились снизу, внутри замка и вокруг ограды, пятеро были на той же стене. Множество рыцарей, лучников и сидящих на лошадях воинов; все, казалось, не боялись смерти. Каменные лица, но целеустремлённые глаза. Люди смотрели на приближавшуюся Западную армию. Впереди на коне ехал полководец чуть ниже Гиерона. Он горбился, было видно, что кольчугу носить на плечах для него проблематично.

Оба полководца недолюбливали друг друга и часто ссорились. Ричард был слишком придирчивым даже к самому себе. Он много времени потратил на тренировку армии и изучение истории ради общения с королём. Длинноволосый мужчина постоянно считал, что у него много проблем и паниковал. Гиерон был спокойным и весёлым. Эти качества он считал самыми главными в жизни и на поле сражения. Невероятно любили его два короля: Пьер за стремление, на тот момент, маленького мальчика защищать королевство, Аид за блестящие победы в сражениях и «царствование» на востоке - а юный наследник престола Тиль обожал Гиерона за многолетнюю дружбу и подачу ему различных навыков. Ричард ревновал короля Аида к Гиерону из-за разной заработной платы и популярности в королевстве, да при дворе, но старался этого не показывать.

Причиной ссоры стала болезнь короля. После осмотра двух армий, по приезде в столицу у короля начался насморк, ощущались боли в горле и повышение температуры. Он часто болел, и новому случаю никто не придал значения, кроме одного человека с Запада. Ричард обвинил во всём Гиерона. Полководец Восточной армии ответил, что нужно думать о защите королевства, а не о чувствах, вызывающих эгоизм и ненависть в сторону собратьев другой стороны. После, чтобы не тревожить болеющего короля жалобами, он объявил Западной армии войну и назначил место сражения с условием: та сторона, которая захватит город и дождётся отступления врага, будет считаться победителем. Тиль знал, что когда Гиерон делал что-либо не с улыбкой на лице, а серьёзным видом, то в скором времени Восток под его командованием был готов уничтожать каждого на своём пути, чтобы добиться желаемого результата.

Многотысячная армия подошла близко к ограде. Ричард посмотрел наверх. Гиерон отвел ребёнка к одному рядом стоявшему человеку, а сам встал посередине и скрестил на груди руки. Полководцы глядели друг другу прямо в глаза.

- Разрешаю уходить обратно, город уже захвачен, - серьёзным голосом крикнул Гиерон.

- Предлагаешь сдаться без боя? Так не бывает! Ты создал, ты и будешь страдать, - твердил Ричард. В отличие от стоявшего сверху, этот полководец злился.

- Ну, не хочешь по-хорошему, значит, будем убивать.

Полководец быстро оглядел часть своей армии, затем улыбнулся. Он вытащил меч и поднял его вверх. Ричард сделал то же самое. Гиерон вытянул меч впереди себя.

- В атаку!

Это скомандовал и главный по Западной стороне.

Рыцари смешались. Вокруг стало слышно, как ударялись мечи друг о друга, некоторые люди кричали. С первых секунд сражения стали появляться жертвы. Ричард приказал стрелять по ограде из катапульты.

- Смотрите, они в нас целятся!

Наследник престола, Тиль, первый заметил столкновение вокруг катапульты противников. Полководец всем стоявшим возле него приказал бежать на другой конец ограды, взяли правее. Места было много, и были шансы выжить.

- Ещё немного подождём, чтобы они вновь прицелиться не смогли, и побежим.

Они побежали, а через секунду на той стороне скомандовали стрелять. Во время бега полководец приказал атаковать, но не противников, а их катапульты. Снаряды стали поджигать перед запуском, лучникам приносили стрелы. Ребёнок быстро устал и когда понял это, стал истерично кричать. Ему казалось, что это последние секунды жизни, а умирать не хотелось. Гиерон бежал быстрее всех и был уже далеко, его звать на помощь было б бесполезно. Ребёнка подхватил высокий мужчина, тот, что стоял возле двух друзей ранее. Никто из компании не попал под снаряд, но пострадали от землетрясения и сносившего с ног потока воздуха от места разрушения части ограды. Тиль обошёлся ударом рукой о кирпич.

Он встал и заметил сидевшего на корточках лучшего друга, который глядел на сражение. Гиерон тяжело дышал, но был спокоен.

Тиль, улыбаясь, подбежал и обнял его. Полководец улыбнулся.

- Чего кричал?

Голос был добрый и мягкий. Если бы никто не знал этого ребёнка, то всё могло выглядеть так, словно они отец и сын. Гиерону часто так и казалось. Ему не хватало человека, которого можно было бы чему-то научить, одарить историей или вместе с ним посмеяться и увидеть его достижения. О существовании биологического сына он не знал, а о его матери, да и любви к ней, давно забыл.

- Было очень страшно, - говорил Тиль дрожавшим от страха голосом. - я мог уже всё, туда, - он указал пальцем на небо.

Ответом на всё это был смех.

- Мы же готовились ко всему. Это как на тренировках, только по-настоящему.

- Вот именно. Почему ты не боишься всего этого?

Полководец смотрел на мальчика и улыбался. Он очень удивился заданному вопросу.

- А разве я должен?

Они стали покидать место, стараясь поговорить сквозь крики и молитвы.

- Понимаешь, одно дело, когда тебя кто-то заставил воевать, или когда внушили целый ряд ерунды, которая вызвала множество различных чувств, а те закрыли действительность. Другое дело, когда ты сам пошёл, понимая риск и имея много знаний. Во время своего первого сражения я понимал, что теория закончилась и началась практика. Тогда мне было страшно из-за того, что это самый первый опыт, который всегда самый плохой. Я был обычным рыцарем, наблюдал, учился говорить своё мнение, оно всё чаще и чаще становилось правильным. Затем я стал тем, кем сейчас являюсь. А потом в один прекрасный день мы с королём решили выпить, но случайно попали на твоё рождение, случайно перепутав комнаты, - он ненадолго засмеялся. - и зачем же мне бояться, когда я занимаюсь тем, что нравится, имея за плечами огромный опыт?

Ребёнок смотрел на друга сияющими глазами.

- Как думаешь, - спросил он. - я стану таким же?

Полководец посмотрел на него сверху вниз. Было понятно, что слова эти несерьёзны, и у Тиля не более, чем восхищение взрослым человеком наивного маленького ребёнка. Но расстраивать его не хотелось, как и врать.

- Если не будешь бояться и скрывать свои желания, то да.

На улице было очень шумно и людно. Западная армия через дыру в ограде прошла внутрь, разбомбила замок и вторглась в город. Гиерон схватил наследника крепко за руку и куда-то побежал. Тиль старался не упасть. По дороге он увидел множество рыцарей: раненых, целых, ревущих, кричащих от боли, даже тех, кто смеялся. У одного из них на месте правого глаза была дыра, а снизу, словно лопнувший шар, болтались остатки глазного яблока. Он не кричал и продолжал сражаться с тяжёлым дыханием, всё-таки ему было больно. Тиль сильно испугался этого раненого, он даже бежать стал быстрее, вскоре крепко прижался к руке полководца.

- Гиерон, не отпускай!

Ребёнок еле сдерживал слёзы.

Они появились в месте рядом с катапультами. Гиерон хотел, чтобы Западная армия перестала вступать в город и сильно испугалась снаряда, попавшего, желательно, прямо в рыцарей.

Напротив одной катапульты он поставил Тиля. Теперь наследник стал не только зрителем, но и целым участником сражения.

- Будешь отвечать за выстрелы. Когда ощутишь постукивания, отдавай приказание стрелять.

Полководец, улыбаясь, посмотрел ребёнку в глаза и крепко схватил его за оба плеча. Тиль слегка дрожал.

Наследник позже заметил, что в дыре, созданной катапультой для входа в город, появилось в раза три больше рыцарей. Нельзя было допустить проникновения в город такого количества противников. Гиерон подумал так же, поэтому постучал рукой по правому плечу ребёнка. Тиль отдал своё первое приказание.

- Стреляй!

Впервые его голос прозвучал так громко. Это был самый тяжёлый крик за все его девять лет жизни. Послышался не голос мальчика, а мелодия, которая вырвалась на свободу с прекрасными нотами.

Горящий снаряд быстро оказался в воздухе. Полководец улыбнулся ещё шире и подставил правую руку к бровям так, чтобы солнце не мешало наблюдать за полётом. Он увидел часть своей грязной ладони, но не поспешил создать чистоту, не до этого.

- Хорошо летит, вовремя мы его запустили, - произнёс он громко. Недолго был слышен свист, его заменили звук удара и крики противников - ба-бах!

После произнесённого слова Гиерон истерически засмеялся.

Тиль был рад похвале до тех пор, пока на сердце не стало больно.

- Грех на меня пойдёт?

Его испугало количество жертв меткости.

- Ты сражаешься за свою армию и верность к ней. Есть ли здесь грех? Я, - Гиерон перестал улыбаться и замолк. - не думаю. Не знаю!

Полководец предложил прицелиться в катапульты армии с Запада, несколько было видно, для изучения местоположения других послали специального рыцаря.

В это время среди мирных жителей, бегающих по городу в страхе и попытке найти убежище, шёл сбежавший из церкви Вильгельм. Он ни радовался, ни грустил, а внимательно наблюдал за происходившим. Спустя время появились ориентир в толпе и навык отличия армий друг от друга. Выражались два цвета: красный и фиолетовый. Некоторые горожане, возможно, жители домов, слева от тропы, по которой шёл мальчик, тоже наблюдали за происходившим без паники. У них Вильгельм подслушал, что красный цвет - это Восточная армия, фиолетовый - Западная.

Он хотел съесть украденное яблоко, как вдруг услышал сзади себя крики. Не успел Вильгельм обернуться, как толпа напуганных женщин сбила его с ног и оглушила криками. Бедняга лежал на земле, закрыв уши руками, ему стало невыносимо плохо. Спустя минуту он пришёл в себя и, к счастью, смог найти далеко от себя лежавшее яблоко. Вильгельм сжал ноги вместе, одной рукой упёрся в землю, а вторую потянул к еде. Когда он уже лежал на земле и до яблока оставалось чуть-чуть, странное чувство охватило всё тело. Через силу мальчик повернул голову вправо и обнаружил летевшую прямо в его голову стрелу. Он испугался и тут же поднялся с земли. Стрела не задела его, но забрала на время спокойствие.

Вильгельм вышел специально на то место, где было очень мало рыцарей, но зато стояло много катапульт. Сзади было что-то вроде широкой, высокой лестницы из серых кирпичей. На самой высокой ступеньке находилось пять человек: три рыцаря, ребёнок и мужчина, отличавшийся от всех остальных. Вильгельм обнаружил кое-что особенное - заострённые уши. Он прикоснулся к одному из своих и почувствовал острый конец, как и у мужчины. Позже мальчик взял прядь своих волос, чтобы сравнить цвета. У обоих чёрный. Стало понятно, кто стоял рядом с катапультами.

Вильгельм сильно обрадовался, обнаружив того самого полководца, о котором слышал. Он знал, что у них много общего, одно из этого - фамилия.

- Отец... Живой! Какой красивый, - говорил мальчик, сложив руки в кулаки возле рта. Очень хотелось подойти к нему, но Вильгельм просто отошёл к одному из домов и стал наблюдать за происходившим, чтобы не мешать. Один раз в голову пришла мысль о том, что хотелось бы находиться на месте того мальчика.

- Стреляй, - услышал его голос сын полководца.

Тем временем Гиерон смеялся и что-то рассказывал Тилю. Часто приходилось обрывать разговор и стучать по левому и правому плечам ребёнка.

«Я, наверное, не сильно ревную, - думал Вильгельм. - у меня другая жизнь, цель которой пока ещё найти не удалось. Как появится чёткий план, сбегу из церкви, желательно, к нему...». Он опять взглянул на отца.

Мальчик сильно устал и насмотрелся на ужасные события, без которых не проходили сражения и войны. Он упал в обморок. К счастью, Жанна вовремя заметила, что Вильгельма не было в церкви. Она бегала по городу с непрекращающимися молитвами, благодаря чему не было получено ни одной раны.

Жанна нашла мальчика лежавшим на земле. Она подняла его на руки и побежала в церковь путями, где было меньше всего шума и людей.

К Гиерону подбежал мужчина в очень длинной кольчуге. Она закрывала его голову и являлась перчатками на руках.

- Господин Ричард потерял тридцать процентов армии, наши же потери в два раза меньше, - сказал он.

- А с катапультами у них что?

- Практически все уничтожены, - поступил ответ полководцу.

Гиерон приятно удивился и послал молодого человека к Ричарду с предложением отступать. Он обнял Тиля и зачем-то достал меч.

- Теперь сам командуй, а я схожу развлечься, - прошептал полководец на ухо ребёнку.

По его мнению, наследник уже набрался достаточно опыта для того, чтобы находиться вдали от друга. В одиночестве ребёнка он не оставил, с каждой стороны стояло по два рыцаря из его личной охраны и снизу люди заряжали катапульты. Перед тем, как скрыться из виду, Гиерон помахал лучшему другу.

Неясно откуда он взял щит, но во время сражения эта вещь была рядом. Полководец словно хвастался перед другими. Мечом он владел превосходно, моментально придумывал план выхода из той или иной ситуации, отличал врага от союзника менее, чем за секунду. Без ран не обошлось, Гиерон получил несколько ударов чем-то твёрдым в спину и упал, на внутренней стороне кисти левой руки образовался огромный порез. Кожа разделилась на две части, из места разделения текла кровь. Ещё на рану попало много грязи и пыли, мельчайшие частицы попали внутрь.

Поздней ночью полководец Западной армии принял решение отступить. Это была победа всего Востока. Ричард потерял все катапульты и пятьдесят процентов армии, Гиерон лишился трёх катапульт и двадцати процентов армии.

Через несколько недель король вызвал Гиерона на важный разговор. Тиль на нём не появился.

- Разве не понятно, о ком я позаботился, ваше величество?

- Но неужели вы без меня не могли решить всё мирным путём? Это невероятно, - король и полководец не ругались, как могло казаться, просто накопилось много эмоций, которые необходимо было выплеснуть через крики - как можно было Западу потерять пятьдесят процентов величайших рыцарей? А если на нас завтра нападут, кто защищать будет? И этот глупец ещё хочет повышения платы. Не дождётся теперь! А ты...

Они сидели в кабинете короля напротив друг друга за широким столом. Гиерон был уже чистый и с перевязанной рукой. Кольчугу он снял, на её место надел красную рубаху и серебристые плундры, как у Тиля в день сражения. Король больше не мог кричать и стал общаться тихим, сочувствующим голосом.

- ... Надеюсь, будешь в порядке. Рука не болит?

- Наоборот, да и всё сильнее с каждым днём.

Из-за падения была высока вероятность заражения крови. Его величество это понимал.

- Сходи со мной завтра в церковь, Гиерон. Существо не оставит в беде.

- Как прикажете. Ваши взгляды всегда лучше наших, присутствуют знания, не то, что у нас, обычных людей.

- Глупый, это волнение за тебя!

- Сам ты глупый, это вообще-то одобрение!

Они посмеялись.

Наследник сильно переживал за друга. Запад и Восток заключили мирный договор. Вильгельма наказали, три месяца ему нельзя было выходить из здания церкви даже на прогулки. А в этом он уже и не нуждался.